СОН СМЕРТИ

СОН СМЕРТИ

Стихотворение А. Рембо «Le dormeur du val» («Спящий в долине») – одно из самых известных в русских переводах. Тема обличения бесчеловечности войны, несущей угрозу полного прекращения жизни, социально значима во все времена. С позиций раскрытия этой темы текст Рембо представляет несомненный историко-литературный интерес, внося свою лепту в контекст художественного исследования войны в литературном процессе XIX–XX веков.

Стихотворение можно рассматривать как художественную иллюстрацию к осмыслению парадигмы индивидуалистического нонконформизма, истоки которого философы и литературоведы XX века, осмысляя опыт второй мировой войны, ищут в европейской и американской литературе второй половины XIX века, в частности в творчестве Г. Мелвилла, Ш. Бодлера, а также и А. Рембо.[35]

Однако в «Le dormeur du val» помимо обличения жестокости войны, помимо печали и скорби в связи с уничтожением молодой жизни, ощущается стремление автора проникнуть сквозь завесу между жизнью и смертью, найти грань между ними.

Витальная позиция Рембо вполне очевидна. Он выражает решительное несогласие с данностью войны и смерти. Изображение молодого солдата, спящего сном смерти в долине, где было сражение, представляет собой натуралистическую зарисовку, в основе которой действительное, реальное, а не воображаемое впечатление смерти, пережитое юным поэтом в период франко-прусской войны. Казалось бы, что нового может рассказать о трагедии войны труп молодого солдата с застывшей на губах трогательной улыбкой больного ребёнка, находящийся около поющей речки? Что может поведать сегодняшнему читателю, знакомому с всесторонним изображением войны в литературе XX века, этот образ, имеющий документалистическую подоплёку: солдат погиб во франко-прусской войне, которая давно стала историей? Однако в маленьком тексте поэт художественно осмыслил микрокосм и макрокосм войны в их совокупности, исчерпывающе раскрыл безысходность человеческого отчаяния, трагическое состояние мира, который с уходом человека из жизни лишился гармонии, а также ловушку, пробоину, которую война оставляет в мирном существовании.

LE DORMEUR DU VAL

C`est un trou de verdure o? chante

une rivi?re

Accrochant follement aux herbes

des haillons

D`argent; o? le soleil, de la montagne fi?re,

Luit: c`est un petit val qui

mousse de rayons.

Une soldat jeune, bouche ouverte, t?te nue,

Et la nuque baignant dans le frais

cresson bleu,

Dort; il est ?tendu dans l`herbe, sous la nue,

P?le dans son lit vert o?

la lumi?re pleut.

Les pieds dans les gla?euls, il dort.

Souriant comme

Sourirait un enfant malade, il fait un

somme:

Nature, berce-le chaudement: il a froid.

Les parfums ne font pas frissonner

sa narine;

Il dort dans le soleil, main sur sapoitrine

Tranquille. Il a deux trous rouges

au c?t? droit.

СПЯЩИЙ В ЛОЖБИНЕ

Это прорыв (дыра) в зелени, где поёт

река

Атакуя (цепляя) безумно травы

лохмотьями

Серебра; где солнце горной местности

гордое,

Сияет: это маленькая ложбина, которая

в ярости от лучей (взбита лучами).

Солдат молодой, рот открыт, голова

обнажена,

И затылок, окунувши в свежий

кресс-салат голубой,

Спит; он распростёрт в траве под

облаком,

Бледный, в своей кровати зелёной, где

свет проливается дождём.

Подошвы в гладиолусах, он спит.

Улыбаясь, словно

Улыбнулся ребёнок больной, он во сне:

Природа, убаюкай его тепло: он замёрз.

Ароматы не заставляют дрожать его

ноздрю;

Он спит в солнце, рука на его груди 

Спокойна. Он имеет две дыры красные

в боку справа.

Этот текст ассоциируется с живописной эскизной зарисовкой, подчёркнуто простой, взятой с натуры, выписанной целомудренно, без нажимов, с вниманием к деталям видимого и слышимого мира: река, зелень, солнце, цветы, неподвижный человек. Экспрессивность этого словесного этюда определяется не только и не столько собственно изобразительно выразительными средствами, сколько содержательной насыщенностью: в нём лаконично схвачены все основные черты объёмного полотна, расставлены все акценты. Как и в «Sensation» («Ощущении») представлена бинарная оппозиция: природа и человек. Но если в «Ощущении» исследуется механизм субъективного чувствования жизни, то спящий в долине человек, утратив жизнь, утратил также и возможность чувств и ощущений. Однако адекватное чувствование теряет не только человек: с его смертью и природа утратила человеческую эмоцию любви и стала безумной. Рембо видит безумие в движении и блистании поющей реки: chante une rivi?re (поёт река), безумно атакующей (цепляющей) лохмотья трав серебром своей воды (Accrochant follement aux herbes des haillons D`argent).

В определённой мере это стихотворение можно рассматривать как образец пейзажной лирики, причём автор пребывает на тонкой грани между лирическим героем-субъектом, чувствующим и воспринимающим мир, и бездыханным героем стихотворения. Композицию текста определяет сочетание крупного плана и детали, вырастающей в своём значении до крупного плана. Так, рваная дыра от снаряда в ложбине и красные дырки от пуль в боку человека имеют одно название un trou и один смысл: пробоина, прорыв, разрыв. Эти пробоины разные по величине. Одна – на теле природы, другие – на теле человека. В первом случае un trou воспринимается как метафора, но финальное употребление этого слова обнажает ядро его значений. Война в равной степени прорывает, разрывает и мирный пейзаж, и тело человека. Данный образ позволяет говорить об опережающей время художественной оптике, определяющей в качестве фона экспрессивную, бросающуюся в глаза театральную декорацию и на этом фоне – скольжение операторской кинокамеры, задерживающейся на мелкой детали. А ведь юный поэт не был избалован посещением театра и уж явно не знал кинематографа.

Театральная декоративность, экспрессия, кинематографическая точность, ещё неведомые литераторам второй половины XIX века, имеют концептуальный смысл. Пейзаж театрален, условен, выписан крупными пастозными мазками серебряной и изумрудной красок, что передаёт мгновенное впечатление безумия обесчеловеченной природы и трансформируется в безусловную реальность человеческой смерти. Этот приём напоминает живописный авангард XX века, например, переход шнуровки поношенных ботинок, плотно облегающих щиколотку в босые узловатые ступни на картине Магрита – наглядная трансформация реалии, взаимное перетекание смысла деталей и создание напряжения семантического поля текста.

Огромную роль в создании этого смыслового напряжения играет авторское слово-понятие. Экспрессия текста строится на ключевом слове un trou – дыра, разрыв, прорыв, окоп, яма. Un trou определяет крупный панорамный план текста, пространственные рамки происходящего. Un trou представляет собой дыру в зелени, раздвигающую сень деревьев в ложбине у реки, разрыв, прорыв, окоп, яму. В тексте Рембо функционируют все названные прямые значения, закреплённые за данным словом-понятием. Кроме прорванного или проломанного отверстия, un trou – дыра, как и в русском языке, обозначает ещё глухое место, захолустье. Все оттенки значений включены в концептуальную семантику пейзажа, определяя пространственные очертания трагедии, разрыв занавеса мирного бытия природы, резкое, как взрыв снаряда. Слово-понятие un trou позволяет уловить смыслы красочной, слепящей, бурлящей, пенящейся солнечными лучами картины. На первый взгляд кажется, что природа неистовствует в блеске жизни: заросли зелени, поющая река, серебро воды лохмотьями застревает в зелени травы, атакуя её; солнце сияет, его лучи вспенивают ложбину. Однако понятие un trou (дыра) указывает на танатальный характер пейзажа: неистовство безумия, знаменующего близость смерти.

Отметим смысловую нагрузку, которую несёт деепричастие accrochant (атакуя), превращая реку – символ жизни в словесной культуре любого народа – в образ агрессивного безумия, разрушения, утраты целостности.

В самом деле, непрерывность и гармония водного потока разрушены: река – des haillons D`argent представляет собой лохмотья серебра, застрявшие в траве, после её атаки. Разрушена также и гармония света: солнце (ещё один символ жизни) mousse de rayons взбивает ложбину своими лучами. Таким образом, в природе есть некая зловещность, безумие, не случайно авторское успокаивающее, увещевательное обращение к ней: «Природа, баюкай солдата».

Обнажается смысл выражения il dor, введение которого в экспрессивную картину безумия природы усиливает контраст между полной неподвижностью человека, в котором нет даже лёгкого трепета, дрожания, колебания и безумной необузданностью образов света: серебро реки, сияние солнца, дождь света – софиты природы включены на полную мощность, но освещается лишь неподвижное тело юного солдата. Солдат спит «в солнце». Не под солнцем, не на солнце, но в солнце. Ощущается бесконечно горькая ирония человеческого существования, со стремлением занять своё место под солнцем даже в смерти.

Композиция текста строится на контрасте: природа живёт, а солдат неподвижен. Спокойствие человеческой смерти передаётся трёхкратным употреблением Il dort (он спит). В четвёртый раз употребляется il fait un somme – он во сне. Понятие сна плавно переходит в понятие смерти, при этом Il mort (он мёртв) не произносится, а подразумевается. Смерть пребывает в тексте Рембо не произнесённой, но изображённой в атрибутах спокойствия, в натуралистических подробностях: открытый рот, распростёртость тела на земле, в цветах, заботливо овладевших телом солдата от затылка до подошв, в неподвижности ноздрей, нереагирующих трепетом на запахи.

Итак, лирический сюжет стихотворения может быть определён как движение от жизни к смерти. От безудержно безумной стихии жизни к обыденной простоте смерти с её кажущейся похожестью на жизнь: мёртвый солдат был бы похож на спящего больного ребёнка, если б не две красные дыры (deux trous rouges au c?t? droit) в боку. В финале текста происходит сращение смыслов: дыра в природе и дыры в боку спящего в ложбине имеют одно происхождение, одну суть. Это отверстия, прорывы, проломы, сквозь которые в жизнь внедряется смерть.

Поэтический артистизм Рембо является столь виртуозным, что стихотворение кажется безыскусной, списанной с натуры зарисовкой: без каких-либо авторских раздумий, моральных сентенций, лирических отступлений. Бытие и небытие, как они есть, запечатлены в поэтической картине с помощью слова-понятия.

Соотнесение текстов «Le dormeur du val» («Спящий в долине») с «Sensation» («Ощущение») выявляет онтологически значимую в поэзии Рембо оппозицию: жизнь – смерть. Живой лирический герой стихотворения «Sensation» открыт впечатлениям бытия. Мёртвый лирический герой «Le dormeur du val» спит сном смерти, не ощущая мир. Мир при этом существует, меняется, движется, блистает серебром реки, благоухает гладиолусами, пенится солнечным светом. Мир существует как объективная реальность и в отсутствие человека, который мог бы его воспринимать, но вместо счастья мир без человека таит в себе безумие.