IV

IV

Лондон, 30 сентября 1859 г.

В одной из предыдущих статей я утверждал, что конфликт на реке Байхэ произошел не случайно, а, напротив, был заранее подготовлен лордом Элгином, действовавшим согласно тайным инструкциям Пальмерстона и навязавшим лорду Малмсбери, торийскому министру иностранных дел, проект благородного виконта, в то время сидевшего на скамьях оппозиции в качестве ее лидера. Прежде всего, идея, согласно которой «случайности» в Китае возникли из «инструкций», данных нынешним британским премьером, совсем не нова; уже во время дебатов о войне из-за лорчи она была высказана в палате общин столь хорошо осведомленным лицом, как г-н Дизраэли, а также — что особенно любопытно — подтверждена не более, не менее как самим лордом Пальмерстоном. 3 февраля 1857 г. г-н Дизраэли предостерегал палату общин в следующих выражениях:

«Я не могу не питать уверенности, что события, имевшие место в Китае, не были следствием указанной здесь причины, а являются в действительности следствием инструкций, полученных из Англии уже много времени тому назад. Если это так, то, мне думается, наступило время, когда палата не может, не изменяя своему долгу, уклониться от серьезного исследования вопроса, имеются ли у нее средства контролировать систему, которая, в случае ее сохранения на будущее время, окажется, по моему мнению, роковой для интересов нашей страны».

Лорд Пальмерстон с величайшим хладнокровием ответил:

«Достопочтенный джентльмен говорит, что ход событий оказался результатом известной системы, предопределенной правительством в Англии. Без сомнения, это так и есть».

В настоящее время беглый взгляд на страницы Синей книги, озаглавленной «Переписка, касающаяся специальной миссии графа Элгина в Китай и Японию в 1857–1859 гг.», покажет, что событие, имевшее место на Байхэ 25 июня, лорд Элгин задумал уже 2 марта. На стр. 484 вышеназванной переписки мы находим следующие две депеши.

Граф Элгин — контр-адмиралу Майклу Сеймуру

Корабль «Фюриес», 2 марта 1859 г.

«Сэр! Относительно моей депеши Вашему превосходительству от 17 февраля я позволю себе заявить, что я питаю некоторую надежду, что решение, принятое правительством ее величества по вопросу о постоянном пребывании британского посланника в Пекине, сообщенное мною Вашему превосходительству во вчерашнем разговоре, может побудить китайское правительство надлежащим образом принять представителя ее величества, когда он проследует в Пекин для обмена документами о ратификации Тяньцзиньского договора. В то же время, без сомнения, возможно, что эта надежда не осуществится; во всяком случае я предполагаю, что правительство ее величества пожелает, чтобы нашего посланника при следовании в Тяньцзинь сопровождали внушительные военные силы. При таком положении дела я решаюсь предложить на усмотрение Вашего превосходительства, не является ли целесообразным сосредоточить в Шанхае в ближайший удобный момент достаточно сильную для этой цели эскадру канонерок, так как прибытие в Китай г-на Бруса не может быть отсрочено надолго. Имею честь и т. д.

Элгин и Кинкардин»

Граф Малмсбери — графу Элгину

Министерство иностранных дел, 2 мая 1859 г.

«Милорд! Я получил депешу Вашего превосходительства от 7 марта с. г. и должен сообщить Вам, что правительство ее величества одобряет ноту, копия которой была приложена и в которой Ваше превосходительство сообщили императорскому уполномоченному, что правительство ее величества не будет настаивать на том, чтобы посланник ее величества постоянно находился в Пекине.

Правительство ее величества одобряет также то, что Вы предложили контр-адмиралу Сеймуру собрать эскадру канонерок в Шанхае для сопровождения г-на Бруса вверх по реке Байхэ.

Имею честь…

Малмсбери»

Итак, лорду Элгину известно заранее, что британское правительство «пожелает», чтобы его брата, г-на Бруса, сопровождал «внушительный отряд» «канонерок» вверх по реке Байхэ, и он приказывает адмиралу Сеймуру подготовиться «к этому». Граф Малмсбери в своей депеше от 2 мая одобряет мысль, предложенную адмиралу лордом Элгином. Вся переписка выставляет лорда Элгина в роли хозяина, а лорда Малмсбери в роли слуги. В то время как первый постоянно берет на себя инициативу и действует согласно инструкциям, полученным непосредственно от лорда Пальмерстона, даже не дожидаясь новых инструкций с Даунинг-стрита, лорд Малмсбери довольствуется тем, что уступает «пожеланиям», которые его властный подчиненный заранее предугадывает в его душе. Он одобрительно кивает, когда Элгин утверждает, что, пока договор не ратифицирован, англичане не имеют права войти в какую-либо китайскую реку; он одобрительно кивает, когда Элгин полагает, что они должны проявить больше терпения к китайцам в отношении выполнения статьи договора, касающейся представительства в Пекине, и, не задумываясь, одобрительно кивает, когда, в прямом противоречии со своим прежним заявлением, Элгин настаивает на праве англичан прорваться к реке Байхэ силами «внушительной эскадры канонерок». Он одобрительно кивает точно так же, как Догбери одобрительно кивал в ответ на предложения пономаря{157}.

Жалкий вид и смиренная покорность графа Малмсбери объясняются легко, если мы вспомним крик, поднятый лондонским «Times» и другими влиятельными газетами при приходе к власти торийского кабинета по поводу большой опасности, угрожавшей блестящему успеху, которого лорд Элгин вот-вот должен был добиться в Китае по инструкциям Пальмерстона, — успеху, который торийское правительство, хотя бы только в пику Пальмерстону и чтобы оправдать свой вотум недоверия в связи с его бомбардировкой Кантона, по всей вероятности, сведет на нет. Малмсбери дал запугать себя этим криком. Более того, он не забыл еще судьбы лорда Элленборо, который осмелился открыто противодействовать индийской политике благородного виконта и в благодарность за свое патриотическое мужество был принесен в жертву своими же коллегами по кабинету Дерби[345]. Вследствие этого Малмсбери отказался от всякой инициативы в пользу Элгина и тем самым позволил последнему выполнить план Пальмерстона под ответственность его официальных противников — тори. Это и есть то самое обстоятельство, которое в настоящее время поставило тори перед печальной альтернативой в смысле выбора позиции по отношению к событиям на Байхэ. Они либо должны трубить в боевые трубы вместе с Пальмерстоном и этим удерживать его у власти, либо отвернуться от Малмсбери, которого они осыпали отвратительной лестью во время последней итальянской войны.

Эта альтернатива тем более трудна, что надвигающаяся третья война с Китаем отнюдь не пользуется популярностью в британских торговых кругах. В 1857 г. они выпустили на арену британского льва, ибо ожидали крупных торговых барышей от насильственного открытия китайских рынков. В настоящий момент, наоборот, они чувствуют скорее досаду, видя, что все плоды договора внезапно вырваны у них из рук. Они знают, что и без дальнейших осложнений, которые принесет большая китайская война, положение дел в Европе и Индии достаточно угрожающее. Они не забыли, что в 1857 г. ввоз чая упал более чем на 24 миллиона фунтов, причем чай является товаром, вывозимым почти исключительно из Кантона, который представлял тогда единственный театр военных действий, и они опасаются, что теперь прекращение торговли из-за войны может распространиться на Шанхай и остальные торговые порты Небесной империи. После первой китайской войны, предпринятой англичанами в интересах контрабанды опиума, и второй войны, затеянной для защиты лорчи какого-то пирата, оставалось только дойти до последней точки и сымпровизировать еще одну войну с целью досадить китайцам, навязав им присутствие постоянных посольств в их столице.

Написано К. Марксом 13, 16, 20 и 30 сентября 1859 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» №№ 5750, 5754, 5761 и 5768, 27 сентября, 1, 10 и 18 октября 1859 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского