Глава XII. ХЕРУВИМСКАЯ БУКВА

Глава XII. ХЕРУВИМСКАЯ БУКВА

Символические комплексы, стоящие за той или иной буквой славянской азбуки, подчас бывают довольно сложными, так как в них переплетаются многие фонетические и графические планы, не противоречащие друг другу, но дополняющие языковый символ до приближения к его сакральной сущности. Кроме этой сложности каждой буквы-звука в отдельности, благодаря фонетическим вариациям в речевом строе разных исторических языков, происходит наложение друг на друга различных значений сходных звуковых, графических и даже метафизических образов. Это положение дел, подразумевающее забвение строгой духовной сущности принципиального строя языка, отражено в традиционной концепции “смешения языков”. Единый “язык птиц” был в свое время разбит на множество частных сакральных языковых комплексов, каждый из которых отныне обладал поливалентностью и множественностью составляющих его элементов, и чтобы достичь истоковой реальности теперь требовалось распутать клубок соответствий и аналогий, сплетенных в единый узел. Этот узел, с нашей точки зрения, следует распутывать не путем исторических и этимологических реконструкций, которые с неизбежностью остаются гипотетическими в отсутствии множества промежуточных звеньев, но путем возведения каждого символа языка к духовному Первопринципу, а не к исторической протооснове. Поэтому мы подчеркиваем, что наше исследование символизма букв славянской азбуки не является этимологическим и хронологическим, оно основано на принципах “сакральной лингвистики”, где законы хронологии и непрерывной передачи тех или иных данных просто не применимы, т. к. “сакральная лингвистика” предполагает возможность прямого откровения “языка птиц” (вместе с “письменностью птиц”) в любой географической и временной точке актуального человеческого цикла. Иными словами, выйти по ту сторону “Вавилонского смешения” мы можем, двигаясь не вспять, но лишь вертикально вверх, в районы предвечного Логоса.

Буква “живете”, которую мы рассматривали в предыдущей главе, имеет в нашем русском алфавите свой периодический и отчасти концептуальный (как мы увидим выше) синоним. Им является буква “хер” Х, соответствующая греческой “Хи” и звуку [h].

Помимо близости графических знаков Ж и Х, можно отметить и фонетическую близость между этими звуками, т. к., к примеру, в словах с одинаковым корнем испанцы произносят “х”, а французы “ж” (к примеру Jesus — “Хесус” в испанском, и “Жезюс” — во фрацузском и т. д.). Но здесь существует также и чисто спиритуальное родство. Известно, что название буквы “х” — “хер” в русской азбуке — это сокращение от слова “херувим”. Но именно к “херувимам” приравнивает христианское богословие “четырех животных”, увиденных Иоанном Богословом вокруг престола Божьего в Апокалипсисе, и здесь важно заметить, что греческое слово “зоон” (zwon) в финале Апокалипсиса скорее следует перевести как “Живой”, нежели как “животный” (в частности, во французском языке, где слова “живой” и “животный” более различаются между собой). Это место из Откровения Святого Иоанна адекватно переводят именно как “четыре живых” (на фр. — quatre vivants), а не “четыре животных” (т. е. не “quatre animaux”). Таким образом, “живете” (“ж”) и “хер” (“х”), т. е. “живой” и “херувим” в библейском контексте являются точно также концепциями чрезвычайно близкими друг к другу, а в определенном аспекте и просто тождественными. Тут можно также заметить, что и само озвучивание руны “хагель”, (“х”), тождественной графически русскому “живете”, в старогерманском было “х”, “h”, и это замечание окончательно подтверждает их родство.

Важно подчеркнуть, что символом самого Христа является Хризма, знак графически близкий руне “хагель” только с одной деталью — вертикальная черта хризмы чаще всего имеет вверху маленькую горизонтальную черточку, иногда стилизуемую под флажок, и лишь в некоторых случаях обладающую определенно формой греческой “po”, что позволяет в таких случаях рассматривать ее как анаграмму слова Христос — две первые буквы X и Р, “” и “”. Знак является, на самом деле, первичным, т. к. данный сакральный иероглиф имеет скорее прямое отношение к символизму изначальной руны Хагель и, соответственно, к букве “живете”, чем к искусственной комбинации двух сугубо греческих букв, т. к. комбинаторика чужда всему тому, что связано с самым простым и истоковым уровнем символа. — знак Христа в его качестве “Сына Человеческого”, каким его и определяет традиционное богословие, а маленькая черта изначально указывает на вращение (это след верхней точки и одновременно коса смерти) человека-архетипа во Времени, при том, что его сущность всегда остается неподвижной и целостной, бессмертной.

Добавив данные соображения ко всему сказанному о символизме буквы “живете”, мы увидим в этом поистине всеобъемлющем сакральном знаке еще один высший смысл, т. к. на последнем уровне “живете” (“хагель”) символизирует и самого Спасителя.

И в данном случае можно привести загадочные слова норвежской рунической песни, посвященной этой руне “хагель”:

(hagal) — er kaldastr korna

Kristr skop ha menn forna,

т. е. дословно

(хагель) — это холоднейшее зерно

Христос создал древнейший мир”.

И таинственное выражение “холоднейшее зерно” в сочетании с огненным характером “хагеля” (буквы “живете”), следует понимать как указание на неподвижность центральной полярной точки шестиконечного Человека-Логоса, Человека-Архетипа, остающейся “холодной” в постоянном “горении” (движении) временного цикла, на которое намекает маленькая черточка хризмы.

Возвращаясь непосредственно к букве “хер” и показав ее близость к букве “живете” (а соответственно и схожесть сакральных символов, заключенных в них), можно разобрать и их различия, а точнее, их иерархическую соподчиненность. Ведь все же “ж” и “х” — разные буквы. Тут важно вспомнить, что “серафимы”, которые изображаются с шестью крыльями и которых мы отождествляем с иероглифом “живете”, в богословской иерархии ангельских чинов стоят всегда выше “херувимов”, т. е. четырехкрылых духовных существ, давших название нашей букве “хер”. Таким образом, буква “живете” обладает сакральным приоритетом. Любопытно, что и сам “херувимский” чин — или чин “четырех живых” (“животных”) всегда рассматривался как предварительный по отношению к центральной фигуре, как некий священный круг, отделяющий внешнее от внутреннего, земного созерцателя (Иезикиля или Иоанна) от Небесного Принципа. Так, “херувимы” Иезикиля подпирают прозрачный свод, на котором восседало “подобие Славы Божьей”.[73] В псалмах их называют “престолом Всевышнего”. Херувим, согласно книге Бытия,[74] был поставлен Богом, чтобы охранять путь к Древу Жизни. Херувимы изображены на крышке ковчега, они покрывали ее своими крыльями,[75] на завесе Храма также были вытканы их фигуры[76] и т. д. Иными словами, “херувимы” окружают сакральный Центр, скрывают его, но одновременно и в-скрывают (любопытно, что оба этих смысла этимологически заключены в латинском слове “revelare”, “открывать и покрывать” одновременно, на что указал Рене Генон, и не случайно “Откровение”, “Апокалипсис” является одной из самых загадочных и ”закрытых” книг Библии). И в согласии с еврейской этимологией “херуб” означает “покрывающий”.

В соответствии с ангелической иерархией правомочно было бы сказать, что буква “хер” скрывает букву “живете”, четырехкрылый херувим—шестикрылого серафима. И в некотором смысле это соответствует символическим соотношениям даже на графическом уровне. Здесь любопытно поставить вопрос, что именно “скрывает”, покрывает собой “херувим” (“покрывающий”) в данном случае? Какое сакральное таинство он защищает своими крыльями? Если сравнить Х и Ж, то мы увидим, что разница между ними состоит в наличии вертикальной черты а в хризме. Именно ее делает невидимой херувимская буква, прячет, скрывает от глаз. И если обратиться к библейским сюжетам относительно того, что скрывают или что несут на себе “херувимы”, то мы сможем правомерно отождествить сакральный знак (вертикальную черту) с Древом Жизни, с Ковчегом Завета и с “подобием Славы Всевышнего”. Именно вертикаль является тайной тайн сакральных иероглифов, это цифра I, знак абсолютной единственности Бога, скрытой от тварей множеством ангелических имен, каждое из которых прославляет Единого, но на свой лад. И особенно поразительно то, что руна, изображавшаяся как, называлась древними германцами Ис, что одновременно указывает провиденциальным образом и на Исуса Христа и на еврейское слово “Иш”, “мужчина”, “человек” (т. е. “совершенный человек”), которое в иудейской традиции считается одним из имен самого Бога. Так, Христос-Пантократор, восседающий на “херувимах” — это вертикаль, единство Сына, тайна тайн, Ис, “холодное зерно”, “недвижимый полюс” духовного творения, скрывающего и вскрывающего одновременно свой божественный и вечный, надвременный исток.

Важно заметить и еще одно соответствие: знак — это традиционный символ святого апостола Андрея Первозванного, центральной фигуры русского Православия и покровителя России. Само греческое слово “Андреас” как известно означает “человек”. И здесь снова можно проследить связь между “херувимской” буквой Х и “знаком Христа”: — это крест Святого Андрея, т. е. “Человека”. Но “человек” (в данном случае, как и “херувим”) и скрывает и открывает своим существованием, фактом и качеством своего наличия, Бога, Сына Божьего. И если в “человеке” (“Андрее”) возобладает, а точнее, если божественное “откровение” пересилит божественное “сокрытие”, он становится “носителем Христа”, “носителем Вертикали”, “носителем Исуса” (руны Ис), Х становится Ж , а крест Святого Андрея — Хризмой. И по аналогии можно сказать, что и само Русское Православие из “Церкви Людей” (Земной Церкви) может возвыситься до “Церкви Святых” (Небесной Церкви), только “открыв” духовную вертикаль, евхаристическую тайну вечного и непреходящего Присутствия Бога Живого. Но как достичь этого, если, великий иероглиф Духа, буква “i” выброшена уже семьдесят лет назад из русской азбуки, начиная с которой человек пускается в путь к “небесной обители смыслов”? Поэтому так важно понять тайну “херувимской” буквы и пройти сквозь нее к огненной Исусовой вертикали (Ис), букве “живете” (Ж), букве “жизни” и “святости”.