IV
1. Можно подозревать, что Гезиод первый выразил подобное [мнение], даже если бы кто другой положил в основу всего сущего любовь или страсть, как это сделал и Парменид. Ибо последний, изображая происхождение вселенной, говорит:
Раньше всех богов он насадил любовь,
а Гезиод [говорит]:
Всего раньше Хаос родился,
А потом земля широкогрудая
И любовь, которая над всеми бессмертными выдается, –
значит, во всем существующем должна быть налицо какая-нибудь причина, которая приводила бы вещи в движение и соединяла бы их. А в какое отношение их следует поставить, то есть кто первый это сказал, это мы разберем после.
2. А так как и противоположное доброму оказывалось лежащим в природе, то есть не только порядок и прекрасное, но также и беспорядок и безобразное, и даже злого более в ней, чем доброго, и дурного более, чем прекрасного, то поэтому пришлось внести взаимное влечение и раздор[51] как две соответствующие причины двух указанных сторон существующего.
3. Ибо если искать решения вопроса, следуя здравому размышлению, а не останавливаться на том, о чем заикается[52] Эмпедокл, то всякий найдет, что взаимное влечение есть причина доброго, а раздор – злого; так что если бы кто утверждал, что Эмпедокл, и притом первый, говорил каким бы то ни было образом о зле и добре как об основных началах, то он, может быть, был бы прав – конечно, если только причинною основою всего благого служит самое благо, а злого – самое зло.
4. Итак, указанные нами философы коснулись доселе двух причинных основ из тех, которые мы разграничили в книге «О природе»: материи и того, откуда движение, конечно, глухо и вовсе не ясно, подобно тому как поступают в сражении необученные бойцы: ведь и они, поворачиваясь кругом, наносят часто хорошие удары, но как эти действуют не по правилам своего искусства, так и те, по-видимому, неясно понимают то, о чем говорят. Ибо они, оказывается, почти нисколько не пользуются своими выводами, разве только самую малость.
5. Так Анаксагор пользуется Разумом как deo ex machina для мироздания, и когда он недоумевает, по какой причине что-либо необходимо существует, то тащит его на сцену, а в других случаях все [что угодно] выставляет причиною совершающегося, только не разум[53]. И Эмпедокл, хотя несколько более, нежели он, пользуется своими причинными основами, но все-таки недостаточно, и находит в них не то, что следует. По крайней мере, во многих местах у него взаимное влечение разделяет и раздор соединяет. Именно всякий раз, когда вселенная[54] разъединена раздором на стихии, огонь соединяется в одно, и также каждая из прочих стихий; а когда опять все стихии, вследствие взаимного влечения, сходятся в одно, частицы каждой стихии по необходимости опять разделяются.
6. Итак, Эмпедокл первый в ряду прежних философов внес эту причину, разделив ее, потому что принял не одно начало движения, но два различные и притом противоположные. Кроме того, хотя он первый принял четыре стихии, рассматриваемые им в виде материи, [на деле] же он пользуется не четырьмя, а как бы только двумя: огнем самим по себе и противоположными, именно землею, воздухом и водою, как одною природой[55]. Все это можно извлечь из его поэмы[56].
7. Так вот в каком смысле и сколько начал признавал он. Левкипп[57] же и его друг Демокрит[58] стихиями признают «полное» и «пустое», как бы говоря, что одно есть сущее, а другое не сущее. Именно полное и плотное они считают сущим, а пустое и неплотное не сущим (поэтому-то они и утверждают, что сущее нисколько не более существует, чем не сущее, так как и пустота [не менее действительна], чем тело)[59]. Эти стихии они признавали причинами всего существующего в смысле материи.
8. И подобно тому как принимающие лежащую в основе вещей сущность за единое, все прочее производят из ее способности к видоизменениям, точно таким же образом и эти, полагая понятия плотного и редкого началами изменений, утверждают, что известного рода различия в них суть причины всего прочего. А этих различий они считают три вида: форма, порядок и положение. Именно, они говорят, что сущее различается только очертанием, соприкосновением[60] и поворотом; причем очертание – это форма, соприкосновение – это порядок и поворот – это положение[61]. Так, А отличается от N формою, AN от NA порядком, а Z от N положением. Вопрос же о движении, откуда или как оно происходит во всем существующем, и эти философы, подобно прочим, по небрежности упустили из виду.
9. Итак, относительно двух причин, как мы говорим, вот насколько подвинуто дело вперед прежними философами.
Больше книг — больше знаний!
Заберите 20% скидку на все книги Литрес с нашим промокодом
ПОЛУЧИТЬ СКИДКУ