Анализ проблем перехода от капитализма к социализму

Анализ проблем перехода от капитализма к социализму

Критикуя проект программы, Маркс особое внимание уделил фундаментальным вопросам политической экономии капитализма (источники потребительной стоимости, роль производства прибавочной стоимости в функционировании и развитии капитализма, положение рабочего класса в буржуазном обществе, природа и законы движения заработной платы и др.). Маркс дал этим вопросам последовательное научное решение.

Он отмечал, что «природа в такой же мере источник потребительных стоимостей (а из них-то ведь и состоит вещественное богатство!), как и труд, который сам есть лишь проявление одной из сил природы, человеческой рабочей силы»[187]. Источником богатства и культуры, подчеркивал Маркс, труд становится лишь как общественный труд в единстве с природными его факторами. Он показал, что положение первого параграфа проекта программы, объявляющего труд «источником всякого богатства и всякой культуры» не только не полно, но и фактически повторяет сентенции буржуа, у которых «есть очень серьезные основания приписывать труду сверхъестественную творческую силу…»[188]. Значимость этих идей относительно единства природы и человека в процессе общественного производства сегодня очевидна и даже возрастает.

Производство прибавочной стоимости в «Критике Готской программы» определено предельно кратко и образно: оно названо «той осью, вокруг которой вращается вся система капиталистического производства»[189]. Именно с данной стержневой «осью» Маркс последовательно связывал весь комплекс вопросов, касающихся положения рабочего класса и его динамики, именно на основе анализа такой связи он строил доказательства неизменности факта эксплуатации наемных рабочих при капитализме.

Значение пояснений этой внутренней связи определяется, в частности, тем, что среди противников марксизма и даже среди его популяризаторов существовало ошибочное представление, будто бы, согласно Марксову всеобщему закону капиталистического накопления, заработная плата рабочих должна постоянно снижаться. Однако уже в «Капитале» Маркс рассматривал такие варианты накопления, при которых плата рабочему растет. В «Критике Готской программы» его позиция еще более проясняется. Труд рабочего может оплачиваться «лучше или хуже», но это не снимает сам факт его эксплуатации.

Вскрывая несостоятельность так называемого «железного закона заработной платы», являвшегося в свое время одним из основных положений лассалевской агитационной концепции и ставшего пунктом партийной программы, Маркс обратил внимание на совершенно неверное понимание Лассалем сущности заработной платы. Представление, будто она воплощает стоимость или цену труда, а не рабочей силы, было заметным шагом назад в осознании сущности капиталистической эксплуатации. Разъясняя позицию Маркса, Энгельс в письме А. Бебелю подчеркивал: «Однако Маркс в „Капитале“ подробно доказал, что законы, регулирующие заработную плату, весьма сложны, что в зависимости от условий получает перевес то тот, то другой из них, что они, таким образом, отнюдь не железные, а, напротив, очень эластичные и что вообще этот вопрос нельзя решить в двух-трех словах, как воображал Лассаль. Мальтузианское обоснование закона, списанного Лассалем у Мальтуса и Рикардо (с извращением последнего)… подробно опровергнуто Марксом в отделе о „процессе накопления капитала“. Приняв лассалевский „железный закон“, признали, следовательно, ложное положение и его ложное обоснование»[190].

Согласно представлениям Маркса, вместо общих фраз в программе надо «ясно показать, как в современном капиталистическом обществе были, наконец, созданы те материальные и прочие условия, которые делают рабочих способными сокрушить это общественное проклятие и заставляют их это сделать»[191].

Маркс подверг критике и тот пункт проекта программы, в котором выдвигалось требование учреждения производительных товариществ с государственной помощью, под демократическим контролем трудящегося народа. Осуществление этого требования, по мнению авторов программы, способно было «проложить путь к разрешению социального вопроса», к «социалистической организации совокупного труда»[192]. Категорическое неприятие Марксом предложенного пути преобразования общества объяснялось не тем, что разбираемый им параграф представлял собой несколько отредактированный (причем не в лучшую сторону) тезис агитационной концепции Лассаля. Его позицию обусловил тот факт, что вопрос о создании производительных ассоциаций фактически заменил в программе проблемы существующей классовой борьбы, революционного преобразования общества. Маркс справедливо указал на крайне нечеткую формулировку критикуемого пункта. Из нее фактически нельзя было понять, о каком государстве идет речь, что давало повод (и уже не в первый раз) заподозрить поклонников этого средства решения социального вопроса в расчетах не на будущее, а на существующее, в частности, германское государство. Если же допустить справедливость подобного предположения, оговорка о демократическом контроле трудящегося народа (большинство которого в Германии того времени составляло крестьянство) становилась бессмысленной.

Все это, разумеется, не означает, что Маркс недооценивал значение кооперативного производства в качестве одного из средств освобождения пролетариата. Так, в «Капитале» Маркс исследовал социально-экономическую природу кооперативных фабрик, созданных самими рабочими. Его выводы состояли в следующем. Во-первых, «в пределах этих фабрик уничтожается противоположность между капиталом и трудом» и в этом смысле они являются первой брешью в старой, капиталистической форме. Во-вторых, «они показывают, как на известной ступени развития материальных производительных сил и соответствующих им общественных форм производства с естественной необходимостью из одного способа производства возникает и развивается новый способ производства»[193]. «Кооперативные фабрики дают доказательство того, что капиталист в качестве функционера производства стал… излишен…»[194] В то же время такие фабрики в условиях буржуазного строя в своей действительной организации неизбежно воспроизводят все недостатки существующей системы: «…рабочие как ассоциация являются капиталистом по отношению к самим себе, т.е. применяют средства производства для эксплуатации своего собственного труда»[195]. Таким образом, Маркс на основе анализа реальной практики современных ему кооперативных предприятий высказал идею о несостоятельности попыток преобразования капиталистического общества только с помощью производительных товариществ. Развивая свое понимание этого вопроса в «Критике Готской программы», он писал: «Когда рабочие стремятся создать условия для коллективного производства в масштабе всего общества, и прежде всего у себя в национальном масштабе, это означает лишь то, что они борются за переворот в теперешних условиях производства, и это не имеет ничего общего с учреждением кооперативных товариществ с государственной помощью»[196]. В то же время в анализе кооперативных производительных товариществ Маркс показывает их значение и ценность для рабочего движения.

В дальнейшем Маркс и Энгельс не раз возвращались к проблемам кооперации. Они обосновывали ее место в процессе движения к новому обществу, указывая на возможность и необходимость возникновения при переходе от капитализма к социализму производственных ассоциаций трудящихся, подчеркивали значение кооперирования производителей для социалистического преобразования общества. Важное место в «Критике Готской программы» занимает вопрос об исторической миссии пролетариата как на стадии борьбы за политическую власть, так и в период, переходный от капитализма к коммунизму, об условиях, обязательных для успешного осуществления этой миссии. Маркс развивает эту тему при анализе нескольких положений проекта программы. Отметив, что формула проекта: «освобождение труда должно быть делом рабочего класса» – представляет собой неудачно «исправленное» положение из устава I Интернационала, Маркс подверг резкой критике вторую часть того же параграфа проекта, где все остальные классы объявлялись единой реакционной массой по отношению к пролетариату. Вероятно, вспомнив свои споры с Лассалем в конце 50-х годов, в ходе которых последний доказывал реакционность крестьянской войны в Германии XVI века, Маркс ошибочно назвал этот тезис «лассалевской цитатой чистейшей воды»[197].

Разъясняя положение «Коммунистического манифеста» о том, что «только пролетариат представляет собой действительно революционный класс», Маркс делал акцент на то, что понятия «революционность» или «реакционность» следует понимать конкретно-исторически[198]. Так, буржуазия в определенный исторический период являлась революционным классом по отношению к феодалам. Революционность пролетариата по отношению к буржуазии определяется тем, что он «стремится лишить производство того капиталистического характера, который старается увековечить буржуазия»[199]. Что же касается «средних сословий», то они становятся революционными постольку, поскольку им в ходе развития крупного машинного производства предстоит переход в ряды пролетариата[200].

Таким образом, здесь Маркс еще раз высказался об одном из важнейших условий победы пролетариата в социалистической революции, его союзе с остальными трудящимися (крестьянством, мелкой, а в определенных случаях и средней буржуазией).

Маркс обратил также внимание авторов программы на то, что в их документе абстрактное выражение получил интернациональный характер рабочего движения, который рассматривался им (наряду с проблемой союзников пролетариата) в качестве одной из важнейших предпосылок успеха на пути социалистического преобразования общества. Он справедливо указал, что подлинный интернационализм заключается не в громких фразах о стремлении к «международному братству народов», а в практическом укреплении международного единства организованных в национальном масштабе отрядов рабочего класса[201].

Маркс обратился также к проблеме государства, его классовой сущности, судьбам государственности в процессе перехода от капитализма к коммунизму.

Критикуя попавший в проект программы и весьма популярный в то время среди немецких социал-демократов тезис о «свободной основе государства»[202], Маркс показал, что здесь отразилась ведущая свое начало от Лассаля тенденция к идеализации сущности государства, якобы обладающей «своими собственными „духовными, нравственными, свободными основами“»[203]. Он еще раз подчеркнул, что основу государства составляет существующее, то есть в то время капиталистическое, общество. Поэтому, как бы ни менялись национальные формы государств, между ними сохраняется то общее, «что они стоят на почве современного буржуазного общества»[204]. Это, разумеется, не означает, что различие государственных форм при капитализме не имеет никакого значения для рабочего класса. Маркс, в частности, указал, что демократические требования проекта программы (всеобщее избирательное право, прямое законодательство, народное право и т.д.), якобы адресованные «государству будущего», вполне осуществимы (и в ряде случаев осуществлены) в настоящее время, но только в демократической республике, а не в Германской империи, которая, по его словам, «представляет собой не что иное, как обшитый парламентскими формами, смешанный с феодальными придатками и в то же время уже находящийся под влиянием буржуазии, бюрократически сколоченный, полицейски охраняемый военный деспотизм»[205]…

В центре «Критики Готской программы» находится теоретическая проблема перехода от капиталистического к коммунистическому обществу. «Маркс, – отмечал Ленин, – ставит вопрос о коммунизме, как естествоиспытатель поставил бы вопрос о развитии новой, скажем, биологической разновидности, раз мы знаем, что она так-то возникла и в таком-то определенном направлении видоизменяется»[206].

Вопрос о переходе к «совершенному», «гармоничному» новому обществу ставился ранее в трудах ряда социалистов-утопистов. Маркс серьезно рассматривал его еще в период революции 1848 года. В «Критике Готской программы», раскрывая диалектику становления и развития будущего общества, он более конкретно высказался о содержании и внутренней связи преобразований и изменений, которые, по его прогнозу, осуществятся в данном процессе. «Между капиталистическим и коммунистическим обществом, – писал Маркс, – лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата»[207].

Идея диктатуры пролетариата проходит через многие труды Маркса и Энгельса, которые отождествляли завоевание пролетариатом политической власти с ее установлением[208].

Как отмечал Ленин в книге «Государство и революция», «…раньше вопрос ставился так: чтобы добиться своего освобождения, пролетариат должен свергнуть буржуазию, завоевать политическую власть, установить свою революционную диктатуру. Теперь вопрос ставится несколько иначе: переход от капиталистического общества, развивающегося к коммунизму, в коммунистическое общество невозможен без „политического переходного периода“, и государством этого периода может быть лишь революционная диктатура пролетариата»[209].

«Переходный период» является процессом, который Ленин характеризовал словами Маркса, как «долгие муки родов»[210], – процессом становления коммунистической формации в ее первой фазе.

«Теоретически не подлежит сомнению, – писал Ленин, – что между капитализмом и коммунизмом лежит известный переходный период. Он не может не соединять в себе черты или свойства обоих этих укладов общественного хозяйства. Этот переходный период не может не быть периодом борьбы между умирающим капитализмом и рождающимся коммунизмом; – или иными словами: между побежденным, но не уничтоженным, капитализмом и родившимся, но совсем еще слабым, коммунизмом.

Не только для марксиста, но для всякого образованного человека, знакомого так или иначе с теорией развития, необходимость целой исторической эпохи, которая отличается этими чертами переходного периода, должна быть ясна сама собою»[211].

В то же время, опираясь на идеи Маркса, Ленин неоднократно подчеркивал, что диктатура пролетариата как сущность переходного периода «не есть только насилие над эксплуататорами и даже не главным образом насилие»[212], что диктатура пролетариата, главной стороной которой являются созидательные задачи, проведение социалистических преобразований во всех сферах жизни общества, есть новый тип демократии, «есть особая форма классового союза между пролетариатом, авангардом трудящихся, и многочисленными непролетарскими слоями трудящихся… союза в целях окончательного создания и упрочения социализма»[213].

Хотя у Маркса и Энгельса проблема диктатуры пролетариата неоднократно анализировалась, она всё же не получила целостного и концептуального обоснования. Высказывания Маркса и Энгельса на эту тему допускают возможность их альтернативных интерпретаций – от расширительного понимания диктатуры пролетариата как гегемонии до суженной трактовки этого понятия – отождествления диктатуры пролетариата с тоталитарным единовластием партии рабочего класса. Но при всём многообразии представлений, сложившихся в марксистской традиции на рубеже XIX – XX веков, все ее сторонники исходили из того, что диктатуру пролетариата, как она понималась Марксом и Энгельсом, нельзя представлять лишь в качестве репрессивного режима, забывая ее созидательную суть.

В переходном периоде Маркс и Энгельс видели закономерный этап истории, избежать или «перескочить» который на пути к коммунизму невозможно.

Они не ставили перед собой задачи подробно характеризовать процесс становления новых общественных отношений, а также государственность победившего рабочего класса. Но из их трудов со всей определенностью вытекало, что в переходный период пролетариат осуществляет такие политические и социально-экономические мероприятия, которые создают предпосылки для становления первой фазы коммунистического общества.

В целом революционная диктатура пролетариата рассматривалась и как инструмент вооруженной защиты революции, суверенитета революционного народа, и как главное средство преодоления старого общества в социальном и экономическом отношении.

Важной стороной критики Марксом Готской программы является вопрос о преодолении классовых различий. Авторы программы провозгласили в качестве одной из своих целей «устранение всякого социального и политического неравенства». Маркс отметил, что вместо этой неопределенной фразы следовало сказать, что «с уничтожением классовых различий само собой исчезнет и всякое вытекающее из них социальное и политическое неравенство»[214]. По этому же поводу Энгельс в письме Бебелю от 18 – 28 марта 1875 года писал: «„Устранение всякого социального и политического неравенства“ – …весьма сомнительная фраза вместо „уничтожения всех классовых различий“. Между отдельными странами, областями и даже местностями всегда будет существовать известное неравенство в жизненных условиях, которое можно будет свести до минимума, но никогда не удастся устранить полностью. Обитатели Альп всегда будут иметь другие жизненные условия, чем жители равнин»[215].

Кратко были рассмотрены Марксом вопросы просвещения, вошедшие в Готскую программу. Ее авторы требовали всеобщего, бесплатного и равного для всех народного воспитания[216].

Расплывчатость требований Готской программы по этому вопросу свидетельствовала, по мнению Маркса, о том, что ее авторы плохо представляют себе классовое содержание поставленной ими проблемы. Он указывает, что определенный уровень воспитания в школах зависит от экономического положения классов, что в обществе, основанном на неравенстве, воспитание различных классов не может быть равным. Маркс считает, что программа должна была бы по меньшей мере требовать создания технических школ в соединении с народной школой.

Говоря о содержащемся в программе требовании осуществлять «народное воспитание через посредство государства», Маркс утверждал, что «следует, наоборот, отстранить как правительство, так в равной мере и церковь от всякого влияния на школу». Он считал, что «в прусско-германской империи… государство нуждается в очень суровом воспитании со стороны народа»[217].

Требование запрещения детского труда Маркс предложил ограничить определенным возрастом, поскольку полное запрещение детского труда он считал тогда несовместимым с существованием крупной промышленности. Маркс подкрепил свою мысль важным методологическим соображением, оставшимся, к сожалению, в практике социалистической школы почти нереализованным: «…при строгом регулировании рабочего времени сообразно с различным возрастом и при прочих предупредительных мерах для защиты детей раннее соединение производительного труда с обучением является одним из могущественнейших средств переустройства современного общества»[218].

Пункт проекта программы о «свободе совести» Маркс рекомендовал дать в такой формулировке: «Каждый должен иметь возможность отправлять свои религиозные, так же как и телесные, нужды без того, чтобы полиция совала в это свой нос. Но рабочая партия должна была бы воспользоваться этим случаем и выразить свое убеждение в том, что буржуазная „свобода совести“ не представляет собой ничего большего, как терпимость ко всем возможным видам религиозной свободы совести, а она, рабочая партия, наоборот, стремится освободить совесть от религиозного дурмана. Однако у нас не желают переступить „буржуазный“ уровень»[219].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.