6

6

Крестьянин, сидящий вечером с женой перед домом - оба погружённые в затянувшуюся тишину... Вдруг из уст одного или другого в тишину роняется слово. Но тишина не нарушена: слово как будто лишь постучалось, чтобы удостовериться, что тишина всё ещё тут, и снова отступило назад. Или же оно появилось лишь с тем, чтобы тишина предстала во всём своём величии; это последнее слово, бегущее за остальными - уже прозвучавшими и сгинувшими, запоздалое слово, принадлежащее больше тишине, чем языку.

Это безмолвие крестьянина вовсе не значит потери языка. Напротив: в подобном состоянии тишины человек возвращается к началу времён, когда он ждал от тишины дара слова. Он словно раньше и не владел словом; оно словно давалось ему теперь в первый раз. Первое слово опять появляется - но не из человека, а из тишины. 

Слово, срывающееся вверх с просторов тишины, подобно человеку, взмывающему ввысь с уровня земли. Но сегодня только у крестьянина сохранился этот изначальный уровень тишины. Крестьянин, взмывающий вверх с полей, соответствует изначальному уровню тишины, из которого возникают человеческие слова.