Глава 13 ФИЛОСОФИЯ ВСЕЕДИНСТВА В. С. СОЛОВЬЕВА

Владимир Сергеевич Соловьев – гений русской философии. Его творчество вобрало в себя наиболее жизненные, эвристически значимые тенденции развития всей мысли человечества. Выдающийся философ родился в Москве 16 января 1853 г. в семье знаменитого историка, профессора Московского университета Сергея Михайловича Соловьева. Дед Вл. Соловьева был священником, а по материнской линии он находился в отдаленном родстве с Г. С. Сковородой.

Детство философа прошло в интеллектуальной религиозной среде. «В семье Соловьевых жил хороший старомосковский православный дух, чуждый ханжества и лицемерной напряженности, но столь же чуждый и поверхностного религиозного вольнодумства»1049. Особая атмосфера, в которой воспитывался Вл. Соловьев, определялась также научно-педагогической и общественно-культурной деятельностью отца, их дом посещали многие известные представители русской духовной культуры. Много позже философ посвятит свое, в известной мере итоговое, произведение «Оправдание добра» отцу и деду – «…с чувством признательности вечной связи».

В 1864 г. Вл. Соловьев поступает в 5-ю Московскую гимназию. Раннее обращение к философии, изучение ее истории убедило философа, что философия как отвлеченное, исключительно теоретическое познание «окончила свое развитие».

Для Вл. Соловьева это означало необходимость поиска «новых начал» философии. Из писем, автобиографических заметок и мемуарной литературы мы знаем, что Вл. Соловьев уже в отроческом возрасте отдает себя этому поиску. «Самостоятельное умственное развитие, – пишет он, – началось у меня с появления религиозного скептицизма на тринадцатом году жизни. Ход моих мыслей в этом направлении был совершенно последователен, и в четыре года я пережил один за другим все фазисы отрицательного движения европейской мысли за последние четыре века. От сомнения в необходимости религиозности внешней, от иконоборчества я пришел к рационализму, к неверию в чудо и Божественность Христа, стал деистом, потом атеистом и материалистом»1050.

«Потребность положительного содержания для ума» и «отрицательное отношение к религии» привели Вл. Соловьева в 1869 г. на естественный факультет Московского университета, где он предполагал изучать «философскую сторону естествознания».

Вскоре, однако, материализм был преодолен. Он оттолкнул Соловьева-студента безапелляционностью суждений. Молодой философ понял, что, «пока оставалась в силе эта безусловность материалистической догмы, ни о каком умственном прогрессе не могло быть речи. Явилась нетерпимость, преследование иначе мыслящих»1051. Проучившись три года и восемь месяцев, он оставляет естественный факультет и начинает посещать богословские лекции в Московской духовной академии.

Сдав экзамены на кандидатскую степень, Вл. Соловьев получает университетский диплом. В 1874 г. Вл. Соловьева по представлению П. Д. Юркевича, оказавшего большое и благотворное влияние на формирование взглядов молодого философа, оставляют в Московском университете для подготовки к преподавательской работе.

Постепенно перед ним вырисовывается задача, решению которой он посвятит свою жизнь, – восстановить в правах «истинное христианство»: «Теперь, когда разрушено христианство в ложной форме, пришло время восстановить истинное. Предстоит задача: ввести вечное содержание христианства в новую, соответствующую ему, т. е. разумную, безусловную, форму. Для этого нужно воспользоваться всем, что выработано за последние века умом человеческим: нужно усвоить себе всеобщие результаты научного развития, нужно изучить всю философию»1052.

Вл. Соловьев совершает титаническую работу: по подлинникам в течение нескольких лет он изучает и критически осмысливает религиозную и философскую мысль человечества. Идеи Платона и Спинозы, Канта и Гегеля, Шеллинга и Шопенгауэра, русских религиозных философов и христианских теософов, Беме, Баадера и многих других частично вошли в создаваемую Вл. Соловьевым философскую систему. Не принимая полностью идеи ни одного из них, он не отказывал им в праве на существование, считая, что абсолютно ложных учений нет и даже в заблуждениях есть доля истины. Поэтому учение Вл. Соловьева вбирает и удерживает элементы абсолютной истины независимо от того, принадлежат они старой метафизике, или гегелевской диалектике, или новейшему эмпиризму европейской науки: «… азиатские и европейские мистики, александрийские платоники и еврейские каббалисты, отцы церкви и независимые мыслители, персидские суфии и итальянские монахи, кардинал Николай Кузанский и Яков Бем, Дионисий Ареопагит и Спиноза, Максим Исповедник и Шеллинг – все они единым сердцем и едиными устами исповедуют недомыслимую и неизреченную абсолютность божества».

Перед Вл. Соловьевым все четче вырисовывается идея синтеза, «цельного знания», в основе которого лежат мысль разума, факт опыта и догмат воры. Задачи современного «умственного развития» человечества, «новейшей философии» он определяет следующим образом: «Новейшая философия с логическим совершенством западной формы стремится соединить полноту содержаний духовных созерцаний Востока. Опираясь, с одной стороны, на данные положительной науки, эта философия, с другой стороны, подает руку религии. Осуществление этого универсального синтеза науки, философии и религии… должно быть высшею целью и последним результатом умственного развития»1053. Выполнению этой задачи и посвятил свою жизнь русский философ.

24 ноября в Петербургском университете Вл. С. Соловьев защищает магистерскую диссертацию «Кризис западной философии. Против позитивизма». Диспут, состоявшийся на защите, приобрел общественный резонанс, свидетельствуя о повороте части русской интеллигенции от господствовавших в 1860-е гг. позитивизма и материализма к идеализму. Многие присутствовавшие на диспуте отметили, что русская философия обогатилась выдающимся мыслителем. Так, русский историк К. П. Бестужев-Рюмин в одном из писем передавал свое впечатление о диспуте: «Необыкновенная вера в то, что он говорит, необыкновенная находчивость, какое-то уверенное спокойствие – все это признаки ума. Внешней манерой он много напоминает отца, и даже в складе ума есть сходство; но мне кажется, что этот пойдет дальше. Если будущая деятельность оправдает надежды, возбужденные этим днем, Россию можно поздравить с гениальным человеком». Вл. Соловьева утверждают доцентом на кафедре философии Московского университета, а через полгода, 31 мая 1875 г., он уезжает в зарубежную годичную командировку (Лондон, Париж, Египет, Италия) для изучения «индийской гностической и средневековой философии».

Вернувшись из-за границы, Соловьев вновь приступает к преподавательской работе. Но вскоре, 14 февраля 1877 г., он подает в отставку, так как не желает участвовать в борьбе двух профессорских партий, по-разному оценивающих новый университетский устав. Молодой философ переезжает в Петербург, работает в Ученом комитете Министерства народного просвещения, читает лекции в университете и на Высших женских курсах. Период этот был весьма плодотворным для Вл. Соловьева, он публикует ряд работ: «Философские начала цельного знания» (1877), «Критика отвлеченных начал» (1880), «Чтения о Богочеловечестве» (1877– 1881), «Теоретическая философия» (1897–1889), «Оправдание добра» (1899). В центре внимания философа находятся вопросы целостности (всеединства) бытия; обретения цельного знания, достижения всеединого в бытии; познания, построения такой системы категорий (важнейшей для Соловьева является категория «сущее»), которая бы соответствовала универсальному характеру принципа всеединства, и др. Хотя на разных этапах творчества Вл. Соловьев наполнял эти проблемы новым содержанием, неизменными оставались три стороны его философии всеединства: софиология, учение о Богочеловечестве и взаимоотношение Востока и Запада. В апреле 1880 г. он защищает докторскую диссертацию «Критика отвлеченных начал», которая завершает первый период творчества мыслителя, связанный преимущественно с разработкой основ задуманной философии всеединства, оказавшей большое воздействие на русскую мысль.

После защиты диссертации Вл. Соловьев получает возможность занять университетскую кафедру философии. Но его так и не утверждают в звании профессора. Виной тому было публичное выступление в зале Кредитного общества 28 марта 1881 г. Свою лекцию «Критика современного просвещения и кризис мирового процесса» Вл. Соловьев закончил призывом к царю отменить смертную казнь народовольцам. Речь эта, ее основная сентенция – «Скажем же решительно и громко заявим, что мы стоим под знаменем Христовым и служим единому Богу – Богу любви» – имели большой общественный резонанс и, естественно, испортили отношения Вл. Соловьева с правительством. Ему пришлось написать объяснительную записку губернатору, а затем и Александру III. Царь распорядился сделать философу внушение и запретить на время его публичные выступления. Из университета Вл. Соловьева не выгоняли, но он сам не захотел в нем оставаться. 6 ноября 1881 г. он подает в отставку и покидает Петербургский университет. «Вл. Соловьев чувствовал, что в его жилах бьется кровь публициста, проповедника, агитатора и оратора, литературного критика, поэта, иной раз даже какого-то пророка и визионера и вообще человека, преданного изысканным духовным интересам. Быть профессором было для него просто скучно»1054.

Второй период творчества философа приходится на 80-е гг. Им написано большое количество работ по различным проблемам общественной жизни России. Это прежде всего работы, посвященные религии и церкви. Их центральной идеей была идея объединения государства и церкви. Наиболее известные из них: «Духовные основы жизни» (1882–1884), ряд статей под общим названием «Великий спор и христианская политика» (1883), в которых он проявляет свои симпатии к католицизму, изданная в Загребе «История и будущность теократии. (Исследование всемирно-исторического пути к истинной жизни)» (1887). В этом же году в Париже в салоне одной русской княгини Вл. Соловьев прочитал лекцию «Русская идея», которая позже была там же издана, а спустя два года, также в Париже, философ опубликовал на французском языке книгу «Россия и вселенская церковь».

В 1889 г. вместе с Н. Я. Гротом и другими философами Вл. Соловьев принимает участие в основании журнала «Вопросы философии и психологии», а с 1891 г. редактирует материалы философского отдела «Энциклопедического словаря» Брокгауза и Ефрона, сам готовит большое количество словарных статей.

Публицистика В. С. Соловьева была посвящена не только философским и религиозным проблемам, но и национальным. Большая часть статей с национальной проблематикой была помещена в двух выпусках журнала «Национальный вопрос в России» (1888–1891). Наиболее острыми были публицистические выступления философа в 1891–1892 гг., в период борьбы с голодом. Третий (последний) период творчества Вл. Соловьева падает на 90-е гг. 19 октября 1891 г. он выступает с докладом «Об упадке средневекового миросозерцания», в котором говорит о резком расхождении исторического христианства с прогрессивным развитием социальной и культурной жизни человечества и о своих религиозных симпатиях к «неверующим двигателям общественного прогресса». Доклад вызвал бурное обсуждение при закрытых дверях. Оппоненты усмотрели в нем поношение православной церкви. Его печатание в «Вопросах философии и психологии» было запрещено цензурой.

Среди философских исследований этого периода можно назвать «Теоретическую философию» и «Оправдание добра» – лучшую работу Вл. Соловьева, наиболее полно выразившую его мировоззрение.

В одном из последних произведений («Три разговора»), в которое входит «Повесть об Антихристе», Соловьев пишет о том, что «этот мир» заканчивает свое существование: «Историческая драма сыграна, и остался еще один эпилог»1055.

Мыслитель предвидит близкий конец человеческого общества, наступление царства Антихриста. Подобные религиозномистические, апокалиптические по своей сущности, прогнозы Вл. Соловьева отражали ближайшее будущее плутократии, крах «гражданского и экономического рабства».

Социально-политическая позиция философа сложна и запутанна. Своими выступлениями против плутократии, обскурантизма, антисемитизма и в защиту голодающих он ратовал за социальную справедливость, противопоставляя свои взгляды официальной идеологии. В то же время объективное содержание его абстрактно-гуманистических, теологических построений и прогнозов носило порой вненаучный характер.

Скончался В. С. Соловьев 31 июля 1900 г. в подмосковном имении своих ближайших друзей князей Трубецких. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Философия всеединства В. С. Соловьева – одна из немногих созданных русской мыслью философских систем. Ее содержание сводится к ряду основных положений.

Учение о сущем, Абсолютном и Бытии. Абсолютное – это всеобъемлющее начало философии всеединства, оно – «всеединое сущее», Бог, являющийся последней основой всякого бытия. В онтологии Абсолютное – субстанциональное начало, в гносеологии – истина, в этике – благо, в эстетике – красота. Оно – Единое, и в нем заключено «все». Абсолютное соотносится с космосом, они «единосущны».

Абсолютное не может иметь определений. Оно дается нам непосредственно. Как пишет Соловьев, «глубже всякого определенного чувства, представления и воли лежит в нас непосредственное ощущение абсолютной действительности»1056.

Абсолютное есть одновременно «ничто» и «все»: как «ничто» оно не есть что-либо, не сводится к отдельному, а как «все» оно определяет, обнимает собой все сущее. Абсолютное, таким образом, выступает в качестве «всеединства», оно едино в себе самом и одновременно всё во всем.

Абсолютное (Бог) в философии всеединства распадается на абсолютное сущее и абсолютное становящееся. Абсолютное сущее – это собственно всеединое, являющееся обладателем «силы бытия», возможностью действительности. Абсолютное сущее представляется Соловьеву своеобразным организмом, обладающим двумя центрами. Первый центр – действующее начало безусловного единства, сводящее множество элементов к самому себе. Это начало свободно от каких-либо форм, свободно от бытия, оно лишь их потенция. Второй центр – производящее начало, сводящее множественность форм к единому основанию. Оно означает единство в явлении, оно не бытие, а его образ, идея, проникнутая началом Божественного единства. Оба начала в Абсолюте и противоположны, и едины – как порождающее и порождаемое. Таким образом, есть Абсолютное (Сущее) и сущность как необходимость, идея бытия.

Бытие «есть проявление сущего, или его отношение к другому. Таким образом, всякое бытие относительно; безусловно только сущее… Сущее есть являющееся, а бытие есть явление»1057. Бытие двояко, это и идеальное бытие, или сущность, идея, первоматерия, и реальное бытие, или природа. «Поскольку бытие определяется сущим, оно есть его природа… Поскольку сущность определяется сущим – она есть его идея»1058.

Таким образом, Абсолютное (Сущее, Бог) имеет свое другое – бытие (сущность). Через отношение к бытию Сущее утверждает себя, т. е. сущность определенным образом отражает свое содержание как единство в бытии.

Это осуществление Сущего в бытии Соловьев называет Логосом. У Логоса три ипостаси: Логос скрытый, внутренний; Логос открытый, проявивший себя, и Логос конкретный (Христос). Конкретный Логос имеет и другое название – София: «Как сущий, различаясь от своей идеи, вместе с тем есть одно с нею, так же и Логос, различаясь от Софии, внутренне соединен с ней. София… проникнута началом… единства. Осуществляющий в себе или носящий это единство Христос, как цельный Божественный организм – универсальный и индивидуальный вместе – есть Логос и София»1059.

Сущее, сущность и бытие определяют систему категорий философии всеединства, а именно: Сущее порождает триаду «дух – ум – душа»; сущность предстает как «благо – истина – красота»; бытие раскрывается как «воля – представление – чувство».

Учение о мире и человеке. Абсолютное в философии всеединства не мыслится вне мира, оно с ним связано. Но разработанной картины творения мира у Вл. Соловьева нет. В философии всеединства Абсолютное Сущее производит, творит бытие, природу, но не переходит в нее полностью. Этот акт превращения Абсолютного в мир вещей и явлений происходит путем «отпадения» Мировой души, Софии (которая есть идеальный образ бытия), от Абсолюта. Философ утверждает: «Свободным актом Мировой души объединяемый ею мир отпал от Божества и распался сам в себе на множество враждующих элементов. Длинным рядом свободных актов все это возрастающее множество должно примириться с собою и с Богом и возродиться в форме абсолютного организма»1060.

Мировая душа не забывает об отпавшем природном хаосе, она организует его «эволюцию», «собирание», развитие и преемственность в пяти царствах – минеральном, растительном, животном, человеческом, в котором человечество осознает идею безусловного совершенства Абсолютного, и Божьем, где человечество стремится эту идею осуществить, т. е. снова воссоединить мир с Богом. Таким образом, мировой процесс – это процесс космогонический, где Мировая душа соединяется с отпавшим миром внешним образом, подготавливает следующую ступень этого процесса – теогонический процесс, где, собственно, и происходит это слияние, внутреннее единение Бога и природы, представленной человеком и его сознанием.

Из данных утверждений следует, что русский философ придерживается идеалистической точки зрения, по которой все царства едины и единство это не в материальности, а в Боге, Абсолютном Сущем. Эта псевдоэволюционная концепция носит телеологический и преформистский характер. Для Соловьева «причина изменения, идея и цель его» изначально заключаются в Абсолютном, в Боге, поскольку иерархическая соподчиненностъ царств направлена к единой цели – осуществлению Царства Божия.

Материальный мир, утверждает философ, состоит из разнообразных атомов, каждый из которых есть одновременно монада, обладающая индивидуальностью. Эта индивидуальность определяется идеей, носителем которой выступает атом-монада. Идеи находятся в иерархической соподчиненности. Высшей идеей, объединяющей все остальные, является Мировая душа, всеединое.

Соловьев различает идею как предмет, т. е. некоторое представление вовне, и идею как субъект, т. е. некоторую особенную действительность, возможность «быть самостоятельным центром для себя… следовательно, обладать самосознанием или личностью»1061. Таким образом, в философии всеединства все – от атома до Абсолюта (Бога) – есть существо, т. е. идея и личность.

Абсолютное становящееся обладает весьма важным свойством – является «…основанием… всего относительно бытия… душою мира». Абсолютное становящееся «впервые получает собственную внутреннюю действительность, находит себя в человеке»1062. Бог как «душа мира» в определенной степени зависит от человека, поскольку воплощается в нем и, вследствие этого, может быть действительным в своей абсолютности1063.

Наряду с Абсолютным Сущим Вл. Соловье допускает «существо», которое также абсолютно, но не тождественно всеединому. «Этим существом является человек, который сочетает в себе два существенных элемента: во-первых, он имеет Божественный элемент, всеединство, как свою вечную потенцию, постепенно переходящую в действительность, с другой стороны, он имеет в себе то небожественное, то частное, не все, природный или материальный элемент, в силу которого он не есть всеединое, а только становится им»1064.

В природном мире Божественный элемент Мировой души «существует только потенциально в слепом бессознательном стремлении; в человеке он получает идеальную действительность, постоянно реализуемую». Таким образом, Бог – Абсолютное Сущее, человек – абсолютное становящееся, и полная истина может быть выражена, считает Вл. Соловьев, словом «Богочеловечество»1065. София вырастает у Соловьева в религиозно-поэтический символ творческого общения человека с Богом. В работе «История и будущее теократии» (1885–1886) философ называет Софией будущую Церковь, в которой христиане смогут стать «одним телом», а множественность тварного миропорядка вернется к единству постоянного и вечного Абсолюта.

Теория цельного знания. Гносеология всеединства занимает в философской системе Вл. Соловьева значительное место. По мнению философа, «цельное знание» только тогда будет носить «безусловный характер», когда оно объединит в себе чувственный опыт и рациональное мышление, подчинив их вере. Другими словами существуют три вида истины: материальная, формальная и абсолютная Их носителями являются соответственно наука, философия и религия. Высшей истиной, абсолютным знанием объявляется теология. Мистицизм, определяя верховное начало и конечную цель всякого знания, имеет для В. С. Соловьева главенствующее значение. Эмпиризм, считает философ, обладает материальным характером и служит базисом и реализацией высших начал. Рационализм является посредником, общей связью всей системы вследствие своего формального характера. Предметом же цельного знания служит «истинно сущее» как само по себе, так и в его отношениях и проявлениях в эмпирической действительности субъективного и объективного мира, в которых оно есть абсолютное первоначало. Задача цельного знания состоит в достижении «безусловного всеединства», в познании абсолютного.

Вне этого «универсального» синтеза теология, философия и наука «суть только отдельные части или стороны, оторванные органы знания и не могут быть, таким образом, ни в какой степени адекватны самой цельной истине»1066. Наука дает необходимый материал для всякого знания, философия придает знанию идеальную форму, и только теология наполняет его абсолютным содержанием. Любой из элементов теории цельного знания может быть исходным в построении системы, «ибо истинная наука невозможна без философии и теологии, так же как истинная философия без теологии и положительной науки и истинная теология без философии и науки»1067. Каждый из элементов, доведенный до «истинной» полноты в цельном знании, теряет свою самостоятельность и приобретает синтетический характер: положительная наука, возведенная в истинную систему или доведенная до своих настоящих начал и корней, переходит в свободную теософию, ею же становится и философия, избавленная от односторонности, а теология, освободившись от исключительности, также необходимо превращается в свободную теософию. Соловьев рассматривает свободную теософию как философскую систему, где «истинная философия… должна иметь… теософический характер»1068.

Свободная теософия в историческом развитии проходит три главных состояния: 1) господство мистицизма, 2) обособление отдельных элементов – теологии, философии и положительной науки, 3) внутренний свободный синтез данных элементов.

Большое значение в процессе познания принадлежит опыту. «Материал цельного знания, – утверждает Соловьев, – дается опытом»1069. Философ подразделяет опыт на внешний и внутренний, последний делится на психический и мистический. Более подробно Соловьев характеризует внешний, или физический, опыт – «такие состояния сознания, в которых мы чувствуем себя определяемым чем-то для нас внешним, хотя о самом этом внешнем мы не можем иметь никакого непосредственного познания, а ощущаем только его действие на нас». К внутреннему, или психическому, опыту он относит «такие состояния, в которых мы признаем преобладающее проявление нашей собственной природы, или которые определяются этой природой». Содержание третьего (мистического) опыта составляют «такие явления, в которых мы чувствуем себя определяемыми существенностью иного, чем мы, но не внешнего нам, а, так сказать, еще более внутреннего, более глубокого и центрального, нежели мы сами, явления, в которых мы чувствуем себя не подчиненными, не стесненными, а, напротив, возвышаемыми над собою и получаемыми внутреннюю свободу»1070.

Первостепенное значение Соловьев придает мистическим явлениям, за ними идут явления психические и самыми поверхностными, лишенными самостоятельности выступают физические явления.

Первичной и основной формой истинного познания философ называет умственное созерцание, или интуицию. Частные явления не предоставляют нам универсальных истин. Универсальные истины связаны с явлениями, но имеют независимое от них собственное бытие. Поэтому для познания их необходима особенная форма мыслительной деятельности – мистическая интуиция. Соответственно этому познание понимается Соловьевым как единовременный акт мистического озарения. Для раскрытия абсолютной (по Соловьеву, неизменной) истины необходимо установить внутренний контакт с всеединым, что достигается лишь при помощи непосредственного внутреннего интуитивного созерцания.

Во всяком познании познающий соединяется с познаваемым. Соловьев указывает, что любой предмет можно познать двумя способами: извне, благодаря эмпирическому и рациональному знанию («знание поверхностное и относительное»), и изнутри, со стороны нашего абсолютного существа, внутренне связанного с существом познаваемого («знание безусловное, мистическое»).

Процесс действительного познания, по Соловьеву, проходит три фазы:

1. Мы утверждаем, что есть некоторый самостоятельный предмет. Эта уверенность не дается в ощущениях и мыслях, находится за их пределами. Познающий известным образом внутренне связан с познаваемым, находится с ним в сущностном единстве, выражающемся в той непосредственной уверенности, с которой мы утверждаем безусловное существование «другого». Познающий субъект действует как безусловный и свободный; предмет ему открывается как безусловносущий.

2. Процесс умственного созерцания идеи данного предмета возможен потому, что между познаваемым и субъектом существует такое взаимоотношение, в котором субъект воспринимает не отдельные качества предмета, а его собственный характер. Познающий субъект есть некоторая сущность, находящаяся в отношении с другими сущностями или идеями, следовательно, и с идеей данного предмета. Идеальное взаимодействие сущностей Соловьев называет воображением.

3. Идеальный образ предмета мы воплощаем в данных нашего опыта, сами ощущения тяготеют к этому идеальному образу, «потому что этот образ выражает собой внутреннее метафизическое взаимодействие наше с той самой сущностью, которой они (ощущения) суть внешние проявления»1071. Превращение хаоса ощущений «в единый и цельный образ предмета, неподвижно стоящий перед нами среди смутного потока впечатлений… это превращение есть творческий акт нашего духа»1072.

Таким образом, действительное познание предмета определяется как 1) вера в безусловное существование предмета; 2) умственное созерцание или воображение его сущности или идеи; 3) творческое воплощение или реализация этой идеи в актуальных ощущениях или эмпирических данных нашего природного чувственного сознания.

Истина познания, по Соловьеву, определяется истиной предмета. Следовательно, для раскрытия истинного процесса познания мы должны учитывать, что предмет есть, что он есть и как он является. «Истина предмета состоит в его: 1) действительности и 2) универсальности. Сам предмет определяется: 1) как безусловно сущий… 2) как некоторая неизменная и единая сущность… или идея и, наконец, 3) как некоторое актуальное бытие или явление. И сам процесс познания определяется как: 1) вера, 2) воображение, 3) творчество»1073. Так как истина, по Соловьеву, находится в Абсолюте (Боге), то и познана она может быть только через религиозное восприятие, мистическую интуицию, веру.

Учение о человеке, обществе, истории. В. С. Соловьев гениально совместил в своем творчестве антропологические искания всей предшествующей отечественной и западной философии и одновременно определил многие черты последующих школ русской философии, связанных с философской антропологией.

Предшествующая философия в разработке проблемы человека не удовлетворяла русского философа. Рационализм, являясь важнейшим этапом развития европейской философии, утвердил представление о человеке как «свободно-разумной личности», но при этом были попраны «права материи». Натуралистическая и материалистическая философия «восстановила и развила значение материального начала в мире и человеке». В материалистических школах человек «полюбил и познал материальную природу как нечто свое близкое и родное – развитие материализма и натурализма составляет такую же заслугу философии, как и развитие рационализма, в котором человек узнал и определил силы своего разумно-свободного духа»1074. Однако рационализм и материализм как теоретическая философия Нового времени оказались односторонними, поскольку не смогли понять, что «рядом с миром вечных и неизменных образов предметного бытия и познания существует другая, изменчивая, волнующая действительность – субъективный мир хотения, деятельности и жизни человеческой. Рядом с теоретическим вопросом: что есть? существует вопрос практический: что должно быть? Т. е. чего мне хотеть, что делать, во что и изза чего жить. На этот вопрос теоретическая философия по существу своему не могла дать никакого ответа»1075. Задача современной философии, считает Соловьев, – соединить противоположности и разорванность отвлеченного рационализма и эмпиризма, связав их с Сущим в его абсолютности. Такая философия должна быть антропологической.

При всей религиозной ориентации философских построений В. С. Соловьева именно человек представляет центральный элемент бытия, культуры, истории, высший смысл Богочеловеческого процесса: «Человек совмещает в себе всевозможные противоположности, которые все сводятся к одной великой противоположности между безусловным и условным, между абсолютною и вечною сущностью и преходящим явлением или видимостью.

Человек есть вместе и божество и ничтожество»1076. Соответственно этому положению определялась и задача философии: «Философия, осуществляя собственно человеческое начало в человеке, тем самым служит и Божественному и материальному началам, вводу и того и другого в форму свободной человечности»1077.

Выстраивая новую (Богочеловеческую) концепцию антропологии, философ проанализировал все предшествующие религиозные и далекие от религии философские представления о человеке и пришел к выводу о их недостаточности. Он считает, что в новом представлении, основанном на принципе всеединства, должны быть объединены вера в Бога и вера в человека. «Старая традиционная форма религии, – пишет В. С. Соловьев, – исходит из веры в Бога, но не проводит этой веры до конца. Современная безрелигиозная цивилизация исходит из веры в человека, но и она остается непоследовательною – не проводит своей веры до конца; последовательно и до конца осуществленные обе эти веры – вера в Бога и вера в человека – сходятся в единой полной и всецелой истине Богочеловечества»1078.

Религия, в центре которой единство человека и Бога, философия всеединства стали предметом научных интересов русского философа, о чем он прямо заявлял: «Своего учения не имею; но ввиду распространения вредных подделок христианства считаю своим долгом с разных сторон, в разных формах и по разным поводам выяснить основную идею христианства – идею Царства Божия как полноту человеческой жизни не только индивидуальной, но и социальной и политической, воссоединяемой через Христа с полнотой Божества»1079.

Метафизическим основанием религиозно-идеалистической антропологии В. С. Соловьева является учение о Сущем, Абсолюте и бытии. В философии всеединства все – от атома до Абсолюта (Бога) – есть существо, т. е. идея и личность.

Абсолютное становящееся обладает весьма важным свойством: «…будучи основанием… всего относительно бытия, будучи в этом качестве душою мира», Абсолютное становящееся «впервые получает собственную внутреннюю действительность, находит себя… в человеке»1080. Бог как «душа мира» в определенной степени зависит от человека, поскольку воплощается в нем и «вследствие этого может быть действительным в своей абсолютности»1081, т. е. без человека не может завершиться творение Царства Божия. «Человек дорог Богу не как страдательное орудие Его воли, – пишет Соловьев, – таких орудий довольно и в мире физическом, а как добровольный союзник и соучастник Его всемирного дела. Это соучастие человеческое непременно входит в самую цель Божьего действия в мире, ибо если бы эта цель мыслима была без деятельности человека, то она была бы уже от века достигнута»1082. Бог всегда рядом с человеком.

Да! С нами Бог, – не там, в шатре лазурном,

Не за пределами бесчисленных миров,

Не в злом огне и не в дыханье бурном,

И не в уснувшей памяти веков.

Он здесь, теперь, – среде случайной,

В потоке мутном жизненных тревог.

Владеешь ты всерадостною тайной:

Бессильно зло; мы вечны; с нами Бог1083.

Соловьев подчеркивает, что нужно отличать процесс «человекобожеский», когда человек как бы подготавливается к встрече с Богом, от «Богочеловеческого», когда эта встреча происходит. Оба эти процесса связаны друг с другом: «Процесс всемирного совершенствования, будучи Богочеловеческим, необходимо есть и богоматериальный»1084. Определяющим, безусловно, является процесс Богочеловеческий. Философ настаивает: «Человеческая жизнь должна быть внутренне собрана, объединена и освящена действием Божиим и превращена таким образом в жизнь Богочеловеческую. И сущность дела, и принцип благочестия требуют при этом, чтобы перерождение начиналось сверху, от Бога, чтобы его основание было действием благодати, а не естественной воли человеческой, отдельно взятой, – требуется, чтобы процесс был Богочеловеческим, а не человекобожеским»1085.

Человекобожеский, а затем и Богочеловеческий процессы, определяя этапы развития Божественной идеи, связаны не с отдельной личностью, а человечеством в целом. Поскольку «целое первее своих частей и предполагается ими, то первичная реальность есть человечество, а не отдельное лицо; человечество есть существо, становящееся абсолютным через всеобщий прогресс… Это существо сверхличное… человечество истинное, чистое и полное – есть высшая и всеобъемлющая форма и живая душа природы и Вселенной, вечное, соединенное и во временном процессе соединяющееся с Богом и соединяющее с Ним все, что есть».

Человечество реально, оно субъект исторического развития. «Субъектом исторического развития, – пишет философ, – является здесь человечество как действительный, хотя и собирательный организм. Обыкновенно когда говорят о человечестве как о едином существе или организме, то видят в этом едва ли более, чем метафору или же простой абстракт; значение действительного единичного существа или индивида приписывается только каждому отдельному человеку. Но это совершенно неосновательно. Дело в том, что всякое существо и всякий организм имеет необходимо собирательный характер, и разница только в степени; безусловно же простого организма, очевидно, быть не может… Как собирательный характер человеческого организма не препятствует человеку быть действительным индивидуальным существом, так точно и собирательный характер всего человечества не препятствует ему быть столь же действительным индивидуальным существом. И в этом смысле мы признаем человечество как настоящий органический субъект исторического развития»1086.

Всеединство Богочеловечества как софийный процесс одухотворения материи, – это долгий путь поднятия ее до абсолютного совершенства. Завершается он уже в человеческой истории при все большем вовлечении в ее процесс исторических лиц. «Исторический процесс, – пишет философ, – есть долгий и трудный переход от эверочеловечества к Богочеловечеству, и кто станет серьезно утверждать, что последний шаг уже сделан, что образ и подобие зверя внутренне упразднены в человечестве и заменены образом и подобием Божиим, что никакой исторической задачи, требующей организованного действия общественных групп, больше нет?» Поэтому каждый отдельный человек должен быть активным участником этого всеобщего процесса. Как заповедь звучат слова В. С. Соловьева в «Оправдании добра»: «…Принимай… участие в деле своего и общего совершенствования ради окончательного откровения Царства Божия в мире»1087.

Русский философ восстанавливает древнее учение об андрогинности человека, т. е. об единстве мужского и женского начал. Когда-то изначально человек был един, а затем произошло его раздробление на враждебные особи, в том числе на мужчин и женщин. Богочеловеческий процесс предполагает обратное их слияние посредством любви. Только она помогает преодолеть односторонность, «производит или освобождает реальные духовно-телесные токи, которые постепенно овладевают материальной средой, одухотворяют ее и воплощают в ней те или другие образы всеединства – живые и вечные подобия абсолютной человечности»1088. Философ снимает традиционное христианское противопоставление духа и плоти, выдвигая идею их единства в «святой телесности». Он пишет: «Ложная духовность есть отрицание плоти, истинная духовность есть ее перерождение, спасение, воскресение»1089. Точно так же должно быть снято противопоставление мужчины и женщины. «Истинный человек в полноте своей идеальной личности, очевидно, не может быть только мужчиной или только женщиной, а должен быть высшим единством обоих»1090.

Связь с Богом делает человека уникальным существом в природе – вечным и бессмертным, как вечен и бессмертен Абсолют. Другими словами, человек – это абсолютное становящееся, «второе абсолютное», духовный центр мира. Предназначение человека – осуществить связь между Богом и материальным миром, стать «проводником всеединяющего Божественного начала в стихийную множественность – устроителем и организатором вселенной»1091.

Человек бесконечен и в другом отношении. Философ утверждает: «Человеческая личность и, следовательно, каждый единичный человек есть возможность для осуществления неограничной действительности или особая форма бесконечного содержания»1092. В. С. Соловьев как религиозный мыслитель инструментом осуществления человеком этой возможности, наполнения его «бесконечным содержанием» считает религию: «Религия… есть связь человека и мира с безусловным началом и средоточием всего существующего. Очевидно, что если признавать действительность только безусловного начала, то им должны определяться все интересы, все содержание человеческой жизни и сознания, от него должно зависеть и к нему относиться все существенное в том, что человек делает, познает и производит»1093. Хотя религия должна быть «всем во всем»1094, она не должна быть насильственной, не должна подавлять свободу. Истинная религия, утверждает философ, не может исключать, подавлять или насильственно подчинять себе какой бы то ни было элемент, какую бы то ни было живую силу в человеке и его мире. Другими словами, воссоединение человека с Богом должно быть безусловно свободным от любой исключительности, самоутверждения, эгоизма. Гарантом свободы человека выступает его Богоподобие: «Человек не только имеет ту же внутреннюю сущность жизни – всеединство, которое имеет и Бог, но и свободен восхотеть иметь ее как Бог»1095.

А реализовать себя как личность человек может только в обществе, поскольку «общественность не есть привходящее условие личной жизни, а заключается в самом определении личности, которая по существу своему есть сила разумно-познающая и нравственно-действующая»1096. Таким образом, диалектика личности и общества позволяет говорить о их единстве и взаимной обусловленности: «Общество есть дополненная, или расширенная, личность, а личность – сжатое, или сосредоточенное, общество»1097. Подчиняясь обществу, человек возвышается, а его самостоятельное, свободное волеизъявление, в свою очередь, укрепляет общество.

Союз общества и личности исторически развивается, меняя свои характеристики. Вл. Соловьев выделяет три этапа развития этого союза: 1) сохранение того, что было осуществлено в прошлом (религиозный этап); 2) осуществление союза общества и личности в настоящем (политический этап); 3) предварение будущего в настоящем (пророческий этап). Эти этапы соответствуют трем ступеням (формациям) развития жизненного строя человечества – родовому, национально-универсальному и духовно-вселенскому. Духовно-вселенский строй еще предстоит построить. Это станет возможным тогда, считает Соловьев, когда будут одухотворены первые два этапа развития, т. е. будут перестроены на принципах нравственности не только семья, но и экономика и политика.

Ячейкой перерождения является семья, в которой «каждый есть цель для всех, за каждым ощутительно признается безусловное значение, каждый есть нечто неизменное»1098. Духовное возрождение семьи, ее будущность диалектически связаны с духовно-нравственным развитием народа, который, в свою очередь, не может развиваться и существовать вне человечества. Личность, таким образом, будучи общественной, постоянно связана с семьей, народом и человечеством.

Нравственно-духовные отношения должны быть не только между человеком и обществом, но и между человеком и природой. Эти отношения также исторически менялись. «Возможно троякое отношение человека к внешней природе: страдательное подчинение ей в том виде, как она существует, затем деятельная борьба с нею, покорение ее и пользование ею как безразличным орудием и, наконец, утверждение ее идеального состояния – того, чем она должна стать через человека»1099. Достичь третьего состояния гармонии человека с природой нам еще предстоит.

Важнейшей задачей философии всеединства Вл. Соловьев считал поиски путей обретения человеком своей нравственной сущности, а человечеством – Царства Божия. Исторический анализ развития человеческого общества приводит философа к мысли, что оно дифференцировано, люди-атомы отчуждены от своей сущности, в жизни господствует материальное начало. Не только природный мир, но и общество демонстрирует наличие идеального единства и реальной множественности. Задача состоит в интеграции человечества на духовной основе. В качестве идеала выступает Царство Божие как особое состояние человека, когда достигается единение с Богом, и как особая форма общественного устройства – вселенская церковь Царства Божия, но «спасение души есть окончательная цель, а организация наилучших социальных порядков для общего блага… есть одно из необходимых средств этой цели»1100.

Цель жизни отдельного человека, как и цель устройства «наилучших социальных порядков», ясна, но реалии социальной жизни человека говорят о дифференциации, разобщенности людей в обществе, о распаде единого человечества на отдельные личности. Философ с огорчением констатировал, что «единство наше со всем другим является для нас как призрачное, несущественное, за настоящую же действительность мы признаем здесь только свое отдельное, особенное Я: мы замкнуты в себе, непроницаемы для другого, а потому и другое, в свою очередь, непроницаемо для нас… Это противопоставление себя все другим и практическое отрицание этих других и является коренным злом нашей природы…»1101. Достаточно четко представляя картину увеличивающегося «хаоса разрозненных элементов», В. С. Соловьев вместе с тем не считал ее трагически обязательной. Выход из этого хаоса – в осуществлении принципа всеединства, в ликвидации разобщенности людей между собой, между человеком и природой и в конечном итоге – между материальным и идеальным.

Богочеловечество как извечный идеал, к которому стремится человечество, будет новым космосом его бытия. В нем не только не будет разъединения и распада связей между людьми, но и будет побеждена смерть. Поддерживая идеи Н. Ф. Федорова, В. С. Соловьев считал, что человек должен быть бессмертен, поскольку «всякое благо возможно для человека только под условием, что живет он сам и живут те, кого он любит»1102.

Человек должен научиться продлять свою жизнь и достигать практического бессмертия. Сверхзадача человека в этом отношении стать «сверхчеловеком». «А если так, то, значит, “сверхчеловек” должен быть прежде всего и в особенности победителем смерти, освобожденным освободителем человечества от тех существенных условий, которые делают смерть необходимой, и, следовательно, исполнителем тех условий, при которых возможно или вовсе не умирать, или, умерев, воскреснуть для вечной жизни»1103. Опыт такой победы над смертью был, его дал человечеству Христос. Он определил путь спасения, тот «сверхчеловеческий путь, которым шли, идут и будут идти многие на благо всех, и, конечно, важнейший наш жизненный интерес в том, чтобы побольше людей на этот путь вступали, прямее и дальше по нему проходили, потому что на конце его – полная и решительная победа над смертью»1104.

Духовное совершенствование человека происходит не только через «внутреннее религиозное развитие», но и через развитие нравственности. Основополагающей этической категорией философии всеединства является добро, а жизненной задачей человека – «служение Добру чистому, всестороннему и всесильному». Главная характеристика категории добра состоит в том, что «добро само по себе ничем не обусловлено, оно все собою обусловливает и через все осуществляется. То, что оно ничем не обусловлено, составляет его чистоту, то, что оно все собою обусловливает, есть его полнота, а что оно через все осуществляется, есть его сила и действенность»1105. Именно добро определяет «первоначально и окончательно» нравственный смысл нашей жизни, и это определение совершается посредством совести и разума. Человек, по Соловьеву, по своему назначению и принципу является безусловной внутренней формой для добра как своего содержания. Получается, что соловьевское решение вопроса страдает некоторой фаталистичностью, ибо Бог заранее предопределил сеть извилистых человеческих путей свести в генеральную линию добра, отступить от которой можно, но даже и злое, как дело рук человеческих, окончательно приводится Богом к положительному результату. Правда, смысл этой сводимости не очень тесен, даже и пространственно, ибо жизненная задача человечества состоит не только в спасении себя, но и всего тварного мира, в собирании и одухотворении всей вселенной, нравственное делание становится поистине мировым, вселенским, и смысложизненная задача человека не ограничивается лишь рамками межчеловеческих отношений или отношением к самому себе. Есть внешнее – природа, материя, которая нуждается в собирательном воздействии человека, именно от нее зависит полнота и целостность, гармония и красота духовно-материальной жизни Царствия Божия. В созидании этого Царства человек выступает как равноправный сотрудник Бога, сознательный и совестливый, понимающий, что если Богу совершенство присуще изначально, то человеком оно достигается, а достижение – это процесс, потому-то и смысл жизни есть не просто мысль, идея, понятие, но и живой творческий процесс, проходящий через стадии космической, природной эволюции и стадии духовного роста к осуществлению абсолютного Добра или Божественного мира на земле.

Кроме всеобъемлющей категории добра, в этике Соловьева есть еще три первичных этических чувства: стыд, жалость и благоговение. Стыд выражает человеческое отношение к недолжному быть в его жизни: «Я стыжусь, следовательно, существую, не физически только существую, но и нравственно, – я стыжусь своей животности, следовательно, я существую как человек»1106. Жалость – это человеческое отношение к другим людям, признание их самоценности. Она выражается в любви во всем диапазоне ее проявления – от любви материнской до любви к отечеству. Это чувство лежит в основе справедливости («Не делай другим ничего такого, чего не хочешь себе от других») и милосердия («Делай другим то, чего сам хотел бы от других»). Наконец, благоговение – чувство, испытываемое человеком перед авторитетом родителей.

Общее правило достойной жизни человека заключается в том, что он ни при каких обстоятельствах не должен быть средством для достижения блага другого лица, класса или общества в целом. Исходя из этого Вл. Соловьев формулирует моральный закон общества: «Никакой человек ни при каких условиях и ни по какой причине не может рассматриваться как только средство для каких бы то ни было исторических целей – он не может быть только средством или орудием ни для блага другого лица, ни для блага целого класса, ни, наконец, для так называемого общего блага, т. е. блага большинства других людей»1107. Гуманистический потенциал этой формулы не вызывает сомнения.

Достоинство человека имеет свое основание в Богоподобии, поскольку «личность человеческая – и не личность человеческая вообще, – не отвлеченное понятие, а действительное, живое лицо, каждый отдельный человек имеет безусловное, Божественное значение»1108. Наконец, самоценность личности определяет, по Соловьеву, сущность общества: «Принцип человеческого достоинства, или безусловное значение каждого лица, в силу чего общество определяется как внутреннее, свободное согласие всех – вот единственная нравственная норма»1109.

Нравственность, считает философ, должна реализовать себя в практической жизни как отдельной личности, так и общества в целом. В процессе эволюции общество должно становиться более нравственным и духовным, при этом нравственность будет проникать во все сферы деятельности общества, в том числе в экономическую. В обществе должны осуществляться нормы, при которых «значение человека, а следовательно, и человеческого общества определяется по существу экономическими отношениями… Человек не есть прежде всего производитель материальных полезностей или рыночных ценностей, а нечто гораздо более важное… и общество также есть нечто большее, чем хозяйственный союз»1110. Однако общество, общественные отношения должны обеспечивать каждому его члену достойное человеческое существование, правда, «это уже вопрос не нравственности, а экономической политики»1111. Отдавая должное экономической, материальной сфере жизнедеятельности человека, В. С. Соловьев неоднократно подчеркивал, что «действительное осуществление человеколюбия должно захватывать область материальной жизни»1112.

В религиозно-идеалистической антропологии В. С. Соловьева человек – единственное активное, деятельное существо природы, осознающее свою деятельность, создающее идеалы. Философ утверждает, что человек должен делать себя лучше, чем он есть в действительности. Поэтому человек должен оцениваться не по тому, что он есть, а по тому, что он уже сделал или делает. «Человеку естественно хотеть быть лучше и больше, чем он есть в действительности… Если он взаправду хочет, то и может, а если может, то и должен». Это утверждение может показаться противоречивым и даже бессмысленным «быть лучше, выше, больше своей действительности». «Да, – утверждает философ, – это есть бессмыслица для животного, так как для него действительность есть то, что его делает и им владеет, но человек… может воздействовать на нее изнутри, и, следовательно, эта его действительность есть так или иначе, в той или другой мере то, что он сам делает, – делает более заметно и очевидно в качестве существа собирательного, менее заметно, но столь же несомненно и в качестве существа личного»1113.

И еще одна оценка человека, считает Соловьев, должна быть учтена: человек должен быть нравственно безупречен и деятелен в стремлении к еще большему совершенству. «Во всяком человеческом деле, большом и малом, физическом и духовном, одинаково важны оба вопроса: что делать и кто делает? Плохой или неприготовленный работник может только испортить самое лучшее дело», – заявляет философ1114.

Таковы основные черты религиозной антропологии В. С. Соловьева, в которой человек, являясь образом и подобием Бога, становящийся всеединым, утверждающий себя в высоких идеалах нравственности, самоценен, ибо Бог «определяет только то, чем он становится, – содержание и цель его жизни; но что он этим становится, это имеет свое основание не в Божестве, отрешенном от всякого процесса, а в нем самом»1115.

Вл. Соловьев не был бы истинно русским философом, если бы не предпринял попытки или хотя бы не помыслил о реальном воплощении своих идей относительно России, ее прошлого и будущего. Именно здесь обнаруживается болевая точка, обнаженный нерв его пульсирующей мысли.

Еще в канун Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Вл. Соловьев на публичном заседании Общества любителей российской словесности произнес речь «Три силы», в которой продемонстрировал все то же стремление к всеединству. Философ считает, что человеческое развитие управляется тремя силами, воплощенными в трех основных культурах – мусульманском Востоке, западной цивилизации и славянстве. В культуре мусульманского Востока преобладает влияние силы единства, отрицающей всякую индивидуальную свободу. В западной цивилизации, наоборот, утверждается самостоятельность всех «индивидуальных форм». Если Восток уничтожает человека и утверждает только бесчеловечного Бога, то Запад вырабатывает частные и общие формы жизни, не заботясь о ее внутреннем содержании. В славянстве, и в особенности в России, действует третья сила – Божественная, которая может дать положительное содержание Востоку и Западу, освободить их от исключительности и создать целостность общечеловеческого организма.

Философ неоднократно подчеркивал, что именно русский народ призван осуществить «правду Божию» на Земле. Не удивительно, что многие современники считали его славянофилом «на всю жизнь». Что действительно славянофильского в его взглядах? Это признание особой миссии русского народа, вера в Россию, идея Москвы как третьего Рима, взвешенная критика европейского пути общественного развития, идеализация русских форм «государственности и общественности» – союза церкви с самодержавием, опирающегося на поддержку народа, живущего в общинах. Он утверждал: «Монастырь, дворец и село – вот наши общественные устои, которые не поколеблются, пока существует Россия»1116.

Однако Вл. Соловьев был далек от «отрицательного» национализма славянофилов, критиковал его: «Я решительный враг отрицательного национализма, или народного эгоизма, они не хотят понять той простой вещи, что для показания своей национальной самобытности на деле нужно и думать о самом этом деле, нужно стараться решать его самым лучшим, а не самым национальным образом». В отличие от славянофилов, Вл. Соловьев как философ всеединства признавал равные права православия и католичества, стремился объединить оба этих направления в общую кафалическую церковь. Следуя идее всеединства, Вл. Соловьев стремился поднять на должную высоту политическое значение царизма. Он полагал, что царизм в союзе с «вселенской церковью и теократией» обеспечит мощь и могущество России. Этот союз позволит «сообщить живую душу» человечеству, соединить «разорванное» человечество «с всецелым Божественным началом». Вл. Соловьев утверждал идею национального призвания как идею осуществленного всеединства, всечеловечества. И все же эта великая идея русского философа была не более чем теократической утопией. Вера в национальное мессианство, основывающееся на триаде «Москва – третий Рим, русское самодержавие и народ-богоносец», была далека от исторических реалий конца XIX в. и в конечном итоге привела Вл. Соловьева к духовной драме. В «Трех разговорах», поразительном документе, на страницах которого и отражена эта драма, представлена уже другая историческая перспектива человечества – о том, что его история не имеет прогресса, а следовательно, Богочеловеческой перспективы. Человечество ждут опустошительные войны, западная культура столкнется с панмонголизмом и потерпит поражение. Спасение от ига народы увидят в культе кумира и тоталитаризме, станет возможной победа Антихриста. Новое царство, если и возникнет, то только за пределами земной истории человечества.

Подытоживая жизнь и творчество Вл. Соловьева, А. Ф. Лосев писал:

В 1900 г. Вл. Соловьев умирал от неизлечимых болезней; а человечество, по его мнению, в те времена тоже умирало и тоже от своих неизлечимых болезней, которые он теперь уже научился распознавать вопреки своему прежнему прогрессивно-историческому оптимизму. У Е. Н. Трубецкого мы читаем: «Мы знаем, что уже “Три разговора” были написаны в предвидении “не так уже далекой” смерти самого автора. Это предчувствие близости собственного конца в связи с изданием книги, повествующей о непосредственно предстоящем всеобщем конце, не есть результат простой случайности. Что-то оборвалось в Соловьеве, когда он задумывал эту книгу: ее мог написать только человек, всем своим существом предваривший как свой, так и всеобщий конец». Таким образом, мы не ошибемся, если вообще назовем все мировоззрение Вл. Соловьева не иначе как философией конца.

При этом мы хотели бы только предупредить читателя о недопустимости некоторых крайних выводов из этой философии конца. Ведь эту философию конца очень легко понять как проповедь какогото квиетизма, оппортунизма или даже нигилизма. Но такого рода выводы диаметрально противоположны тому, что хотел умирающий Вл. Соловьев. Никакой конец не мог иметь для него абсолютного и всепобеждающего значения. С его точки зрения, если конец дела означал его неудачу, то этот же конец означал необходимость еще чего-то нового. Конец одного Вл. Соловьев всегда мыслил как начало другого, хотя это другое и не представлялось ему в ясном виде. Но вот, например, разочаровавшись в схематизме своей ранней философской схемы, в своих статьях под названием «Теоретическая философия», он стал уже на новый путь, хотя и не успел его закончить. В критике традиционной религии он ощутил ее конец, но он же умер еще и провозвестником еще новых достижений на этих путях. Он предчувствовал и конец прежней отвлеченной эстетики, основанной не на красоте как умозрительной предметности, но на красоте как животворящей силе самой действительности…1117.

Таким был финал этой удивительной жизни.