6. Принцип партийности. Аксиологический и социологический аспекты диалектики

6. Принцип партийности. Аксиологический и социологический аспекты диалектики

В предыдущих параграфах мы рассмотрели метод, посредством которого при познании субъектом объекта может быть достигнута объективная истина. Однако успех в применении метода зависит и от мотива, которым руководствуется субъект. Самый совершенный метод может привести к ошибочным результатам, если субъект стремится избежать объективной истины, вместо того чтобы достичь ее. Мотив фактически представляет собой некоторую ценностную установку[94]: если истина является для исследователя ценностью, то он стремится достичь ее, но если ценностью для него является заблуждение, то он будет стараться ее избегать.

Может показаться странным, что для исследователя ценностью является заблуждение. Однако исследователь включен в определенную социальную среду, в определенную социальную группу, интересы которой накладывают отпечаток на его деятельность. Социальные же группы бывают разные: интересы одних требуют раскрытия истины (истина-ценность), интересы других — «затушевывания» ее (заблужение-ценность). Таким образом, социальный интерес исследователя определяет его ценностную установку, а последняя существенным образом влияет на процесс познания субъектом объекта[95].

Проблему взаимоотношения объективной истины и социального интереса можно решать по-разному. Среди исследователей, далеких от марксизма, широко распространен так называемый объективистский подход к решению этой проблемы, который состоит в следующем:

любые социальные интересы вносят элемент субъективизма в процесс познания и оказывают на познание вредное воздействие; для достижения объективной истины надо устранить влияние на исследователя любых социальных интересов. Отсюда вытекает требование беспартийности в науке.

По мысли так называемых беспартийных исследователей, это требование является необходимым предварительным условием объективности и беспристрастности, без которых достижение объективной истины якобы невозможно. С этой точки зрения идеалом для ученого (если воспользоваться известным сравнением Эйнштейна) является позиция сторожа маяка в открытом океане, т. е. изоляция ученого от атмосферы социальной борьбы. Установка на беспартийность в познании служит обоснованием следующей рекомендации: так как противоположные подходы к решению некоторой проблемы нередко связаны с противоположными интересами, то для преодоления «односторонности» и «тенденциозности» существующих подходов надо разработать некоторый «средний» подход. Так, в философии для преодоления «односторонности» материализма и идеализма следует-де придерживаться «средней линии», якобы «возвышающейся» над этими противоположными подходами. Такой «линией» является позитивизм.

Принцип партийности является руководящим для всей марксистско-ленинской философии и внутренним принципом марксизма в целом, всех его составных частей. Как показали классики марксизма-ленинизма, партийность в философии состоит в том, что в классово антагонистическом обществе различные формы идеологии отображают интересы различных классов и соответственно борьба идеологий есть отражение борьбы классов. В философии это нашло выражение в борьбе противоположных направлений — материализма и идеализма.

Исторический опыт развития философии показывает, что материализм всегда был теоретическим обоснованием интересов передовых, прогрессивных сил в обществе, а в идеализме находили теоретическое обоснование интересы реакционных классов. Из материализма всегда следовали атеистические выводы, в то время как идеализм был основой таких антинаучных форм идеологии, как религия.

Последовательное применение принципа партийности прежде всего означает необходимость видеть, что в борьбе между материализмом и идеализмом, между «линией Демокрита и линией Платона» (Ленин) находит специфическое отражение борьба противоположных классов в классово-антагонистическом обществе. Классики марксизма-ленинизма остро критически оценивали малейшие отступления от материализма. В работе «Материализм и эмпириокритицизм» Ленин писал: «Маркс и Энгельс от начала и до конца были партийными в философии, умели открывать отступления от материализма и поблажки идеализму и фидеизму во всех и всяческих «новейших» направлениях»[96].

Применительно к проблемам диалектики принцип партийности требует прежде всего выявления противоположности между материалистической и идеалистической диалектикой и поскольку гносеологическим основанием идеализма является метафизическая абсолютизация отдельных сторон, моментов сложного процесса познания, постольку принцип партийности означает противоположность диалектики и метафизики.

Сторонники преодоления «односторонности» материализма и идеализма нередко пытаются опереться на диалектику, ссылаясь на диалектическую идею синтеза противоположностей. Если бы речь шла о синтезе противоположностей, образующих объективное единство, то такую рекомендацию можно было бы только приветствовать. Однако в данном случае речь идет о синтезе противоположностей, которые никакого объективного единства не образуют. Более того, одна из противоположностей адекватно отражает объективную ситуацию (материализм), а другая дает о ней искаженное представление (идеализм). Поэтому разработка «средней линии» между этими двумя противоположными концепциями означает не что иное, как компромисс между истиной и заблуждением. Именно в таком компромиссе и заключается практическое содержание требования беспартийности. Таким образом, исследователь, пожелавший вырваться из сферы влияния социальных интересов, неизбежно становится жертвой консервативных или даже реакционных сил. Нетрудно заметить, что призыв к беспартийности фактически является следствием метафизической гносеологической установки, поскольку предполагает игнорирование взаимосвязей всех сторон социальной жизни.

В противовес метафизическому подходу к решению проблемы взаимоотношения объективной истины и социального интереса представители материалистической диалектики утверждают, что нельзя жить в обществе и быть свободным от общества. Поэтому изоляция исследователя от влияния социальных интересов невозможна. Отсюда, однако, не следует, что объективная истина вообще недостижима.

Дело в том, что разные ценностные установки (и следовательно, лежащие в их основе интересы) по-разному влияют на исследовательский процесс: одни затрудняют достижение объективной истины, другие способствуют ее раскрытию. В основе последних всегда лежат прогрессивные социальные интересы, которые направлены на «срывание всех и всяческих масок» (Ленин) и на выяснение истинного положения вещей. Реакционным и консервативным классам приходится затрачивать огромные усилия на то, чтобы помешать раскрытию объективной истины, приспособить ее для своих целей. Это достигается путем установления подходящей формы компромисса между истиной и заблуждением. Чем искуснее осуществлен этот компромисс, тем больше он отвечает интересам реакционных и консервативных классов. Чем лучше запрятаны и замаскированы реакционные или консервативные ценностные установки, которыми руководствуется исследователь в процессе познания, тем легче этим классам навязывать массам свои интересы.

Существуют две основные формы компромисса между истиной и заблуждением: софистика и эклектика[97]. Софистический метод заключается в отвлечении от существенных сторон объекта исследования и в выводе односторонних следствий на основе анализа его второстепенных сторон. Так, буржуазные историки при анализе истории войн нередко прибегали к следующему софистическому приему. Их рассуждения выглядят примерно так. В сражении, где противники имели приблизительно одинаковые силы, армия А потерпела поражение от армии В, потеряв 100 тыс. человек. При этом, однако, она нанесла урон армии В в 10 тыс. человек. Если историк умалчивает о потерях армии А, а на основании того, что в упомянутом сражении она нанесла противнику потери в 10 тыс. человек, делает вывод о том, что эта армия одержала победу, то он рассуждает как софист. Компромисс между истиной и заблуждением здесь заключается в том, что учитывается лишь факт потери 10 тыс. человек армии В и не учитываются потери в армии А. Следовательно, при отвлечении от другого факта — потерь армии А — вывод из первого факта (потерь армии В) может быть правилен.

Мы сознательно привели пример грубой софистики: важность учета игнорируемого существенного фактора в данном случае очевидна. На практике обычно применяются более утонченные софистические приемы. Однако суть их та же. «Искусство» софиста заключается в умении придать ложному выводу кажущуюся фактическую убедительность за счет замалчивания существенного фактора.

Хотя конечные цели, достигаемые с помощью софистики и эклектики, одинаковы, по своей формальной структуре эклектический метод отличается от софистического. Суть его состоит в требовании учитывать в равной мере как существенные, так и второстепенные стороны исследуемого объекта. Если софист зачисляет в разряд «мелочей» фундаментальные стороны объекта, то эклектик ставит «мелочи» на уровень фундаментальных фактов, тем самым низводя существенное до второстепенного.

Так, буржуазные экономисты при анализе жизненного уровня населения капиталистических стран нередко прибегают к приему, суть которого сводится к следующему. Исходят, например, из факта, что в некоторой стране N 1 млн. человек еле сводят концы с концами, тогда как 1000 человек купаются в роскоши. Если экономист, занимаясь подсчетом жизненного уровня населения этой страны, не желает видеть разницы между существенным и второстепенным и приходит к выводу, что средний жизненный уровень населения страны N достаточно высок, то он рассуждает как эклектик. В данном случае компромисс между истиной и заблуждением заключается в том, что оба фактора учитываются как равнозначные. Поэтому вывод экономиста по сути дела неверен.

Данный пример достаточно груб, но общая схема применения эклектического метода остается той же и в более утонченных эклектических приемах. «Искусство» эклектика тоже состоит в том, чтобы придать кажущуюся фактическую обоснованность ложному выводу, но уже не за счет замалчивания существенного фактора, а с помощью хитроумной маскировки различия между фактором существенным и фактором второстепенным.

Как уже отмечалось, реакционные и консервативные классы заинтересованы в различных формах компромисса между истиной и заблуждением с целью маскировки истинного положения вещей. Из сказанного выше ясно, что для достижения объективной истины в обстановке острой классовой борьбы нельзя изолировать исследователя от воздействия на него различных социальных интересов. Но среди множества интересов нужно выявить такой, который способствует раскрытию объективной истины, и сознательно руководствоваться в процессе познания ценностной установкой, определяемой этим интересом. Указанный интерес играет роль орудия, позволяющего устранить вредное влияние на процесс познания реакционных и консервативных интересов. Поэтому для эффективного применения всех описанных в предыдущих параграфах принципов надо руководствоваться принципом партийности[98].

Этот принцип требует последовательного отказа от компромисса между истиной и заблуждением и последовательного раскрытия социальных корней такого компромисса (и отказа от него). Отказ от компромисса между истиной и заблуждением на практике выражается в последовательной борьбе против софистики и эклектики во всех сферах знания и деятельности. Раскрытие же социальных корней как компромисса, так и отказа от него требует выяснения вопроса о том, кому этот компромисс выгоден. Как показал В. И. Ленин в работе «Материализм и эмпириокритицизм», в применении к философии принцип партийности означает последовательный отказ от компромисса между материализмом и идеализмом, между диалектикой и метафизикой и раскрытие обусловленности такого компромисса интересами консервативных и реакционных классов.

Указанный компромисс в разных сферах знания и деятельности проявляется по-разному: в одних сферах он может быть сознательным, в других — бессознательным; его связь с противоречивыми социальными интересами может быть непосредственной (прямой) и опосредованной (косвенной). Как правило, сознательный компромисс, имеющий непосредственную связь с противоречивыми социальными интересами, имеет место в сфере гуманитарного знания. Что касается естественнонаучного знания, то здесь более характерен компромисс бессознательный, связанный с борьбой социальных интересов не непосредственно, а косвенно (через промежуточные звенья, например философию и религию).

Классическим примером компромисса между истиной и заблуждением в сфере естествознания, продиктованного в конечном счете реакционными интересами (потребностью достичь компромисса между наукой и религией), является система мира Тихо де Браге (XVI в.). В то время чтобы «примирить» науку и религию, требовалось установить компромисс между гелиоцентрической системой мира Коперника и геоцентрической системой мира Птолемея. Как известно, христианство использовало геоцентрическую систему мира для обоснования своего мировоззрения. Система же Коперника, вскрыв несостоятельность системы Птолемея, тем самым подрывала устои христианского мировоззрения. Тихо де Браге осуществил «примирение» двух взаимоисключающих систем, сохранив Землю в центре мира, а Солнце движущимся относительно Земли (как у Птолемея), но заставив остальные планеты двигаться относительно Солнца (как у Коперника).

Принцип партийности имеет универсальное значение. Этому утверждению не противоречит то обстоятельство, что в каждую историческую эпоху как в сфере естественных, так и в сфере гуманитарных наук существуют проблемы, не связанные с борьбой социальных интересов ни прямо, ни косвенно (например, в XX в. проблема существования гравитационных волн, Атлантиды и т. п.). Однако связь тех или иных проблем с идеологической борьбой не является неизменной: проблемы, индифферентные к такой борьбе в данный исторический период, могут оказаться весьма тесно связанными с ней в другой период, и наоборот. Поэтому знаменитый афоризм Гоббса относительно того, что если бы аксиомы Евклида затрагивали интересы людей, то они опровергались бы, имеет не только переносный, но и буквальный смысл.

В связи с этим важно обратить внимание на принципиальное различие между марксистским и прагматистским пониманием партийности. Для марксиста партийность и объективность взаимосвязаны и друг от друга неотделимы. Для прагматиста содержание принципа партийности сводится к учету интересов той или иной партии, независимо от того, прогрессивны или реакционны эти интересы и в какой мере они соответствуют требованиям объективной истины. Такая установка является естественным следствием прагматистской концепции истины: «Истинно то, что выгодно». Поэтому прагматист не только не связывает партийность с объективностью, но даже противопоставляет первую последней.

Важнейшим практическим следствием принципа партийности в его марксистском понимании является требование непримиримости в идеологической борьбе[99]. Как известно, с марксистской точки зрения компромиссы в сфере экономических, политических и культурных интересов не только в принципе допустимы, но и при определенных обстоятельствах необходимы[100]. В истории идеологической борьбы имели место компромиссы между различными формами ненаучной идеологии. (В наше время примером такого компромисса является современное экуменическое движение, которое заключается в попытках примирить католицизм и православие в целях объединения усилий в борьбе против атеизма[101].) Идеологические компромиссы такого типа неудивительны, ибо в данном случае речь идет о компромиссах между разными формами заблуждения. Совсем иначе обстоит дело в сфере научной идеологии. Здесь идеологический компромисс означает не что иное, как компромисс между истиной и заблуждением. Такой компромисс несовместим с принципом партийности в его марксистском понимании.

Непримиримость в идеологической борьбе, однако, не сводится только к критике тактики идеологического компромисса. Эффективность идеологической борьбы существенно зависит от глубокого знания идей и аргументов противника, учета рациональных моментов в суждениях противника. Упрощенческий подход к критике идеологических противников не приносит пользы. Чтобы критика была серьезной и действенной, необходимо выявлять изощренные софистические и эклектические приемы, которые постоянно применяют сторонники реакционной и консервативной идеологии, с тем чтобы обнаруживать в идейной платформе противника и его аргументации наиболее уязвимые места.

Необходимо указать еще на одно важное требование, вытекающее из принципа партийности, — требование самокритики[102]. Принцип партийности отнюдь не связан с догматической верой в собственную непогрешимость, как это нередко утверждают противники марксизма. Напротив, он предполагает основательную самокритику. Дух самокритики, пронизывающий принцип партийности, постоянно предостерегает от односторонности (антисофистический аспект) и непоследовательности (антиэклектический аспект) в собственных суждениях. Другими словами, этот принцип требует от нас самих всестороннего учета всех связей и «опосредствований»[103] и исключает «выдергивание» одних сторон действительности и игнорирование других, а также беспринципное спутывание (нередко в погоне за «модой») противоположных точек зрения.

Таким образом, принцип партийности является общефилософским принципом, специфика которого состоит в том, что он связан с понятием ценности и потому имеет аксиологический характер.

В заключение следует отметить, что выбор описанных принципов в качестве принципов материалистической диалектики и сама их последовательность отнюдь не случайны. Принцип единства теории и практики применительно к исходному пункту исследования вводит в теорию материалистической диалектики понятие материального объекта. Принципы взаимозависимости и противоречивости объекта и его атрибутов раскрывают содержание материального объекта в стационарном (функционирующем) состоянии, т. е. как «носителя» развития. Принцип развития раскрывает содержание материального объекта в нестационарном состоянии, т. е. вводит в теорию понятие развивающегося объекта. Таким образом, первые четыре принципа характеризуют предмет материалистической диалектики с онтологической стороны.

Принцип отражения показывает, как осуществляется познание объекта, описанного первыми четырьмя принципами. Следовательно, этот принцип характеризует предмет материалистической диалектики с гносеологической, методологической и логической стороны. Наконец, принцип партийности требует учета того влияния, которое оказывает на познание объекта социальная среда (включая и цели, ради которых совершается познание объекта). В силу этого принцип партийности устанавливает связь материалистической диалектики с материалистическим пониманием истории и в органическом единстве с другими принципами диалектики указывает не только как нужно адекватно познавать мир, но и в каком направлении следует преобразовывать его. Тем самым предмет материалистической диалектики получает характеристику с аксиологической и социологической стороны.

Сказанное позволяет сделать вывод, что материалистическая диалектика в целом есть единство объективной и субъективной диалектики. Это единство проявляется прежде всего в том, что теория материалистической диалектики есть учение об универсальных закономерностях взаимоотношения субъекта и объекта[104]. Но такие закономерности приобретают определенный смысл только после того, как выяснены универсальные закономерности поведения объекта и субъекта безотносительно друг к другу. Поэтому теория материалистической диалектики включает в себя учение как о наиболее общих «свойствах» объективной реальности (природного и социального бытия) и наиболее общих законах ее функционирования и развития, так и о наиболее общих «свойствах» познания и наиболее общих законах его функционирования и развития[105].

Отмеченные черты диалектики позволяют выделить еще один аспект предмета теории материалистической диалектики. Развитие объекта и его атрибутов влияет на развитие знания и деятельности, но и развитие знания и деятельности оказывает обратное влияние на развитие объекта. Поэтому теория материалистической диалектики представляет собой учение об универсальных закономерностях не только познавательной, но и практически преобразующей деятельности. Однако во взаимовлиянии развития объекта и развития знания и деятельности определяющую роль играет развитие объекта. В таком понимании предмета теории диалектики состоит конкретное проявление материалистического решения основного вопроса философии в применении к теории диалектики как общей теории развития, и в этом заключается коренное отличие теории материалистической диалектики от теории диалектики идеалистической.