Знамение{746}
Знамение{746}
Утром после этой ночи вскочил Заратустра с ложа своего, опоясал чресла свои и вышел из пещеры, сияющий и сильный, как утреннее солнце, поднимающееся из-за тёмных гор.{747}{748}
«Ты, великое светило, — сказал он, как однажды уже говорил, — ты, глубокое око счастья, в чём было бы счастье твоё, если б не было у тебя тех, кому ты светишь!{749}
И если бы они оставались в домах своих, в то время как ты уже проснулось и идёшь одарять и наделять — как негодовала бы гордая стыдливость твоя!
Ну что ж! они спят ещё, эти высшие люди, в то время как я уже бодрствую: это не настоящие последователи мои! Не их жду я здесь в моих горах.
За своё дело хочу я приняться, начать свой день — но они не понимают, каковы знамения утра моего, мои шаги для них не призыв к пробуждению.
Они ещё спят в пещере моей, их сон ещё упивается моими полуночами.{750} Ушей, слушающих меня, — ушей послушных недостаёт им».
Так говорил Заратустра своему сердцу, в то время как солнце поднималось; тогда он вопросительно взглянул ввысь, ибо услышал над собою резкий крик своего орла. «Ну что ж! — крикнул он в вышину. — Это нравится, это подобает мне. Звери мои проснулись, ибо я проснулся.
Орёл мой проснулся и чтит, как и я, солнце. Орлиными когтями хватает он новый свет. Вы настоящие звери мои; я люблю вас.
Но ещё недостаёт мне моих настоящих людей!» —
Так говорил Заратустра; но тут он почувствовал себя как бы окружённым множеством птиц, летавших вокруг него, — шум от такого множества крыльев и давка над головою его были так велики, что он закрыл глаза. И поистине, на него как будто упала туча из стрел, сыплющихся на нового врага. Но это было облако любви, спускавшееся на нового друга.
«Что происходит со мною?» — думал Заратустра удивлённо в сердце своём и медленно опустился на большой камень, лежавший у выхода из пещеры. Но пока он размахивал руками вокруг себя, и над собою, и под собою, защищаясь от нежности птиц, смотрите, случилось с ним нечто ещё более изумительное: ибо он нечаянно ухватился за густую, тёплую, косматую гриву; и в то же мгновение раздался перед ним рёв, — кроткий, протяжный рёв льва.{751}
«Знамение приближается», — сказал Заратустра, и сердце его преобразилось. И действительно, когда перед ним просветлело, он увидел, что у ног его лежал огромный жёлтый зверь, прижимаясь головою к его коленям; из любви он не хотел покидать его и походил на собаку, нашедшую старого хозяина. Но и голуби были не менее усердны в любви своей, чем лев; и всякий раз, когда голубь порхал перед носом льва, лев встряхивал головой, удивлялся и начинал смеяться.
На всё это Заратустра произнёс одно только слово: «Мои дети близко, мои дети», — и стал совершенно нем. Но сердце его было утешено и из глаз текли слёзы и падали на руки. А он больше ни на что не обращал внимания и сидел неподвижно, не защищаясь уже от зверей. Голуби улетали и прилетали, садились ему на плечи, ласкали его седые волосы и не уставали в нежности и ликовании своём. А могучий лев беспрестанно лизал слёзы, падавшие на руки Заратустры, и робко рычал и ворчал при этом.{752} Так вели себя эти звери. —
Всё это продолжалось или долгое, или очень короткое время: ибо, по правде говоря, для таких вещей на земле не существует времени... Между тем высшие люди проснулись в пещере Заратустры и готовились устроить шествие, чтобы идти навстречу ему с утренним приветствием: ибо, проснувшись, они заметили, что Заратустры уже нет между ними. Но когда они подошли к выходу из пещеры, опережаемые шумом шагов своих, лев грозно навострил уши и, отвернувшись от Заратустры, с диким рёвом прыгнул к пещере; а высшие люди, услышав рёв его, разом вскрикнули и побежали обратно, исчезнув в одно мгновение.
Оглушённый и отстранённый, Заратустра поднялся с места своего, оглянулся с удивлением, вопрошая сердце своё, и понял, что остался один. «Что слышал я? — сказал он наконец медленно. — Что произошло со мною?»
Но вот воспоминание вернулось к нему, и он разом осознал всё, что произошло между вчера и сегодня. «Вот камень, — сказал он, гладя себе бороду, — на нём сидел я вчера утром; а здесь подошёл прорицатель ко мне, здесь впервые услышал я крик, который слышал только что, — великий крик о помощи.
О высшие люди, это о вашей нужде прорицал вчера утром старый прорицатель, —
— вашей нуждой хотел он соблазнить и испытать меня: “О Заратустра, — говорил он мне, — я иду, чтобы ввести тебя в твой последний грех”».
«В мой последний грех? — воскликнул Заратустра и гневно рассмеялся над собственным словом. — Что же осталось мне как мой последний грех?» —
И ещё раз погрузился Заратустра в себя, опять сел на большой камень и предался мыслям. Вдруг он вскочил. —
«Сострадание! Сострадание к высшему человеку! — воскликнул он, и лицо его стало как медь. — Ну что ж! Этому — было своё время!
Моё страдание и моё сострадание — что в них толку! Разве стремлюсь я к счастью? Я стремлюсь к моему делу!
Ну что ж! Лев пришёл, дети мои близко, Заратустра созрел, час мой настал. —
Это моё утро, брезжит мой день; вставай же, вставай, великий полдень!» —
Так говорил Заратустра и покинул пещеру свою, сияющий и сильный, как утреннее солнце, поднимающееся из-за тёмных гор.
Конец Так говорил Заратустра
Данный текст является ознакомительным фрагментом.