3.3. предметное поле Аналитики

Разобраться в разноплановом информационном поле, в котором «существует» любая проблема, непросто. Объём информации растёт снизу вверх, разрастаясь и ветвясь как дерево, причем её смысловые конструкты могут «прятаться» в листве этого дерева – в обилии описательных характеристик деталей и иного несущностного «информационного шума», имеющего малое практическое значение. В большинстве даже блистательно соструктурированных информационных сообщений, ярко выражающих фактографическую сторону и реминис ценции на фактаж по поводу какого либо события или явления, как правило, превалируют описательные характеристики, а сущностно-смысловые и причинно-следственные зависимости в анализе проблем авторами показываются редко. Это косвенно свидетельствует о слабых аналитических навыках журналистского корпуса. Вспоминается моя преподавательская работа на кафедре периодической печати на факультете журналистики МГУ им. М.В.Ломоносова. Я читал будущим «рыцарям пера» (это были старшекурсники) спецкурс по основам информационной безопасности и только удивлялся их карьерным амбициям при вопиющей мировоззренческой путанице в головах. Конечно, я пытался дать им серьёзные знания по максимуму, но часто бывало и по русской пословице «Не в коня корм». До Аналитики тоже ещё надо дорасти.

Информационное поле в России постоянно покрыто малоструктурированной информацией, которую называют Белый шум. Есть несколько десятков псевдонаучных политологических сайтов, где вся информация такого рода связывается в некоторые псевдо-рационалистические симфонии. Всё во всем, трактовки, объективки, перекрестные ссылки. Трудно сказать – кто и как, и для чего их финансирует, кто нуждается в этой информации и пользуется ею, однако некоторые соображения можно высказать.

Этот «Белый шум» по форме часто может совпадать с понятием «научной информации», но её истинный характер – рациональный или псевдорациональный из нее самой не следует в отрыве от целеполагания, поставленных или решаемых журналистом задач, которые к тому же часто носят закрытый характер. Принципиально важно, что любой грамотный аналитик на основе этой открытой информации может сам вывести, найти, уточнить, понять существующее положение дел, хотя эта информация порой слишком всеобща, размыта, а порой просто абсурдна. В целом эти развернутые сайты характеризуются избыточной информацией, информационным хаосом и подменой понятий. Особенно преуспевают в таком хаосе западные аналитические структуры, использующие его как важный элемент для боевых (в смысле намеренно лгущих для достижения разрушительного эффекта) информационных матриц.

Когда многие разнокачественные, разнонаправленные и разнозначимые явления в этой информации представляются на одном уровне, то предлагаемая их рубрикация (структуризация) становится бессмысленной и имитирующей. И хотя прямая дезинформация не столь часта, в прессе нередко используются приемы бухштабирования, когда из большого делают малое, а из малой мухи раздувают слона. Поэтому, даже случайная оговорка в ином контексте, публикуемая в качестве заглавия меняет все акценты. Таким образом, создается информационный продукт, который «не усвояем» и, по сути, абсурден, хотя ему и соответствуют некоторые социальные реалии, конкретные факты.

Эта же ситуация бывает и в сфере якобы научных публикаций. Достаточно много пустопорожней литературы, в которой очень мало предметности, содержания и смысла. К сожалению, сформировался даже целый стиль такой псевдонаучности, которой характеризуется фактическими ошибками, неряшливостью суждений, невольной дезинформацией, неполнотой источниковедческой базы. Особенно видно это в сравнении с настоящими глубокими теоретическими работами, которые созданы на основе рациональной материалистической философии и системы научного познания. Вот совсем недавно вышла замечательная книга нашего коллеги по «аналитическому цеху» Александра Селиванова «Развитие объектов. Наука управления будущим», в которой осмысляется феномен развития, онтологические и культурологические основания познания конкретных развивающихся объектов (от Метагаллактики – до человеческих сообществ и личностей), исследуются возможности метафизики, «стрелы времени» для практики научного познания и строительства будущего, управления будущим[207]. В работе предпринимается попытка развернуть современное философское понимание природы развития на основе комплекса наук о развитии. Большое внимание в ней уделяется пониманию роли и места русской культуры в освоении будущего. Книга вышла небольшим тиражом (300 экз.) и вскоре станет библиографической редкостью. Советую аналитикам и вообще думающим людям обратить на неё внимание. Это пример настоящей философской литературы фундаментального характера, которая в широком цивилизационно-культурном контексте научно раскрывает одну из важнейших проблем реальности. Остаётся сожалеть, что таких изданий очень мало на фоне тех псевдонаучных изданий, о которых сказано чуть выше.

Раскрывая причины ограниченности распространения научной идеи развития, А.И. Селиванов показывает, что значительная часть человечества пока не достигла высот образования и просвещённой культуры, на которых возможно такое научное знание о динамике мироздания. Вне полноценной культуры научного знания в настоящее время пребывает добрая половина человечества, а некоторая часть продолжает жить в эпоху первобытного родоплеменного строя. Причём, речь идёт не только о туземцах Африки или о жителях островов Юго-Восточной Азии, но и о части населения, проживающих на территории наиболее развитых стран. В США, например, из 300 млн населения – 50 млн безграмотных, в постсоветской России безграмотность так же распространяется высокими темпами и на сегодня составляет среди детей и подростков школьного возраста десятки тысяч человек, не говоря об иммигрантах из бывших советских республик и других стран. Эта часть человечества автоматически «исключена» из научного культурного поля и не способна руководствоваться научным знанием как инструментом осуществления собственного бытия.

Особенно интересны в указанной книге оптимистические утверждения о том, что ослабление философии и науки носит временный характер, что человек научится сознательно управлять развитием, управлять будущим, управлять временем. «На смену захватывающей интриге технического созидания, совершенствования наук и технологий приходит ещё более захватывающая интрига конструирования будущего и управления развивающимися мирами. Научная теория развития, основанная на рациональной философии, станет эффективным инструментом перспективной деятельности человека, важнейшим компонентом стратегического управления в национально-государственном и планетарном масштабах, в корпоративно-сетевом типе организации и управления. Перед человеком стоит комплексная задача – создать методологию и инструменты для того, чтобы уметь заглянуть в будущее, попасть в будущее до его наступления, конструировать будущее, создавать будущее и управлять им»[208].

Конечно, в науке необходим конкретно-социологический подход. Я вовсе не утверждаю, что в науке нет идеологии (аксиоматики, хотя она и зримо стремится к объективности). Но реально любая наука идет в узком коридоре, обозначенном ещё Фр. Бэконом. Однако именно свободное исследование причин происходящего (casual analysis) противостоит вульгарному и тупиковому агитпропу, или, точнее, лежит в несколько иной, более высокой плоскости, где идеология выступает своего рода приводными ремнями к массовому сознанию, исходя именно от этого объективного исследования Причин (но никак не наоборот). Или как сказал один британец, в самих идеологиях смысла нет, они инструментальны, т. е. функционально призваны мобилизовать массы (работать забесплатно…).

В своем указе Петр Первый в своё время предписал своим сенаторам (боярам) говорить не по писанному, дабы глупость каждого была видна всем. Идеология как один из методов управления обществом всё больше становится общим местом (содержательной пустотой), уступая сетевым технологиям организации общества. Ей противостоит конкретно-социологическое знание Аналитики, желательно подтверждаемое (верифицируемое) независимыми источниками. Поэтому аналитик должен работать с любым информационным материалом, препарируя его, мысленно переплавляя словесную руду, извлекая фактуру, сущностную сторону в любом вопросе. Аналитический работник несёт ответственность за валидность методов, полноту охвата информации, глубину и полноту анализа, корректность обобщающих выводов.

Эта, казалось бы, достаточно простая мысль – о необходимости усиления аналитической работы в сфере государственного, муниципального и корпоративного управления, обучения навыкам проблематизации управленцев – очень медленно внедряется в практику. В России 1,5 миллиона специалистов работает в сфере государственного и муниципального управления, многие из которых заняли свои должности недавно. Мой личный опыт свидетельствует, что более трети из них вообще не знакомы с вышеуказанным подходом по выявлению и решению проблем, совершенно не умеют теоретически моделировать процессы, происходящие в объектах управления, принимают управленческие решения эмпирически, на основе лишь собственного опыта проб и ошибок.

Таким образом, Аналитика нацелена на эффективное принятие управленческих решений, а следовательно, – на постоянное решение возникающих перед управленцем задач, проблем, достижение целей. Решение задач – это достижение требуемых изменений существующих систем и процессов или создание новых систем и процессов с заданными свойствами. Соответственно этому, достижение цели – это достижение ожидаемого состояния систем и процессов.

Природа аналитической деятельности имеет целостный характер, включающий в себя весь спектр гуманитарных и социальных исследований, в особенности культурологический, социологический, психологический, политологический, экономический, правовой, демографический аспекты.

Характер аналитических исследований определяется актуальностью, целью, задачами, объектом, предметом исследования, множеством других обстоятельств. Например, в значительной степени характер работы будет зависеть от того, на какой стадии исследований или принятия управленческого решения привлекаются аналитические разработки. В условиях спокойной динамики процессов вся работа идет в рамках обычного проведения НИР (НИОКР). В условиях, когда ситуация резко меняется, в моменты перехода, кризиса, конфликта, когда нужно, чтобы решение сложной задачи «к утру чтоб было!», потребность в Аналитике резко усиливается, она становится единственным эффективным способом осуществления научного знания.

Предметное поле Аналитики имеет чрезвычайно широкий характер (рис. 25). Оно включает в себя явления, социально-культурные системы, процессы (производственные, управленческие, культурные, экономические, военно-политические и иные) и закономерности, факты, цифры, которые характеризуют возникающие проблемы.

Рис. 25. Предметное поле Аналитики

Методологические основания аналитической деятельности обусловлены целостностью природы этого интеллектуального феномена. Поэтому изучение теоретико-методологических основ аналитической деятельности предполагает серьезную и основательную самостоятельную работу каждого человека, который занимается аналитикой. Принципиально важным является выделение группы важнейших оснований аналитической мыследеятельности. К ним следует относить подходы, принципы, методики, работу с категорийным аппаратом, мыслетехнологии. Такое понимание естественным образом вытекает из понимания философии как общей методологии конкретных наук и различных видов интеллектуальной деятельности.

Таким образом, сущность Аналитики состоит в выявлении латентной сущностно-смысловой составляющей в информации – факторов, связей, тенденций, закономерностей, рисков, причин, признаков угроз, связей, а самое главное – проблем – в «решабельном» виде управленческих задач.

Ядром аналитики является системный анализ фактов, явлений и процессов с целью выявления и решения существующих в различных сферах жизнедеятельности общества и государства проблем.

Аналитика – одна из общих функций управления экономическими и политическими системами, значимость которой не подвержена влиянию времени и вряд ли может быть переоценена. В той или иной степени аналитикой занимаются все, кто имеет отношение к управлению. Естественно, любой высокопоставленный управленец считает себя сильным аналитиком, хотя это может быть далеко не так. Субъекты аналитической работы могут существенно различаться по видам деятельности, ее масштабам, организационно-правовым формам, целевым установкам; это накладывает определенный отпечаток и на содержание аналитических процедур и функций, выполняемых лицами, принимающими решения.

Ниже на рисунке представлены основные стратегемы аналитики (рис. 26).

Слово «стратегемы» широко используется в восточной культуре. Знаменитые китайские стратегемы (иногда пишут стратагемы) – это вид культурно-мировоззренческой матрицы, задающей определенные идеи и алгоритмы работы сознания, а затем поведения военачальника, политика, дипломата, формирующие типовые образы проблемных ситуаций и путей их решения, своеобразные их идеально-теоретические модели[209]. Стратегемы, как доказывает Х. Зенгер, фактически очень сильно влияют на структуру менталитета, мировоззрение и поведенческие реакции китайцев.

Рис. 26. Основные стратегемы аналитики

Необходимыми условиями для составления и успешной реализации стратегем относятся: умение рассчитывать ходы и предвидеть их последствия; знание психологических особенностей тех, против кого нацелен план; упорство в реализации стратегемы. Стратегемность была серьезным оружием китайских политиков, военных, дипломатов. Стратегема подобна алгоритму, она организует последовательность действий. Благодаря устной традиции, историческим хроникам и художественным произведениям эффективность применения стретагем была очевидной и для широкой публики, они получили отражение во всей культуре. Естественно, стратегемы стали секретным национальным достоянием. Прагматичный китайский ум классифицировал стратегемы по видам, разработал методику применения той или иной стратагемы в зависимости от конкретной ситуации, создал своебразный банк данных – «Трактат о 36 стратегемах». Всё это тщательно скрывалось от иностранцев. Стратегемность стала важной национальной чертой китайцев. В этих 36 кратких формулировках китайцы собрали немалую часть своих тысячелетних наблюдений за способами выхода изо всех мыслимых ситуаций и способами поведения с противником[210]. На этом фоне можно попытаться сформулировать атрибутивные черты аналитической работы, связанной с диалектическим мышлением. Среди них:

• всесторонняя характеристика объекта, выделение его онтологических (структурно-иерархических) особенностей,

• проникновение в структуру связей и взаимодействий объекта, обусловливающих его функционирование и развитие (причинно-следственных, функциональных, генетических),

• выделение существенного (ключевого) и несущественного в структуре сущностных взаимосвязей (второстепенного),

• выявление и систематизация противоречий, создающих проблемы и кризисы в функционировании объекта,

• формулирование проблем в «решабельном» виде управленческих задач

• анализ и выявление источников, причин и условий возникновения проблем,

• сравнительный, сопоставительный, системный, комбинаторный анализ объектов, явлений, ситуаций, процессов,

• вскрытие сущности не вполне проявившихся явлений («кризисных точек», «точек роста»),

• вскрытие латентного уровня в информации – тенденций, факторов, угроз, рисков,

• выявление ресурсных ограничений,

• моделирование ситуации, формирование структурно-функциональных схем, модели поведения объектов и субъектов,

• прогноз развития объекта, ситуации,

• формирование проектов решения проблем,

• конструкторские, проектные решения,

• разработка план-образов, стратегических целей, стратегий, политики в разных сферах, планов, проектов и программ,

• разработка механизмов межведомственного взаимодействия и координации,

• разработка форсайтов, «дорожных карт», инфраструктуры, логистических схем.

Эти атрибутивные черты важны как в оперативном, так и тактическом, и тем более – в стратегическом управлении[211]. На этом уровне Аналитика становится ключевым направлением интеллектуальной деятельности, в том числе включая анализ стратегий конкурентов как разведывательно-поисковая деятельность, стратегическое проектирование и т. д.