Джеффри Рафф и Джереми Бэррис. ХЛОПОК ОДНОЙ ЛАДОНИ: САТОРИ ГРУБОГО ДОКТОРА
Джеффри Рафф и Джереми Бэррис.
ХЛОПОК ОДНОЙ ЛАДОНИ: САТОРИ ГРУБОГО ДОКТОРА
Если вы достигли понимания, вещи таковы, каковы они есть. Если вы не достигли понимания, вещи таковы, каковы они есть.
Дзенская пословица
Хаус, дзен и создание смысла
«Приемли тревоги и тяготы жизни» — так сказал один древний мудрец. Не надейся, что на твоей дороге к дзен не будет препятствий. Без преград разум, что ищет просветления, может сгореть дотла. Как сказал однажды древний мудрец, «достигни освобождения в смуте».
Учитель Кён Хо (1849–1912)[77]
Слова и дела Хауса ломают все шаблоны. Он груб, плевать хотел на медицинскую этику и ведет себя самым безответственным образом. Он говорит вещи непрофессиональные, резкие и порой безумные. Он нарушает врачебную тайну, игнорирует желания больного, утаивает от него важную информацию и не держит слова. Парадоксальным образом в результате этих безнравственных поступков пациенты и коллеги Хауса осознают свои подлинные проблемы, вспоминают об обязательствах или обнаруживают новые пути к их выполнению.
Хотя мы и не знаем достоверно, изучали грубый доктор и сценаристы, снабжающие его великолепными «хаусизмами», восточную философию или нет, следует отметить, что риторика{20} Хауса соответствует определенным формам выражения мысли в дзен-буддизме, например коанам — дзенским загадкам типа «Как звучит хлопок одной ладони?». Ответа на такой вопрос может и не быть, но размышление над ним расширяет пределы разума, приводя размышляющего к озарению. Как и дзенская традиция коанов, риторика Хауса работает, разрушая представления его слушателей (и, что столь же важно, его собственные) о том, что имеет смысл, а что — нет, так что в результате возникают новые возможности и находятся неожиданные решения.
Хаус не устает повторять, что все врут (в третьем сезоне он договаривается до заявления «Даже зародыши врут»). Он отстаивает это убеждение независимо от того, порождена ложь глупостью или застенчивостью, невежеством или страхом.
Например, в эпизоде «Не будите спящую собаку» (2/18) лесбиянка Ханна собирается уйти от своей подруги Макс, но скрывает от нее свои намерения из страха, что теперь Макс не захочет отдать ей часть печени для пересадки. В конце мы узнаем, что скрытым мотивом согласия на донорство догадывавшейся обо всем Макс была надежда, что теперь-то уж Ханна ее не бросит.
В эпизоде «Проклятый» (1/13) Джеффри провел два года в индийском ашраме (где, сам того не зная, подхватил тропическую болезнь), но скрывает это от врачей, потому что стесняется этого периода своей жизни. Такие ситуации наводят на мысль, что хаусовское «Все врут» на самом деле значит «Люди не знают, как себя вести в той или иной ситуации» или «Часто пациенты и доктора спешат принять решение, когда еще толком не знают обстоятельств дела, и поэтому не могут отделить главное от второстепенного».
В сложных медицинских случаях отправной пункт для Хауса: никто (даже он сам) не знает или не понимает, что происходит. (Правда, часто он утверждает обратное, но при этом высмеивает тех, кто безоговорочно верит его диагнозам.) Еще хуже, когда врачи не представляют даже, с какой стороны подступиться к делу. Или же каждый, включая Хауса, пытается смотреть с привычных — и потому, скорее всего, субъективных — позиций, поэтому все безумно далеки от понимания истинного смысла происходящего. Значит, они не могут начать подлинное исследование ситуации — производство смысла{21}, - не вырвавшись из плена привычных способов его поиска.
Согласно дзен-буддизму, незнание подходов к проблеме, которую нужно решить, — фундаментальная характеристика повседневного состояния человека. Чтобы разобраться, нужно понимать вещи, которые с нами происходят, и быть в состоянии контролировать их. Однако мы не можем осмыслить жизнь в целом — для этого понадобилось бы выйти за ее пределы и увидеть ее со стороны, а это, очевидно, невозможно. Значит, мышление — это часть нашей жизни. То есть сама идея ее осмысления лишена смысла.
Разум не может охватить сам себя, поэтому дзенская традиция советует идти вперед и вообще выйти за его пределы. Единственная позиция, которая позволит нам взглянуть на жизнь со стороны, лежит за гранью разума и смысла.
Как было сказано выше, ситуации, с которыми Хаус имеет дело, уже непонятны, то есть не имеют очевидного смысла.
Поэтому, чтобы узнать суть происходящего, нам нужно найти абсолютно новый способ извлечения смысла, и для этого в первую очередь требуется отказаться от старых.
Только перестав думать и действовать «здраво», «подобающе» и «уместно», мы сможем увидеть смысл и действовать целесообразно.[78]
Теперь понятно, что лишь грубость, агрессия и манипуляторство Хауса помогают преодолеть бессмысленность и справиться с ложью, неразберихой и всеобщим хаосом, скрывающими истинные обстоятельства. Его раздражающее поведение в конечном счете позволяет всем понять, что «все не то, чем кажется» и «логические предположения и допущения бесполезны, когда подлинный смысл отсутствует».
Способ этичного поведения
Чтобы сформировалось <…> чистое, непредубежденное суждение, важно отказаться или быть готовым отказаться от всех своих представлений, в том числе об учении и собственных познаниях… Тогда вы сможете отличить добро от зла.
Учитель Сюнрю Судзуки (1904–1971)[79]
В эпизоде «Отказ от реанимации» Форман ничего не делает для больного музыканта, потому что музыкант отказался от лечения (он думает, что умирает от бокового амиотрофического склероза, или болезни Лу Герига). На протяжении всего эпизода Форман твердит, что Хаус, поддерживая жизнь пациента наперекор его желанию, не видит разницы между добром и злом. В этом (как, впрочем, и в других эпизодах) он критикует Хауса за то, что тот не предпринимает действий, которые другие считают правильными, социально приемлемыми и законными. «Если ничего не делать, неважно, кто из нас прав», — отвечает Хаус. Сам музыкант, обсуждая с Форманом, кто прав, Хаус или его лечащий врач, говорит: «Надо выбрать одно, сынок». Переломить подобную ситуацию человек может только действуя, даже если он не знает, что делает. Бездействовать — значит никогда не узнать, что нужно было делать, и признать свое поражение. Диалог Хауса и Формана убеждает: для того чтобы ответить на вопрос «что правильно?», необязательно понимать, «что правильно». И уж тем более к ответу на этот вопрос нас не приближают рассуждения. Порой «правильно» — означает просто что-то делать. Более того, ответ обнаруживается только посредством действия и распознается только как его результат. Поэтому то, что человек полагает уместным или неуместным, значит меньше, чем то, что он делает. Хаус всегда активен, не следует за ситуацией, а действует на опережение. Он не подчиняется закону, ожиданиям окружающих, приличиям и формальной логике.
Однако не стоит утрировать: это не значит, что следует всегда действовать или принимать решения наобум. Правильным будет сказать, что иногда бывают такие ситуации, в которых нам нужно действовать на свои страх и риск.
Хаусу постоянно приходится иметь дело с ситуациями, в которых никто не может увидеть суть проблемы и предположить результат. Поэтому самым правильным будет разрушить видимый смысл, открыв истинный. Фактически в результате большинства хаусовских «неуместных» действий (не всегда, разумеется, — и на Хауса бывает проруха!) все вовлеченные в ситуацию осознают свои проблемы и неожиданно решают их.
Способов, которыми Хаус доводит окружающих до такого осознания, всего два. Первый: расширить первоначальный спектр суждении за счет менее вероятных, но не менее важных и влияющих на окончательное решение. Второй — продемонстрировать участникам, в чем состоят их подлинные интересы и обязательства друг перед другом, и дать им возможность по-новому увидеть ситуацию.
В эпизоде «Законы мафии» (1/15) Билл отказывается верить, что у его брата Джо (оба — члены мафии) гепатит С, и не позволяет его лечить, ведь гепатит, по его мнению, болезнь геев и нет ничего страшнее для репутации в банде, чем обвинение в гомосексуализме. В действительности, как только Билл признает, что Джо на самом деле гей, который к тому же хочет покончить с преступной жизнью, его представление о болезни брата и о своих обязательствах перед ним полностью меняется. В этот момент угроза репутации меркнет перед угрозой жизни, увидеть которую Билл не мог, потому что неверно понимал происходящее.
В эпизоде «Хаус против Бога» (2/19) юный проповедник Бойд отказывается от операции, уповая на Всевышнего, и отец мальчика поддерживает его в этом решении. Но конфликт между наукой и верой теряет смысл, когда Хаус, как всегда грубый и скептичный, обнаруживает, что маленький святоша поступался собственными принципами и его герпетическая инфекция — результат случайного секса. Так выясняется, что Хаус был абсолютно прав — с точки зрения каждого участника ситуации, с самого начала отказавшись принимать вопросы веры в расчет.
Важно заметить, что Хаус отнюдь не руководствуется подходом «цель оправдывает средства». Такой подход мог бы навести, например, на мысль, что дурное обращение с пациентами и манипулирование ими обоснованны, так как способствуют излечению. Но для Хауса оправдание не в этом. Он вообще, как правило, не оправдывается.
Для Хауса действие настолько важнее мысли, что его вообще мало заботит смысл, — и это сильно напоминает дзенскую риторику. В классических притчах дзен-буддизма наставники учат учеников открыться миру «как он есть» и понимать его по-своему. Чтобы добиться этого, учитель может отказаться реагировать на вопросы или отвечать бессмыслицей, давать противоречивые советы в сходных ситуациях, бить ученика, бросать в него обувью, лаять по-собачьи и предпринимать бесчисленное множество других нелогичных и даже оскорбительных действий.
Наставник не передает ученикам информацию в чистом виде, поскольку сатори, или просветление, не может быть достигнуто через приобретение чужих знаний (как алгебра или геометрия). Просветление возможно, только если человек меняет свое восприятие мира и переоценивает свое место в нем.
Хаусовское раздражающее поведение имеет сходный эффект. Цель Хауса не вылечить пациента, а разгадать, в чем проблема. Даже если его действия приводят к излечению, это второстепенный, побочный результат — и для его целей, как он в таких случаях сетует, неудовлетворительный. Он не знает и не может знать, к чему в конечном счете придет. Изначально он не имеет ни малейшего представления, почему пациенты заболели. Обманывая их, запугивая или подвергая опасным медицинским процедурам, он еще не знает, что произойдет. Хаус разрушает ожидания (его собственные, пациентов, коллег и т. д.). Он переворачивает принятые в обществе установки вверх дном не для того, чтобы добиться конкретного результата, но чтобы дать болезни (или проблеме) проявить себя «как она есть».
Хаус использует эту методику до тех пор, пока кто-нибудь (как правило, он сам, но иногда другие врачи) не проникнет в суть проблемы. Его подход состоит в том, чтобы «раскачивать» ситуацию до тех пор, пока не откроется ее подлинный смысл. Стоит этого добиться, как наши обычные стандарты «этичного» и «правильного» снова включаются и начинают работать в новом контексте. Вот почему мы по-прежнему воспринимаем Хауса как грубого и неадекватного, не вписывающегося и в эту новую ситуацию. Хаус остается верен себе и вновь возвращается к тому, что понимал под смыслом до того, как дестабилизировал ситуацию. Другими словами, он всегда руководствуется нашими обычными, повседневными стандартами смысла и адекватности. Значит, отбрасывая эти стандарты, Хаус и дзен-буддисты заботятся об их же сохранении.
И потому, возможно, самое удивительное и в Хаусе, и в учителях дзен — то, что при всей их странности они при этом остаются абсолютно нормальными и предстают в каком-то смысле мастерами абсурда. Как сказал по этому поводу учитель Сюнрю Судзуки: «[Вы спрашиваете, ] нравится ли мне дзадзен{22}? Спросите лучше, нравится ли мне бурый рис. Дза-дзен — слишком большая тема. Бурый рис — это хорошо. Собственно, особой разницы нет».[80]
Выходит, что дзен и поведение Хауса вовсе не странные. Этот парадокс объясняется такими дзенскими понятиями, как «сознание начинающего» или «повседневный разум»{23} — то есть разум, который просто делает то, что делает, и затем принимает новое знание, оставаясь открытым и не отягощенным предвзятыми мнениями. Дзенская практика сосредоточена на еде, сне, ходьбе, медитации и разрешении проблем по мере их возникновения. Практикующие дзен утверждают, что, обращая внимание на простые, будничные вещи, человек может в результате понять вещи очень важные или трудные.
Подведем итоги: Хаус обнаруживает верный путь действия, потому что лишен предвзятых мнений, пустых ожиданий и даже самого знания цели. Так хаусовская безответственная риторика оказывается способом жить нравственно.
Установление близости
[Практика дзен] означает возвращение в чистое, нормальное человеческое состояние. Это состояние — отнюдь не привилегия великих учителей и святых, в нем нет ничего таинственного, оно легко доступно каждому. [Практиковать дзен] означает узнавать самого себя и обретать внутреннюю гармонию.
Учитель Тайсэн Дэсимару (1914–1982)[81]
Результатов достигает не сам Хаус, а его риторика. Хаус подчиняется ее воздействию так же, как и окружающие. Согласно дзен, нет активного «субъекта», контролирующего пассивные «объекты» и манипулирующего ими, но есть «хэппенинг», или «путь», с которым «субъекты» и «объекты» неразрывно связаны. Хаус добивается успеха не потому, что он гений, а потому, что использует дзенскую риторику, которая приводит его к ответу независимо от того, насколько осознанно Хаус ее применяет. Процесс постановки диагноза связывает врача, пациента, болезнь, обстоятельства и смысл, который они все потенциально производят, в единое событие, или «хэппенинг». В результате мы могли бы сказать, что Хаус — всего лишь один из инструментов, использующихся этим процессом. Другими словами, Хаус «внутри» риторики, он элемент спектакля.
Своей жесткостью и показным безразличием к пациентам Хаус делает себя уязвимым для критики, лишаясь защиты, которую дает соблюдение традиционных приличий. То же происходит и с близкими ему людьми. В результате его отношения с друзьями и коллегами лишены скрытых мотивов, и соединяет их сама связь в чистом виде. Когда профессиональный этикет, светская обходительность и даже благопристойность отброшены, остается лишь голая риторика — способ, путь добраться до сути, пролегающий сквозь переживания всех и каждого, — врачей, пациентов и т. д.
Хаус не кукловод, он не контролирует ситуацию. Более того, он развенчивает иллюзию контроля у остальных, подталкивая их тем самым к глубокому и очень личному взаимодействию. Таким образом его риторика устанавливает прочные межличностные связи, способствует сближению людей.
Риторика = путь к истине = метод врачевания
Мастер искусства жизни не делает различий между работой и игрой, трудом и расслаблением, разумом и телом, учением и отдыхом, любовью и религией. Он всегда следует своему представлению о совершенстве, оставляя другим решать, работает он или играет. Сам же всегда делает и то и это одновременно.
Приписывается Шатобриану[82]
Поскольку риторика Хауса разрушает ожидания и предвзятые мнения, она являет собой прямой путь к истине. Кроме того, стиль работы Хауса — еще и путь индивида к себе подлинному, поскольку, как мы увидели, он обнажает истинную суть человека и его отношений с другими.
Странным и любопытным образом стиль Хауса проявляется в том, как он постоянно отвергает гипотезы членов своей команды (при этом требуя других взамен!) и как вечно прерывает поток их мыслей, дурашливо перескакивая с одной темы на другую. Он демонстративно их не слушает и таким манером отметает собственные ожидания и ломает привычные приемы мышления, открывая для себя (и часто для самих обескураженных собеседников) возможность уловить скрытые смыслы, о существовании которых никто не догадывался.
По сути, те же причины, что делают риторику Хауса дорогой к истине, превращают ее в метод врачевания. Во-первых, обнажая суть проблемы, она способствует правильному выбору лечения. Во-вторых, позволяя участникам открыться, она выступает как иная, глубинная форма психологического воздействия.
Более того, как мы уже обсудили, диагностика (поиск истинного смысла ситуации) связывает всех участников в единый процесс, или событие. Как подчеркивает дзенская философия, эта связь настолько тесная, что все участники становятся по сути просто разными сторонами одного и того же «бытия». Это и есть знаменитая «недвойственность» буддизма.{24} Такая связь подразумевает, что изменение в одной части процесса ведет к изменениям в других его частях. В результате постановка верного диагноза, новый этап в понимании врачами болезни, становится благотворной переменой для медицинской проблемы и для пациента. Значит, обнаружение истины позволяет не только взглянуть на пациента и его болезнь по-новому, но и запускает процесс исцеления.
Выходит, что обсуждение открытия истины и «методологии исследования» уже начало лечения. Разделить их нельзя, ибо это единый процесс! К сожалению, этого не могут понять друзья и коллеги Хауса. Уилсон, самый близкий друг Хауса, часто критикует его за то, что тот заботится исключительно о решении загадки и ни о чем другом (вроде пациента, его семьи, коллег и пр.). Обычно Хаус не реагирует на упреки и чаще всего отделывается очередным «хаусизмом». Однако он немного лукавит (хотя не до конца понятно, отдает ли он себе в этом полный отчет) и, отбривая Уилсона и других коллег, словно подмигивает зрителям — на самом деле для него нет никакой разницы между разгадыванием головоломки и помощью пациенту.
Здесь также важно отметить, что если «то, что я есть, что я делаю и что знаю — части одного целого», то Хаус выбирает свое поведение — неуместное, глупое, мелочно эгоистическое, грубое и т. д. — не больше, чем оно выбирает его. Сам Хаус и то, что он выбирает, — есть одно. Так что мы вправе сказать, что выбор Хауса вытекает из того, что он есть. Другими словами, Хаус есть сумма всех своих недостатков — и его недостатки есть условие (или часть Дао) его достоинств!
Учитель Судзуки как-то сказал: «Самое важное — правильно представлять себя, не строить свое представление на заблуждении. Однако мы не можем жить без заблуждений. Заблуждение необходимо, но на заблуждении нельзя построить себя. Это как лестница. Без лестницы вы не сможете подняться, но вы не должны на ней стоять. <…> Пусть нас не разочаровывает плохой учитель или плохой студент. Знаете, если плохой студент и плохой учитель стремятся к истине, у них может получиться что-то хорошее. Это и есть [дзен]».[83]
Хаус медитирующий
Ты должен посвящать себя целиком каждому дню, как если бы пламя уже бушевало в твоих волосах.{25}
Дзенская пословица
Хаус глубоко ущербен, но он и необыкновенно свободный человек. Его совершенная преданность риторике дзен-буддизма позволяет ему свободно находить ответы на неразрешимые вопросы. Его жизнь не назовешь счастливой и беззаботной (хотя именно к такой жизни стремится большинство людей), но, парадоксальным образом, в конце большинства эпизодов нам показывают Хауса спокойным и умиротворенным — он закрыл очередное дело. Его карьера может быть под угрозой, личная жизнь в развалинах — его это мало волнует. Он решил еще одну загадку.
В конце эпизода «Человеческий фактор» (3/24) мы видим, как атеист Хаус курит сигару с глубоко верующим мужем пациентки, которого, как и его жену, он третировал в течение всего эпизода — по крайней мере, так это выглядело. Они обсуждают, как получилось, что все члены команды Хауса или уволились, или были уволены:
Муж. Тяжело терять своих людей. Вы, наверное, расстроены?
Хаус. Да, должен быть.
Муж. Но вы не расстроены.
Хаус. Да вроде нет. По-моему, я в порядке.
Муж. И что будете делать?
Хаус. Только бог знает.
Когда риторика Хауса приносит желанный результат, все остальное он принимает с дзенским спокойствием.
Мы можем подытожить эту главу такой почти хаусовской мыслью: важно не то, что ты знаешь, а какого себя творишь.