Проблема социалистической революции

Проблема социалистической революции

Главной идеей, которую обосновывали в своих трудах марксистские теоретики, стало положение об исторической необходимости социализма как результата экономического развития капиталистического общества, о неизбежности социалистической революции как единственного пути к спасению человеческой цивилизации. «Остановиться на стадии капиталистической цивилизации, – писал Каутский, – невозможно: либо вперед, к социализму, либо назад, к варварству»[1880]. Капитализм, отмечала Люксембург, «сам по себе, в силу собственных противоречий, подготовит момент своего разрушения, когда существование его сделается просто невозможным»[1881]. Историческую необходимость социализма подчеркивал Лабриола[1882].

Разработка идеи исторической неизбежности социализма в марксистских концепциях 90-х годов способствовала осознанию пролетариатом своей освободительной миссии, формировала его классовое сознание, вселяла уверенность в успех революционной борьбы. Вместе с тем, упрочение этой идеи в мышлении социал-демократов 90-х годов несло отпечаток упрощенного ее понимания. Так, Каутский трактовал закономерности исторического развития общества к социализму, базируясь на объективистском истолковании материалистического понимания истории и трактовке материалистической диалектики в духе метафизического эволюционизма. Теоретические установки Каутского, оказывавшие огромное влияние на социал-демократию, серьезно препятствовали усвоению диалектико-материалистического метода мышления Маркса и Энгельса, способствовали распространению в социал-демократической идеологии представлений о марксизме как социальной теории объективистского толка, побуждали к апологии стихийности в революционной борьбе, к проповеди «революционного ожидания» всеобщего краха капитализма, который, по убеждению большинства марксистов тех лет, означал бы начало новой эры, эпохи социалистической революции.

Центральная проблема для лидеров II Интернационала тех лет – проблема революции. В 90-е годы большое влияние приобрели идеи Каутского, высказанные в статье «Социал-демократический катехизис» (1893), где он доказывал, что из материалистического понимания истории однозначно следует вывод о неизбежности победы социалистической революции в ближайшем будущем. Однако и здесь проявилось метафизическое понимание им свободы и необходимости. «Социал-демократия, – писал Каутский, – революционная партия, но отнюдь не партия, делающая революцию. Мы знаем, что наши цели могут быть достигнуты только через революцию, но мы также знаем, что не в наших силах сделать революцию, как и не в силах наших противников ей воспрепятствовать. Поэтому нам и в голову не приходит мысль затеять революцию или подготавливать ее. И поскольку революция не может быть затеяна по нашему произволу, то мы также меньше всего можем сказать о том, когда, при каких условиях и в какой форме она наступит»[1883]. Подобная трактовка революции, отрицающая роль субъективного фактора, вытекала из понимания Каутским исторических законов как некоей непреодолимой силы, возвышающейся над человеком и общественными классами.

Идея стихийности революционного процесса, обоснование его объективистского характера стали центральными в марксистских воззрениях идеологов II Интернационала в 90-е годы. Каутский, например, совсем не случайно вынес в своем комментарии к «Эрфуртской программе» вопрос о формах революционной борьбы в раздел «Государство будущего», подчеркивая тем самым объективный, не зависимый от воли и сознания людей характер революционного процесса. Роль субъективного фактора в революции сводилась в марксистском мышлении тех лет к овладению научной теорией марксизма, к формированию классового сознания пролетариата средствами просвещения и политической пропаганды. Исключение составляли, пожалуй, взгляды Либкнехта и Люксембург.

Обосновывая положение, что социализм является закономерным следствием капитализма, Либкнехт подчеркивал, что его свержение будет достигнуто только средствами классовой борьбы, активной, революционной борьбы пролетариата за свое освобождение от капиталистической эксплуатации. «Не кто иной, как именно Маркс, – отмечал он, – представил все развитие буржуазного общества как следствие ряда классовых конфликтов, которые, соответствуя непрерывно развивающимся экономическим отношениям, принимают все более высокие формы и наполняются все более глубоким и широким содержанием. А классовая борьба – это борьба живых людей, действительная, осуществляемая личностями реальная борьба, и никто не выразил природу этой борьбы ярче, чем Маркс»[1884]. В полемике с Бернштейном Люксембург подчеркивала, что идея политической борьбы пролетариата за власть, его активной деятельности, направленной на ее завоевание, является одним из центральных принципов социалистической теории Маркса и Энгельса. «Сама необходимость захвата пролетариатом политической власти всегда оставалась несомненной как для Маркса, так и для Энгельса, – указывала она, – остается поэтому привилегией Бернштейна считать курятник буржуазного парламентаризма органом, призванным произвести самый мощный всемирно-исторический переворот, – переход общества от капиталистической в социалистическую форму»[1885].

Марксистская концепция социалистической революции, как она разрабатывалась в 90-е годы, несомненно несла на себе печать непоследовательности и односторонности в подходе к кардинальным проблемам социалистического переустройства общества. Вне поля зрения марксистов остались многие принципиальные положения, касающиеся диалектики объективных и субъективных предпосылок революции. Это вопросы соотношения понятий кризиса капитализма и революционной ситуации, проблемы всеобщих закономерностей социалистической революции, ее международного характера, сроков осуществления; это само содержание понятия социалистической («социальной» в терминологии литературы тех лет) революции, которая либо отождествлялась с актами завоевания политической власти и экспроприации частной собственности (Люксембург, Меринг, Каутский), либо понималась как длительный исторический процесс «социализации» общественных отношений, развития социалистической ассоциации и становления коммунистической формации (Бебель, Либкнехт). Однозначно решался вопрос обобществления при социализме, с чем не соглашался Бернштейн, допускавший в будущем обществе многообразие форм собственности и хозяйственной деятельности[1886]. Последователи Маркса и Энгельса утрировали их критическое отношение к мелкой буржуазии и крестьянству и не могли в полной мере осознать всей сложности и диалектической взаимообусловленности революционных преобразований буржуазно-демократического и социалистического типа. Они ограничивали революционный потенциал крестьянства, рассматривая его как пассивное орудие пролетарской партии в социалистической борьбе.

Но все эти недостатки, обусловленные во многом объективной исторической и идеологической ситуацией тех лет, не могут заслонить заслуг Каутского, Либкнехта, Люксембург, Бебеля, Лафарга, Плеханова в пропаганде идей революционного социализма, их достижений в применении основных идей теории социалистической революции Маркса и Энгельса, в выработке политики рабочего класса и его партии в новых исторических условиях развития рабочего движения в 90-е годы.