3. 5. Культура Нового времени

Термин «Новое время» используется в разных смыслах – узком и широком. В узком смысле он употребляется только по отношению к XVII и XVIII векам, а в широком также и по отношению к XIX и даже ХХ векам. Мы будем иметь в виду под «Новым временем» XVII–XVIII вв., учитывая условный характер данного термина.

Если до сих пор у нас речь шла о «старом» времени – античности, Средних веках и эпохе Возрождения, то с XVII в. начинается отсчёт «нового» времени. Как пишет В. П. Яковлев «В европейском XVII в. мы легко узнаем человека нашего мира и нашей культуры» (Культурологии / Под ред Г. В. Драча. Ростов-на-Дону: Феникс, 1995. С. 258). Эти слова можно понимать в том смысле, что XVII в. стал в Европе стартовой площадкой для современной культуры, как в своё время классическая античность – для эпохи Возрождения.

XVII в. называют «веком науки», но ещё в большей мере это относится к следующему, XVIII в. Недаром его принято называть веком Просвещения. «Просветителями» в первую очередь называют французских философов, что свидетельствует о том, что Италия в Новое время уступает своё лидирующее положение в европейской культуре Франции. Впрочем, к просвещению стало активно стремиться Новое время в целом. Если всё-таки употреблять термин «Просвещение» в традиционном смысле, то синонимом к термину «Новое время» может стать выражение «Век науки». Тем самым мы подчеркнём духовно-культурную доминанту этого времени – сциентизм, имея в виду, что на смену артоцентризму эпохи Возрождения в Западной Европе приходит наукоцентризм. Вот как об этой черте Нового времени писал тот же В. П. Яковлев: «Научное знание поднимало на качественно иной уровень систему общественного сознания в целом. Наука выступает как носитель и выразитель в духовном мире человека, в его культуре объективного, общезначимого содержания, равно обязательного для всех» (там же. С. 253).

С XVII в. начинается интенсивный процесс обособления науки от других сфер культуры, что приводит к её превращению в особый социальный институт. Д. А. Силичев пишет: «XVII столетие можно с полным правом назвать веком науки и научной революции. До этого времени наука развивалась в рамках и в тесном единстве с философией (она у него – не наука. – В. Д.), религией и искусством. Теперь она чётко обособляется, начинает существовать в чистом виде. В ней формируются фигуры учёных в их современном виде, которые раньше были исключениями. Например, в XVI веке таковым являлся Н. Коперник. Теперь они существуют во множестве. Среди них особого упоминания заслуживают такие имена, как Г. Галилей, И. Кеплер, И. Ньютон, У. Гарвей, Р. Бойль, Э. Мариотт, Э. Торричелли» (Силичев Д. А. Культурология. М.: ПРИОР, 1998. С. 181).

Особенно интенсивной у науки Нового времени была борьба за свою независимость от религии, хотя и в это время она всё ещё шла на компромиссы с религиозными представлениями (так, Б. Спиноза (1632–1677) исходил из пантеизма, отождествляющего Бога со всей природой, а Р. Декарт (1596–1650) – из деизма, допуская вмешательство Бога в первоначальную эволюцию природы). Влияние религии на науку не только в Новое время будет продолжаться в той или иной мере, но и в последующие времена, хотя оно и будет идти по нисходящей линии.

В XVII в. западноевропейская религия несколько оправилась после тех ударов, которые ей нанесла эпоха Возрождения. Чтобы выжить, она стала более осмотрительной. Она, например, уже не посмела сжечь на костре Г. Галилея, как в своё время Д. Бруно. Хотя её силы явно ослабли по сравнению с былыми временами, она продолжала сохранять за собой мощную консервативную силу и в Новое время. Всё ещё требовались со стороны науки новые удары, направленные на её непомерные амбиции. Удары сокрушительной силы на неё посыпались в XVIII в. со стороны французских просветителей.

Чтобы постичь всю масштабность борьбы французских просветителей с религией и её официальным проводником – церковью, я рекомендовал бы хрестоматию В. Н. Кузнецова, вышедшую в Москве в 1976 г. под названием «Да скроется тьма!». В ней даётся подборка из произведений французских просветителей, связанных с развенчанием религии по всем направлениям, – с научных позиций опровергаются теологические доказательства бытия Бога, доказываются химеричность и иррационализм религиозных догматов, показываются чудовищная роль религии в политической истории и её отрицательное влияние на мораль. Особенно ценной представляется борьба просветителей с теологией – первейшим врагом науки. В соответственном разделе приводятся отрывки из работ К. Гельвеция «О человеке» и П. Гольбаха «Система природы».

К. Гельвеций восклицал: «Учение, поведение попов – всё доказывает их любовь к власти. Что защищают они? Невежество. Почему? Потому, что невежда доверчив; потому, что он мало пользуется своим разумом, думает так, как другие; потому, что его легко обмануть и одурачить грубейшими софизмами. Что преследуют попы? Науку. Почему? Потому, что учёный не принимает ничего на веру без исследования; потому, что он хочет видеть своими глазами и его трудно обмануть…Попы всегда старались удалить истину от людского взора. Они ненавидят и всегда будут ненавидеть философов. Они всегда будут бояться, чтобы просвещённые люди не свергли власти, основанной на заблуждении и ослеплении» (указ. кн. С. 123).

В свою очередь П. Гольбах писал: «Попробуйте спросить у христианского философа: как произошёл мир? Он ответит вам, что вселенная создана богом. А что такое бог? Это никому неизвестно. А что значит создать? Этого тоже никто не знает. Что служит причиной эпидемий, недородов, войн, засух, наводнений, землетрясений? Божий гнев. Какие меры можно противопоставить этим бедствиям? Молитвы, жертвоприношения, религиозные процессии и церемонии. Почему же, однако, бог может гневаться? Потому, что люди злы. А почему люди злы? Потому, что природа их развращена и порочна. Почему же человеческая природа развратилась? Да потому., что первый мужчина, обольщённый первой женщиной, вкусил от яблока, к которому бог запретил прикасаться. Кто же побудил эту первую женщину совершить такую глупость? Дьявол. А кто же создал дьявола? Тот же бог. Зачем же бог создал дьявола, которому суждено было совратить род человеческий? Об этом ничего неизвестно» (там же. С. 126).

Разумеется, для церковников подобные слова – звон пустой. Религией они кормятся. Неслучайно против церкви Вольтеру (Франсуа Мари Аруэ) (1694–1778) представлялся самым действенным такой аргумент: «Раздавите гадину!». Грубо звучит?

Почитаем П. Гольбаха: «Знаменитый Торквемада, испанский инквизитор, хвалился, что истребил огнём и мечом более пятидесяти тысяч еретиков; это горячее рвение доставило ему мантию кардинала. Резня в Варфоломеевскую ночь погубила столько же людей в одном Париже. Массовые убийства в Ирландии стоили жизни ста пятидесяти тысячам протестантов… В крестовом походе против альбигойцев сжигали население ряда городов. Варварство доходило до того, что сажали на кол нагих девушек и в таком виде носили их по городу. Попы, как это ясно, самые дикие и свирепые люди в мире. С помощью казней они хотят заставить полюбить религию; впрочем, их девиз скорее слова тирана: “Пусть ненавидят, лишь бы боялись” (там же. С. 198). Очевидно, жертвы, раздавленные церковью, отпускали в её адрес обороты и похлеще вольтеровского.

В области частных наук в Новое время произошли события, связанные с законом всемирного тяготения И. Ньютона, биологической систематикой К. Линнея и космогонической гипотезой И. Канта.

В области философии к ним следует отнести универсальный эволюционизм эволюционизм Жульена Ламетри (17091751) и Иоганна Гердера (1744–1803), эмпиризм Фрэнсиса Бэкона (1561–1626), Томаса Гоббса (1588–1679) и Джона Локка (1632–1704); рационализм Рене Декарта (1596–1650) и французских энциклопедистов. Родина эмипиризма – Англия, родина рационализма – Франция.

Эмпиристы выдвинули на первый план чувственный опыт. «В «Новом органоне» (1620) Ф. Бэкон дал разработку индуктивного метода познания, отправляющегося от ощущений и продвигающегося к «общим аксиомам». Т. Гоббс в «Левиафане» (1651) также рассматривает в качестве отправного пункта познания ощущение. Он писал: «.нет ни одного понятия в человеческом уме, которое не было бы порождено первоначально, целиком или частично, в органах ощущения» (Антология мировой философии. Т. 2. М.: Мысль, 1970. С. 309).

Подобным образом рассуждал и Д. Локк в его «Опыте о человеческом разуме» (1690). Он считал, что все наши знания – результат приобретённого чувственного опыта, тем самым отрицая наличие в душе врождённых идей. «Когда я говорю, – утверждал он, – что чувства доставляют их (качества предметов, воздействующих на органы чувств. – В. Д.) уму, я хочу сказать, что от внешних предметов они доставляют уму то, что вызывает в нём эти восприятия. Этот богатый источник большинства наших идей, зависящих всецело от наших чувств и через них входящих в разум, я называю “ощущением”» (там же. С. 418).

Конечно, рационалисты не могли отрицать роль чувственного опыта в познании, но на первый план они выдвинули деятельность разума. Отправным пунктом рационализма стала знаменитая фраза Р. Декарта «Я мыслю, следовательно, существую». Эта фраза – образчик рационализма: существование выводится не из объективной действительности, а из мысли об её существовании. В своих «Началах философии» (1644) Р. Декарт изложил принципы рационалистического познания. Вот некоторые из них: «…для разыскания истины необходимо раз в жизни, насколько это возможно, поставить всё под сомнение; следует рассматривать не для какой цели бог создал каждую вещь, а лишь каким образом он пожелал её создать; у нас лишь два вида мыслей, а именно восприятие разумом и действие воли; нужно прежде всего освободиться он наших предрассудков.» (там же. С. 237–254).

Рационалистическая тенденция прослеживается у французских энциклопедистов. Этим словом историки философии называют авторов 35-томной «Энциклопдии» (1751–1780), редакторами которой были Дени Дидро (1713–1784) и Д’Аламбер (1717–1783). В этой «Энциклопедии» отражены взгляды лучших умов французского Просвещения – Жан-Жака Руссо (1712–1778), Вольтера (1694–1778), Клода Гельвеция (17151771), Поля Гольбаха (1723–1789), а также и редакторов этого словаря.

Мы можем ознакомиться со статьями, помещёнными в «Энциклопедии» Дидро и Д’Аламбера, на русском языке в кн.: Философия «Энциклопедии» Дидро и Д’Аламбера. М.: Наука, 1994. В ней приводятся такие статьи, как «Демократия», «Естественное равенство», «Искусства», «Основы наук», «Революция», «Свобода мысли», «Тирания», «Человек» и мн. др.

Вот что мы читаем в статье «Человек» в «Энциклопедии», о которой идёт речь: «Люди вырастают из детей. Поэтому надо беречь и охранять детей с помощью особой заботы об отцах, матерях и кормилицах. Пять тысяч детей, ежегодно подкидываемых в Париже, могу стать в будущем солдатами, матросами, земледельцами. Надо уменьшить число рабочих, занятых производством роскоши, и слуг… Поскольку земледельцы – те люди в государстве, которые трудятся больше всех, а накормлены хуже всех, они неизбежно испытывают отвращение к своему состоянию и гибнут от него. Говорить, что достаток заставит их бросить своё сословие, – это значит быть невеждой и жестоким человеком.» (указ. кн. С. 717). Демократическая позиция автора этих слов не вызывает сомнения.

А вот как в ней объясняется слово энциклопедия: «Это слово обозначает соединение наук… И действительно, цель любой энциклопедии – собрать знания, разбросанные по поверхности земного шара, представить общую систему знаний людям, живущим в наше время, и передать их тем, которые будут жить после нас, для того, чтобы наши потомки были не только образованнее, но и добродетельнее и счастливее нас, и чтобы мы не умерли, не заслужив признательности человечества» (там же. С. 628).

Энциклопедисты не только «соединяли науки», они верили, что их труд поможет людям построить в будущем такой строй жизни, который будет держаться на рациональных (научных) началах. Они были благородными детьми своего века – века Просвещения, века Науки.

Новое время – время не только учёных-просветителей, но и художников-просветителей. Образными средствами художники несли свет в широкие массы. Недаром Вольтер, Д. Дидро и Ж.-Ж. Руссо были не только учёными, но и художниками-писателями.

В искусстве Нового времени зародились и получили развитие новые художественные стили – барокко, рококо, сентиментализм, романтизм и реализм. Слово барокко в переводе с итальянского значит странный, причудливый. Для барокко характерно стремление к парадности и пышности, динамичность образов, сочетание иллюзии и реальности и повышенная эмоциональность. Самым ярким представителем барокко в живописи стал фламандский художник П. Рубенс (1577–1640). Его картины – «Венера и Адонис», «Вирсавия», «Похищение дочерей Левкиппа» и др. – воспевают чувственную красоту человеческого тела. Они полны динамики, лиризма, выразительности.

Рококо характеризуется манерностью, театральностью, условностью и декоративностью образов. Наиболее известным представителем этого стиля в живописи стал О. Фрагонар во Франции (1732–1806). Его «Купальщицы» предстают как бы бестелесными, воздушными, эфемерными, хотя и исполненные чувственной радости.

Сентиментализм выдвинул на первый план передачу чувств. Наиболее известным представителем сентиментализма в литературе стал Ж.-Ж. Руссо. В своих художественных произведениях («Юлия, или Новая Элоиза», «Исповедь» и др.) он передаёт различные оттенки чувств своих героев, часто прибегая к их идеализации.

Романтизм лишь зарождается в Новое время – в конце XVIII в. Он характеризуется возвышенными устремлениями его представителей, обращённостью к идеализированной действительности и игнорированием прозы жизни. Первым романтиком в музыке стал гениальный австрийский композитор Вольфганг Амадей Моцарт (1756–1791). В первую очередь он прославился своими операми – «Свадьба Фигаро», «Дон Жуан» и др.

Реализм, как и романтизм, получит развитие в последующие времена, однако и в Новое время он в какой-то мере уже заявил о своём существовании. Он характеризуется отражением реального мира во всей его сложности и противоречивости. В живописи реалистическая тенденция была характерна для Ф. Гойи (1746–1828). Великий испанский живописец изображал не только членов королевских семей (напр., в «Портрете королевы Марии-Луизы»), но и простых людей (напр., в «Водоноске»).

Но самым характерным стилем Нового времени стал классицизм. Вот как охарактеризовывается этот стиль в словаре, помещённом во «Введении в культурологию» под ред. В. А. Сапрыкина: «Классицизм стремится к выражению возвышенных героических и нравственных идеалов, к строгой организованности логичных, ясных и гармоничных образов. Классицизм выдвигает такие эстетические нормы, как стойкость пред жестокостью судьбы и превратностями бытия, подчинение личного – общественному, страстей – долгу, разуму, верховным интересам общества» (там же. С. 186).

В живописи к типичным классицистам относят Ж.-Л. Давида (1748–1825). Наиболее известны такие его картины, как «Клятва Горациев», «Смерть Марата» и «Коронация Наполеона I». В литературе же к ярким классицистам относят великих французских драматургов – П. Корнеля (1606–1684), Ж. Расина (1639–1699) и Ж. Б. Мольера (1622–1676). Наибольшую известность приобрел Ж. Б. Мольер. Его пьесы «Мещанин во дворянстве», «Тартюф», «Скупой» идут в театрах по сей день.

Выделение художественных стилей во многом помогает упорядочивать наши представления об истории искусства, но надо помнить, что большие художники, как правило, не вмещаются в каноны того или иного стиля. Своим постижением жизненной правды они, вместе с тем оказываются ближе к реализму, хотя и не во всём могут ему соответствовать. Такими на рубеже Возрождения и Нового времени были два художественных гения – Мигель Сервантес (1547–1616) и Уильям Шекспир (1564–1616). В Новое время к художникам подобного типа можно отнести Даниеля Дефо (1660–1731), Джонатана Свифта (1667–1745), Иоганна Вольфганга Гете (1749–1832), Иоганна Фридриха Шиллера (1759–1805). Кроме собственно эстетических, их великие творения выполняли также и нравственные задачи.

В Новое время происходит обособление от религии не только науки и искусства, но также и нравственности. Неслучайно И. Кант вслед за Д. Юмом провозгласил мораль автономной по отношению к религии и поместил нравственный закон в душу самого человека. К подобной позиции стремились и другие деятели Нового времени.

В Новое время назрела необходимость на место религиозной морали поставить мораль атеистическую – основанную не на вере в Бога, а на вере в человека. В своих размышлениях о природе человека просветители исходили из убеждения о том, что человек – в идеале – самое совершенное существо, но реализовать добрые начала в нём мешают общественные условия, в которых он живёт, а также его невежественность. Они верили, что изменение общественных условий, в которых живут современные люди, и их просвещение неизбежно приведут к их освобождению от нравственных изъянов. Но на пути к их просвещению, по их представлениям, стояла церковь. Вот почему свои представления о нравственности они стремились противопоставить религиозным. Они искали источники нравственности в самом человеке, а не в Боге.

Не из веры в Бога, а из общественной природы человека они выводили способность человека к высоким нравственным поступкам. В статье «Общество (мораль)» в «Энциклопедии» Дидро и Д’Аламбера это поясняется на таких простых примерах: «Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо. Если кто-то подходит к нам с радостным лицом, он возбуждает в нас чувство радости; нас трогают слезы незнакомца ещё прежде, чем мы узнали их причину, а крики человека заставляют нас – лишь потому что это человек – бежать к нему на помощь, повинуясь какому-то машинальному побуждению, предваряющему любое раздумье» (там же. С. 365). Выходит, чувство жалости или сострадания вытекают из нашего родства с другими людьми, а не ниспосылаются нам Богом.

Главный моральный принцип в упомянутой статье сформулирован следующим образом: «Я хочу быть счастливым, но я живу с другими людьми, которые, как и я, каждый со своей стороны хотят быть счастливыми; будем же искать средство обеспечить наше счастье, добывая тем самым счастье другим и уж во всяком случае никогда не вредя им. Этот принцип запечатлен в нашем сердце» (там же. С. 366).

Из главного морального принципа выводились следующие нравственные правила:

«1. Общее благо должно быть высшим правилом нашего поведения и мы никогда не должны искать нашей личной выгоды в ущерб общественной пользе.

2. Дух общительности должен быть всеобщим. Человеческое общество включает всех людей, с которыми можно общаться, поскольку оно зиждется на присущих всем природных и сословных отношениях.

3. Единство природы в людях является принципом, который мы никогда не должны терять из виду… От жизни до смерти один шаг, и смерть уравнивает самого высокого и блистательного человека с самым униженным и безвестным.

4. Поскольку общительность является взаимной обязанностью людей, те из них, кто по своей злобе или несправедливости разрывают общественные связи, не имеют разумных причин жаловаться на то, что те, кого они оскорбляют, более не относятся к ним по-дружески или даже принимают какие-то меры против них.» (там же. С. 367–368).

По существу в этих правилах идёт речь о трёх вещах – о приоритете общественного над личным, о необходимости общения и о единстве человеческой природы. Необходимости общения автор цитируемой статьи придавал фундаментальное нравственное значение. Он писал: «Уничтожьте общительность, и вы разрушите единство рода человеческого, от которого зависит сохранение жизни и всё её счастье» (там же. С. 365). Как тут не вспомнить, что слова общий, общение и общество одного корня!

Новое время – время становления в Западной Европе капитализма. Самым выдающимся событием в политической жизни в это время была великая французская революция 17891793 гг. Французские просветители косвенным образом готовили это событие. Знаменем политической борьбы в XVIII в. стали Вольтер и Руссо, хотя оба они умерли, не дожив до революции – в 1778 г. Первый из них прославился блестящей критикой феодализма, а другой – своими призывами жить по законам природы. Эти призывы ставили его на особое положение среди просветителей. Если большая часть из них возлагала надежды на науку и искусство, то Ж.-Ж. Руссо высказал идею о том, что по мере развития науки и искусства люди не становятся нравственно выше, а напротив, всё больше развращаются. Он писал: «Наши души развращались, по мере того как совершенствовались науки и искусства» (указ. том «Антологии мировой философии». С. 559). Возвышением нравственности над наукой и искусством Ж.-Ж. Руссо предвосхитил нравоцентризм культуры следующего, XIX века.