Древняя Стоя: жизнь в согласии с неумолимой необходимостью Природы

В конце IV в. до н. э. в Афинах родилась еще одна философская школа, которая по месту своего нахождения получила название Стоя. Соответственно, учение школы стали называть стоицизмом, а учеников школы – стоиками. Основателем школы был выходец из Китиона на Кипре, финикиец Зенон (ок. 333–262 до н. э.). Он был сыном богатого купца, который часто ездил в Афины. Как-то раз отец привез книги воспоминаний о Сократе, которые пробудили в юноше интерес к философии. В возрасте двадцати лет он переселился в Афины, где хотел найти такого человека, подобного Сократу. И ему указали на ученика Диогена Кратета. Но в это время Зенон продолжал еще дело отца и занимался морской торговлей. Однако вскоре потерпел в этом деле неудачу, так как весь товар, который он ожидал с Кипра, погиб в кораблекрушении. Вместо того чтобы расстроиться, Зенон возблагодарил судьбу за то, что она предоставила ему возможность заняться, наконец-то, философией. В течение 20 лет он учился философии у разных мыслителей. Но первым его учителем был нищий Кратет. Под его влиянием он написал свое первое сочинение, в котором выступил против учения Платона о государстве и благодаря которому имя его стало известным для афинян. Это позволило ему собрать вокруг себя учеников и образовать свою собственную философскую школу. Поскольку Зенон не был гражданином Афин, то он не имел права арендовать целое здание. Поэтому для своей преподавательской деятельности он избрал на афинской площади – Агоре – портик (в переводе на греческий – стоя то есть стена) с колоннадой перед ним и навесом от солнца. Портик был украшен фресками с изображением Марафонской битвы. Зенон выбрал это место, так как не любил городского шума. А здесь было тихо, поскольку афиняне обходили Стою стороной: в этом месте при Тридцати Тиранах проходили заседания суда, отправившего на смерть более тысячи человек.

Именно здесь – в галерее с расписным портиком – и проводил Зенон Китийский (не путайте его с Зеноном Элейским) беседы со своими учениками. Среди его учеников были люди разного достатка и положения. Например, Клеанф (впоследствии его преемник во главе школы) был в молодости кулачным бойцом, а затем зарабатывал себе на учебу физическим трудом водоноса. В то же время царь Македонии Антигон, когда бывал в Афинах, приходил послушать Зенона и предлагал переехать к нему в Македонию. Но философ отказался, направив к царю своих учеников.

Внешне Зенон был малопривлекательным: худой, высокий, нескладный, с толстыми ногами, со смуглой кожей, с кривой шеей, с мрачным и напряженным лицом. Но афиняне чтили и уважали его за обходительность в общении, за умение достойно держаться как с простыми гражданами, так и с правителями, а также за то, что Зенон не был тщеславным и заносчивым, за меткость и остроту слова и за то, что он жил в соответствии с тем, чему учил других. А жил он крайне просто и неприхотливо, не любил долгих афинских пиршеств, предпочитая скромную трапезу: ломтики хлеба, мед, зеленые фиги, немного ароматного вина. Семьи и рабов у него не было. Еще при жизни афиняне удостоили Зенона золотым венком и медной статуей. Золотая статуя в его честь была установлена в его родном городе.

Умер Зенон по собственной воле. Существует две версии его смерти. Зенон возвращался домой после занятий, споткнулся и сломал палец. Говорят, что он воспринял это как волю богов, призывавших его к себе, и, по одной из версий, умер тут же, задержав дыхание. По другой версии, вернувшись домой, от отказался принимать пищу и скончался от голода.

В своем историческом развитии школа прошла три этапа:

Древняя Стоя (к. IV–II вв. до н. э.), представленная, помимо Зенона, учениями Клеанфа (331–232 до н. э.) и Хрисиппа (280–207 до н. э.).

Средняя Стоя (II–I вв. до н. э.), представителями которой были Панеций (ок. 185–110 до н. э.) и Посидоний (ок. 135-51/50 до н. э.).

Поздняя (римская) Стоя (I–II вв. н. э.), видными представителями которой были Сенека, Эпиктет и Марк Аврелий.

По свидетельству Диогена Лаэртского, стоики делили философию на логику[154], физику и этику. Они сравнивали философию «с плодородным полем: его ограда – это логика, плод – этика, почва и деревья – физика»[155]. Физика (натурфилософия) доставляет пищу для этики. А охранять этику должна логика, поскольку она ограждает человеческий ум от заблуждений.

Знакомиться с философией стоиков мы будем в том порядке, как это делал Зенон. Он начинал изложение философии с логики, потом переходил к физике, а от нее – к этике. И хотя сам Зенон ставил на первое место логику, самой существенной из его учения оказалась этика. А в позднем стоицизме ей вообще отводилось ведущее место.

Логика трактовалась стоиками предельно широко. Логику в современном ее понимании они называли диалектикой. Но стоики не ограничивали логику изучением законов и форм правильного мышления. Они считали, что логика должна быть учением не только о понятиях, суждениях и умозаключениях и о формальной истинности суждений. Их в первую очередь интересовала логика как учение об обозначающем, то есть о словах. Поэтому большое внимание стоики уделяли изучению проблем языка, видя в нем посредника между чувственно воспринимаемым и умопостигаемым мирами. Как видим, в стоицизме под общим названием «логика» понимались также и риторические, грамматические исследования.

Кроме того, логика для стоиков была не только формальной, но и философской наукой, которая исследует мышление как со стороны его правильности, так и со стороны его истинности, изучает происхождение знания и проблемы его объективности. Другими словами, логика неразрывно связана с теорией познания.

Стоики различали в слове его звучание и смысл. Смысл слова они называли лектоном. Лектон — это особая реальность, которую нельзя свести ни к слову, обозначающему предмет, ни к самому предмету. Лектон нейтрален по отношению и к психическому, и к физическому. Он стоит выше всяких утверждений об истине и лжи. То, что мы имеем в виду, когда обозначаем словом, может быть как истинным, так и ложным. Например, словосочетание «идет дождь» будет истинным, если дождь идет, и оно будет ложным, если дождь не идет.

Учение о лектоне проясняется в общем контексте теории познания стоиков. Подобно эпикурейцам, в теории познания они были сенсуалистами, рассматривая в качестве единственного источника знаний ощущения и восприятия человека. Все представления, которые составляют содержание нашего знания, возникают из ощущений. Согласно Зенону, ощущения – это отпечатки, которые оставляют в душе человека реальные вещи, воздействующие на его органы чувств. На их основе формируются представления.

Стоики отрицали существование врожденных идей. Они говорили, что, «когда человек рождается, ведущая часть его души подобна чистому листу, готовому для записей. На него и записывается каждое отдельно взятое общее представление. Первым по порядку способом записи является запись с помощью чувств. Мы ощущаем что-то, например, белое, и когда это ощущение проходит, остается воспоминание. А когда образуется много однородных воспоминаний, тогда, говорим мы, у нас появляется опыт. Опыт, собственно, – совокупность однородных представлений»[156].

От однородных частных восприятий и представлений путем умозаключений осуществляется переход к общим понятиям. Стоики не признавали объективного существования общего: в мире единичных вещей нет общего. Но можно говорить об общем, существующем в человеческом уме, за которым признавалось право на достоверные обобщения.

Стоики все понятия делили на естественные и образованные путем сознательного размышления. Естественные понятия – это устойчивые представления, которые образуются в результате естественного повторения однородных восприятий. Они возникают одинаково у всех людей, а потому являются обязательными нормами разумного познания. Это означает, что чувственные данные являются безошибочными не в их единичности, а только как общие понятия. Стоики использовали тезис об обладании всеми людьми общими понятиями в аргументации своего этического учения.

Понятия, образованные путем размышления, – это свободные модификации естественных понятий. Поэтому они, в отличие от естественных понятий, могут быть ошибочными.

Но если источником знания служат чувственные впечатления, то в чем критерий истинности наших представлений и как можем мы судить об их соответствии или несоответствии их объектам?

Критерием истины стоики объявили ясность, очевидность. Они говорили, что если это истина, то она настолько ясна, что как бы «схватывает» человека, принуждает его к согласию. Такую самоочевидную истину они обозначали термином каталепсис (в пер. с греч. – «схватывание»).

Истинное знание достижимо на основе каталептических представлений. Каталептические представления — это представления, которые возникают от реально существующих предметов и полностью соответствуют им. Адекватность представления предмету определяется разумом, который дает согласие на такое представление, признавая его истинным.

Цель познания стоики видели в его практическом результате. Вслед за Сократом они отождествляли правильное познание с правильным поведением и обосновывали свое этическое учение, обращаясь как к логике, так и к физике.

Физика стоиков существенным образом отличается от эпикурейской. Они отвергли основополагающую идею натурфилософии Эпикура о сведении мира и человека к совокупности атомов. На взгляды Зенона Китийского безусловное влияние оказала космология Гераклита. Возродив учение Гераклита об огне-Логосе, он утверждал, что мир рождается из огня и гибнет в очищающем мировом пожаре. Божественный первоогонь, или Логос, порождает из себя материальные элементы (огонь, воздух, землю и воду), из которых состоит мир (Космос). Логос-Бог не отделен от природы. В соединении с воздухом пронизывает собой тело мира в виде огненного дыхания – пневмы. Он наполняет собой весь мир, как мед наполняет пчелиные соты. Получается, что Бог – во всем и все есть Бог. Такой взгляд на мир, если вспомнить, называется пантеизмом.

Стоики использовали пантеизм, чтобы обосновать с его помощью учение о душе. Мировая пневма идентична мировой душе, божественному Логосу. Бог – это душа мира, «огненная пневма, наделенная разумом, лишенная формы, превращающаяся в то, во что желает»[157]. Она образует «симпатию» всех вещей, и мир предстает единым одушевленным и разумным организмом, развитие которого подчинено божественному закону.

В зависимости от степени выраженности и активности божественной пневмы весь Космос представлялся стоикам состоящим из четырех уровней. Первым уровень — это неживая природа – характеризуется слабым проявлением пневмы. При переходе пневмы от пассивного состояния к активному возникает второй уровень – это растения, функции роста, питания и размножения которых пневма обеспечивает. На третьем уровне — это животные – пневма, становясь все более активной, проявляет себя уже в чувственности, побуждениях и инстинктах. Высшее развитие и наибольшая активность пневмы находят свое выражение на четвертом уровне — на уровне человека. Огненная пневма в ее наиболее совершенных проявлениях составляет человеческую душу.

Душа человека как часть огненной мировой души подобна теплому дыханию. Вслед за Аристотелем стоики утверждали, что она едина и неделима, но проявляет себя в различных способностях, вбирая способности, присущие растениям и животным. Собственно человеческой способностью души является гегемоникон. Гегемоникон – высшая и ведущая способность души, руководящая переработкой всех поступающих впечатлений в общие представления, понятия и волевые.

Мир в целом и природа отдельных тел, в том числе и человека, есть лишь разная степень напряжения огненной пневмы. Возникающие в ней напряжения оказываются причиной движения мира и качественного разнообразия тел.

В учении стоиков все, происходящее в природе и в человеческом обществе, объясняется подчиненностью божественному Логосу, который выступает как неотвратимая необходимость. Поэтому учение Стой можно охарактеризовать как фаталистическое. Оно полностью исключает объективное существование случайности и этим принципиально отличается эпикурейской физики.

Бог как высшая разумная сила, которая всем управляет, придает целесообразность всему. Им все запланировано так, чтобы цели людей были обеспечены естественными средствами. Так, одни животные предназначены для пищи, а другие – для испытания. Даже клопы полезны, помогая людям просыпаться по утрам.

Человеческая природа, согласно стоикам, тождественна природе Вселенной. Включенный в космическую природу, он живет по тому же природному закону, что и Космос, и ничего не может изменить в порядке вещей. Действия людей происходят только по необходимости и различаются лишь тем, каким образом – добровольно или по принуждению – исполняется неотвратимая во всех случаях необходимость[158]. Судьба ведет того, кто добровольно ей повинуется, и насильно влечет тех, кто ей сопротивляется. Тех, кто вынужденно повинуется законам Бога, Клеанф сравнивал с собакой, привязанной к повозке. Если собака умна, она бежит добровольно и этим довольствуется. Если же она садится на задние лапы и скулит, повозка тащит ее, и она вынуждена идти туда, куда едет повозка.

Исходя из тождества человеческой и космической природы, стоики пришли к идее равенства людей. Равенство предопределено тем, что каждого человека, как и всю природу, пронизывает великое пламя – огненная пневма, единый божественный Логос. А раз так, то в каждом человеке горит искра этого божественного пламени. Поскольку раб – человек, то и в нем есть частица божественного огня. Поэтому все люди от природы равны, и человек может быть возвышен над себе подобными только благодаря свои личностным качествам и достижениям.

Идея равенства легла в основу утопических представлений стоиков об идеальном всемирном государстве. Вслед за киниками, провозгласив идеал космополитизма, они верили в возможность создания такого государства, населенного гражданами мира и основанного на разумных началах. В это великое сообщество должны были входить на равных правах женщины и мужчины, рабы и свободные, эллины и варвары. Каждый из них имеет ряд общественных обязанностей, прежде всего по отношению к самому себе, затем к родным, товарищам, родине и, наконец, ко всему человечеству.

Идеи фатализма и целесообразности послужили основанием для построения этики стоицизма.

Подобно эпикурейцам, стоики видели цель жизни в достижении счастья. Но под счастьем они понимали жизнь, которая находится в гармонии с природой, то есть в согласии с божественным Логосом, когда воля человека обращена к целям, которые являются также и целями природы. Такая разумная и согласующаяся с природой жизнь является добродетельной. Она придает безмятежность существованию и является его высшей целью.

Эпикурейской философии удовольствия стоики противопоставили этический ригоризм[159]. Они выступали против отождествления Эпикуром и его последователями блага с удовольствием. Согласно стоикам, высшее и единственно истинное благо – это добродетель. К ней должны быть направлены все устремления человека. Добродетель – сама по себе цель, а не то, что приносит благо. Добродетель состоит в том, чтобы следовать Природе, подчиняясь божественному Логосу. Ригоризм стоиков проявился в их убеждении, что человек не может быть более или менее добродетельным. Существует либо добродетель, либо порок, и третьего не дано. Поэтому человек может быть либо справедливым, либо несправедливым; либо мужественным, либо трусливым; либо рассудительным, либо неразумным.

Стоики признавали четыре основные добродетели: разумность, умеренность, справедливость и доблесть. Они в своей неразрывной связи образуют единую и единственную добродетель, которая должна быть постоянным свойством мудреца и участвовать в каждом его поступке. Поэтому все добродетельные поступки считались ими в этическом отношении равноценными между собой, так же как и пороки.

Стоики четырем проявлениям добродетели противопоставили соответственно четыре порока: неразумность, распущенность, несправедливость и трусость, малодушие. Все остальное они относили к безразличным вещам. Но в безразличном они выделяли предпочтительные вещи, например здоровье и богатство, и непредпочтительные – болезнь и бедность.

Путь к обретению добродетели Стоя видела в апатии[160], отмечая, что страсти оказывают негативное воздействие на человека. По определению Зенона, страсть есть душевное волнение, противоположное здравому смыслу и противное природе. Удовольствие, скорбь, страх и другие переживания порождают пороки. Поэтому, чтобы достичь добродетельного состояния, человеку необходимо искоренить в себе страсти. Для этого необходимо мобилизовать все силы разума, потому что у человека есть только один способ стать добродетельным – разумное следование природе. И ничто не должно сбивать его с этого пути: никакие природные и общественные явления и события. Апатия достигается победой разума над страстями и доступна мудрецам.

Мудрец – это воплощенная добродетель. Для стоиков идеалом мудреца были Сократ и Антисфен. Стоики соглашались с тем, что мудрец, как любой другой человек, может испытывать влечение. Но, в отличие от любого другого, он не позволяет ему перерасти в страсть и сделаться аффектом. Он достигает этого потому, что не относится к предмету своего влечения, будь то деньги, слава, удовольствие или что – то иное, ни как к благу, ни как ко злу, поскольку для него единственное благо – это добродетель.

Поступать разумно, согласно стоикам, значит подчиниться необходимости, принять действительность такой, какой она является. Смерть, например, нельзя преодолеть, ее надо принимать как неизбежное, как согласное природе простое разложение тех элементов, из которых состоит человек. А то, что согласно с природой, не может быть дурно. Мудрец – тот, кто любит свою судьбу. Он ведет жизнь, согласную с природой, и находится в ладу с самим собой. Люди, не понимающие этой гармонии, любят не свою судьбу, а себя и потому тщетно волнуются и страдают. Стоики считали, что таких людей подавляющее большинство и этим объясняли, почему в мире так много несчастных.

Раз от судьбы никуда нельзя деться, человек должен закалять свою волю, чтобы, не ропща, принимать все как должное. Воле стоики уделяли особое внимание. Они признавали свободу воли. Это признание основывалось на различении двух типов необходимости – естественной и разумной. Естественная необходимость присуща как животным, так и человеку, а разумная необходимость действует только в человеке. Осознав ее и научившись следовать ей, человек обретает свободу. Таким образом, свобода в стоицизме трактуется как осознание необходимости и согласие с ней.

Человек, которому не дано изменить ход вещей и событий в мире, вполне может быть свободен от внешних обстоятельств и достичь блага внутри себя, то есть при любых условиях сохранять мужество, спокойствие и невозмутимость.

И по сей день слово «стоик» ассоциируется с таким человеком, который мужественно выносит все невзгоды жизни и остается спокойным и хладнокровным, несмотря на все неприятности и несчастья, им переживаемые.