Глава 3 Путешествие в неизведанное

Познание рискованно. Этот путь ведет в неизведанное. Никто не знает, что может случиться.

Человек оставляет все, что ему знакомо, удобно, и движется в неизведанное, даже не будучи точно уверенным, есть ли что-нибудь на другом берегу, или даже есть ли другой берег.

Поэтому либо люди цепляются за теизм, либо те, кто немного сильнее, интеллектуалы, интеллигенция, цепляются за атеизм. Но и те, и другие бегут от сомнений. А бегство от сомнений – это бегство от познания. Ведь что такое сомнение? Это только вопросительный знак. Это не ваш враг. Это просто знак вопроса внутри вас, который готовит вас к познанию.

Сомнение – это ваш друг.

Разве не важно людям во что-то верить? Почему ты пытаешься уничтожить все наши прежние представления о религии?

Нет другого пути, чтобы стать религиозным. Все, что вы слышали о религии, читали о религии, должно быть полностью отброшено. Пока вы не будете очищены от записей на вашем сознании, вы никогда не узнаете, что такое религия. Так называемые религии делают прямо противоположное. И вы можете видеть результат.

Весь мир разделен на религии: кто-то идет в синагогу, кто-то идет в храм, еще кто-то идет в церковь. Но найдете вы где-либо хоть какую-то религиозность?

Каждый ребенок воспитывается, формируется в рамках определенной религии. Это одно из величайших преступлений против человечества. Ничто не может быть большим преступлением, чем загрязнять ум невинного ребенка идеями, которые станут помехами на его пути исследования жизни. В тот момент, когда вы собираетесь что-то для себя открыть, вы должны быть абсолютно непредвзятым. Вы не можете открывать для себя религию как мусульманин, как христианин, как индуист – нет. Все это лишь способы помешать вам открыть для себя религию.

До сих пор каждое общество стремится обработать каждого ребенка. Еще до того, как ребенок становится способным задавать вопросы, ему уже даны ответы. Вы понимаете всю нелепость этого? Ребенок еще не задал вопрос, а вы уже даете ему ответ. То, что вы в действительности делаете, так это убиваете самую возможность возникновения вопроса. Вы заполнили его ум ответами. А до тех пор, пока он не задаст свой собственный вопрос, как он может получить свой собственный ответ? Вопрос должен исходить только от него. Он не может быть заимствован, он не может быть унаследован.

Но этот абсурд продолжался в течение столетий. Священник заинтересован, политик заинтересован, родители заинтересованы в том, чтобы сделать из вас нечто, прежде чем вы сможете обнаружить, кто вы есть. Они боятся, что, если вы обнаружите, кто вы есть, вы станете бунтарем, вы будете опасны для правящей верхушки. Затем вы станете личностью, живущей по своим собственным правилам, не живущей чужой жизнью.

Они так боятся, что, прежде чем ребенок становится способным спрашивать, интересоваться, они начинают забивать его голову всякого рода небылицами. Ребенок беспомощен. Он, естественно, верит матери, отцу, и, конечно, он верит священнику, которому верят отец и мать. Великий феномен сомнения еще не возник. А это одна из самых ценных вещей в жизни – сомнение, потому что, пока вы не начнете сомневаться, вы не сможете ничего открыть.

Вы должны отточить вашу способность сомневаться до такой степени, чтобы вы смогли прорваться сквозь весь мусор и смогли задавать вопросы, на которые никто не сможет дать ответ. Только ваши собственные поиски, исследования помогут вам прийти к их осознанию.

Вопрос религии – это не тот вопрос, на который может дать ответ кто-то другой. Никто другой не может любить от вашего имени. Никто другой не может жить от вашего имени. Вы должны жить своей жизнью, и вам придется открывать и исследовать фундаментальные вопросы жизни. Но пока вы не откроете самих себя, не будет радости, не будет восторга. Если Бога вам дали в готовом виде, он ничего не стоит, он не имеет никакой ценности. Но вот как это делается.

Понятия, которые вы называете религиозными, вовсе не религиозные понятия, а просто суеверия, которые складывались на протяжении веков – так долго, что сама их древность сделала их похожими на правду.

Адольф Гитлер в своей автобиографии «Mein Kampf» делает много значимых заявлений. Этот человек был сумасшедшим, но иногда сумасшедшие люди говорят то, что здравомыслящие люди сказать боятся. Одно из его особенно важных заявлений следующее: «Любая ложь может стать правдой, если ее часто повторять, делать на ней акцент снова и снова, говорить ее всем подряд на каждом углу».

Вы идете в школу и слышите о Боге и о молитве. Дома вы слышите о Боге и о молитве. Вы идете в храм и слышите о Боге и о молитве. Так много людей… и один маленький ребенок против всей этой толпы.

Он не может сомневаться – неужели все эти люди ошибаются? И не только эти люди. Их родители и родители их родителей в течение тысяч лет продолжали верить в эти истины. Не могут же все они ошибаться, «а я, маленький ребенок, против всего этого человечества…» Он не может набраться храбрости. Он начинает подавлять любую возможность сомнения. И все остальные помогают ему подавить сомнение, потому, что «сомнение – от дьявола. Сомнение – это великий, возможно, величайший грех. Вера – добродетель. Верьте, и вы найдете; усомнитесь – и вы споткнетесь на самом первом шаге».

Истина прямо противоположна. Верьте, и вы никогда ничего не найдете, а что бы вы ни нашли, будет не чем иным, как отражением вашей собственной веры – это не будет истиной. Что делает истина с вашими верованиями? Подводит к сомнению, сомневайтесь во всем, потому что сомнение – это процесс очищения. Оно выбрасывает весь мусор из вашего ума. Оно снова делает вас невинным, снова ребенком, который был подавлен родителями, священниками, политиками, педагогами. Вы должны снова открыть в себе того ребенка. Вы должны начать именно с этой точки. Следовательно, все мои усилия здесь направлены на то, чтобы уничтожить все ваши так называемые религиозные представления.

Это причинит вам боль, потому что те религиозные идеи стали вашей неотъемлемой частью, поскольку вы забыли, что они не являются вашими собственными открытиями, они не являются вашими собственными переживаниями. Вы не прожили их; вы их даже не полюбили. Кто-то другой заставил вас поверить в них, и кто бы это ни сделал, он совершил против вас бесчеловечное деяние.

Я не говорю, что эти люди сделали это сознательно. Они сами являются жертвами того же процесса; их родители сделали это с ними, их учителя сделали это с ними. Однако я не говорю, что следует злиться на них. Они сделали это, думая, что вам от этого будет хорошо… но, только думая, нельзя сделать ничего хорошего – просто исходя из их образа мышления. Они пытались помочь вам, но они не знали, что есть то, с чем человек должен остаться наедине; только тогда он сможет что-то открыть. Если вы пытаетесь помочь ему, вы его калечите.

Не пытайтесь принудить кого-либо принять вашу помощь, пока он способен разобраться сам. Не принуждайте кого-либо смотреть вашими глазами, когда у него есть свои глаза. И, по крайней мере, пожалуйста, не надевайте на него свои очки, они могут не подойти по диоптриям. Вы сделаете его слепым, вы испортите ему зрение. Но на вас не только надели очки, люди пристраивают свои глаза поверх ваших глаз… все они делают это для вашего же блага, для вашей безопасности. И через двадцать лет, тридцать лет непрерывной обработки, вы начинаете забывать, что никогда не задавали вопросов.

Мне вспоминается одна творческая личность, Гертруда Стайн. Она умирала, друзья окружили ее. Вдруг она открыла глаза и спросила:

– Каков же ответ?

Друзья были озадачены. Она сошла с ума прямо перед смертью? Она потеряла рассудок? О чем это она спросила?

Один из них сказал:

– Ты ни о чем не спрашивала, как мы можем знать, каков ответ?

Тогда она произнесла:

– Хорошо, тогда скажите мне, каков вопрос?

И умерла.

Для меня это имеет огромное значение. Это касается почти каждого человека. Вы забыли, что еще не задали вопроса, а ответ был уже вам навязан. Естественно, это обычный процесс воспитания: продолжайте говорить человеку, продолжайте говорить человеку одно и то же снова и снова. Вскоре человек начнет повторять это, как заезженная пластинка. И человек забывает, что он не задал вопрос.

Возможно, в самые последние минуты Стайн привидилось ее раннее детство. Это случается со многими людьми в тот момент, когда они близки к смерти. Круг завершается, они пришли в ту же точку, откуда все начиналось. Так вот она и спросила: «Каков же ответ?» – потому что были даны только ответы. И никто не побеспокоился о вопросах. И когда сейчас, в этот последний момент, кто-то спросил: «Но сначала скажи нам, каков вопрос?» – она это осознала… но теперь было уже слишком поздно. Ответов уже так много, и таких тяжеловесных, такой груз, давящий на существо, что задать изначальный вопрос теперь уже тоже стало невозможно. И вот она говорит: «Хорошо, если нужен вопрос, тогда я спрошу вас – что это за вопрос?»

Для меня этот небольшой случай имеет громадное значение. Он касается жизни каждого. Вы говорите о Боге, вы говорите о душе, вы говорите о рае, об аде, но задумывались ли вы хоть раз – это ли те самые вопросы? Вам действительно интересен Бог? Что за интерес для вас заключен в Боге? По какой причине Бог стал вашим вопросом?

Я родился в семье джайнов. В джайнизме нет понятия веры в Бога; в нем не существует Бога как творца. Поэтому джайнское воспитание не навязывает детям понятие о Боге, ни один джайнский ребенок или старый джайн никогда не спрашивает: «Кто создал этот мир?» – поскольку они с самого начала приучены к тому, что мир существует от вечности до вечности; нет никого, кто бы его сотворил, и в этом нет необходимости. Следовательно, такой вопрос не возникает.

Буддист никогда не задает вопроса: «Что такое Бог, где находится Бог?» – потому что в буддизме нет веры в Бога, и ребенка воспитывают в данной традиции. Когда вы спрашиваете о Боге, вы думаете, что вы задаете свой вопрос, но это не ваш вопрос. Вы, возможно, родились в индуисткой семье, в христианской семье, в еврейской семье, и они приучили ваш ум к тому, что Бог есть. Они вам дали определенное представление о Боге, определенные понятия о Боге. И они наполнили вас страхом, что сомнение опасно.

Маленького, крошечного малыша заставили бояться вечного ада, где вас бросят в огонь, живого, и вы будете гореть, но никогда не умрете. Естественно, сомнение не кажется настолько основательной причиной, чтобы подвергать себя такому риску. И вы мотивированы тем, что, если вы верите, просто верите, все наслаждения, все радости жизни – ваши. Верите – и вы на стороне Бога; сомневаетесь – и вы на стороне дьявола.

Маленькому ребенку приходится принимать на веру весь тот мусор, который вы ему преподносите. Он боится. Он боится остаться ночью дома один, а вы говорите ему о вечном аде: «Ты все падаешь и падаешь во тьму, она все сильнее и сильнее, и ей нет конца, и ты никогда не сможешь выбраться оттуда». Естественно, ребенок начинает избегать сомнения, он настолько его боится, что сомнение полностью обесценивается. А вера – это же так просто. От вас ничего не ожидают – просто верьте в Бога-Отца, и Сына, и Святого Духа… просто верьте, что Иисус есть Сын Божий и Мессия… что он пришел, чтобы искупить грехи всего человечества, искупит и ваши тоже.

Почему бы не получить искупление так дешево? От вас многого не требуется. Просто верьте, и все образуется в вашу пользу. Так зачем вам выбирать сомнение? Вы, естественно, должны выбрать веру. И все это происходит в таком раннем возрасте, а дальше вы продолжаете расти, и вера, и обусловленность, и понятия, и философия – все это накладывается и накладывается сверху. И все это очень трудно раскопать и обнаружить, что когда-то был день, когда вы были полны сомнений. Но сомнения были разбиты, удалены из поля зрения. И был день, когда вы не хотели верить, но вас убедили. Какие только вознаграждения вам не посулили!

Вы можете легко убедить маленького ребенка, просто дайте ему игрушку – и вы подарите ему целый рай. Если вы успешно обратили его в веру, вы не совершили великого чуда. Это очень простой способ подавления. Возможно, вы делаете это неосознанно, ведь вы тоже прошли через весь этот процесс. И, когда вы закрыли двери сомнения, вы закрыли двери разума, мышления, возможности задавать вопросы, исследовать. На самом деле, вы больше не человек. Двери сомнений закрыты – вы просто зомби, загипнотизированный, обработанный; убежденный из страха, из корысти, что нужно верить в то, во что ни один нормальный ребенок не поверит, если все это не обставить определенным образом. И поскольку вы перестали сомневаться и думать, вы можете поверить во все что угодно. Тогда нет никаких вопросов.

Политик хочет этого, потому что если вы являетесь верующим определенной религии, значит вы легковерны. Это указывает на вашу доверчивость. Весомый показатель. Если вы ходите в церковь, это весомое доказательство, что вы не тот человек, который думает, который сомневается, который спорит, который не будет принимать ничего, если только это не доказано логически, рационально, научно. Вы ходите в синагогу, вы ходите в мечеть – политик счастлив. Он хочет, чтобы все шли в синагогу, в мечеть, в церковь… не важно, куда вы идете, главное – идите, потому все делают то же самое.

Основная схема, стратегия не отличаются. Индуисты, мусульмане, христиане, иудеи – не имеет значения, так как основная стратегия та же самая: полностью закрыть двери сомнения, не рисковать, не оставлять у человека никаких вопросительных знаков и наполнить его ум всеми возможными видами убеждений. Если вы взглянете на убеждения, вы будете удивлены. Люди верят во всякую ерунду.

Если вы джайн, вы будете верить в джайнскую ерунду – у вас даже не возникает вопросов. Мой дед очень любил меня по той простой причине, что я был непослушным. Даже в преклонном возрасте он сам был озорником, так что мы были хорошими друзьями. Он обычно брал меня к джайнским монахам, просто чтобы создать там переполох. Он этому сильно радовался. Он ничего такого не говорил, потому что он был пожилым человеком, уважаемым гражданином, но он знал, что, когда я там появлялся, этого было достаточно. Он сидел, как если бы он был монахом, но давал мне указания:

– Можешь начинать… самое время.

Коль скоро джайны не верят в Бога-Творца, вы не можете задавать им вопросы о Боге. Нет вопроса, нет и Бога. Но тогда нужно верить во что-то другое. Они верят в душу. Я обычно спрашивал их:

– Сколько душ существует в мире? Их становится больше, меньше или остается столько же?

Джайнский монах не может сказать, что их становится больше, потому что откуда?.. Кто их создает? Ведь Творца нет. Не происходит никакого созидания. Их не может становиться меньше, потому что куда они уходят? Они не могут покинуть Вселенную, потому что, куда бы они ни пошли, везде Вселенная. И он не мог сказать, что они остаются в том же количестве, хотя ответ, который содержится в священных книгах джайнов, гласит, что число душ остается неизменным.

Но со мной было нелегко, потому что тогда я задавал следующий вопрос:

– А сколько? Если вы знаете, что их количество остается неизменным, вы должны знать точное число; иначе на каком основании вы утверждаете, что оно остается прежним? Одна выскочила; другая заскочила. Вы должны назвать мне точное число.

Так вот, точное число не указывается ни в одной священной книге, и они не могли назвать это число по той простой причине, что население Земли растет. Становится все больше и больше людей, все больше и больше. А джайны верят, что все имеет душу: дерево, птица, рыба – все имеют душу.

– Если вы так много знаете о душах, почему вы не знаете, сколько их? И вы утверждаете, что Махавира был всеведущим, он знал все. Разве он не мог назвать вам точное число? Тогда проблема была бы решена раз и навсегда.

Монах начинал беспокоиться, желая, чтобы я скорее замолчал. Но я говорил:

– Никто не может заткнуть мне рот. Либо вы ответите, либо признаете тот факт, что не знаете ответа. Или вы отвечаете на мой вопрос, или вы просто говорите: «Извините, я не знаю ответа». Тогда, по крайней мере, будьте честны с собой. Вы проповедуете истину. Неужели вы не можете сказать: «Я не знаю точного числа»?

Но этого они тоже не могут сказать, потому что это поставило бы под сомнение всеведение Махавиры… почему он упустил этот момент, весьма значимый?

В целом, джайны верят в вечное путешествие души. Если вы создаете себе добрую карму, то вы продолжаете становиться лучше, то есть достигаете более высокой формы жизни. И они разделили все сущее по формам жизни: жизнь дерева всего лишь одномерна, паука – двумерна, птицы – трехмерна, у тигра – четыре измерения жизни, у человека – пять измерений. И человек является высшей степенью эволюции сознания.

Я обычно спрашивал их:

– Когда человек умирает, он рождается снова как мужчина или он может также родиться женщиной? Он всегда рождается в человеческом мире или может родиться деревом, птицей, лошадью или кем-нибудь еще?

Джайны считают, что если ваша карма очень плоха, то вы можете переместиться на ступень ниже: вы можете стать собакой, вы можете стать рыбой, вы можете стать котом, вы можете стать деревом.

Я спрашивал этих монахов:

– Встречали вы когда-нибудь хоть какие-то фактические доказательства того, чтобы кто-то помнил, как в своей прошлой жизни он был деревом, тигром, собакой? Помните ли вы сами, кем вы были в вашей прошлой жизни? И будьте честны, потому что вы находитесь в храме Махавиры, в храме истины. Если вы скажете что-нибудь не соответствующее истине, помните – вас ожидают вечные муки в аду. Так что если вы не знаете, просто скажите: «Я не знаю».

А в Индии для монаха, махатмы, которому поклоняются тысячи и тысячи людей, самое трудное – это сказать: «Я не знаю». А я обязательно хотел добиться своего:

– Если вы солжете, то помните, что вам придется вернуться на более низкую ступень. Статуя Махавиры позади вас – свидетель. И этот храм…

Эти люди, разумеется, принесли в жертву все, они полностью закрыли двери сомнения. Они верят, что лгать в храме, при Махавире… это опасно. Поэтому они не могут лгать и не могут сказать, что у них был такой опыт или они встречали кого-то, у кого такой опыт был. И они в ужасе замолкали.

У джайнов есть теория… поскольку они должны были объяснить, Махавира сам вынужден был объяснять, ведь население постоянно росло – откуда появляются новые души? Животных становится больше, жизни во всех ее формах становится больше, так откуда приходят все эти души? Для объяснения этого у Махавиры имелась гипотеза. Он называл это «нигод». «Нигод» означает, что где-то во Вселенной есть некая темная утроба, бесконечная, полная бесчисленных потенциальных душ. Поэтому, когда душа приходит к точке, откуда начинается ее рост, она выходит из нигод. Теперь обратите внимание на все хитроумие этой гипотезы. Махавира делает нигод бесконечным, потому что если сделать его конечным, то скоро он опустеет. Тогда проблема возникнет снова – откуда? Теперь, когда утроба пуста, – поэтому он делает ее бесконечной.

Но он забыл о том, что всегда могут найтись люди, подобные мне. Конечно, я не встречался с ним; в этом случае все прояснилось бы в то же мгновение, потому что в существовании две вещи не могут быть бесконечными. Это простое математическое умозаключение. В существовании только одно может быть бесконечным, и это Вселенная. Если она бесконечна, то ничто другое не может быть бесконечным, потому что две бесконечности сделают друг друга конечными, когда соприкоснутся их границы. Где-то они встретятся, и там пройдет граница, и эта граница будет конечной точкой.

Я не был там, но я мог донимать этих джайнских монахов вопросами:

– Если нигод бесконечен, и вы говорите, что Вселенная бесконечна, значит вы верите в две бесконечности? Это возможно с математической точки зрения? В геометрии?

Это было трудно. Существование двух бесконечностей не представляется возможным. Любой человек, обладающий математическим мышлением, может понять, что две конечных величины – это совершенно нормально, сто конечных величин – совершенно нормально, но две бесконечности – это невозможно! Только что-то одно может быть бесконечным. Другое неизбежно будет ограничено. Где-то в миллионах световых лет от нас… но это не имеет значения; граница есть граница.

И я продолжал задавать этим джайнским монахам вопросы:

– Откуда эти души приходят в нигод? Они там появляются вдруг, без всякой причины? Почему? Как им удается попасть туда?

Каждая религия в своей основе связана с такими же трудными вопросами. Когда возникают такие фундаментальные вопросы, каждая религия глупа донельзя. Если вы в своих вопросах не касаетесь самых основ, тогда они отвечают на ваши вопросы очень умно. Но когда разговор заходит о фундаментальных понятиях, в ход идут одни выдумки.

Откуда взялся этот нигод, эта бесконечная вселенская утроба? И откуда эти души приходят в него? И они ответят: «Они уже там». Но это не ответ. Какое злодеяние они совершили? Они никогда не выходили наружу, так что у них не было никакой возможности совершить что-либо, хорошее или плохое. Почему они мучаются в нигод? Какое мучение может быть больше, чем пребывание в этой черной дыре? Они находятся там миллионы и миллионы лет. За что они страдают? Они ничего не совершали… они не могут признать, что они совершили что-либо плохое, какое-либо злодеяние, потому что, чтобы что-то сделать, сначала надо оказаться во Вселенной. Чтобы действовать, нужно быть. Они здесь только потенциально. Здесь их на самом деле нет, они только семена. Как могут быть горькими или сладкими плоды из семян, которые никогда не прорастали? И вы не назовете нам причину, по которой они не проросли.

А потом вдруг несколько душ становятся зрелыми… Что это за арифметика? Кто созревает первым и почему? Должна быть какая-то причина, что вот эти души A, B, C созревают сегодня, а души X, Y, Z станут зрелыми завтра, почему сегодня A, B, C, а не М? Все они похожи. Или можно как-то их различить? У них не может быть никаких отличий, потому что, чтобы иметь отличия, нужно реально существовать. Если они только потенциальны, у них не может быть никаких отличий.

Те джайнские монахи покрывались испариной. И один из них говорил:

– Ты странный мальчик. Никто не задает таких вопросов. Я путешествовал по всей Индии, но всякий раз, когда я подхожу к вашей деревне, меня охватывает непонятный страх… что ты обязательно придешь. И я говорил твоему дедушке: «Не приводите этого мальчика». Но он тоже странный человек; он никогда не приходит один, он всегда приводит тебя.

Поэтому этот монах решил как-то испробовать такую уловку. Он перенес свои беседы на учебное время, когда я обязательно должен был быть в школе. Но мой дед был не тем, кого можно перехитрить. Он приходил в школу и говорил директору:

– Он сейчас мне срочно нужен.

Я появлялся там, и монах вопрошал:

– Неужели школа сегодня закрылась так рано?

Я отвечал:

– Не закрылась, это мой дедушка привел меня сюда – чтобы вы меня благословили. Он никогда не оставляет меня. Он настолько набожен, что хочет, чтобы вы меня обязательно благословили. Не можем ли мы начать прямо сейчас?

Если дать свободу каждому ребенку, они смогут выставить вашего Папу Римского, и ваших имамов, и ваших монахов совершенными глупцами. Они могут причислить их к разряду глупцов. Вашим детям… ничего не понадобится, если вы позволите им сомневаться. Но им не разрешено сомневаться. И как только вы привыкаете к какой-либо вере, она постепенно начинает отравлять все ваше существо. Тогда, если кто-то нападает на нее, возникает такое чувство, как если бы нападали на вас.

Это то, что доставляет мне беспокойство. Всю мою жизнь я нападаю. До тех пор, пока я не разрушу вашу систему верований, вашу идеологию, я не смогу вам никак помочь; я не смогу поделиться с вами собой. Существует стена, мощная стена. Я могу кричать; но вы меня не услышите. Я могу непрерывно стучать в эту стену, бить молотком, в конце концов проделать в ней дыру, через которую я смогу увидеть вас, а вы сможете увидеть меня – лицом к лицу. И я смогу вернуть то, что было у вас отнято. Я смогу вернуть вам невинное детство, ведь именно оттуда начинается настоящее исследование, что есть истина. Только здесь может зародиться настоящая религия; в противном случае вы сможете только говорить о ней.

И это правда. Я определенно хочу, чтобы вы полностью освободились от всего того набора понятий, которые были навязаны вам другими. Я не даю вам никаких понятий. Так что постарайтесь понять отличие моей позиции.

Вот почему я говорю, что это первая религия в мире.

Если вы поменяете свою индуистскую религию на христианскую, или христианство на мусульманство, или мусульманство на индуизм, ничего не изменится. Вы поменяете только поверхностные понятия, возможно, одежду, но это самое большее; даже ваша кожа не будет затронута. Вы останетесь тем же самым человеком. Конечно, вы получите новый набор верований взамен старого набора. Вы, должно быть, устали от этого старого набора верований. Они же вас никуда не привели. Возможно… если христианство не работает, возможно, индуизм будет работать, или мусульманство что-нибудь даст.

Нет, я не собираюсь давать вам новый набор догм, верований, убеждений, идеологий – вовсе нет. Моя задача тотально иная. Моя задача – отобрать все, что у вас когда-либо было, и не дать вам ничего положить на это место… потому что, если я беру один камень и кладу на его место другой, я даже опаснее, чем тот человек, который положил первый камень, потому что первый камень устарел, и вы устали от него, и он не давал вам никакой подпитки. Это был камень, какую подпитку он может вам дать? Вы долго несли это бремя, и постепенно вы, может быть, осознаете, что лучше бросить этот камень. Но с новым камнем начинаются новые прекрасные отношения. Вы начинаете думать, что, возможно, этот камень окажется правильным.

Я не подменяю вашу старую систему убеждений новой. Я только разрушаю. Вы будете удивлены, что я всего лишь разрушитель – я хочу разрушить все, что было вам навязано. И нет необходимости заменять это чем-то другим. Творчество – вот ваш внутренний потенциал, мне не нужно создавать его.

Как только препятствия удалены, вы начнете развиваться и меняться. Вы начнете самостоятельный поиск, и скоро вы обретете силу и новые возможности, потому что даже маленькое самостоятельное открытие принесет вам такое безмерное счастье, какое вы не можете себе представить. Самое маленькое собственное открытие – и вы другой человек, потому что теперь в вас зарождается истина. Возможно, сейчас это только семечко, но начало положено. Вы почувствуете новый трепет, который был бы невозможен, если бы я дал вам веру, готовые догмы, идеологию. Поэтому я не даю вам ничего, я только забираю все то, что у вас есть.

Моя единственная задача – оставить вас наедине с самими собой. Вас никогда не оставляли в покое ваши родители, ваши учителя, ваши раввины, ваши монахи, ваши священники… вас никогда не оставляли наедине с собой. Никто не доверял вам. Я доверяю вам. Все они хотели из вас что-то сделать, опираясь на свои собственные представления. Я не хочу создавать из вас ничего по своему усмотрению. Я хочу, чтобы вы расцвели в вашей собственной неповторимости. Я не знаю, что из этого получится, вы не знаете, что из этого получится. И это хорошо, что мы не знаем, что из этого получится, потому что в этом так много удивительного – как если бы вы вдруг нашли несметные сокровища.

Я доверяю вам. Поэтому я не дам вам веру, я знаю, что вы обладаете безграничными способностями, чтобы открывать для себя жизнь, любовь, смех.

Все глыбы, которые были погружены на вас, должны быть убраны. Не цепляйтесь за эти глыбы. Они ваши враги. Если вы еврей, ваш враг – иудаизм. Если вы христианин, христианство – ваш враг. Если вы индуист, ваш враг – индуизм. Кем бы вы ни были, если вы приняли что-то без изыскания, исследования – это ваш враг. Скажите ему: «Прощай». Скажите врагу: «Я с тобой покончил. Теперь я хочу быть один. Я хочу быть абсолютно чистым, ничем не обремененным». И вы будете поражены: в тот момент, когда вы освободитесь от бремени, вы сможете расправить свои крылья навстречу бесконечному существованию, которое ждало и ждет вас.

Но вы не приходите, потому что вас держит синагога, вас держит храм, вас держит церковь; падре, священник, служители культа не позволяют вам уйти. Окружающая толпа сжимает руки у вас на шее. Они не дадут вам покинуть их приход. Для них это вопрос политики, политики количества. Они боятся: если люди начнут поступать по собственной воле, они потеряют свою власть, количество подданных. Они хотят, чтобы вы были у них под рукой, чтобы использовать вас как винтик, использовать как инструмент. И помните: использовать любое человеческое существо как средство достижения каких-либо целей – один из величайших грехов. Каждое человеческое существо – это путь к самому себе.

Моя работа здесь состоит в том, чтобы помочь вам открыть ваши внутренние возможности, потенциалы, вашу конечную цель, которая совсем недалеко, которая находится внутри вас. Все, что вам нужно, – это оставить весь тот мусор, который другие навязали вам.

Люди думают, что я делаю ту же работу, что делал Иисус, или делал Будда, или делал Мухаммед, или делал Махавира; они абсолютно неправы. Моя работа, работа как таковая, только моя. То, что делали они, противоположно тому, что делаю я; а то, что делаю я, противоположно тому, что делали они. И вам должно быть ясно, что я обрушу свой молот на головы всех этих людей.

Будьте бдительны. Не причиняйте себе ненужной боли, потому что это придется делать мне; другого пути нет. Это хирургия. Я должен положить вас на операционный стол и вырезать несколько органов, которые вам не принадлежат. Но вы приняли их, как будто это ваши руки или ноги, а они таковыми не являются. Они калечат вас. Они убивают вас.

Я хочу удалить все, что не является изначально вашим. Все… и потом взрыв.

Научное видение объективной реальности и субъективное переживание существования представляются двумя совершенно обособленными и никак не связанными измерениями. Это вытекает из природы этих явлений или является ложным представлением нашего ума?

Научный подход к существованию и религиозные взгляды были обособленными и никак не связанными в прошлом. Причина состояла в том, что старые религии цеплялись за суеверия, систему верований, за отказ от познания и сомнения. По сути, нет ничего непреодолимого между наукой и религией, и нет никакого разделения. Но религия настаивала на вере – наука не может согласиться с этим.

Вера скрывает ваше невежество. Она никогда не откроет вам истину, она дает вам только определенные догмы, вероучения, и с их помощью вы можете создать иллюзию знания. Но это знание не что иное, как заблуждение.

Все, что основано на вере, фальшивка.

Оттого, что религии постоянно настаивали на вере, а основной научный метод есть сомнение, произошло разделение. И пропасть между ними стала непреодолимой. Она непреодолима, если религия не возродится и не примет возможность сомнения. Вся ответственность лежит на религии, которая рассматривала эти два явления как два совершенно разных феномена.

В моем понимании, есть только наука, действующая в двух направлениях. Одно направление изучает реальность с внешней стороны, другое направление занимается внутренней реальностью. Одно объективно, другое – субъективно. Их методы не отличаются, их выводы не отличаются. Оба начинают с сомнений.

Сомнения подвергались таким осуждениям, что вы забыли об их красоте, вы забыли об их роскоши. Ребенок рождается не в какой-либо вере, но он рождается очень любопытным, сомневающимся, со скептическим сознанием. Сомнение естественно, вера противоестественна. Вера прививается родителями, обществом, системой образования, религией. Все эти люди находятся на службе у невежества, они служили невежеству в течение тысяч лет. Они держали человечество в темноте, и тому была причина: пока человечество находится во тьме, ничего не знает о реальности, его можно легко использовать, легко поработить, легко обманывать, держать в бедности, подчинении. Все эти способы были задействованы.

Древние религии не заботились об истине. Они говорили о ней, но их забота состояла в том, чтобы держать людей как можно дальше от истины. И до сих пор им это удавалось. Но теперь все эти религии находятся на смертном одре, и чем скорее они умрут, тем лучше.

Зачем, в первую очередь, вам нужна вера? Вы не верите в цветок розы. Никто не спрашивает вас: «Верите ли вы в цветок розы?» Вы просто рассмеетесь в ответ и скажете: «Вопрос веры здесь не возникает; я знаю цветок розу». Знание не нуждается в вере.

Но слепой человек верит в свет, ему приходится; у него нет глаз. Вы будете удивлены, что слепой человек не только верит в свет, он также верит в темноту. Обычно люди думают, что слепой человек, должно быть, живет в темноте. Это неправда, потому что, чтобы видеть темноту, вам нужны глаза. Без глаз вы не сможете увидеть ни света, ни тьмы. Тьма и свет не два разных явления, но два полюса одной реальности. Вы можете определить темноту как отсутствие света, вы можете определить свет как отсутствие тьмы; разница в степени. Наши глаза обладают определенными возможностями – весьма ограниченными. Все наши чувства очень ограниченны. Ниже этого предела вы не видите, выше этого предела вы не видите. Например, прямо сейчас проходят тысячи радиоволн, но вы их не можете слышать. Вам придется использовать радиоприемник – механизм, более чувствительный, нежели ваше ухо, он может уловить звуки, которые вы не способны уловить. То же самое касается и всех остальных органов чувств.

Слепой человек вынужден верить в свет, вынужден верить в темноту. И его вера оставляет его слепым. Если бы ему не дали веру и если бы ему сказали, что он слеп и нуждается в лечении, что ему не нужна философия, ему нужен врач, возможно, он смог бы видеть. И в тот момент, когда он увидит свет, вопрос веры не возникнет: он знает, что это.

Любая вера свидетельствует о вашем невежестве, о вашей слепоте, но дает ложное ощущение – как будто вы что-то знаете.

Всего несколько дней назад американские скауты отвергли одного из своих лучших разведчиков – четырнадцатилетнего подростка, лучшего среди всех остальных скаутов, отмеченного многими наградами. Они выдвинули его на повышение, и он должен был заполнить анкету.

Это одно из краеугольных утверждений скаутов: Бог есть. Мальчик воспротивился. Он сказал:

– Я этого не знаю. И пока я не знаю, как я могу сказать, что Бог существует? Вы принуждаете меня врать.

В XX веке в Америке мальчика исключают из скаутов, потому что он не верит в Бога! Я не вижу смысла. Какое Бог имеет отношение к скаутам? И почему это должно быть обязательным для каждого скаута?

Я надеюсь, что родители ребенка подадут прошение в суд. И если они не могут это сделать, то мы готовы подать в суд за этого ребенка, потому что это просто бесчеловечно. Он был лучшим курсантом, и просто глупость… На этом основании он более прав, чем все руководители скаутов, которые устанавливали такие правила. Все, что он сказал: «Я не знаю. Как я могу сказать, существует Бог или нет? Сначала я должен узнать».

Знание наказуемо. Исследование наказуемо. Тьма, слепота, покорность вознаграждаются.

Дело должно быть решено Верховным судом в пользу того маленького мальчика, который отстаивал неотъемлемое право человека искать и находить. И пункт о Боге должен быть удален из положения о скаутах. В первую очередь, Бог не имеет ничего общего со скаутами. Скауты не имеют ничего общего с Богом. Это лишняя теория, навязываемая детям.

Но за всем этим фасадом скрываются ваши политики, ваши религиозные лидеры. Окольными путями они навязывают маленьким детям идею Бога. Они боятся, они очень сильно напуганы познанием. Почему кто-то должен бояться познания? Ответ ясен. Они прекрасно знают: причина – в вере. Если вы в своих поисках зайдете слишком далеко, вы не найдете Бога. Если Бог – это реальность, тогда все религии должны настаивать на изысканиях.

Я настаиваю: познавайте, медитируйте, погружайтесь все глубже в себя самого. Вы найдете потрясающую реальность, но не Бога. Вы найдете осознанность в ее предельном, нескончаемом расцвете. Но вы не найдете пожилого человека с длинной бородой – а борода к этому времени должна быть очень длинной, в целые мили длиной; ведь он сидел тут на протяжении веков. Вы не найдете Бога.

Все религии боятся изысканий – вот почему произошло разделение. И все религии были против науки, потому что рано или поздно наука докажет – и уже доказала, – что путь сомнений приближает вас к реальности. Он открывает секреты жизни, он делает вас по-настоящему умными, бдительными, знающими, что есть истина. Но до сих пор наука интересуется только объективным миром, который вас окружает.

Я осуждаю религии, потому что они держат человечество во тьме. И я осуждаю ученых, потому что они делают такую глупую вещь: они все понимают и задают вопросы обо всем в мире, кроме самих себя. Ученый в своей лаборатории – единственный человек, который остался вне исследования. Все остальное он исследует, и исследует досконально, безо всяких предрассудков. Но он забывает о том, кто является исследователем. А возможно ли хоть какое-то исследование без исследователя? И возможно ли наблюдать за объективной реальностью без наблюдателя? А именно этим наука и занималась на протяжении трехсот лет.

Религии преступны, но и наука тоже несет бремя этого преступления – не такое большое, потому что науке всего лишь триста лет. Но наука не может ничего сказать о субъективном мире за или против, потому что она не задавалась таким вопросом.

Религии должны полностью исчезнуть – они являются своего рода раковой опухолью на душе человека, а наука должна расширить круг задаваемых вопросов, сделать его полным. А так – только половина. Вы смотрите на объект и забываете о человеке, который смотрит на этот объект. Наука должна развивать новое направление, которое будет смотреть внутрь. Сомнение будет использоваться как метод для обоих, так что вопрос о воссоединении возникать не должен. Сомнение – это центр. Из этого центра вы можете двигаться в объективную реальность – это то, что наука делала до сих пор. От этого же сомнения вы можете двигаться в ваш внутренний мир, чего наука до сих пор не делала. Это ее вина. И оттого что наука не делала этого, субъективный мир оставался все это время в руках у религий.

Религии притворяются, будто изучают субъективный мир, мир сознания; но это притворство, потому что они начинают с веры. Как только вы поверили, все ваше исследование завершено. Вы уничтожили вопрос, вы убили поиски. От веры вы не можете продвигаться к исследованию. Каждое исследование, как объективное, так и субъективное, требует открытого ума, и сомнение дает вам это восхитительное качество – открытый ум. Помните об этом, потому что существует возможность запутаться: сомнение не означает неверие, потому что неверие – это та же вера, но стоящая на голове.

Карл Маркс и его последователи, коммунисты, утверждают, что Бога нет. Это их вера. Ни Карл Маркс, ни Ленин, ни другие коммунисты так и не удосужились поинтересоваться, действительно ли Бог не существует. Они приняли это на веру, как христиане, индуисты, мусульмане и евреи приняли на веру то, что Бог есть. Я не делаю никаких различий между атеистами и верующими; они плывут в одной лодке. Я не делаю никаких различий между христианами, индуистами и коммунистами. На первый взгляд кажется, что между ними существует колоссальное различие. Коммунист не верит в Бога; религиозный человек верит в Бога. Это очень поверхностно; если вы заглянете немного глубже, вы будете удивлены: вера так же невежественна, как и неверие. Обе были приняты без каких-либо вопросов. И поэтому я говорю: коммунизм – это атеистическая религия.

У мусульман есть своя Мекка, у евреев есть Иерусалим, у коммунистов есть Кремль. И очень забавно видеть изображение Кремля – он так похож на церковь! Возможно, до революции это и была церковь. Он, конечно, был построен не коммунистами. Это, возможно, была самая большая церковь в Советской России. Они захватили его и сделали своим центральным представительством. Но архитектура явно показывает, что это храм.

Не только архитектура Кремля, но и взгляды людей, которые правят в Кремле, точно такие же, как у священнослужителей, как у аятоллы Хомейни, как у шанкарачарья (буддийских мудрецов) – разницы нет! В основных принципах они сходятся. Коммунисты верят в «Капитал» Маркса, христиане верят в Библию, но в чем разница? Книги разные, но человек, который верит, ум, который верит, тот же самый.

Потому что наука не допускает – что странно, – самого существования ученого, она продолжает играть с белыми крысами, экспериментировать. Странно… почему не черные крысы? И в этом тоже – разница в цвете. Чернокожие крысы непременно должны быть глупыми, так они рассуждают, а белые очень умны.

Я бывал во многих университетах Индии, читал лекции студентам и преподавателям, и я посетил многие научные лаборатории. Я всегда спрашивал их:

– Почему? По крайней мере, в Индии вы не должны ставить опыты на белых крысах. Пусть с ними экспериментируют в Англии, в Америке, но в Индии!..

И ученые так и не ответили на вопрос, почему они ставят опыты на белых крысах. Просто подражатели. Странно, они работают с крысами, они работают с обезьянами… Из Индии каждый день во все уголки мира экспортируются тысячи обезьян для научных экспериментов.

Индуисты в Индии очень рассержены, потому что для них обезьяна – это божество, а экспортировать божества для научных экспериментов, конечно же, неприемлемо. Но Индия – бедная страна, правительство состоит из индуистов, они против экспорта обезьян, но они получают за них хорошую цену. У них не так много товаров на экспорт; они не могут удовлетворить свои собственные нужды. Обезьян там миллионы, и они абсолютно бесполезны. Напротив, они уничтожают урожаи, они уничтожают фрукты, овощи. Конечно, они тоже должны есть. Но в Индии существует движение индуистов, которые считают, что этот вывоз должен быть прекращен.

Ученый продолжает работать с крысами, обезьянами, со всем, что только есть в мире. Он добрался до молекул, до атомов, до электронов. Но во всех этих поисках он забыл об одном: он тоже существует. Без него лаборатория теряет смысл. Кто проводит эксперименты? Конечно, здесь присутствует осознанность, определенная бдительность, некая сущность, обладающая способностью к наблюдению. Это такой простой факт; но за три сотни лет наука этот простой факт не признала.

Я считаю их виновными, потому что, если бы они признали этот факт и сделали его предметом научного исследования, религии уже давно бы умерли. Так как религии до сих пор существуют, наука должна признать свою за это ответственность.

Для меня само слово наука объясняет мой подход. Наука означает познание. Любому знанию, любому познанию необходимы три составляющих: объект познания, субъект познания и само познание, которое вырастает из отношений между субъектом и объектом познания.

Если человека на Земле не станет, останутся деревья, останутся кусты роз, но они не будут знать, что они кусты роз. Приплывут облака, но никто не будет знать, что начался сезон дождей. Взойдет солнце, но не будет восхода солнца, потому что не будет никого, кто смог бы описать его. Субъект познания – это самое ценное явление в существовании, но, поскольку наука отрицала это, религии могли совершенно свободно продолжать настаивать на всех этих старых верованиях.

Моя задача – помочь всем религиям упокоиться с миром.

Та область, которую они занимали, должна быть отдана науке. Мы могли бы сохранить два названия: наука – для объективной реальности и религия – для субъективной реальности. Но нет никакой необходимости в двух названиях. Лучше иметь одно название – наука – с двумя направлениями: одно двигающееся наружу, другое двигающееся внутрь.

Научный метод начинается с сомнения. Он продолжает сомневаться, пока не доходит до точки, где сомнение невозможно. Когда он сталкивается с реальностью, сомнение отпадает. Религия подавляет сомнение. Я не встречал ни одного религиозного лидера, у которого не было бы глубоко в душе все еще живых сомнений. Все его верования смогли подавить сомнения, но они не могут их уничтожить.

Вы можете заглянуть в свой собственный ум. Вы верите в Бога, но разве у вас нет сомнений по этому поводу? На самом деле, если у вас нет сомнений, зачем вам нужно верить? Если вы не больны, зачем вы носите с собой кучу лекарств? Вера доказывает существование сомнения; и вера остается только на поверхности; она сталкивает, смещает сомнение все глубже в ваше подсознание. Но она не может уничтожить сомнение.

Вера не имеет никакой силы, она бессильна. Сомнение – это необъятная энергия. Вера уже почти умерла, она труп. Вы можете нести труп так долго, как только хотите, но помните, что труп – это ненужное бремя для вас. Скоро вы начнете издавать зловоние, как этот труп. И в конце концов этот труп и вас превратит в труп. Это не слишком хорошо – водить компанию с мертвецами. Это опасно.

Слово вера должно исчезнуть из всех языков. Следует возвести на трон сомнение. Вера должна быть свергнута с престола.

Сомнение незамедлительно возводит мосты между объективным и субъективным. Это два полюса одной и той же реальности, а сомнение – это мост между ними.

Почему я так упорно прославляю сомнение? Потому что оно приводит вас к познанию, потому что оно вызывает вопросы, оно ведет вас к новым приключениям. Оно никогда не позволит вам оставаться в невежестве. Оно продвигается все дальше и дальше, пока вы не выйдете на свет.

Люди спрашивают меня снова и снова: «Верите ли вы в это? Верите ли вы в то?» И я говорю им, что это бессмысленный вопрос. Либо я что-то знаю, либо я не знаю ничего. Вере нет места в моем существе. Если я не знаю, то постараюсь узнать – вот что такое сомнение, вот что такое исследование. А если я знаю, тогда нет необходимости верить; я это знаю по собственному опыту. Почему я должен верить в Иисуса Христа или в Гаутаму Будду? В этом нет необходимости.

Но странно то, что Иисус Христос продолжал верить в старинных пророков. У него не было своего собственного опыта. Бог – это его вера, но не его опыт. Мохаммед верит в Бога. Я удивлен, что эти люди никогда не думали, что вера просто доказывает ваше невежество, ваше незнание. Вы несете в себе знания, заимствованные у других. Возможно, они тоже несли знания, заимствованные у кого-то другого. Вы не можете обнаружить первоисточник, из которого возникла эта вера. Она возникла, конечно, потому что она существует по всему миру. Должно быть что-то в психологии человека, что породило ее.

Человеческое эго не хочет признавать собственного невежества. Оно хочет делать вид, что знает; в это очень легко поверить и казаться знающим.

В Упанишадах существует предание, которое содержит несколько очень красивых экзистенциальных высказываний о жизни.

Жил на свете один старый искатель истины; его имя было Уддалак. У него был сын по имени Шветкету. Он послал своего сына к знаменитым по всей стране мастерам, чтобы тот узнал все, что только возможно было узнать.

Сын сначала учился у одного мастера, затем у другого. И когда он усвоил все, что только было возможно, с чувством великой гордости он вернулся домой, чтобы сказать своему отцу:

– Я выполнил задание.

Уддалак посмотрел из окна и увидел, что его сын идет со множеством манускриптов. И еще он заметил его гордый взгляд и гордую поступь.

Шветкету вошел и сказал своему отцу:

– Я сделал это!

Уддалак, должно быть, был таким человеком, как я. Он спросил сына:

– Ты познал самого себя?

Шветкету ответил:

– Но ни в одной из школ я не был частью программы. Нет – я знаю все о медицине, я знаю все о языках, о грамматике; я знаю все, что там преподают. Но познать себя? Даже вопрос такой не поднимался.

Уддалак сказал:

– Сожги все эти книги и возвращайся. Выясни, кто есть ты, потому что если ты не знаешь, кто есть ты сам, какое значение имеют все те знания, которыми ты обременен? Ты упустил самое главное.

Шветкету был очень огорчен и потрясен, потому что он вернулся с такой гордостью, думая, что отец собирается вознаградить его. Вместо этого отец осудил его, унизительно осудил:

– Ты потратил зря так много лет. Возвращайся обратно!

Уддалак не позволил ему даже передохнуть.

Шветкету пошел к величайшему мастеру, с которым он встречался в ходе своей учебы, и сказал ему:

– Мой отец полностью изничтожил меня! Он послал меня обратно за единственной вещью. Он говорит, что, пока ты не познаешь сам себя, все твои знания бесполезны.

Когда ваш собственный дом погружен в темноту, зачем знать, что весь мир полон звезд и света? В первую очередь, свет нужен в вашем собственном доме.

Тот мастер сказал:

– Я боялся этого, потому что я знаю твоего отца; в юности мы были учениками одного учителя. Я боялся, это должно было случиться. Ты уезжал таким гордым, а я знаю твоего отца, его не интересуют позаимствованные знания. Он хочет знать самого себя. Ему не интересна вера. Всю свою жизнь единственное, к чему он стремился, так это прийти к уверенности, к знанию не заимствованному, а пережитому на собственном опыте, добытому из первоисточника. Я боялся, что это случится с тобой.

Шветкету спросил:

– Так что я должен делать?

Мастер сказал:

– Всему, что я знал, я научил тебя. Насколько я понимаю, я так же невежествен, как и ты. Но я могу предложить одну вещь. У меня в ашраме есть сто коров. Отведи этих коров в горы, и, пока их поголовье не увеличится до тысячи… оставайся в горах, забудь все, чему тебя научили. Эти знания тебе там не понадобятся, потому что коров не интересуют никакие знания. Ты там не встретишь ни одного человеческого существа. Язык тебе не понадобится. Грамматика и все ее тонкости будут без пользы.

Шветкету спросил:

– Но как это поможет мне познать самого себя?

Мастер сказал:

– Ты просто иди. Помогай коровам плодиться. Уводи их выше в горы на более свежие луга и жди, пока их не станет тысяча. Затем можешь возвращаться. Все остальное мы обсудим потом.

У мастеров есть свои собственные приемы. Насколько я понимаю эту историю, я убежден, что этот человек знал – но это невозможно выразить словами. Он создал ситуацию, условия.

Шветкету ушел в горы. В течение нескольких дней в его уме сохранялись все знания, которые он приобрел, но какой от них был прок? Коровы просто жевали траву, а Шветкету сидел среди этих ста коров, ожидая того времени, когда их станет тысяча… Проходили дни, проходили месяцы. А история на самом деле прекрасная, поскольку Шветкету позабыл все: знания, язык, арифметику. В них не было никакой необходимости… постепенно все становилось бесполезным. Он стал почти таким же простодушным, как и коровы. А как иначе? Человек познается по его компании. Так что, если вы годами живете среди коров, слушая только, как они жуют траву… Он сидел под деревом, присматривая за ними. Их стала тысяча.

И вот прекрасное завершение. Одна из коров заговорила с Шветкету и сказала:

– Нас теперь тысяча, пришло время вернуться домой. Кажется, ты позабыл и счет тоже!

А он действительно позабыл.

Он привел этих коров обратно к мастеру домой. Другие ученики тоже были удивлены такому эксперименту. Это выглядело так странно: чтобы познать себя, надо было отвести сто коров в горы и ждать, ждать, пока их станет тысяча!

Ученики увидели: коровы идут. Они поспешили к мастеру домой и крикнули:

– Тысяча коров на подходе.

Мастер ответил:

– Нет, тысяча и одна.

Один ученик сказал:

– Но ты просил только тысячу.

Мастер ответил:

– Да, это так, но как насчет Шветкету?

Он шел в самой середине стада, такой невинный, по-детски чистый.

Ученики мастера были очень взволнованы, потому что мастер пообещал:

– Когда вернется Шветкету, тогда все и обсудим. Обдумайте пока, а вопросы будете задавать позже.

Шветкету пришел, передал коров мастеру и сказал:

– Теперь я могу идти? Мой отец, должно быть, стал совсем старым, и я не хочу, чтобы он умер, будучи разочарован во мне.

Мастер сказал:

– Но как быть со всем тем, что мы хотели обсудить после всего?

Шветкету рассмеялся. Он сказал:

– Забудь об этом! Жизнь с коровами, медленная, неторопливая… там не было других волнений, развлечений. Ожидание под деревьями, сидение под деревьями, ничегонеделание – так же медленно наступило молчание, само. Я не медитировал, но медитация происходила во мне. И пришел момент, когда все мои мысли исчезли, все мои чувства исчезли – осталось чистое есть. Я даже не мог сказать «я есть», потому что там не было «я». Тогда я понял, что вся грамматика неверна. «Я» не существует. Все, что я могу выразить, что я чувствовал и испытывал, – это определенное есть; не «я есмь», просто есть, глубокое переживание бытия. Теперь я знаю, что мой отец хотел, чтобы я познал, и обсуждать здесь нечего.

Учитель сказал:

– Я знал это. Если бы ты пришел и начал снова задавать тот же вопрос, это означало бы, что эксперимент не удался. Я тебя благословляю, ты можешь возвращаться к своему отцу.

Он вернулся домой. Отец был действительно очень стар, он ждал сына. Он снова увидел его из окна, и это было то, чего он ожидал – Шветкету, такой скромный, такой простой, безо всяких манускриптов, идущий легко, как веет прохладный ветерок. Он вошел в дом. Вы могли бы ожидать, что он заявит: «Вот теперь я выполнил твое желание». Нет, он просто коснулся ног отца, поцеловал его ноги, из его глаз хлынули слезы.

Отец сказал:

– Итак, это случилось. Теперь я могу умереть спокойно. Я исполнил свой долг; я не оставил после себя невежду, полного мусора знаний. Я оставляю позади себя чистое пространство, бдительное, осознанное существо, познавшее самого себя – что есть самое великое знание в мире.

Наука должна раскрыть механизм тех приемов, которые религии держали в тайне.

Существует обширная Вселенная вокруг вас – бесконечная. Вы можете исследовать и исследовать ее, до бесконечности. Но есть Вселенная гораздо больше – внутри вас, и так близко – непосредственно внутри вас! И вы можете начать исследовать ее. Вы придете к пониманию, кто вы есть, но это не конец: это переживание будет становиться все глубже и глубже – бесконечно.

Человек может быть и тем и другим, и именно в этом случае это будет тотальный человек. Я давал определение новому человеку разными способами, с разных углов зрения. Пусть это тоже будет включено в определение нового человека: он будет цельным, совершенным, он будет знаком с внешним миром, он будет знаком с внутренним миром. И в тот момент, когда вы познаете оба, вы поймете, что их не два; это одна и та же энергия, простирающаяся между двумя полюсами. Один становится объектом, другой становится субъектом. Я бы хотел назвать это наукой о внутреннем. А то, что сегодня известно как наука, я буду называть наукой о внешнем.

Но внутреннее и внешнее – это две стороны одной медали. Внешнее не может существовать без внутреннего, внутреннее не может существовать без внешнего. Поэтому нет никакого разделения и нет вопроса о соединении.

Такой вопрос возникает у вас, потому что вы думаете о науке, которая представляет собой лишь половину, и вы думаете о фальшивых религиях, которые основываются на вере, а не на исследовании.

Мои саньясины должны быть исследователями. И это является вашей единственной обязанностью – познавать самих себя. Вам навязали столько разных обязанностей, но только не эту. Вам навязали обязанности по отношению к родителям, к жене, к мужу, к детям, к народу, к церкви, к человечеству, к Богу. Список почти бесконечен. Но самой непреложной обязанности в этом списке нет.

Я хотел бы сжечь весь этот список!

Вы не несете ответственности ни перед какой нацией, ни перед какой церковью, ни перед каким Богом. Вы несете ответственность только за одну вещь, и это самопознание. И чудо в том, что если вы сможете выполнить эту обязанность, то вы сможете выполнять множество других обязанностей без каких-либо усилий. Человек, который знает самого себя, будет по-настоящему любить своих детей, свою жену, своих друзей. Его любовь будет иметь совершенно иной привкус. Это не будет смесь ненависти, злости, ревности, похоти, любви.

Если вы посмотрите на вашу любовь, вы обнаружите в ней так много составляющих. И все эти многочисленные составляющие загрязняют вашу любовь, потому что многие из них противоположны любви. Ревность не может быть частью любви. Ненависть, гнев, чувство собственности не могут быть составляющими любви. Любовь не знает ревности. Любовь не знает чувства собственности; напротив, любовь дает свободу. Это так просто. Если я люблю человека, то я предоставляю ему абсолютную свободу. Если любовь не может дать полную свободу, то кто еще ее даст? Если я вижу, что человек, которого я люблю, счастлив с кем-то другим, я буду рад его счастью. Любовь не может быть ревнивой, она может быть только счастливой. У нее есть только один вкус – вкус счастья.

Выполняя одну эту обязанность, вы не будете обижаться на вашего отца, вашу мать. Все обижаются, потому что каждого ребенка приучали к дисциплине против его воли, заставили пойти в школу…

Когда я учился в начальной школе, мой дом располагался очень близко к школе. Поэтому, когда звонил школьный звонок, для меня это было знаком того, что самое время идти в ванную. Вся моя семья начинала стучать в дверь, а я продолжал молчать, вообще ничего не отвечая. Таков был обычный распорядок дня: приходил директор, чтобы забрать меня, потому что сам я идти не хотел. Он приходил, а мой отец говорил: «Что делать? Перестаньте давать звонок в школе, потому что в тот момент, когда вы звоните, он незамедлительно идет в ванную комнату и запирает дверь! А потом совершенно бессмысленно что-то говорить, потому он все равно не отвечает». И, наконец, в школе решили не давать звонка, а директор сначала приходил, чтобы забрать меня, а потом уже давали звонок для всех остальных детей.

Каждому ребенку приходится делать множество всего ради собственной пользы.

Я благодарен директору. Он был действительно великодушен: ради одного-единственного ученика он изменил весь распорядок дня в школе. Я благодарен моим родителям, их терпению по отношению ко мне… вся семья, стоя возле ванной комнаты, уговаривала меня: «Выйди! Если ты не хочешь идти в школу, не надо. Мы попросим директора школы, чтобы отпустил тебя на сегодня». Но я молчал. Я благодарен еще и за то, что те моменты молчания дали мне очень много. А все кричали и бегали вокруг – я был центром этого циклона, просто сидя под душем и получая от этого удовольствие!

У каждого ребенка обязательно остаются какие-то незабытые обиды, какой-то подавленный гнев. Но в тот момент, когда вы познаете себя, все обиды тают, весь гнев исчезает, потому что в первый раз у вас есть глаза, чтобы видеть то, что вы никогда раньше не были способны увидеть. Теперь вы можете видеть, что, когда ваш отец тащил вас в школу, он не был против вас, он не был вашим врагом. Если он просил вас вернуться домой, не бродить до полуночи, он не был против вас; он проявлял заботу.

В моей деревне, где я родился, была община гончаров. А гончары в Индии перевозят свои горшки на осликах; это единственное, для чего в Индии используют ослов. Община была совсем рядом с моим домом, и там было так много чудесных осликов, но они целый день были заняты перевозкой вещей. Только по ночам они были свободны, и я был свободен, так что только в это время я мог завладеть осликом.

В Индии никто не ездит на осликах, потому что осел считается чем-то неприкасаемым. Ездить на ослике… Вся моя семья была приведена в замешательство, потому что соседи сообщили им:

– Мы видели, как ваш сын едет на рынок верхом на осле. Не пускайте его в дом, пока он не пойдет к реке и не примет омовение.

Мой отец убеждал меня:

– Мы можем купить тебе лошадь, если тебе так нравится ездить верхом.

Я отвечал:

– Меня вообще не интересуют лошади, меня интересуют ослики. Они очень мудрые существа, непредсказуемые. Осел может в любой момент остановиться, и, что бы вы ни делали, он не двинется с места. Нельзя понять, почему он остановился. И вопреки общему мнению, что ослы тупы, мой опыт показывает, что они очень хитрые, умные политики.

Мой отец спросил:

– Ты хочешь написать диссертацию об ослах или что?

Я сказал:

– Я могу, потому что мой опыт общения с ослами, возможно, больше, чем у кого-либо еще.

Езда верхом на ослике – это трудная работа, а езда верхом на лошади – нет. Ослы настолько хитры, что они никогда не пойдут по самой середине дороги. Они всегда будут идти слева или справа, задевая вашей ногой стену. Естественно, вы спрыгнете! Было ужасно трудно заставить их придерживаться середины дороги; либо влево, либо вправо, но они никогда не шли посередине. Вот я и сказал моему отцу:

– Ослы бывают с правыми взглядами, с левыми, но они не буддисты.

Будда учил своих учеников: «Следуйте серединному пути». Ослики – это единственные существа, которых Будда был не в состоянии убедить. И я не думаю, что они глупы, потому что, когда никто на них не едет, они идут посередине. Они умны! И в жаркий день вы можете увидеть, что они стоят под деревом. Само выражение морды у осла философское, будто они размышляют о великом. Просто посмотрите на морду осла, и вы почувствуете, что он слишком много думает.

В конце концов моя семья решила, что мне не следует разрешать заходить на кухню, «потому что мы не знаем с полной уверенностью, ездил ты верхом на ослике или нет». Поэтому я всегда находился за пределами кухни; входить туда мне не разрешали, особенно против была моя бабушка… Я стал изгоем!

Естественно, каждый был бы настроен против этих людей, они мешают вам получать удовольствие. То, что вам интересно, их не интересует вовсе; а в том, что интересно им, вы не видите никакого прока.

Например, я спрашивал отца:

– Почему я должен изучать историю? Почему я должен изучать географию? Какой смысл в том, чтобы знать, что в определенное время Индией правил Ашока? Я не вижу смысла. Я не буду править Индией, я никогда не встречусь с Ашокой. Ему никогда не было до меня дела, а я должен о нем читать? И география – что я должен делать с Константинополем? Тимбукту? Я никогда туда не поеду! Я тебе обещаю, – сказал я моему отцу. – Я никогда не поеду ни в Константинополь, ни в Тимбукту, так почему меня должно волновать их географическое положение, где они находятся?

Он сказал:

– Не спорь, просто делай все то, что делают все остальные дети.

Я ответил:

– Я сделаю это, потому что вы меня заставляете. Но помните, что вы порождаете во мне гнев, возмущение. Я беспомощный, я слабый, я еще маленький. Вы можете делать что угодно, но помните: в один прекрасный день вы будете старыми, а я буду молодым, вы будете слабыми, а я буду сильным. Вот тогда мы и разберемся, и вы узнаете, что у меня вовсе не плохая память.

Он тогда хватался за голову и восклицал:

– Что с тобой делать?! Ты мое горе луковое, моя постоянная головная боль. Но все же я уважаю твою честность. Ни один ребенок не говорит отцу, что в старости ему придется платить по счетам! Ты честный.

Это неизбежно. Ребенок хочет есть одно мороженое, но родители знают, что вы заболеете. Они должны заставлять вас есть питательные продукты. А мороженое – просто ерунда! Оно приятно на вкус, но вкус не главное.

В тот момент, когда вы придете к своему собственному существу, происходит революция в вашем видении. Ваша обида становится благодарностью. Вы начинаете испытывать благодарность даже к своим врагам, потому что, каким бы вы ни были, в этом есть и их вклад. Без них вы были бы кем-то иным. Все ваше представление о жизни проходит через коренные изменения. Вы начинаете по-новому ощущать свои обязанности – не то что что-то должно быть сделано, не то что долг должен быть исполнен, а радость от выполнения всего этого.

Мой дед любил меня очень сильно, но в одном мы никогда не соглашались. Он ради меня был готов на все, но вечером, когда он ложился спать, он хотел, чтобы я массировал ему ноги. А это… Я говорил:

– Ты можешь перестать делать для меня все то, что ты делаешь, но массировать ноги я тебе не собираюсь. Я никогда никому не делал массаж, и я никогда и никому не позволял делать массаж мне. Я против этого.

Он говорил:

– Я все для тебя делаю: я защищаю тебя от твоего отца, я защищаю тебя от твоей матери, я защищаю тебя от твоих учителей, я защищаю тебя от соседей – иначе ты бы постоянно ходил битый. И ты не можешь сделать для меня эту мелочь?

Я отвечал:

– Это не мелочь. Это принципиальный вопрос.

Но после моего просветления, первое, что я сделал, это помассировал его ноги. Он спросил:

– Что ты делаешь?

И я сказал:

– Прости меня, пожалуйста! Я никогда не знал, сколько тебе лет, какая тяжелая у тебя работа. Твои ноги, должно быть, болят. Наверное, ты не можешь уснуть, пока кто-нибудь не сделает тебе массаж.

– Но, – сказал он, – это против твоих принципов.

Я ответил:

– Это правда, но человека, против чьих принципов это было, больше нет. Он умер со всеми своими принципами, со всеми своими убеждениями. Теперь ты видишь тотально нового человека. И не думай, что я делаю это, выполняя свой долг, я хочу это сделать для собственного удовольствия.

Его это поставило в тупик. Он говорил:

– С тобой всегда одни проблемы, старый ты или новый. Прежде ты был против массажа; теперь ты не даешь мне спать! Ты продолжаешь массаж, а я говорю: «Хватит!» Сейчас я засыпаю, а ты продолжаешь массировать. Это мешает мне заснуть!

Я отвечал:

– Это твоя проблема, но мне придется компенсировать весь этот двадцать один год, в течение которых я отказывался. Ты стареешь, в любой день ты можешь отправиться на тот свет; я не хочу остаться хоть что-то должен. Так что, можешь ты уснуть или нет, это твоя проблема. Учись спать так! А я собираюсь полностью компенсировать тот двадцать один год, что я отказывался.

Он позвонил моему отцу и сказал:

– Забери своего сына куда подальше! Теперь он говорит, что просветлен – возможно, он и просветлен, но он по-прежнему доставляет неудобства окружающим.

Я сказал:

– Да, я продолжу это и в просветленном состоянии. Я не могу бросить то, что я любил. Я буду делать то же самое, но как просветленный.

С тех пор я никогда ничего не делал из чувства долга, из чувства ответственности, из-за того, что от меня этого ожидали. Но я делал это, чтобы чувствовать себя счастливым. Я делал то, что, как я чувствовал, исходило из чувства любви, сострадания.

Почему я говорю с вами? Почему я создал всемирное движение саньясы? Я мог бы жить тихо и мирно, без хлопот где-нибудь в Кашмире, в Гималаях, безо всяких проблем. Я взвалил на себя столько ненужных хлопот. Я никогда не был в Германии, но там в судах против меня заводят дела. Странный мир! Я только пролетал над Германией. Я не могу представить себе, как, пролетая над Германией на высоте в тысячи футов, я мог сделать хоть что-нибудь не так, вследствие чего там меня ожидают ордера на арест.

У меня никогда не было счетов в банке, потому что я всегда трачу деньги прежде, чем получаю. Я смотрю на это очень оптимистично: деньги появятся, трать их! Поэтому вопрос о том, чтобы иметь банковский счет, даже не возникал. Но совсем недавно мне сообщили, что некий орган государственной власти в Америке открыл в Швейцарии банковский счет на мое имя, с моей подписью, чтобы завести на меня дело.

Моя подпись общеизвестна. Любой сколько-нибудь ловкий человек сможет подделать ее, это не частная собственность. Я дал автографы миллионам саньясинов – мою подпись можно достать где угодно, и открыть счет на мое имя очень легко. Это странный мир. Я думал, что я беднейший человек, но теперь у меня есть счет в швейцарском банке! Я надеюсь, они положили на него несколько миллиардов долларов, потому что, если вы так щедры, будьте щедры по-настоящему!

Я прожил эти три десятилетия из чистой любви. Я страдал, но без каких-либо жалоб. На мою жизнь совершались покушения, но я не держу никакого зла на тех, кто хотел убить меня. Я могу понять – я обладаю правильным видением, я могу видеть. Я вызывал у этих людей раздражение, потому что я, не переставая, разрушал их систему верований, уничтожал их традиции, их условности.

Я делал это из любви. Я хотел, чтобы они освободились ото всех видов мусора, который столетиями засыпал их существо. Но они не думали, что это мусор, они думали, что это сокровище. Естественно, они были оскорблены, и они хотели убить меня, потому что, если такой человек останется жив, он оставит многих людей без их сокровищ. Я могу это понять.

Религии учат вас прощать. Я утверждаю, что это неправильно. Прощать – это значит, что вас обидели; иначе зачем надо прощать? Я никогда никого не прощал по той простой причине, что меня никто никогда не обижал. Я понимаю их ситуацию, их проблемы. Я вижу их насквозь. Они не причиняют вреда ради вреда; они делают это, чтобы спасти свою религию, свою культуру, свою цивилизацию. И, конечно, каждый имеет право спасать свою религию, свою культуру, свою цивилизацию.

Из самопознания возникает великое понимание. Нет необходимости прощать. Не нужно прилагать усилий, чтобы полюбить своего врага. Я не согласен с Иисусом. Он говорит: «Любите врагов ваших», – но, чтобы полюбить вашего врага, сначала вы должны признать его своим врагом. Мое понимание способствует тому, что враг исчезает. Кого я должен любить сейчас? Врага нет.

Иисус говорит: «Возлюби ближнего своего». Я абсолютно одинок во всем этом перенаселенном мире. Никто не является моим ближним, потому что никто не может нарушать границы моего существа, так и я не могу вторгаться в чье-либо существо. Каждый человек – это остров внутри себя самого. Я не могу принять мысль, что вы обязаны «любить ближнего своего». Почему Иисус так сказал? Потому что никто не любит своих ближних; на самом деле, ваши ближние – ваши злейшие враги. Все ненавидят ближних, завидуют ближним, считают, что те наслаждаются жизнью, богаты, у них есть и то и это, и чувствуют себя несчастными, сравнивая себя с ними, чувствуют себя соперниками. А как вы можете любить кого-то, с кем вы соперничаете?

Это беспощадный, вечно соревнующийся мир. Все стараются перерезать вам глотку. Возможно, вы пытаетесь вытащить деньги у кого-то из кармана, забывая, что кто-то еще вытаскивает ваши деньги из вашего кармана.

Однажды у Джорджа Бернарда Шоу спросили:

– Может ли человек просто жить, совершенно расслабленно, держа обе руки в карманах?

Бернард Шоу ответил:

– Да, но это должны быть карманы других людей. Руки, конечно же, будут мои, но карманы должны принадлежать другим. И тогда вы можете расслабиться – это не проблема.

Я люблю вас. И это не та любовь, что обязывает вас. Вам даже не нужно быть благодарными за эту любовь, потому что моя любовь – награда сама по себе. Не вы мне, а я вам обязан тем, что вы приняли мою любовь, а не отказались от нее. Вы могли бы и отвергнуть ее, у вас есть такое право.

Когда я познал себя, я познал совершенно иной смысл ответственности. Это не вопрос долга, это вопрос взаимного обмена. У вас есть столько любви и столько блаженства, что вы хотели бы поделиться ими.

Поэтому я учу только одной обязанности, и она направлена на самого себя. Все остальное последует за этим само по себе, без каких-либо усилий с вашей стороны. И когда что-либо случается без усилий, оно приобретает невероятную красоту. Когда вы любите женщину, потому что она красива, ваша любовь немногого стоит. Завтра эта женщина постареет, завтра она может заболеть, завтра она может стать безобразной. Возможно, придется прооперировать ее нос – что случится с вашей любовью? Это ведь ее хорошенький носик разбудил вашу любовь. Сейчас этот нос пропал – ваша любовь исчезнет. Эта женщина станет для вас обузой.

Нет, когда любовь приходит вследствие вашего самопознания, она не зависит от объекта любви. Она никак не связана с красотой человека, или его умом, или любым другим талантом. Вы полны любви, и вы хотите ею делиться. И кто бы ни был тот человек, что готов принять ее, вы благодарны ему. Это дар, и он никак не связан с человеком, которому вы его вручаете. Вы дарите из-за своей наполненности; вы переполнены.

Когда вашей обязанностью становится просто переполнение опытом вашего существования, вашей сердцевины, вашей вечной жизни, тогда она приобретает тотально иное качество.

Еще раз повторяю: я учу вас только одной обязанности. Меня осуждали за это во всем мире; они говорили, что я учу людей эгоистичности. В каком-то смысле это верно, но не в том смысле, в котором они используют слово эгоистичность. Я, конечно, учу вас ответственности по отношению к себе – если это эгоистичность, я принимаю это как эгоистичность. Но она не противоречит альтруизму.

В тот момент, когда вы познаете свое существо во всей его тотальности, впервые в жизни вы сможете быть по-настоящему человечными, сострадательными, любящими, добрыми, готовыми прийти на помощь. Но не это должно стать девизом вашего служения.

Я ходил на заседания клуба «Ротари», чтобы проводить беседы, и увидел там табличку с надписью «Служение – наш девиз». Первое, что я делал, так это сбросил ее со стола. Когда я сделал это в первый раз, очень красивый человек, президент «Ротари-клуба»… Он был моим другом и моим врачом, лучшим врачом в городе. Это он пригласил меня, и, когда я сбросил эту табличку со стола, он не мог поверить своим глазам. Он сказал:

– Что вы делаете?

Я ответил ему:

– Я освобождаю место, чтобы сесть, потому что я буду говорить, сидя на столе, а не стоя, это не по моей части, – до того как я стал пользоваться стулом, я сидел на столе. – Так что не волнуйтесь, я освободил место, чтобы сесть.

И потом, ведя беседу, я дал понять, что освободил для себя место не только, чтобы сидеть; я освобождаю себе место, потому что это моя обязанность по отношению к самому себе.

Служение не должно становиться девизом. Служение должно быть обменом, взаимной радостью. Вы ни под каким предлогом никому не будете служить – не служением вы достигаете небес, не служением вы становитесь святым. Если ваше служение является средством достижения чего-то определенного, то это просто бизнес, это не служение. И что это за сделка! Просто оказав услуги нескольким больным, вы будете целую вечность наслаждаться раем. Это почти лотерея!

Нет, мое видение таково, что вы делитесь своей радостью, вы делитесь своей любовью, вы делитесь своим блаженством. Если в этом обмене кому-то прислуживают, помогают – это не цель, это не мотив. Вы уже получаете удовольствие. Когда ваши действия становятся наградой сами для себя, вы действительно живой человек, пробужденный.

Наука должна признать, что пренебрегала наиболее важной частью существования – человеческой осознанностью. А когда наука приступит к изучению внутреннего мира человека, религии начнут исчезать сами по себе. Они станут бесполезными.

Когда доступно знание, кто будет верить? Когда имеется опыт, кто будет читать об этом в Библии, в Коране? Если у вас приготовлена еда, не думаю, чтобы вы выбрали книгу по кулинарии и стали читать ее. Вы можете сделать это позже, или, возможно, вам это не потребуется вовсе.

У вас внутри есть секретный ключ, и теперь наука обязана помочь вам отыскать этот ключ.

Моя религия научна. Вот почему у нас нет никакой системы верований. У нас есть методы, точно так же, как и у наук. Они исследуют объекты своими методами; мы исследуем наше сознание нашими методами.

Наши методы называются медитациями. Они абсолютно научны. Ни одна молитва не научна, поскольку, в первую очередь, вы должны верить в Бога. И только тогда вы можете молиться, потому что молитва должна быть кому-то адресована. Медитация не адресована никому, это просто метод копания в себе. Вы здесь! И нет необходимости верить, что вы существуете. Получается, что, даже если вы захотите отрицать, вы не сможете отрицать самого себя. Само отрицание докажет ваше существование. Это единственное, чего нельзя отрицать. Все остальное отрицать можно. Будь то мираж в пустыне, будь то сон, возможно, вам это только кажется, возможно, вы находитесь под воздействием гипноза и видите то, чего нет. Все в мире можно отрицать, кроме вас.

Вы – наиболее значимая реальность, неоспоримая, несомненная. И обнаружение ее есть задача научного исследования.

В грядущем мире новому человечеству, новому человеку не надо будет думать о том, как соединить религию и науку, как сблизить их, как остановить их постоянную борьбу и взаимное уничтожение – в этом нет необходимости. Мы создаем науку с помощью той же методологии, что используют все другие науки. Раз мы утвердили медитацию как научный метод – это нетрудно, все это могут… Она не нуждается в большой лаборатории – вы сами лаборатория! И ничего больше не нужно: ни пробирок, ни горелок, ни химикатов – ничего не нужно. Все, что вам нужно, чтобы познать себя, есть у вас с самого вашего рождения. Всего лишь небольшой поворот на сто восемьдесят градусов…

Врач, психоаналитик, философ и писатель Джон Лилли сказал: «То, во что верит ум, есть истина или становится истиной». Не мог бы ты прокомментировать это высказывание?

Это именно то, что происходило на протяжении веков. Это способ самовнушения. Джон Лилли абсолютно неправ. «То, во что верит ум, – говорит он, – есть истина…» Это не так, это только похоже на правду. И он добавляет: «…или становится истиной». То, во что веришь, никогда не станет истиной, но может начать казаться истинным. Да, для верующего это становится правдой, хотя это неправда, потому что вера начинается с невежества.

Вера не может создать истину; истина – это уже факт, истина есть. Вам не нужно верить в нее, чтобы она была: ваша вера или ваше неверие для установления истины не имеют никакого значения. Истина есть истина, верите вы в нее или нет.

Но если вы верите во что-либо, то оно начинает становиться похожим на истину, по крайней мере для вас. Вот в чем смысл веры: «вера» означает поверить во что-то как в истину. Вы знаете, что вы не знаете, вы знаете, что истина вам неизвестна, но вы в своем невежестве начинаете верить, потому что вера ничего не стоит. Открыть для себя истину трудно, для этого необходимо длительное странствие. Нужно невероятное опустошение ума, нужно великое очищение сердца. Нужна определенная невинность, перерождение, вы должны снова стать ребенком.

Только очень немногие когда-либо осмеливались открыть для себя истину. Это рискованно, потому что она может не утешить вас; она не обязана служить вам утешением. Это рискованно, истина может разбить вдребезги все, что вы знали до этого, и вам придется перестраивать всю свою жизнь. Это опасно, она может уничтожить все ваши иллюзии, она может сокрушить все ваши мечты. Она – это путь через огонь, она сожжет вас таким, какой вы есть, она убьет вас таким, какой вы есть. И кто знает, что случится потом?

Разве может семечко знать, что, умирая в почве, оно станет большим деревом? Его не будет здесь, чтобы наблюдать за происходящим. Как может семечко знать, что в один прекрасный день, если оно умрет как семя, здесь будет роскошная крона, зеленые листья, большие ветви, и цветы, и плоды? Как может семя знать? Семечка здесь не будет. Семя должно исчезнуть перед тем, как это случится. Семечко никогда не встречалось с деревом. Семя должно исчезнуть и умереть. Только очень немногие люди обладают таким мужеством.

Действительно, чтобы открыть истину, необходимо мужество. Вы умрете таким, как вы есть, вы, конечно, возродитесь, но как вы можете быть уверены в этом? Какие имеются гарантии? Никаких гарантий нет. Поэтому, пока вы не находитесь рядом с мастером, который умер и снова возродился, который пожертвовал собой и воскрес, пока вы не встретите такого человека, как Христос, или Будда, или Атиша, вы не сможете в полной мере собраться с мужеством.

При виде Будды что-то может начать волноваться в вашем сердце, может быть затронута какая-то струна, что-то может быть приведено во взаимодействие, в синхронность. Присутствие того, кто достиг, может вызвать у вас страстное стремление, может послужить зарождению глубокого, страстного поиска истины.

Вера не может дать вам истину, она только притворяется. Это дешево, это цветок из пластмассы. Вам не нужно прилагать усилия, выращивая розовый куст, вы можете просто пойти в магазин и купить пластиковые цветы – а они еще и более долговечны, на самом деле, они почти вечны. Время от времени вы можете мыть их, и они вновь свежи. Они не обманут вас, но они могут обмануть по крайней мере ваших соседей, в этом все и дело. Вы все время будете знать, что это пластиковые цветы – как можно забыть об этом, раз вы их покупали! Соседей можно обмануть, но как вы можете обмануть самого себя?

Но я не думаю, что даже соседи обманулись, потому что они тоже приобрели пластиковые цветы. Они знают, что обманывают вас, и они знают, что вы обманываете их. Все прекрасно знают, что все обманывают всех. «Но такова жизнь», – говорят люди. Никто никого на самом деле не обманул, люди просто притворяются обманутыми. Вы притворяетесь, что у вас есть настоящие цветы, другие притворяются обманутыми. Просто смотрите, наблюдайте, и в том, что я говорю, вы убедитесь на собственном опыте. Это очевидный факт; я не философствую, просто констатирую факты.

То, что утверждает Джон Лилли, полная чепуха. Он говорит: «Во что верит ум, то и истина». Это никогда не было истиной, потому что вера не имеет ничего общего с истиной. Вы можете верить, что сейчас ночь, но только из-за вашей веры ночь не наступит. Но вы можете верить, и вы можете закрыть глаза, и для вас наступит ночь, но только для вас, помните, не по-настоящему. Вы живете в мире своего рода галлюцинаций.

В вере существует такая опасность: она заставляет вас чувствовать, будто вы знаете истину. И то, что она заставляет вас чувствовать, будто вы знаете истину, становится основным препятствием в поиске. Верить или не верить, и вы заблокированы, потому что неверие – то же самое, что и вера, только негатив. Католик верит в Бога, коммунист верит, что Бога нет, – оба они верующие. Идти к Каабе или вступить в Коминтерн, отправиться к Кайласу или к Кремлю – это все одно и то же. Верующий верит, что это так, неверующий верит, что это не так. И оба уже все решили, не позаботившись о том, чтобы пойти и отыскать; и чем глубже их вера, чем сильнее их вера, тем больше барьер. Они никогда не отправятся в странствие, в этом нет никакого смысла. Они будут жить в окружении своих собственных иллюзий, самодельных, самодостаточных; возможно, это утешает, но не освобождает. Миллионы людей тратят свою жизнь на веру и неверие.

Поиск истины начинается только тогда, когда вы отбросите все верования. Вы скажете: «Я хотел бы встретиться с истиной сам. Я не буду верить в Христа и не буду верить в Будду. Я хотел бы стать Христом или Буддой сам, я хочу сам быть светом для самого себя».

Почему кто-то должен быть христианином? Это уродливо. Будьте христом, если сможете, но не будьте христианином. Будьте буддой, если у вас есть уважение к самому себе, но не будьте буддистом. Буддисты верят, будды знают.

Когда вы можете узнать, когда познание возможно, зачем довольствоваться верой? Но, опять же, общество хочет, чтобы вы были верующими, потому что верующие – хорошие люди, покорные, законопослушные. Они следуют всем формальностям и этикетам, они не возмутители спокойствия. Они просто следуют за толпой – и неважно, что это за толпа, они просто следуют за ней. Они не настоящие человеческие существа, они овцы. Они не достигли еще своей человеческой сущности.

Однажды кто-то спросил у Джорджа Бернарда Шоу:

– Что вы думаете о цивилизации?

Он ответил:

– Это хорошая идея. Кто-то должен это попробовать.

Пока еще никто не пробовал. Человеческая сущность все еще в пути, мы все еще болтаемся между животной и человеческой сущностью, мы находимся в переходном состоянии. Человек должен родиться, человеку должно быть дано рождение; мы должны подготовить почву для появления человеческого существа. А самое главное, чем мы можем помочь человеческому существу для его появления на свет, – это отбросить верования, если мы сможем отбросить нашу привычку быть христианами, индуистами, мусульманами, джайнистами, буддистами, коммунистами. Если вы сможете отбросить верования, ваша энергия немедленно примет новое направление: она обратится на поиск. А поиск прекрасен. Ваша жизнь станет путешествием к истине, и именно в этом странствии вы растете.

Рост – это побочный продукт познания истины. Верующие никогда не растут, они остаются инфантильными. И помните: быть подобным ребенку и быть инфантильным – это две противоположности, это не то же самое. Быть подобным ребенку прекрасно. Человек доверия подобен ребенку, человек веры инфантилен. Быть подобным ребенку – это высшая ступень роста, это самая кульминация; его сознание находится в наивысшей точке. Быть подобным ребенку – значит быть мудрецом; быть инфантильным – значит быть всего лишь невзрослым.

Средний интеллектуальный возраст человека на Земле сегодня не превышает двенадцати лет. Когда это впервые обнаружили, это вызвало шок. Никто никогда не думал об этом; это открылось совершенно случайно. Во время Первой мировой войны впервые в истории человечества люди, желавшие вступить в армию, были проэкзаменованы. Был исследован их психологический возраст, был определен их IQ. Стало величайшим откровением, что им всем было не более двенадцати лет; средний психологический возраст составил всего двенадцать лет. Это инфантильность. Тело продолжает расти, а ум остановился на отметке в двенадцать лет. Что за человечество создали мы на этой Земле? Почему развитие ума останавливается в двенадцать лет? Потому что к тому времени, к двенадцати годам, человек собирает в себе все виды верований; один уже верующий, и он уже «знает», что есть истина. Один христианин, другой коммунист; один верит в Бога, другой не верит в Бога; один верит в Библию, а другие верят в «Капитал» Маркса; один верит в Бхагавад Гиту, другой верит в «Маленькую Красную Книгу» Мао Цзедуна. Мы внедрили понятия и идеологии в невинные умы бедных детей. Они уже застыли в своих знаниях. Знаете ли вы, что в возрасте семи лет ребенок знает уже пятьдесят процентов всего того, что он когда-либо будет знать? А когда ему исполняется четырнадцать лет, он уже почти достиг. Больше идти некуда, ему остается только прозябать. Теперь он будет существовать, как капуста! Если он пойдет в колледж, то, как говорят, он сможет стать цветной капустой. Капуста с высшим образованием – это цветная капуста. Но разница невелика, меняются только ярлыки. Капуста становится кандидатом наук, доктором наук, тем и этим, и, чтобы показать наше уважение, мы называем ее цветной капустой. Но умственный возраст все еще составляет двенадцать лет.

Настоящий человек растет до самого конца. Даже в тот момент, когда он умирает, он растет. Даже в последние мгновения своей жизни он все равно будет исследовать, искать, обучаться. Он по-прежнему будет исследовать – теперь исследовать смерть. Он будет зачарован: смерть – такое неизведанное явление, такая тайна, гораздо бо?льшая тайна, чем сама жизнь. Как может умный человек ее бояться? Если в жизни он не побоялся двигаться в неизведанное и неведомое, в момент смерти он придет в трепет, в экстаз. Вот, наступил последний момент: он вступает в темноту, в темный туннель смерти. Это величайшее приключение, которое когда-либо может испытать человек, он будет учиться.

Настоящий человек никогда не верит; он учится. Настоящий человек никогда не станет всезнающим; он всегда остается открытым, открытым для истины. И он всегда помнит, что «дело не в том, что истина должна приспособиться ко мне, но как раз наоборот: я должен приспособиться к истине».

Верующий старается приспособить истину к себе; ищущий сам приспосабливается к истине. Запомните разницу – она колоссальна. Тот, кто верит, говорит: «Истина должна быть вот такой, я так верю». Просто думайте, как христианин… Если Бог предстанет перед ним не как Иисус Христос, а как Кришна, и не на кресте, а с флейтой и танцующими вокруг него подружками, христианин закроет глаза; он будет говорить: «Нет, это не для меня». Подружки? Вы можете себе представить Иисуса с подружками? Крест и подружки несовместимы. Иисус, висящий на кресте, и подружки, танцующие вокруг? Это невозможно, это дико. Христианин ожидал появления Христа, а вместо Христа появляется этот парень, Кришна, он, кажется, распутник! И флейта? Мир погружен в страдания, люди голодны, они нуждаются в хлебе, а этот человек играет на флейте? Кажется, он лишен всякого сострадания, кажется, он потакает только своим желаниям. Христианин не может верить в Кришну. Если Бог предстанет перед ним в обличии Кришны, христианин скажет: «Это не бог».

И то же самое будет в случае с индуистом, который ждал Кришну: если перед ним появится Христос, это не будет соответствовать его представлению о Боге – настолько печальный, настолько подавленный, с выражением такого страдания на лице. Христиане утверждают, что Иисус никогда не смеялся. Я не думаю, что они правы, и я не думаю, что они представляют себе истинного Христа, но это то, что им удается пропагандировать. Индуист не может принять откровение; он, должно быть, подумает, что это какой-то кошмар! Иисус не тронет его душу.

Верующий не может доверять даже своему собственному опыту. Даже если истина очевидна, он будет отрицать ее, пока она не согласуется с его представлениями. Он более важен, чем сама истина: истина обязана соответствовать его представлениям. Он сам себе критерий, он сам является решающим фактором. Такой человек никогда не сможет познать истину; он уже предубежден, отравлен.

Тот, кто хочет познать истину, должен быть способен отбросить все понятия об истине. Все, что касается истины, должно быть отброшено, только тогда вы сможете познать истину. Хорошо запомните: знать об истине не значит знать истину. Все, что вы знаете, может оказаться полной ерундой; весьма вероятно, что это полная ерунда. На самом деле, люди могут быть приучены верить во всякого рода чепуху, им могли это внушить.

Как-то я выступал на конференции теософов. В наше время теософы – это люди, готовые верить в любой вздор – любой! И чем абсурднее, тем более готовы они в это верить. И вот я решил над ними подшутить. Я кое-что придумал; я придумал некое общество и назвал его «Sitnalta». Все они были полусонными, но тут вдруг сразу оживились. «Sitnalta»? Я изобрел это слово, просто прочитав слово «Atlantis» (Атлантида) задом наперед, а потом сказал им:

– Это знание берет свое начало в Атлантиде, на континенте, который исчез в Атлантическом океане.

Потом я рассказал о нем:

– В действительности, существует не семь чакр, но семнадцать. Это величайшее древнее эзотерическое знание утеряно, но сообщество просветленных мастеров по-прежнему существует, и оно по-прежнему работает. Это очень, очень эзотерическое сообщество, только очень немногие люди могут поддерживать с ним какие-либо контакты; его знания хранятся в огромном секрете.

Я говорил всякого рода ерунду, которую только мог придумать, а затем президент общества теософов сказал:

– Я слышал об этом сообществе.

Теперь настала моя очередь удивляться! И что бы я ни рассказывал, он говорил, что впервые знания этого тайного сообщества были преподнесены настолько полно.

Потом мне стали приходить письма. Один человек даже написал: «Я очень благодарен вам за то, что вы представили теософам внутренний круг эзотерического сообщества, потому что я являюсь членом этого сообщества, и я ручаюсь, что все, сказанное вами, было абсолютно верно».

Существуют люди, подобные этим, которые только и ждут, чтобы поверить во все что угодно, потому что чем более бессмысленна вера, тем более важной она представляется. Чем более абсурдно, тем больше шансов поверить в это, потому что если что-то логично, тогда не встает вопрос, надо ли в это верить. Вы не верите в Солнце, вы не верите в Луну. Вы не верите в теорию относительности – либо вы ее понимаете, либо вы ее не понимаете, это не вопрос веры. Вы не верите в силу тяжести, в этом нет необходимости! Никто не «верит» в научные теории; научные теории строго логичны. Вера нужна только тогда, когда появляется нечто нелогичное, нечто крайне абсурдное.

Тертуллиан сказал: «Я верю в Бога, потому что это абсурдно: credo quia absurdum, моя вера абсурдна». Все верования являются абсурдными. Если верование очень логично, оно не порождает в вас веры. Поэтому люди продолжают выдумывать всякую всячину.

Человек по своей сути труслив, он не хочет исследовать. И он также не хочет говорить «Я не знаю». Вот и тот президент теософского общества, который сказал: «Я слышал о сообществе „Sitnalta“», – не может показать, что он не знает, у него нет ни малой толики мужества. Чтобы признаться в своем невежестве, надо обладать немалым мужеством. Принять то, что вы не знаете, – это начало подлинного знания.

Вы продолжаете верить, потому что в вашей жизни есть пустоты, которые нужно заполнить, а вера для этого очень подходит.

На Земле существует триста религий. Одна истина и три сотни религий? Один Бог и три сотни религий? Одно существование и три сотни религий? И я не говорю о сектах – в каждой религии есть десятки сект, а потом есть еще подсекты сект, и так далее и тому подобное. Если посчитать все секты и все подсекты, то получится три тысячи или даже больше. Как могут существовать столько верований, противоречащих друг другу? У людей есть определенная потребность – потребность не казаться невеждой. Как удовлетворить эту потребность? Собрать несколько верований. И чем более абсурдным является верование, тем более компетентным предстаете вы, потому что больше никто об этом не знает.

Есть люди, которые верят в полую Землю и в то, что внутри Земли существует цивилизация. И вот, если кто-то говорит об этом, вы не можете отрицать это; вы не можете принять это, но, по крайней мере, вам придется это внимательно выслушать. Это служит определенной цели: каждый хочет, чтобы его слушали внимательно. И несомненно одно: этот человек знает больше, чем вы. Вы не знаете, полая Земля внутри или нет; а этот человек знает. И как знать? Он может быть прав. Он может собрать тысячу и одно доказательство, он может так это представить, что вы, даже если не согласны с этим, будете вынуждены по крайней мере промолчать.

Верующие, и верующие, и верующие… но где же истина? Так много вокруг верующих, но где же истина? Если бы Джон Лилли был прав, то мир был бы полон истины, вы встречали бы ее повсюду. Каждый обладал бы истиной, потому что каждый – верующий. Нет, все это ерунда.

Он говорит: «То, во что верит ум, есть истина или становится истиной». Нет. То, во что верит ум, никогда не будет истиной, потому что истина не нуждается в вере. Вера является препятствием в достижении истины. И то, во что верит ум, никогда не станет истиной, потому что истина не становится, истина есть; это данность. Вы должны увидеть ее или можете продолжать упираться и не видеть ее, но она все равно есть. К ней ничего нельзя добавить, она здесь уже вечно.

Лучший способ избежать истины – это верить. Тогда вам не нужно искать ее. Ваши глаза наполняются верой; вера действует на глаза, как пыль. Вы замыкаетесь в себе, вера становится вашей тюрьмой. Вера закрывает вас, и вы живете сами в себе, как в помещении без окон, и вы можете продолжать верить во все, во что только вам угодно. Но помните: это вера, а вера – это ложь.

Позвольте мне предостеречь вас: даже когда вам говорят об истине, не верьте в нее! Исследуйте, изучайте, ищите, экспериментируйте, познавайте на собственном опыте, но не верьте в нее. Когда вам передают истину, если вы поверите в нее, вы превратите ее в ложь. Истина, в которую верят, – это ложь, вера превращает истину в ложь.

Поверьте в Будду, и вы поверите в ложь. Поверьте в Христа, и вы поверите в ложь. Не верьте в Христа, не верьте в Будду, не верьте в меня. Внимательно слушайте то, что я говорю, осмысленно; экспериментируйте, переживайте. И когда вы это пережили, нужно ли вам будет в это верить? Не останется никакого сомнения, так какой будет смысл в вере?

Вера – это способ подавлять сомнения: вы сомневаетесь, значит вам необходима вера. Скала веры перекрывает родник сомнения. Когда вы знаете – вы знаете! Вы знаете, что это так; сомнения не остается. Ваш опыт развеял всю тьму и все сомнения. Есть истина, и вы наполнены ею. Истина никогда не порождает веру.

Как обрести истину? Отбросить все виды верований. И помните, я говорю все виды – вера в меня тоже сюда входит. Изучайте меня, идите вместе со мной, позвольте мне поделиться тем, что я испытал, но не верьте, не надо торопиться. Не говорите: «Какой теперь в этом смысл? Ошо все это уже испытал, поэтому все, что мне остается, только поверить в это». То, что испытал я, не может стать вашим опытом, пока вы это не испытаете. И это то самое переживание истины, которое освободит вас от невежества, от зависимости, от страданий. То, что вас освобождает, это не вера, это истина.

Иисус говорит: «Истина освобождает». Но как достичь истину? Это не вопрос веры, это вопрос медитативности. А что такое медитация? Медитация – это полное освобождение вашего ума от всех верований, идеологий, понятий, мыслей. Только в пустом уме, когда на зеркале не осталось пыли, в нем отражается истина. Это отражение и есть благословение.

К чему ты готовишь своих людей?

Я готовлю их ко всему и ни к чему. Второе более важно. Первое является лишь подготовкой ко второму. «Все» включает в себя все, что необходимо человеку, чтобы добраться до собственного существа, чтобы быть полноценным, чтобы быть довольным, чтобы быть удовлетворенным, чтобы быть в том наивысшем состоянии, где нет желаний, нет потребностей; где каждому достаточно самого себя. Это блаженное состояние – состояние не-существования.

Все, что необходимо для достижения состояния не-существования, это понимать несколько основных правил.

Первое правило – быть бунтарем.

Все религии разрушают в человеке бунтарские способности, потому учить бунтарству значит учить людей бунтовать против традиций, против условностей, против общества, против религии, а это их коренные интересы. Бунтарский дух должен быть абсолютно уничтожен. Но в тот момент, когда бунтарский дух в человеке умирает, человек ведет только посмертное существование, потому что бунтарский дух – это ваш настоящий дух.

Все религии учили прямо противоположному. Они учат вас верить, я учу вас сомневаться. Они учат вас иметь веру, я учу вас познавать. Они преподносят вам все готовым, а я говорю вам, что, пока вы не достигнете всего своими собственными усилиями, все абсолютно бесполезно. Бог, которого вам вручили, ничего не стоит. Священные писания, которые передаются из поколения в поколение, просто повторяют все, как попугай, – это самоубийство. Вы отравляете сами себя, потому что чем больше вы знаете, тем меньше остается у вас возможностей искать, исследовать и находить.

Как только вам придет в голову эта безумная идея, что вы уже все знаете, вопрос о познании перестанет возникать. Вопрос о познании возникает только тогда, когда вы чувствуете, что вы ничего не знаете. Но ни одна религия не позволяет вам считать, что вы ничего не знаете. Они будут навязывать вам знания, катехизисы, доктрины, догмы. Они душат ваш ум всеми разновидностями пустых слов. Слово всегда пусто до тех пор, пока оно не содержит ваш собственный опыт.

Мои слова не могут стать реальной пищей для вас. Они пусты – это только емкость. Содержание? Не существует способа передать содержание. Я могу передать вам емкость, слово, но как я могу передать вам свой опыт, который всегда остается позади? Слово уходит к вам, и я вижу у вас в руках пустое, мертвое слово. И то, что я хотел выразить, донести, передать, остается позади; оно неотделимо от меня.

То есть истина невыразима.

Только глупцы продолжают говорить об истине. И эти люди верят, что то, что они говорят, есть истина. Они только несут околесицу, и ничего больше. Они болтуны, но они могут верить, что передают вам нечто важное, потому что у них у самих нет ничего другого, кроме слова. И они чувствуют, будто что-то донесли до вас.

Но человек, который знает, никогда не подумает, что возможно передать истину. Да, он может вдохновить вас на изыскания, но он не может передать вам саму истину.

Поэтому первое – это бунтарский дух, который подразумевает сомнения, скептицизм, изыскание. Это требует колоссального мужества, потому что вы будете идти против всех тех, кто обладает властью. Политики, священники, олигархи, преподаватели университетов – они все занимают руководящие позиции. Ваше стремление к познанию – это ваш вызов им всем, потому что они заявляют: «Истина была найдена Иисусом Христом, вас это не должно беспокоить. Просто верьте в Иисуса Христа».

Сейчас это так же глупо, как если бы кто-то сказал: «Теория относительности была открыта Альбертом Эйнштейном. Вам не нужно беспокоиться о теории относительности – просто поверьте в Альберта Эйнштейна, и все будет в порядке». Неужели вы думаете, что вера в Альберта Эйнштейна поможет вам разобраться в теории относительности? Что общего имеет ваша вера в Эйнштейна с теорией относительности? Они не связаны друг с другом.

Так же и в случае с Иисусом, Кришной, Заратустрой, Буддой, Магометом. Вы не можете узнать то, что знал Иисус, только веря в Иисуса. В первую очередь, как вы узнаете, что он знает? Во-вторых, как вы сможете уничтожить скептицизм, который заложен в вас с самого рождения?

Вере учат. Сомнение – это ваша природная способность. Существование дает вам способность сомневаться, а корыстные интересы уничтожают эту способность и скрывают ее под верованиями. Верования действуют в их интересах, а не в ваших.

Я слегка сумасшедший, потому что я выступаю против моей собственной профессии, но я ничего не могу с этим поделать. Я мог бы стать учителем всего мира с миллионами последователей, если бы я не был настолько сумасшедшим, чтобы начать говорить вам истину. По правде говоря, все корыстные интересы против вас – вашей индивидуальности, вашей природы, ваших возможностей. У них свои идеи, свои ожидания, и они хотят, чтобы вы соответствовали их идеалам. Они хотят, чтобы вы стали просто марионетками в их руках. И чем больше вы похожи на марионетку, тем более респектабельной персоной вы будете.

Один из моих профессоров, С. С. Рой, любил меня так сильно, что он постоянно говорил мне:

– Я все время беспокоюсь за тебя. Я знаю, что все, что ты делаешь, ты делаешь искренне, но в этом мире искренность не в цене. Подлинность не в почете. Бунтарство раздавлено. И люди, обладающие властью, достаточно влиятельны, чтобы сокрушить любую индивидуальность, поскольку все общество: суды, закон, правительство, – все находится в их руках. Ты бессилен.

Я ответил ему:

– Я знаю, что у них есть определенная власть, но, пожалуйста, не говорите, что я бессилен. У меня также есть некоторая власть, не этого, но более высокого уровня. Они могут убить меня, но они не убьют мою истину. И моя истина для меня гораздо важнее, чем моя жизнь, потому что моя жизнь закончится в любом случае. Если она завершится во имя истины, то будет иметь определенное продолжение в вечности, потому что истину невозможно убить. Вы можете распять Иисуса, но как вы можете распять истину этого человека? Если у него была какая-либо истина, то эта истина будет жить. Вы можете отравить Сократа…

Я сказал профессору С. С. Рою:

– Я люблю вас, как моего отца, и я знаю, как сильно вы меня любите и как сильно вы меня уважаете, – и это очень неожиданно, чтобы профессор, уважаемый по всей стране, так уважал студента, – но я не могу последовать вашим советам. Вы даете их из самых добрых побуждений, я благодарен вам за это. Но позвольте мне быть распятым, позвольте мне быть отравленным, пусть все власти будут против меня; но говорю вам, что мой опыт делает меня гораздо более сильным, чем все эти люди. Их сила – временное явление, а сила, которую дает вам истина, вечна.

Он сказал мне:

– Я понимаю, но все-таки я не могу не тревожиться за тебя. Мне снятся кошмары о тебе, будто кто-то будет в тебя стрелять, кто-то попытается тебя распять, кто-то попытается тебя отравить.

Все эти попытки уже были сделаны, и он был совершенно прав. Всякий раз, когда совершалось покушение на мою жизнь, я всегда сообщал ему:

– Еще один ваш ночной кошмар сбылся. Но я остался в живых, так что не волнуйтесь. Другие ваши кошмары я также переживу.

Чтобы сохранить дух бунтарства, все, что вам нужно иметь, – это мужество; и оно у вас есть. Вы просто забыли об этом. Каждый человек рождается с огромным запасом мужества. Природа не делит мужество на части: кому-то она даст храбрость Александра Македонского, а вам мужества не даст; это не так. Что касается природы, она абсолютный коммунист. Сами коммунисты не коммунисты, но существование – абсолютный коммунист. У него нет разделения: оно не создает смелых людей и трусливых людей. Нет, оно создает мужественных людей. Трусость порождают те, кто хочет навсегда остаться у власти. Они порождают трусов, потому что только трусы не будут бунтовать.

И это очень просто: за тысячи лет они выработали тактику. Они стали невероятно хитрыми. Они нашли все возможные способы ослабить вас, уничтожить саму идею бунтарства. Чтобы заставить вас бояться, они создали ад, которого нигде нет. Но с самого детства вы запрограммированы на то, что если вы совершаете определенные поступки, то будете гореть в аду. И иногда это так нелогично.

Бертран Рассел прав, когда он говорит: «Если бы за все преступления, которые я совершил, а также за все преступления, о которых я мечтал всю мою жизнь, я должен был быть наказан, то даже самый жестокий суд не отправил бы меня за решетку более чем на четыре года. И христианство говорит, что я буду вечно гореть в аду». Теперь любой дурак может понять, что наказание слишком сурово. Кажется, будто Богу доставляет удовольствие наказывать людей, пытать людей; что за преступления вы совершаете? Вы можете совершить преступление, которое заслуживает вечного ада? Можете ли вы представить себе преступление, которое заслуживает вечного ада? Насколько серьезным должно быть это преступление – может быть, вы Адольф Гитлер, или вы Иосиф Сталин, или Мао Цзедун – и даже в этом случае должны быть какие-то ограничения. Даже если Адольф Гитлер совершил миллионы преступлений, вечный ад – это несправедливо.

И что тогда говорить об обычных людях? Вы, возможно, иногда лгали; вы, может быть, сделали что-то, что запрещает ваша религия. Вы, может быть, мечтали о чем-то, что ваше общество не одобряет. Вы, возможно, во сне сбежали с чьей-то женой – только во сне. Но джайнизм говорит, что за ваши сны вы тоже будете наказаны, потому что он не делает никаких различий, собирались вы сбежать с чьей-то женой или только мечтали об этом, потому что на Востоке сама жизнь не что иное, как сон. И то и другое сон, разница только в продолжительности. Ночью, когда вы сбежали с чужой женой, это длилось недолго, возможно, несколько минут, но напряжение было слишком сильным. Продолжительность была небольшая, но напряжение было сильным. Эти несколько секунд вы наслаждались, вы действительно наслаждались. И так как это был ваш сон, женщина не могла быть с вами злой – только, конечно, если вы не любите злобных женщин; это другое дело. Это ваш сон, он только отражает ваши желания. Если же вы мечтали о злобной женщине, это значит только то, чего вы хотите, и тогда это именно то, чего вы достойны.

Джайнизм утверждает, что внешняя жизнь, если открыть глаза, тоже сон. Она длится дольше, продолжительность больше, но ее напряжение не столь интенсивно. Она может длиться годы, но она не интенсивна. Поэтому, если вы поместите ваш сон с закрытыми глазами на одну чашу весов, а ваш сон с открытыми глазами на другую чашу весов, возможно, они будут весить одинаково, потому что один длительный, но слабый и поверхностный, другой же непродолжителен, но его напряжение колоссально. В любом случае, и тот и другой – сны, и за тот и за другой вам придется нести наказание.

С самого детства религия создает в вас страх. А на другой стороне страха находится жадность. Оба они зарождаются одновременно, они не являются двумя разными вещами. С одной стороны находится страх: если вы сделаете нечто определенное, вы будете наказаны, и наказание преувеличивается настолько, насколько это возможно. Если вы обратите внимание на идею ада во всех религиях, вы будете очень удивлены. Эти священные писания были созданы великими святыми, и мне всегда было интересно, действительно ли эти люди были святыми или это были своего рода садисты, потому что даже чтобы только представить себе все эти пытки, вы должны иметь ум садиста, ведь вы должны получать хоть какое-то удовольствие, воображая такое.

Когда маркиз де Сад, по имени которого и получило название психическое расстройство садизм, был наконец отправлен в тюрьму… Он был маркизом, поэтому было очень трудно его арестовать. У него были свои владения, свое собственное небольшое королевство, и это затрудняло поиск свидетелей, которые могли бы дать против него показания. Каждый день ему нужна была новая женщина, чтобы подвергнуть ее пыткам, и он мог заполучить любую женщину, на какой бы ни остановился его взгляд: его люди бежали и хватали эту женщину. У него была специальная камера, иронично называемая «палата любви», но это была его палата любви. В его камере по стенам висели странного вида инструменты, созданные им самим, у него был очень изощренный ум. Все те инструменты предназначались для пыток. А еще он привык всегда держать сумку с инструментами при себе, как докторский чемоданчик, в случае, если он был вне дома и возникала подходящая ситуация. Поэтому у него в сумке было несколько специальных миниатюрных инструментов, чтобы носить с собой – портативный ад. Но настоящий ад был в его дворце.

В конце концов, когда он был схвачен и вынужден признаться, никто не мог поверить, что этот человек изобрел так много способов мучить людей. Первым делом он принимался… женщина должна была быть голой, и он принимался бить ее. Она начинала кричать и плакать и пыталась убежать, а он преследовал ее и стегал плетью, пока кровь не начинала струиться по ее телу; только после этого он занимался с ней сексом. Этот человек в своем дневнике в деталях описал то, как нужно использовать его инструменты, как при помощи определенного устройства загонять иголки под ногти… И вы не могли убежать; ваши руки были закреплены специальным механизмом, и иголки загонялись под ногти. Чем сильнее вы кричали и чем больше плакали, тем больше он получал наслаждения. Он клал женщину на кровать изо льда, голую, и заставлял ее лежать на ней: она была привязана к ледяной кровати. Естественно, она пыталась всеми возможными способами освободиться – и это доставляло ему удовольствие.

Когда я читал о его жизни, а также о заключении… потому что он умер в тюрьме. Он был помещен в тюрьму, потому что был опасным человеком, и было невозможно изменить его. Во время своего заключения он начал писать романы. Как произведения литературы они третьесортны, но что касается разоблачения преступного ума, им нет равных. Никто никогда не был в состоянии с ним соперничать, потому что то, что он не мог тогда делать в действительности, он делал в своих романах.

Когда я читал все эти священные писания разных религий, как они изображали ад, казалось, что эти люди были ближе к де Саду. Их можно, скорее, назвать садистами, нежели святыми. Они ничего не делали, но они писали. Это то, что делал де Сад в последней части своей жизни: он получал удовольствие от описания, потому что сделать это было уже невозможно. Эти святые не могли делать такие вещи, потому что, если бы они такое совершали, тогда бы они больше не были святыми. Они тоже были заключенными, но в респектабельности; все общество поклонялось им, и они не могли потерять это. Так что они нашли способ изобразить все те вещи, которые, если у них была возможность, если бы представился случай, они бы сделали сами. На самом деле, здоровый ум, нормальный ум даже не помыслил бы об этом.

Все это больные люди – и во всех религиях преобладают больные люди. Здесь они создают ад, а рядом, для себя, и других святых, и тех, кто будет послушен их заповедям, они создали небеса. И на небесах есть самые разнообразные удовольствия. Очень странно, все те вещи, которые они осуждают здесь, которые они осуждают в вашей жизни, те же вещи доступны в изобилии на небесах. Кажется, в этом нет никакой логики. Если что-то плохо на Земле, как получилось, что это вдруг становится хорошо на небесах? Мусульмане осуждают алкоголь и все алкогольные напитки; любой, кто употребляет их, обязательно попадет в ад. Но на небесах – если вы послушаете их, последуете за ними и поверите им – алкоголь будет вам поставляться не бутылками, но целыми реками! Не просите на небесах воды; в мусульманском раю всякий раз, когда вы просите чего-нибудь попить, это означает алкоголь. Воды там нет, и пить там значит реально пить. Там разливаются реки алкоголя – не только пейте, но и купайтесь, плавайте, утоните в нем! Он даруется святым, потому что на Земле они были аскетами; они никогда не прикасались к алкоголю. Великая награда – за то, что на Земле они к алкоголю никогда не прикасались, на небесах они в нем утонут. Здесь они никогда не смотрели на женщин, даже во снах, потому что Бог – это такой человек с нездоровым любопытством, который постоянно заглядывает в каждую голову, чтобы увидеть то, о чем вы мечтаете, о чем вы думаете. Что за Бог создал этих людей? Он не смог сделать ничего получше? И столько миллионов людей…

Сегодня ученые говорят о том, что, по меньшей мере, на пятидесяти тысячах планет должна быть жизнь, это как минимум. Может быть, даже больше, но это количество почти наверняка: в пятидесяти тысячах миров, подобных Земле, имеется жизнь. И вы думаете, что только человек видит сны? Посмотрите, как спит ваша собака, посмотрите, как спит ваша кошка, и вы сможете убедиться, что они видят сны. Собака вдруг открывает рот и ловит муху, – а мухи никакой нет, – и радуется этому, и снова засыпает. Она видела сон, и она радовалась; но бедняжка никогда не узнает, был это сон или реальность, потому что собаки не достигли еще того состояния бдительности, когда они способны провести грань между сном и действительностью.

Маленькие дети тоже не могут. Очень маленькие дети просыпаются с утра и плачут, и если вы спросите их, почему, они скажут, что они играли с кем-то и этот кто-то внезапно исчез. Им снился сон; теперь они проснулись, так что сна больше нет, но они не могут отличить сон от реальности. Нужно немного повзрослеть, чтобы научиться проводить эту грань.

Так что Бог, должно быть, заглядывает в головы жукам, и буйволам, и ослам, и сразу обо всех записывает: кому назначить какое наказание и кому выдать какую награду.

Вся идея заключается в том, чтобы сделать вас трусливыми и корыстными. Но без Бога очень трудно управлять адом и раем; нужен управляющий, ведь Вселенная такая огромная. Управлять действиями каждого и выдать каждому правильное количество испытаний, правильное количество радости, каждому по его деяниям – закон кармы. Для этого совершенно необходим великий управляющий, всемогущий, всеведущий, вездесущий Бог. Иначе кто будет руководить адом и раем и кто будет хранить мир? Без руководителя люди, находящиеся в аду, в любой момент переберутся на небеса. Неужели вы думаете, Адольф Гитлер, Сталин, Мао Цзэдун, Наполеон, Александр, Надиршах, Тамерлан и Чингисхан – неужели вы думаете, что эти люди будут молчать в аду целую вечность? Они захватили бы небеса уже давным-давно, потому как, кто эти ваши святые? Эти бедняги были бы изгнаны и брошены в ад: «Идите! Убирайтесь отсюда!» И если бы Александр Великий пришел на небеса, вы думаете, Святой Франциск смог бы противостоять ему? Или пришел бы такой человек, как Надиршах…

Всякий раз, когда Надиршах вторгался в страну, – много раз он вторгался в Индию, – чтобы заявить об его приближении, перед ним маршировала большая армия. Надиршах использовал особый прием: сжигал все деревни и города на своем пути. Это было его предупреждение: «Надиршах идет». Не было никакой необходимости что-либо кому-либо говорить: он просто сжигал деревню за деревней, через которые проходил, и сразу все по всей стране знали, что идет Надиршах. Столько деревень было сожжено, и люди разбегались и погибали… а войска продолжали поджигать деревни. Никакого другого предупреждения и не требовалось.

Однажды танцовщица, чья слава дошла до Надиршаха… Он возвращался из Индии, и по дороге кто-то сказал ему:

– Совсем неподалеку, в нескольких милях отсюда, есть очень красивая женщина, великая танцовщица.

И он сказал:

– Нет вопросов! Пусть ее приведут. Сегодня вечером будет праздник.

Женщину схватили. Она танцевала до полуночи и была щедро вознаграждена, потому что Надиршах вез награбленное со всей страны. Она не могла поверить своим глазам, что он дал ей – так много драгоценных украшений, каких она никогда в своей жизни не видела. И она сказала:

– Пожалуйста, дайте мне еще одного человека, потому что с таким количеством драгоценных украшений… Я даже не знаю, сколько они на самом деле стоят; я никогда не видела таких вещей, а я не бедная женщина. Даже цари приходят посмотреть на меня, но вы – царь царей. Никто не дарил мне таких сокровищ только за один танец. Поэтому отправьте со мной по крайней мере одного солдата, так я буду чувствовать себя в безопасности и смогу добраться до дома.

Он воскликнул:

– Такое недостойно Надиршаха. Пусть мое войско пойдет и сожжет все деревни по пути, чтобы люди знали, что танцовщица возвращается домой из лагеря Надиршаха. И не волнуйся о темноте, потому что все деревни будут гореть; ты будешь ехать так, как если бы ехала в дневное время.

И он все так и сделал: на протяжении семи миль вдоль дороги все деревни и леса были подожжены. Женщина не могла поверить своим глазам – этот человек сделал день среди ночи.

Неужели вы думаете, что можно управлять человеком такого рода? И он там не один; их много. Так вот, увидев этих людей, такие бедолаги, как Святой Франциск, и Иисус, и Будда, и Махавира, просто разбегутся. Они сами их попросят: «Пожалуйста, отправьте нас в ад. Мы не хотим здесь больше жить. Будьте так любезны!»

Поэтому небесам и аду необходим сильный управляющий, босс, который настолько могуществен, что все эти люди ничто перед его силой.

Маленьким детям скармливают программы. Их кормят программами; так живой ум превращают в мертвый компьютер. Ад, который держит вас в страхе, находится внутри вас, и небеса, которые делают вас корыстными, находятся там же. И Бог, который постоянно наблюдает за тем, что вы делаете, о чем вы думаете, о чем вы мечтаете, находится там же. Это жизнь или ночной кошмар? И как вы можете быть бунтарем в такой ситуации? Это слишком рискованно.

Один из друзей и последователей Кришнамурти в Индии – дада Дхармадхикари. Он также великий последователь и друг Махатмы Ганди. И, как ни странно – он очень стар, – но он и мой друг. Но дружить со мной очень трудно. Его сын был генеральным прокурором штата Мадхья-Прадеш и жил в Джабалпуре, где я преподавал в университете; они жили всего в полумиле от меня.

Дада Дхармадхикари, если он только не отдыхает или не болен, всегда хочет быть рядом с сыном; иначе он всегда находится в движении. Он является одним из самых замечательных ораторов Индии. Он не верит ни в ад, ни в небеса, ни в Бога; он последователь Кришнамурти, и не первый год, как калифорнийский последователь, который меняется, как меняется мода. Самое долгое время составляет три года, то есть в среднем для калифорнийского последователя – три года брака, потом развод; три года работы, потом увольнение, три года в университете, потом учебу бросают; три года на одном месте, и вы сыты по горло, пора переезжать. Три года участия в движении «Харе Кришна», затем три года у мунитов – по три года на все.

Дада Дхармадхикари не такого рода человек. В течение пятидесяти лет, с самого начала деятельности Кришнамурти, он был рядом с ним, поэтому он полностью запрограммирован Кришнамурти. Такое кришнамуртистам понять невозможно. Они способны понять, что христиане запрограммированы; они могут понять, что индуисты запрограммированы; они могут понять, что все остальные запрограммированы, но кришнамуртисты не запрограммированы. Вот где они не понимают Кришнамурти и его послание. Они тоже запрограммированы. Индуист повторяет то, что ему сказали; они повторяют то, что сказал им Кришнамурти. Ни у индуистов нет собственного опыта, ни у них нет собственного опыта.

Я говорил дада Дхармадхикари снова и снова, «дада» – дада означает «большой брат», очень уважительное обращение, а он был достаточно стар, он мог бы быть моим дедом. Я говорил ему:

– Дада, вы должны понять одну вещь, что все, что бы вы ни говорили, это опять программа. Кришнамурти программировал вас пятьдесят лет. Ни один индуист не запрограммирован так прочно, потому что ребенок слушает родителей несколько лет, а потом он живет сам по себе. Этих нескольких лет достаточно, чтобы испортить его. Что же говорить о вас? Пятьдесят лет! Вы испорчены на много жизней, от самых ваших корней.

Он ответил:

– Но это не программирование, это понимание. Я знаю, что нет ни Бога, ни ада, ни рая – ничего. Это все вздор и чушь.

Я сказал:

– Хорошо; возможно, когда-нибудь, Бог даст, мне удастся вас разоблачить.

Однажды его сын прибежал ко мне и сказал:

– Дада просит вас прийти. Он очень болен. У него был небольшой сердечный приступ. Я пошел.

Я вошел в комнату, а он говорит: «Рама, Рама, Рама…» – с закрытыми глазами, потому что, если они умирают, если у них в пожилом возрасте случается сердечный приступ, индуисты вспоминают имя Бога. Индуисты верят, что если вы умрете с именем Рама на устах, тогда все «ваши грехи прощены». Эти люди очень умны: они сначала вас сильно пугают, но они также дают вам способы, позволяющие избежать этого, потому что все находится в их руках. Так, если в последний миг вы скажете «Рама» хотя бы один раз и умрете, этого достаточно.

У них есть история: умирал человек, который был убийцей, вором; назовите какое-либо любое преступление, и он окажется специалистом в этой области. Он умирал. У него был сын, которого звали Нараяна: Нараяна – это еще одно имя Бога. У индуистов есть тысяча имен Бога, поэтому очень трудно найти имя, которое не являлось бы именем Бога.

Я настойчиво повторял моим родителям: «Я не буду носить никакое имя, если оно является именем Бога, поэтому вы должны найти что-то еще». В течение многих лет они не могли дать мне имя. Они просто называли меня «раджа»: Раджа означает «царь», что не имеет ничего общего с Богом. Но это только на время; между тем они искали и нашли имя. Должно быть, впервые за всю историю человечества используется мое имя, Раджниш, потому что вы больше нигде его не найдете. Да, теперь есть трое или четверо детей в Индии, чье имя Раджниш, в мою честь, потому что их родители являются саньясинами; тем не менее, я первый, кто носит это имя.

Это придуманное имя. Вы не найдете какого-либо прецедента. Я искал, я очень старался, но я не нашел ничего, потому что это имя было придумано, оно искусственное. Rajni означает ночь, а Раджниш означает Властелин Ночи и Луны. Имя придумал мой дядя-поэт. Мне оно понравилось. Я сказал: «Пойдет. По крайней мере, в нем нет упоминания Бога. Оно абсолютно свободно от религии, никакой религии в нем нет».

Так вот, тот человек, который был преступником и убийцей, умирал. Он много чего натворил, но он не был пойман. Конечно, ему был уготован ад. Но в последний момент он позвал своего сына – «Нараяна!» – и умер. Его сын был снаружи, он вошел в дом; в тот момент, когда сын приблизился к нему, этот человек был уже мертв. Теперь у индуистов есть история о том, как человек, оттого что использовал имя Бога, попал на небеса и был принят там в качестве почитаемого святого.

Как эти люди дурачили вас, чтобы напугать, но они также вас соблазняли: все греховные страсти можно испытать на небесах. И они также дают вам очень простой способ – имя Бога на устах, в последнее мгновение, всего один раз. Иногда бывает, что человек умирает неожиданно. Смерть никогда не приходит в определенный день, предупреждая о том, что «в шесть часов вечера будь готов, я приду». Она просто приходит, и так как она здесь, вы уходите. Индуисты нашли способ и на этот случай, потому что миллионы люди умирают без имени Бога на устах. Поэтому, когда они уже мертвы, приходит брахман, и он повторяет несколько раз имя Бога в ухо покойному. Мертвецу в рот они заливают воду из Ганга, потому что вода из Ганга чиста, как имя Божье, – даже в мертвое тело человека, которого уже нет! Но это уловки…

Дада Дхармадхикари, человек, который был убежденным атеистом, антирелигиозным, противником всего: ада, рая, Бога – повторял имя Рамы! Я сказал его сыну:

– Спокойно. Позвольте мне подойти к нему.

В комнате было темно, чтобы свет не беспокоил его, поэтому я двигался медленно и подошел к нему вплотную. Он повторял, не зная, что я был там: «Рама, Рама, Рама…»

Я сказал:

– Я здесь, слушаю тебя.

Он спросил:

– Ты кто?

Я ответил:

– Человек, который хотел разоблачить тебя. Вот так возможность! Что ты делаешь? Всего лишь небольшой сердечный приступ, и с Кришнамурти покончено! Пятьдесят лет просто смыты, стерты с лица земли.

Он сказал:

– Не время спорить. Я умираю – пожалуйста, не в этот раз.

Но я сказал:

– Когда ты умираешь – это как раз то самое время, когда я должен направлять тебя по правильному пути, потому что, если ты умрешь, повторяя «Рама, Рама», ты умрешь глупой смертью. Я не могу оставить тебя.

Он сказал:

– Оставишь ты меня или нет… – и он закрыл глаза и завел: – Рама, Рама, Рама.

Я сказал:

– Что ты делаешь? Сердечный приступ прошел, ты жив. И это был очень мягкий сердечный приступ – потом тебе будет стыдно за себя.

На следующее утро, когда ему стало чуть лучше, я пошел к нему. Я спросил:

– Как насчет «Рама, Рама»?

Он ответил:

– Мне ужасно стыдно. Но это произошло, когда я услышал, как доктор шепотом сказал моему сыну, а я услышал слова «сердечный приступ», я решил, что теперь не время думать о том, есть ли Бог или его нет, или есть ли ад или рай. Всю мою жизнь я отрицал Бога. Как же я с ним встречусь, если вдруг случайно окажется, что он действительно существует? Поэтому ничего страшного в этом нет; в темноте, никого нет, я могу повторять его имя. Если его нет, я ничего не потеряю; если он есть, я скажу – прости меня. В последний момент я вспомнил о тебе!

Я сказал:

– А как насчет твоих пятидесяти лет? И я уже говорил тебе снова и снова, что ты похож на попугая. Трудно изменить старого попугая, но если ты признаешь, что тоже запрограммирован, все будет хорошо. Не имеет значения, кто тебя программирует.

Моя работа с саньясинами – это распрограммирование. В Америке есть психологи, которые называют себя депрограммистами. Они таковыми не являются. Они перепрограммисты. Если некоторые родители обнаруживают, что их дети переходят в какую-то религию, отличную от их собственной, известно, что родители даже похищают своих детей. Что-то неслыханное во всей истории человечества происходит сегодня: родители похищают своих собственных детей у мунитов, у кришнаитов и направляют их к психологам, которые притворяются депрограммистами. А то, что они на самом деле делают, не депрограммирование, это перепрограммирование. Они стирают результаты и программу Муна; это правда, до этой точки они являются депрограммистами. Но затем они перепрограммируют человека на христианство, если он принадлежит к семье родителей-христиан, или на иудаизм, если он принадлежит к семье еврейских родителей. Это перепрограммирование. Эти психологи служат корыстным интересам. Они преступники.

Ребенок пытался каким-то образом сбежать из одной тюрьмы; конечно, он бы попал в другую, но, по крайней мере, это было нечто новое, какой-то поиск. По крайней мере, эта была не такая гниль, как старая. Старое было просто полуразрушенным зданием, готовым упасть в любой момент. По крайней мере, он бы переехал в новый дом, который также был бы тюрьмой, но более современной, с учетом всех последних достижений: с телевидением, радио, электричеством, телефоном. Он бы ничего не потерял: он бы не избавился ни от тюрьмы, ни от чего-либо еще. Он бы получил некоторые новые улучшения в тюремной системе. Вы перепрограммируете его, вы заставляете его вернуться в старый дом, который может рухнуть в любой момент, и вы называете себя «депрограммистами». Затем вы выставляете счет родителям. Вы преступники и заставляете платить за ваше преступление.

Моя работа – это именно депрограммирование. Я просто депрограммирую вас. Являетесь вы индуистом, или мусульманином, или христианином, или чудаком – свидетелем Иеговы, или кришнаитом, или мунитом, независимо от того, к кому вы принадлежите и какая на вас стоит метка – не имеет значения, – я просто депрограммирую вас. И я не устанавливаю на это место никаких программ. Я оставляю вас наедине с собой, для вас самих. Я не даю вам никакого учения, которое заменяет ад, которое заменяет небеса, которое заменяет Бога – нет. Я убираю все, на что вы были запрограммированы, и оставляю вас с самими собой, чтобы вы искали и находили. Кто я такой, чтобы перепрограммировать вас?

Поэтому первое, что надо сделать: верните мятежный дух, с которым вы родились, который не является программой, который является самим вашим существом.

Второе: станьте индивидуальностью.

Общество пытается сделать из вас индивидуума, никогда не индивидуальность. A индивидуум – это тот, кто имеет личность, а личность – это маска. Общество учит вас, как сидеть, как стоять, как вести себя, как действовать в определенных ситуациях. Всеми возможными способами общество готовит вас к тому, чтобы вы подходили под существующий статус-кво.

Мой отец, когда сердился на меня, обычно говорил:

– Ты всегда будешь оставаться белой вороной.

Я отвечал:

– Для меня эти слова исполнены огромного уважения. Да, я хочу всегда оставаться белой вороной. В каждом обществе, в каждом месте, в каждой нации, в каждой стране я хочу оставаться белой вороной, потому что в тот момент, когда я перестану быть белой вороной, я буду всего лишь винтиком в общем механизме. И в этот момент я перестану существовать.

Личность – это маска, которая дается вам, чтобы скрывать ваше настоящее лицо. Это целый наряд, с которым постепенно вас все больше и больше отождествляют. Если что-то остается на вашем лице в течение многих лет, вас начинают отождествлять с этим, потому что, глядя в зеркало, вы будете смотреть на свое лицо, а видеть маску. В глазах людей вы будете видеть маску. Люди будут говорить вам, как прекрасно вы выглядите, как прекрасны ваши глаза, и вас будут отождествлять с этим образом. И нет возможности распознать, что это всего лишь маска, что под ней вы кто-то другой. Это не то, чем вы были предназначены быть.

Личность – это то, что обществу удается из вас сделать. А индивидуальность – это то, чего общество боится. Личность создается обществом в соответствии с его собственными требованиями, а индивидуальность естественная, неприрученная. Ее невозможно вставить в какой-либо механизм, из нее невозможно сделать винтик в колесе.

Я хочу, чтобы вы были индивидуальностями, а не личностями. Отбросьте вашу личность. Отбросьте все мнения, которые люди высказывали вам. Да, иногда эти мнения очень лестны. Кто-то говорит: «Как вы прекрасны!» Хватит ли у вас мужества, чтобы попросить: «Пожалуйста, представьте какие-либо доказательства»?

Вот что случилось с директором одного из моих учебных заведений. Он хотел, чтобы я хоть каким-то образом вписался в порядки его колледжа. Я был камнем преткновения и источником ежедневных проблем. Почти каждый день меня приводили к нему, и он говорил:

– Странно. Я никогда не видел ни одного студента, которого приводили бы ко мне каждый день, регулярно. Вы никогда не пропускаете занятий?

Я сказал:

– Я не позволяю себе пропускать занятия – они мне очень нравятся.

Он испробовал на мне все. Он думал, возможно, поддержка подействовала бы на меня. Наказания на меня не действовали, отчисление тоже не помогло бы. Меня отчисляли из других колледжей; это не помогло. В конце концов он сказал:

– Вы так красивы, так умны…

Я ответил:

– Погодите. Вам придется представить мне доказательства. На каком основании вы решили, что я красивый? Приведите мне доказательства. На каком основании вы решили, что я умный? Вы думаете, что, говоря это, вы сможете разрушить мою индивидуальность?

Потому что люди хотят слыть красивыми и умными, и, когда кто-то говорит об этом, все это принимают; никто не собирается отрицать это.

Я сказал:

– У вас не получится играть со мной в эту игру. Насколько мне известно, вы – просто урод, и если вы хотите доказательств, я могу представить доказательства. Насколько мне известно, вы глупы. Если бы вы были умны, то поняли бы, что с этим человеком такая стратегия не сработает. Вы не умны. Как вы могли поверить, что сможете меня так дешево купить?

Он был потрясен, но он сказал:

– Вы правы. Может быть, я не достаточно умен, потому что никогда не думал, что я мог бы сказать кому-то «ты умен», а он откажется принимать такое и попросит доказательств.

Скажи хоть дураку: «Ты великолепен, ты такой умный, просто преисполнен мудрости», – и даже дурак не будет отрицать этого. Такое случается не каждый день, очень редко кто-нибудь скажет вам, что вы преисполнены мудрости. Изредка хоть кто-то возьмет на себя труд сообщить вам, что вы красавец. А руководитель колледжа говорит это студенту… Это была почти официальная характеристика.

Окружающие поддерживают ваше эго, говоря разные вещи, – что вы такой приятный человек, – и вы начинаете вести себя приятно, потому что вы должны соответствовать тем стандартам, которых люди от вас ожидают. Они говорят, что вы красивы, и вы начинаете чаще смотреться в зеркало, и укладывать волосы, и наносить макияж, и все такое. Вы должны поддерживать стандарт: люди думают, что вы красивы. И вы ни на минуту не задумываетесь, что вами манипулируют. Эти люди просто тянут за веревочки, и вы становитесь марионеткой.

Кем-то манипулировать легко, вам просто надо знать, какой тип личности в нем заложен. Короткое знакомство, и вы знаете веревочки, за которые можно будет тянуть так, чтобы он стал плясать под вашу дудку. Все общество так и делает. Люди танцуют под дудку политиков.

Личность – ваш враг. Она находится в руках тех, кто эксплуатирует вас, кто разрушает вас. Вы должны сбросить с себя личность. Вы должны отбросить все те идеи, которые были привиты вам другими людьми: вот это – вы, а вот это – нет. Вы должны сами выяснить, кто вы есть. Это немного трудно, но приносит невероятное удовлетворение. Конечно, это трудная операция, поскольку ваша личность стала почти вашей кожей, так крепко она к вам прицепилась. Вы настолько с ней слились, что никогда не задумывались, что вы – это не она.

Первым делом запомните, что вы – это не ваша личность. Кто вы, вы не осознаете, потому что прежде, чем вы могли бы это осознать: вашу подлинную сущность, ваше истинное лицо, общество уже навязало вам схему, шаблон. Оно уже начало отрезать и отрубать все, что ему не подходит. Оно самовольно начало добавлять вам неестественные для вас вещи, чтобы сделать вас удобным обществу.

Каждое общество создает свой особый тип личности, потому что каждое общество имеет отличное от других строение.

В Южной Африке есть племя, до сих пор существующее, в котором, когда вождь проходит мимо… Вы не можете представить себе, что этого может ожидать от вас общество, но это то, чего ожидает от вас именно это общество. А там как раз наоборот. Например, в Индии, если ко мне приходит женщина, строго придерживающаяся традиционных правил поведения, она должна коснуться моих ног, а затем отступить назад. Она не должна показывать мне спину. Нет, это неуважение; в Индии от дамы такого не ожидают. Она будет пятиться, точно так же она ведет себя в храме. Она лицом подходит к статуе, прикасается к ее ногам, делает свои преподношения и потом отходит, пятясь. Она не может повернуться к Богу спиной.

Но в этом племени в Южной Африке, когда вождь проходит мимо, все женщины должны стоять вдоль дороги, демонстрируя вождю свой голый зад! Это уважение. Возможно, он заинтересуется чьими-то задницами… Нет, я употребил неверное слово – задницами, одной задницы вполне достаточно. Со множественным числом у меня беда! Подумав о двух ягодицах, я начинаю думать о задницах. А вождь тщательно их рассматривает, потому что если он их не будет рассматривать, это будет неуважением по отношению к тем женщинам. Так вот, в этом обществе личность такова. Каждое общество может быть осмеяно другим обществом, но в своем собственном обществе, где вы свой, вы не усмотрите нелепости.

В позднем Средневековье, даже позже, продолжала существовать такая система, что в Европе женщины носили такое особое платье, где внутри был проволочный каркас, так что вы никак не могли понять, какая на самом деле у женщины фигура. Она выглядела как кукла, во всех местах круглая, как раскрытый зонтик. Это и было нечто куполообразное, касающееся пола. Вы не могли видеть ноги женщины.

Бертран Рассел вспоминает, что в его детстве – а он принадлежал к благородной семье лордов. Он сам был Лорд Бертран Рассел, но он перестал употреблять это отвратительное слово. Он рассказывает: «Было невозможно увидеть ноги женщины. И было достаточно – если иногда случайно мужчина видел женскую ножку, ему этого было достаточно, чтобы почувствовать сексуальное возбуждение».

Вы не можете поверить в это, по крайней мере, в моей коммуне. Женщина может пройти рядом с вами обнаженная, а вы даже не взглянете на нее лишний раз, или вы даже не остановитесь, чтобы выказать ей немного уважения. Вот значение слова respect: «re-spect» – посмотреть снова. Уважение не означает ничего другого, это значит посмотреть снова. Здесь вы можете даже не обратить внимания, мужчина или женщина проходит мимо – это никого не волнует.

Рассел говорит: «В моем детстве увидеть обнаженные женские ножки было достаточно». В Англии непосредственно до начала современной эпохи считалось, что у королевы нет двух отдельных ног, они соединены! Королева должна быть чем-то особенным. Было естественным думать так, потому что никто и никогда не видел ног королевы. Это было всеобщим убеждением по всей Англии, что королева необычная женщина: ноги у нее сросшиеся. И только сейчас, когда юбки становятся все короче и короче, когда ветер однажды сыграет шутку с ее королевским высочеством, и попку не только увидят, но и сфотографируют журналисты! Тогда вы узнаете – мой Бог! – да она точно такая же.

В каждом обществе некая идея, будучи навязана однажды, существует на протяжении веков. Вы должны понять все то, что было вам навязано, чтобы отбросить это. Понимания уже достаточно, чтобы отбросить это.

Вы начинаете чувствовать, как медленно увеличивается расстояние между вами и вашей личностью. Вы начинаете видеть, как меняется лицо вашей личности. Встретив бедного человека, понаблюдайте за вашей реакцией; встретив богатого человека, понаблюдайте за вашей реакцией – и вы заметите разницу. Откуда же взялась эта разница? Оба человека одинаково самоценны; не бедность и не богатство делают человека. Но вас научили, что разница существует, и ваша личность незамедлительно меняется без вашего участия.

Когда вы стоите перед вашим боссом, обратите внимание на ваш хвост, который будет вилять. Попробуйте отыскать ваш хвост, и вы увидите, что он виляет. Когда вы встречаете вашего босса, вы всегда улыбаетесь – почему? Это ваш хвост виляет.

Вы видели собак. Иногда, когда они что-то подозревают, они делают и то и другое: лают и виляют хвостом. Они в замешательстве, они не могут решить, что правильно будет сделать: прогнать этого человека или впустить его в дом. В таком затруднении, логическом затруднении, они делают и то и другое: что бы ни было дальше, не имеет значения – что-то одно можно отбросить. Если хозяин выходит и говорит человеку «привет», собака сразу же прекращает лаять, но продолжает вилять хвостом. Даже у собаки есть личность. Она знает, что надо делать то, чего от нее ожидают.

Понаблюдайте за собой в различных ситуациях. Кто-то оскорбил вас; что с вами происходит, каков ваш отклик? Вам придется обращать больше внимания на вашу реакцию, чем на оскорбление – это его проблема. Ваш отклик – вот ваша проблема. Вы пришли в бешенство? Или вы способны спокойно слушать то, что он говорит, никак не реагируя, – потому что именно такая реакция была бы правильной. Сначала выслушайте, что он говорит. Возможно, он прав. Если он называет вас вором, зачем сердиться? Если вы не вор, вы должны исправить его ошибку. А если вы вор, либо исправьтесь сами, либо будьте благодарны ему за то, что он обратил внимание на какие-то ваши черты. Но я не вижу причин для гнева. Либо вы вор, либо вы не вор. Понаблюдайте за вашей реакцией. Если вы вор, то он попросту назвал вещи своими именами. Он вам не враг. Просто поблагодарите его и скажите: «Вы правы, и я очень благодарен вам за то, что вы указали мне на это и заставили меня это осознать. Да, я – вор».

Понаблюдайте и за реакцией этого человека, потому что он будет недоумевать. Он будет в том же положении, что и собака. Он будет озадачен, потому что он ожидал от вас гнева, а вы проявили большое понимание. Он будет просто в замешательстве. Он будет не в состоянии поверить, что вы не чувствуете себя оскорбленным за то, что он назвал вас вором. А если вы не вор, вы можете просто сказать: «Придется вам поработать над этим дома, немного лучше разобраться в этом. Я не вор. И это ваше дело – вы можете продолжать верить в это, но вы живете в непонимании».

Но я не вижу смысла в гневе. Просто наблюдайте за всеми вашими действиями и реакциями и увидите, что ваши проблемы – это ваши действия, ваши реакции, ваши отклики. Вы ничего не можете сделать с действиями другого человека; это его проблема. Верните его проблему ему – и это способ вернуть ее. Тогда вы абсолютно чисты, вы вышли из ситуации чистым.

Таким образом, мало-помалу ваша личность удаляется, и начинает показываться ваше истинное лицо, которое обладает невыразимой красотой и светом. Не телесной красотой, но красотой чего-то более глубокого, чем тело, и светом, которого не достичь годами молитв в церквях и в храмах. Вдруг вы замечаете новые оттенки, новые ароматы вокруг вас. В тот момент, когда открывается ваше истинное лицо, вы на пути к свободе, подлинности, цельности, бесстрашию.

Это то, что я называю «все то», что необходимо для того, чтобы достичь не-существования.

Все есть периферия и ничто не центр. Все, циклон и не-существование, центр. Но пока с вами не произойдут все эти изменения: не появятся мятежный дух, индивидуальность, ваше истинное лицо, свобода, бесстрашие, подлинность, цельность – вы не сможете войти внутрь.

Общество не хочет, чтобы вы вошли. Общество хочет, чтобы вы вышли, и чем дальше от центра, тем лучше, потому что чем дальше вы от центра, тем более вы полезны обществу; вас можно использовать в качестве оружия. Общество не может использовать человека, который находится в центре самого себя. Он вне господства общества. И человек, который находится в центре самого себя – в не-существовании, чистом не-существовании, просто пространстве, чистом пространстве… Когда вы смотрите из этой чистоты, ваши глаза способны находить истину повсюду. Ваши глаза способны находить красоту повсюду. Ваши глаза способны видеть, что прежде вы были слепы. И не только ваши глаза, ваши чувства предельно обострены.

Сейчас вы слышите, но вы не слушаете. После слышание и слушание – это одно целое. Конечно, вы можете слышать и прямо сейчас, потому что у вас есть уши; но для слушания нужно что-то большее. За вашими ушами должна находиться молчаливая осознанность. А сейчас за вашими ушами находится толпа мыслей; там нет тишины, поэтому вы только слышите. Я говорю одно, а вы слышите совершенно другое, потому что толпа постоянно вмешивается во все, что вы слышите. Она меняет, редактирует, дополняет: она делает все так, что вы слышите, но не слушаете.

Слушание возможно только тогда, когда за вашими ушами находится пространство тишины – когда вы просто наблюдатель. Тогда вы можете слышать величайшую музыку мельчайших вещей. Ветер, пролетающий через ветви сосны, вы можете слышать музыку, которую не сможет исполнить ни один музыкант. Вы сможете видеть красоту в самых обычных вещах – птицу в полете, – в том, что вас раньше никогда не волновало.

Вы начнете совершенно по-новому ощущать запахи. Видеть человека можно не только глазами. Вам будет удивительно узнать, что, когда Ваше внутреннее пространство доступно для всех ваших чувств, вы начинаете ощущать человека на запах. Если человек фальшив, вы немедленно почувствуете этот запах, если человек лжет, вы немедленно унюхаете это. Вы будет удивлены, узнав, что тело каждого человека пахнет по-своему. Биологически запах человеческого тела неким образом связан с сексуальностью. Вы, наверное, видели животных, обнюхивающих половые органы друг друга. Вы думаете, они сумасшедшие? Никто не сходит с ума, кроме человека. Это покажется странным, что через запах пес пытается найти подружку. Он не смотрит на ее мордочку, не обращает внимания на ее носик, не заглядывает ей в глаза и не определяет их цвет, не присматривается к ее светлым волосам, чтобы убедиться, что она чистая арийка, нордического происхождения, немка – он ее нюхает. Он знает лучше, чем вы. Если ее запах его не возбуждает, эта «девушка» не для него, потому что запах дает намек на биологические возможности девушки. Ее гормональная система обозначается запахом.

А вы видите, что делает человек? Он пытается всеми возможными способами скрыть настоящий запах своего тела с помощью дезодорантов, мыла, духов. Что вы делаете? Возможно, вы не осознаете, что вы делаете, просто делаете, потому что все остальные делают это. Вы стараетесь скрыть ваш сексуальный запах, потому что вы живете не в свободном обществе, как это делает собака. Вы живете в обществе, которое от и до является обществом рабов. Биологический запах вашего мужа может абсолютно вам не подходить, ваш запах может не подходить вашему мужу. И тогда вам обоим придется скрывать свои запахи. И если ваш запах вдруг по пути привлек кого-то, и кто-то подходит к вам и говорит: «Я влюбился в ваш запах», – вы будете шокированы. «Этот человек сумасшедший – влюбиться в мой запах

Нет, вы вынуждены скрывать запах своего тела под благовониями, дезодорантами, всеми возможными способами, чтобы никто на дороге, в магазине, в клубе, приблизившись к вам, вдруг не почувствовал, что запахи его и вашего тела подходят друг другу. Возможно, вы не станете мужем и женой; возможно, вы даже не познакомитесь друг с другом. Запах тела не имеет ничего общего со знакомством, представлением друг другу, религией, кастой, мужем, женой, браком. Он ничего не значит. Человек пытается избавиться от него, потому что он опасен. Но даже если вы не избавитесь от него, это не очень опасно, потому что ваш нос заложен. За ним нет внутреннего пространства, которое могло бы распознать не только вашу сексуальность, вашу сексуальную привлекательность, но и вашу подлинность, вашу истинность, вашу честность.

Когда все чувства находятся вокруг того не-существования, о котором я говорю, вы впервые почувствуете существование, изо всех дверей, изо всех окон, что открываются в существование. Но прямо сейчас вас там нет, кто будет смотреть через окно? Окно может быть открыто, но вас там нет.

Вы спрашиваете меня, что я пытаюсь сделать с вами, с моими саньясинами, – ни больше ни меньше, как воскресение, возрождение, чтобы я мог вернуть вас в ту точку, откуда общество увело вас в сторону. Еще раз вы можете начать с той самой точки и двигаться в том направлении, которое является для вас естественным. И не бойтесь. Природа предоставляет вам все гарантии, что, если вы будете двигаться естественным путем, вы достигнете цели – вашего предназначения. Это недалеко, это совсем рядом: вам надо только протянуть руку. Но это должна быть ваша настоящая рука. Она должна быть вашей рукой, а не рукой отца, не рукой вашей матери.

Случилось так, что один человек был пойман во время убийства. Он был пойман с поличным и предстал перед судом. Никаких вопросов не было, потому что он признал, что совершил убийство.

Судья спросил его:

– Вы бы хотели воспользоваться услугами адвоката?

Подсудимый ответил:

– Нет, мое преступление не подлежит сомнению: я совершил убийство, и эти люди, которые поймали меня и привезли сюда, тому свидетели. Нет, в этом нет смысла – я совершил убийство. Назначьте мне наказание.

За всю свою жизнь судья никогда не видел такого правдивого человека. Он сказал:

– Мне вас жаль, я чувствую себя несправедливым и виноватым за то, что мне придется вас наказать, но вы должны понять, что я обязан следовать закону. Большее из того, что я могу сделать, это дать вам минимальное наказание.

Человек сказал:

– Делайте то, что считаете правильным. Максимальное, минимальное – это не имеет значения, потому что, когда я убивал того человека, я убивал, полностью осознавая последствия. И эти люди просто глупы; они зря беспокоились – я сам шел в суд, чтобы заявить, что совершил убийство. Итак, каково будет мое наказание?

Судья сказал:

– Я дам вам только десять лет тюрьмы, хотя максимальное наказание за это – смерть. Это тот минимум, меньше которого я дать не могу.

Мужчина сказал:

– Это абсолютно правильно – не мучайте себя из-за этого. Но я хочу сказать одно: убийство было совершено моими руками, но не мной. Вы можете посадить мои руки, но не можете посадить меня. У вас нет против меня доказательств. А мои руки, как вы можете видеть, до сих пор запачканы кровью.

Судья подумал, что этот человек действительно что-то! Но он сказал:

– Хорошо, я приговорю обе ваши руки к десяти годам, но как вы сможете оставаться вне тюрьмы, когда ваши руки будут внутри тюрьмы?

Мужчина сказал:

– Это не ваша проблема, это моя проблема.

Судья вынес приговор, что его руки следует содержать в тюрьме в течение десяти лет. Мужчина снял обе руки, которые оказались искусственными, положил их на стол перед судьей и вышел из здания суда.

Истина очень близко, но ваши руки должны быть настоящими, а не искусственными, руками не вашей личности, но индивидуальности.

Мои усилия направлены ни больше ни меньше, как на тотальную трансформацию подделки в оригинал.

Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚

Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением

ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОК