§ 69 Время великого князя Василия Ивановича

Иван III умер в 1505 году. На престол вступил его сын от Софии Палеолог, Василий. Василий глубоко проникнут был сознанием величия своей власти, сурово и жестко держал себя по отношению к своим боярам и подручным князьям.

Василий закончил дело собирания Северной Руси в одно государство. При Василии были присоединены к Москве Псков (1510) и Рязань (1517).

Василий продолжал и борьбу с Литвою, которая шла так успешно при Иване III. Хотя в 1503 году между Москвой и Литвой заключено было перемирие на 6 лет, война вспыхнула уже через 4 года, в 1507 году. К этому времени Александр Казимирович уже умер. Вместо него в Литве правил его брат Сигизмунд, избранный также и королем польским. С московской стороны в войне принимали деятельное участие касимовские татары (в Касимове сидел тогда царевич Джанай). Война была непродолжительна и кончилась (1508) подтверждением прежнего договора.

Однако через несколько лет война снова разгорелась. Московские войска вторглись в Литву в 1512 году. К ним присоединились касимовские татары, которых привел царевич Шейх-Аулияр[165]. Летом 1514 года был взят Смоленск. Но вслед за тем стоявший во главе литовского войска православный русский князь Константин Острожский нанес московскому войску сильное поражение под Оршей. Война тянулась еще несколько лет без крупных успехов с той или другой стороны. В 1522 году было заключено временное перемирие; Смоленск остался за Москвою.

Менее удачна была политика Василия по отношению к мусульманскому миру. Василий не сумел удержать союз с Крымом. Менгли-Гирей перешел на сторону Литвы (1512), и с тех пор Крымская Орда начала постоянно тревожить границы Московского государства[166]. Неудачно складывались и отношения с Казанью. Махмет-Аминь еще в последние месяцы жизни Ивана III предпринял изменнический набег на русские пределы. Василий послал сильную рать под Казань, но русские потерпели два серьезных поражения (весна 1506). После смерти Махмет-Аминя Василий дал казанцам в цари касимовского царевича Шах-Алия (1519)[167]. Это обстоятельство вызвало гнев крымского хана Мухаммед-Гирея, который сам рассчитывал прибрать Казань к рукам. Подстрекаемые крымским ханом казанцы свергли Шах-Алия и призвали на царство Сагиб-Гирея (брата крымского хана). Шах-Алий ушел на Русь со своими женами и имуществом. Сагиб-Гирей перебил множество русских, живших в Казани. Василий отвечал военными действиями.

В результате похода под Казань русской рати Сагиб-Гирей бежал из Казани, оставив вместо себя на царство своего племянника, Сафа-Гирея (1524). Василий согласился признать Сафа-Гирея под условием, что он будет покорен великому князю.

Через несколько лет русская партия среди казанских татар прогнала Сафа-Гирея; казанцы просили у Василия нового царя, только не Шах-Алия. Василий прислал в Казань Шах-Алиева брата, касимовского царевича Джан-Алия (Еналея, 1532).

Разрыв с Крымом и постоянные размолвки с Казанью подвергали русские земли постоянной опасности татарских набегов. Поэтому со времени Василия московским государям приходится тратить громадные усилия на устройство сторожевой службы для охраны южной окраины Московского государства. Ежегодно летом высылались войска «на оберег» (южную границу Московского государства, шедшую по берегу реки Оки). В наиболее опасных местах строили на Оке и за Окою каменные крепости (Зарайск, Тула, Калуга). Кроме сношений с Крымом и Казанью, правительство Василия III старалось поддержать сношения и с другими мусульманскими государствами – Астраханью, ногайскими татарами.

Более удаленные дипломатические связи с Востоком завязанные при Иване III, московское правительство, видимо, начинало терять. В 1532 году на Москву прибыл посол индийского султана Бабура, купец Ходжа-Хусейн. И вот, дав согласие на установление торговых сношений Москвы с Индией, Василий ничего «не приказал» о «братстве» с Бабуром на том основании, что нет сведений, принадлежит ли Бабур к независимым государям и можно ли с ним сноситься, как с равным. Между тем султан Бабур (1524–1530), потомок Тимура (по отцу) и Чингисхана (по матери), был одним из самых могущественных государей своего времени[168]. Очевидно, московская дипломатическая разведка в глубь Азии уже не шла.