III

III

Пополнение унтер-офицерского и солдатского состава производится, как известно, путем вербовки, и притом исключительно в Великобритании и Ирландии. Только 100-й полк вербуется в Канаде. Вербовочная служба подчинена генерал-адъютанту армии и производится двумя способами. Во-первых, отдельные полки и запасные батальоны могут производить вербовку в местах расположения своих собственных гарнизонов. Во-вторых, независимо от этого имеется организованная вербовочная служба по всей стране, разделенной для этой цели на 9 вербовочных округов (в Англии — 4, в Шотландии — 2, в Ирландии — 3). Каждый округ подчинен инспектирующему штаб-офицеру (обычно «полковник по патенту») и, в случае необходимости, делится на более мелкие участки, подчиненные лейтенантам или капитанам. В общем на этой службе находятся: 8 штаб-офицеров, 9 адъютантов, 9 казначеев, 9 врачей, 11 младших офицеров-вербовщиков (на половинном окладе), 8 фельдфебелей, 48 сержантов и соответствующее число солдат. Кроме того, гвардия в виде исключения сама производит набор для своего пополнения. Каждый рекрут имеет право выбрать себе часть, в которой он хочет служить. В качестве благого пожелания говорится, что каждая часть по возможности должна пополняться в том графстве, имя которого она носит. Иностранцы могут приниматься лишь с особого разрешения, почему они часто пропускаются под маркой «шотландцев».

В военное время милиция призвана служить, главным образом, школой подготовки для линейных войск; за определенное, устанавливаемое каждый раз число людей, переходящих из милиции в линейные части, офицер соответствующего полка милиции получает патент на чин в линейных войсках. Во время восстания в Индии в 1857 г. пошли даже на то, что каждому штаб-офицеру, даже отставному, завербовавшему 1000 рекрутов, давался патент подполковника.

Каждый рекрут или служащий сверх срока получает бесплатно полное обмундирование и задаток, размер которого меняется в зависимости от потребности в рекрутах, но никогда не бывает ниже 1 фунта и очень редко выше 10 ф. ст. (67 талеров). Для различных родов войск этот задаток часто также бывает различным; в инженерных войсках платят больше всего, так как здесь применимы только самые отборные кадры. Задаток выплачивается иногда во время приведения к присяге, но в большинстве случаев лишь по прибытии в полк и по принятии рекрута его начальником. Приведение к присяге состоит в том, что рекрут — не раньше, чем через сутки после того как он был завербован — доставляется к полицейскому судье и заявляет здесь под присягой, что он вступает в армию добровольно и что для его поступления на военную службу нет никаких препятствий со стороны закона.

Для кавалерии, ездовых артиллерии, инженерных войск, обоза и для пехотных частей, находящихся в Индии, Китае, Австралии и на острове Св. Елены, рекруты принимаются в возрасте от 18 до 25 лет, в остальные артиллерийские и пехотные части — от 17 до 25 лет. Рост установлен следующий;

Однако этот минимум весьма изменчив; каждая серьезная угроза войны заставляет правительство тотчас же понижать его; для правительства, понизившего несколько недель тому назад минимум роста для пехоты до 5 футов 5 дюймов, оказалось достаточным даже то обстоятельство, что из-за сокращения срока службы с 12 до 10 лет в недалеком будущем освободится большое количество солдат. В общем и здесь, как и в других местах, норма все более понижается, хотя, разумеется, при системе вербовки все же можно получить в среднем более рослых солдат, чем при всеобщей воинской повинности или при рекрутском наборе. Что это имеет место также и в Англии, видно из вышеприведенных цифр, которые легко свести к рейнской мере, если из установленной нормы — от 5 футов до 5 футов 6 дюймов — вычесть 21/4 дюйма, а из нормы от 5 футов 7 дюймов до 6 футов — 21/2 дюйма, что является достаточно точным.

Кроме роста, определен также минимальный объем груди: при росте от 5 футов 6 дюймов до 5 футов 8 дюймов — 33 дюйма; от 5 футов 8 дюймов до 5 футов 10 дюймов — 34 дюйма; свыше 5 футов 10 дюймов — 35 дюймов. Ездовые, обозные и стрелки обязательно должны иметь объем груди не менее 34 дюймов. Впрочем, ездовые принимаются и в тех случаях, если они не удовлетворяют этим условиям полностью, но зато имеют опыт ухода за лошадьми.

В барабанщики и горнисты вербуются мальчики не моложе 14 лет с согласия родителей. Они не получают никакого задатка.

Срок службы составляет 10 лет для пехоты, 12 лет для кавалерии, артиллерии, инженерных войск и обоза, по истечении которых отслуживший, если он признается еще годным, может остаться на сверхсрочной службе еще на 11 лет в пехоте и на 9 лет в других родах оружия. По истечении этого второго срока он может служить дальше с предупреждением об окончании службы за 3 месяца. Если в момент окончания срока службы данная часть находится за границей, то командующий гарнизоном офицер имеет право продлить этот срок до двух лет.

Каждый солдат при хорошем поведении получает, как правило, разрешение откупиться. Сумма выкупа зависит от уже прослуженного и еще остающегося срока службы, от поведения и т. д. и составляет, максимально, в кавалерии — 30 фунтов, в пехоте — 20 фунтов, для цветных солдат в колониальных частях — 12 фунтов.

После 21 года службы каждый солдат имеет право на пенсию. Размер пенсии зависит от длительности службы, поведения и от телесных повреждений, полученных на службе; он составляет для солдат и унтер-офицеров не менее 8 пенсов (6 зильбергрошей 8 пфеннигов) и не более 3 шиллингов 6 пейсов (1 талер 5 зильбергрошей) в день. В зависимости от обстоятельств, пенсия назначается и при более коротком сроке службы.

Сержанты-вербовщики с сопровождающими их солдатами останавливаются большей частью в худших кварталах больших городов и ведут наблюдение главным образом за трактирами. Они часто устраивают также шествия по улицам, с лентами на фуражках, в сопровождении нескольких барабанщиков и флейтистов, собирают таким образом толпу народа и стараются поймать среди нее свою добычу. Если искомая дичь находится, то ее стараются немедленно заманить в трактир, где прилагается все искусство, чтобы побудить ее принять символический шиллинг, который скрепляет контракт. Если новый кандидат на славу уже взял этот шиллинг, то он может снова стать свободным, лишь уплатив перед полицейским судьей 1 ф. ст. в качестве «вознаграждения за обиду» (smart-money). Закон, правда, предписывает, что будущий герой должен по истечении по меньшей мере суток после того как был завербован заявить судье, что он вступает в армию добровольно и остается при своем решении. Закон при этом совершенно правильно считает, что завербованный обычно бывает нетрезв, когда он берет шиллинг, и дает ему возможность сначала протрезвиться. Но плохим вербовщиком был бы тот сержант, который так легко упустил бы свою добычу. Он и его люди не выпускают рекрута из поля зрения, и прежде чем он попадет к судье, водка и пиво уже снова окажут достаточное действие. Интереснее всего то, что значительная часть кутежа оплачивается обычно самим же рекрутом, которого сержант широко авансирует в счет его задатка. При таких обстоятельствах является правильным, хотя и наивным, прямое предписание, чтобы для вербовочной службы применялись лишь холостые солдаты и барабанщики и только в крайнем случае женатые сержанты, но во всяком случае исключительно здоровые, крепкие люди. Кто не может хорошо пить, не подходит для этой службы.

Кажется, что попадаешь форменным образом в восемнадцатый век, когда наблюдаешь эту вербовку. Несмотря на формальные преграды, которыми закон ограничивает эту практику, установлено, что огромное большинство «английской армии, целиком состоящей из добровольцев», попадает в это учреждение весьма недобровольно; к своему ли собственному благу в конечном счете — это, в общем, вопрос другой.

Какие слои населения попадают таким образом в армию, — достаточно ясно. В большой мере войско это, как и наши прежние наемные войска, остается refugium peccatorum [убежищем для грешников. Ред.], в котором собирается большая и наиболее дееспособная часть всех авантюристических элементов народа, чтобы быть здесь укрощенной тяжелой муштрой и очень строгой дисциплиной. Поэтому английская армия в моральном и интеллектуальном отношении стоит гораздо ниже всех тех армий, которые комплектуются по системе рекрутского набора (даже с заместительством) или целиком на основе всеобщей воинской повинности без заместительства. Только французский иностранный легион[384] и те французские части, которые формируются главным образом из заместителей, как, например, зуавы, могут быть поставлены, примерно, на один уровень с ней, хотя нельзя отрицать, что вся французская армия, благодаря растущим привилегиям для солдат-профессионалов, все более и более приближается по своему характеру к английской. Но даже французский remplacant [заместитель. Ред.] по общественному, внешнему образованию стоит гораздо выше грубого, распущенного парня из подонков больших городов, который задает тон в английской казарме. Во французскую армию все еще может вступить образованный молодой человек в качестве вольноопределяющегося, чтобы дослужиться до производства в офицерский чин, причем срок испытания в качестве рядового солдата отнюдь не покажется ему совершенно невыносимым; в Англии надо быть сумасшедшим, чтобы сделать подобный шаг. Насколько англичанин гордится своей армией в целом, настолько же он презирает отдельного рядового солдата; даже в низших слоях населения все еще считается до некоторой степени предосудительным быть завербованным или же иметь родственником солдата. Впрочем, за последние десять лет состав завербованных, безусловно, значительно улучшился. О прошлом рекрутов стремятся получить по возможности наиболее полные сведения, чтобы не допустить в армию вконец испорченных субъектов. Большие вербовки, вызванные Крымской войной и восстанием в Индии, вскоре исчерпали нравственно опустившиеся слои населения, из которых армия пополнялась, как правило, в течение длительного мирного периода. Пришлось не только понизить минимум роста (однажды даже до 5 футов 3 дюймов для пехоты), но и сделать более привлекательной жизнь солдата, улучшить обстановку в казарме для того, чтобы можно было завербовать более надежных людей из среды рабочего класса. К этому присоединился недостаток пригодных лиц для многих новых унтер-офицерских должностей (во время Крымской войны численность батальонов была почти удвоена). Кроме того, стало ясно, что ведение войны, как вел ее Веллингтон в Испании, с обязательным разграблением всех взятых крепостей, в настоящее время не подходит более для Европы. Солдатами заинтересовалась пресса, и вскоре среди высшего офицерства стало модным распространять филантропию на войска. Старались сделать жизнь солдат приятнее, изыскать средства для их развлечения и самодеятельности в часы досуга в казарме или в лагере, с тем чтобы держать солдат подальше от трактира. Так возникли, особенно за последние семь лет, главным образом на средства от частной подписки, библиотеки, читальни, помещения для всевозможных игр, солдатские клубы и т. д. В лагерях, создаваемых по французскому образцу, солдатам по возможности отводился участок с садом, делались попытки организации театральных представлений, лекций и время от времени устраивались выставки различных мелких художественных вещиц, изготовленных самими солдатами. Все это еще находится в начальной стадии, но получает все большее распространение. И это безусловно необходимо. Рекруты, взятые в армию во время кампаний в Крыму и в Индии, находились безусловно на гораздо более высоком уровне, чем в прежнее время, так как обе войны были весьма популярны в массах. Они значительно улучшили тон в армии. Соприкосновение с французскими солдатами в Крыму также сделало свое дело. Теперь дело идет о сохранении этого духа, с тем чтобы и в течение длительного мирного периода получать таких же хороших рекрутов и не оказаться снова в зависимости исключительно от бродяжнических элементов населения, которые в мирное время всегда первыми предлагают свои услуги.

Несмотря на это, такие элементы все еще составляют большую часть армии, и к ним приспособлен весь внутренний распорядок. Английская казарма с флигелями и двором со всех сторон окружена высокими стенами, в которых, как правило, имеются только одни ворота. Отдельное здание занимают офицерские квартиры, в одном или нескольких других помещаются солдаты. Та часть здания, где окна солдатских помещений выходят на улицу, при новых постройках обычно отделяется глубоким рвом и прочной железной изгородью по его наружному краю. В казармах больших городов, в частности, в казармах милиции, где размещены цейхгаузы (милиция собирается лишь на четыре недели в год), бывает, что весь уличный фасад здания снабжен ружейными бойницами вместо окон, а углы — башенками, устроенными для фланкирования ружейным огнем, — доказательство того, что восстания рабочих считаются не столь уж невозможными. В этой большой казарме-тюрьме солдат проводит всю свою жизнь, за исключением часов досуга. Доступ штатских лиц строго контролируется, и все здание, насколько возможно, ограждено от посторонних взоров, так что солдат, по возможности, находится под контролем и обособлен от штатских. Простосердечные отношения между гражданским населением и солдатами, столь обычные для Германии, легкость доступа в казармы для каждого здесь совершенно отсутствуют, а для того чтобы не устанавливалось никаких продолжительных связей, гарнизоны, как правило, ежегодно меняются.

Наиболее распространенные дисциплинарные проступки легко угадать по характеру армии. Это — пьянство, самовольные отлучки после вечерней зори, воровство у товарищей, драки, неповиновение и оскорбление действием начальников. За более легкие проступки наказывает без судебного разбирательства батальонный командир. Он имеет исключительное право наказания, но может передать ротному командиру право налагать арест в казарме сроком до 3 дней. Он сам имеет право налагать следующие взыскания: 1) тюремное заключение сроком до 7 дней, одиночное или общее, со штрафной работой или без нее. Солдаты, приговоренные к этому, имеют право через батальонного командира апеллировать к военному суду; 2) помещение в карцер (black-hole) сроком до 48 часов; 3) арест в казарме сроком до 1 месяца, причем арестованный несет всю службу и сверх того должен выполнять еще специальные задания, возлагаемые на него командиром. Кроме того, каждый арест в казарме влечет за собой штрафное строевое учение в полном снаряжении сроком до 14 дней. Такое штрафное учение не должно длиться более 1 часа без перерыва, но может повторяться до четырех раз в день. В случаях 2) и 3) командир может разрешить апелляцию к военному суду. Одиночное заключение или заключение в карцер должно, по возможности, применяться в случаях пьянства, драк и оскорблений начальства и в серьезных случаях может сочетаться с казарменным арестом таким образом, чтобы вся продолжительность ареста не превышала одного месяца.

Как видим, у английского командира батальона имеется в руках достаточно средств для поддержания порядка среди своих буйных парней. Если этих средств недостаточно, вступает в действие военный суд, где в последней инстанции бунтующему открывается перспектива «кошки-девятихвостки». Это одно из самых варварских орудий наказания, какие только существуют: плетка с коротким кнутовищем и девятью длинными, жесткими и узловатыми веревками. Наказуемый обнажается до пояса, привязывается к треугольной раме и получает удары чрезвычайной силы. Уже первый удар рассекает кожу до крови. После нескольких ударов плетка и бьющий сменяются, чтобы преступник не получал никакого облегчения. Врач при этом, конечно, всегда присутствует. Пятьдесят подобных ударов, как правило, влекут за собой длительное лечение в лазарете. И все же часто встречаются люди, которые переносят эти пятьдесят ударов без единого стона, так как показывать боль считается большим позором, чем получать побои.

Двенадцать лет тому назад плетка применялась очень часто и допускалось до 150 ударов. Если я не ошибаюсь, даже командир полка мог в то время назначать без судебного разбирательства некоторое число ударов. Затем число ударов было ограничено до 50 и право назначать их предоставлено исключительно военным судам. Наконец, после Крымской войны было введено, главным образом по настоянию принца Альберта, разделение солдат на два разряда по прусскому образцу[385] и установлено, что только те солдаты, которые уже были переведены за прежние проступки во второй разряд и не перешли в результате безупречного поведения в течение одного года в первый разряд, могут за новые проступки подвергаться телесному наказанию. Это различие исчезает, однако, на поле боя; здесь каждый рядовой солдат вновь находится под властью плетки. В 1862 г. в армии было 126 случаев телесных наказаний, при которых 114 человек получили максимально допускаемое число — 50 ударов.

В общем видно, что как потребность, так и желание применять плетку сильно уменьшилось, и так как те же самые причины еще продолжают действовать в армии, то можно предполагать, что так будет и впредь и что «кошка» все больше и больше будет рассматриваться как чрезвычайное, исключительное средство устрашения, которое держится про запас для тяжелых случаев в боевой обстановке. Стало очевидным, что обращение к чувству чести солдата помогает больше, чем обесчещивающие наказания, и вся английская армия единодушно придерживается того мнения, что солдат после порки уже ничего не стоит. Тем не менее, в Англии в ближайшее время не произойдет полной отмены «кошки». Мы все знаем, как сильны были предрассудки в отношении телесных наказаний и как они сильны отчасти еще и теперь, даже в армиях, состоящих из гораздо лучших социальных элементов, чем английская; при армии же, набираемой путем вербовки, подобное крайнее средство устрашения до известной степени еще может быть оправдано. Англичане, однако, совершенно правы в том, что если уж должно существовать телесное наказание, то его следует применять лишь в крайних случаях, но зато очень серьезно. Вечное битье палкой в более легкой форме, как это встречается в некоторых, к сожалению, также в немецких армиях и которое может способствовать лишь ослаблению страха перед наказанием…

[Конец рукописи отсутствует. Ред.]

Написано Ф. Энгельсом в начале 1864 г.

Впервые опубликовано на русском языке в Сочинениях К. Маркса и Ф. Энгельса, 1 изд., т. XII, ч. II, 1935 г.

Печатается по рукописи

Перевод с немецкого