2. Ребенок

2. Ребенок

Постепенно ты научился судьбоносному и важному искусству выходить наружу и смотреть на себя со стороны, будто с расстояния нескольких шагов и глазами других, и «видеть» себя с их точки зрения как подобное им человеческое существо с нормальной головой на плечах. Нормальной, но единственной в своем роде. Ты начал отождествляться с лицом в зеркале и отзываться на свое имя. Однако для себя ты оставался целостным, безголовым, бескрайним Пространством, в котором случался твой мир. Не исключено, что временами ты хорошо осознавал это Пространство. (Ребенок склонен спрашивать, почему у других есть головы, а у него нет, или утверждать, что он ничто, не присутствующий, невидимый. Когда на третьем дне рождения Карлоса попросили показать разных тетей и дядей, он всех указал без ошибок. А потом кто-то спросил его, где Карлос. Он неопределенно замахал руками: Карлос не мог указать Карлоса. Позднее, когда его укорили в том, что он плохой мальчик, он не возражал против слова «плохой», но настаивал, что он не мальчик. Вскоре после этого он пришел к своей бабушке и заявил, что он все-таки мальчик!)

На этом этапе ты подходишь к тому, чтобы примирить оба мира — безграничный нечеловеческий мир, из которого ты вышел, и ограниченный человеческий мир, в который ты вступаешь. Слишком недолго у тебя существуют две индивидуальности, две версии себя. Для личных целей ты все еще не-вещь, растянутая, обширная, протянутая до самых звезд (хотя сейчас они уже далеко, ты все еще можешь включать их в себя, это по-прежнему твои звезды). А для социальных целей ты становишься все большей противоположностью этого. Если мы, взрослые, должны стать как маленькие, чтобы войти в Царствие Небесное, то мы должны стать как маленькие именно этого счастливого возраста (скажем, до пяти лет) — маленькие, которые для самих себя большие, по-прежнему необъятные, более «взрослые», чем сами так называемые взрослые.