I Джучиев улус и Россия

В ряду политических образований, существовавших на пространстве Старого Света и обнимавших ту или иную часть нынешней территории России (СССР), Российская империя XVIII–XX веков занимает, в отношении территориального протяжения, промежуточное место между Монгольской державой, в ее целом, и той частью этой державы, которая называлась Джучиевым улусом (кипчацко-русский улус).

Российская империя ни в один период своего существования не достигала размеров Великой Монгольской державы, охватывавшей почти целиком Ойкумену (Монголосферу), включая Корею, Китай, нынешний Индо-Китай, часть Передней Индии, весь Иран и значительную часть так называемой «Передней Азии». Но Российская империя больше Джучиева улуса. Правда, галицкие земли, находившиеся под властью Золотой Орды (Джучиева улуса), не входили в состав Российской империи, как не входят в пределы СССР.

Нужно отметить и то обстоятельство, что золотоордынское политическое влияние на Балканах (Болгария, Сербия) и в Молдавии в течение некоторого времени имело более оформленный вид, чем имело его когда бы то ни было в этих местах русское влияние (однако и русское влияние бывало здесь временами сильно). Зато на западных и северо-западных пределах нынешней Доуральско-Русской (Западно-Евразийской) равнины русская власть проникла так далеко на запад и северо-запад, как никогда не проникало золотоордынское влияние (Прибалтика, в частности Финляндия, Эстляндия и Лифляндия, затем – Литва и Польша). В этих местах русские войска исходили и русская власть охватывала многие территории, где не бывали монголы[309].

Это относится также ко всему крайнему северу Евразии (хотя, например, Якутия при Хубилае не только принадлежала Монгольской державе, но была «просвещаема» и хозяйственно организуема монгольской властью). Освоение Севера осталось в силе и в нынешнем СССР.

Что же касается упомянутых выше северо-западных и западных земель, не входивших в состав Монгольской державы, то они почти целиком отпали в течение 1915–1920 годов. Однако факт существования в устье Невы такого (созданного империей) центра, как Петербург – Петроград – Ленинград, создает для СССР в Прибалтике существенно иную конъюнктуру, чем та, с которой должна была считаться в этих местах монгольская власть.

Если учесть место России в Прибалтике в XVIII–XIX – начале XX века, то пред нами раскроется одна из немногих сторон геополитического положения Российской империи, которая не имеет прямых аналогов в истории монголов[310]. Русский Балтийский флот временами являлся существенным политическим фактором. Монголы на Балтийском море флота не имели вовсе[311].

На восток Российская империя проникла далее, чем распространялся Джучиев улус (еще в XVII веке Русское государство перешло через Енисей и распространилось до Тихого океана; Джучиев улус не шел дальше Алтая; Монгольская же держава, в ее целом, охватывала эти места).

То же наблюдается и на юго-востоке: во второй половине XIX века Россия овладела предгорным и горным Туркестаном, в свое время остававшимся вне Джучиева улуса. Обширнейшие земли являются общими России и Джучиеву улусу. Мы подразумеваем основное протяжение евразийских низменностей – равнин (нынешней Доуральско-Русской, Западно-Сибирской и Туркестанской). (Сюда же относятся прилегающие части Кавказа).

Основная территория Джучиева улуса составляет основную часть территории новейшего Русского государства.

Подобно державе императоров всероссийских и власти правящих органов нынешнего СССР, власть золотоордынских ханов охватывала одновременно бассейны Дона и Волги (в их полном составе), Киев, Смоленск, Новгород и Устюг, побережья Аральского моря (тогдашний Узбекистан) и степи позднейших Тобольской и Томской губерний[312].

С геополитической точки зрения является незыблемо обоснованным то введение истории Золотой Орды в рамки русской истории, которое производит Г. В. Вернадский[313]. Даже элементарное изложение русской истории должно отныне знакомить с образами тех царей и тех темников, в деятельности которых выразились в свое время геополитические и хозяйственные тяготения, приведшие в новое время к созданию великого Русского государства и в настоящее время являющиеся основой существования СССР[314]. Имена этих царей и темников должны явиться одним из символов трактовки евразийских низменностей-равнин и прилегающих к ним стран, как «связной площади», как геополитического единства. Не нужно забывать, что и в смысле экономическом золотоордынская власть имела дело с (применительным к условиям того времени) использованием хозяйственных ресурсов тех самых территорий, которые в настоящее время являются поприщем экономической деятельности народов России-Евразии. К настоящему моменту нет возможности сомневаться, что это использование было многосторонним. Как выражается В. В. Бартольд в терминах старой географии, «доказано, что, несмотря на произведенные монголами опустошения, первое время существования Монгольской империи было временем экономического и культурного расцвета для всех областей, которые могли воспользоваться последствиями широко развившейся при монголах караванной торговли и более тесного, чем когда-либо прежде и после, культурного общения между Западной и Восточной Азией» (1926)… Пришедшие к процветанию (а отчасти возникшие) в течение XVIII–XIX веков русские города Причерноморья, а также Среднего и Нижнего Поволжья представляются, в широкой исторической перспективе, воспроизведением и возрождением располагавшихся в тех же местах культурно-городских центров золотоордынской эпохи (Сарай, золотоордынские центры в Крыму). В Поволжье «остатки домов, с облицовкой мрамором и изразцами, водопроводы, надгробия, куски серебряной утвари, парча, венецианское стекло выступают свидетелями о жизни татарских культурных средоточий XIII–XIV веков и… их отношений с другими народами Востока и Запада»[315].

Ряд золотоордынских царей и темников XIII–XIV столетий, в их качестве распорядителей судьбами евразийских низменностей-равнин, может и должен быть сопоставляем с образами русских императоров, императриц и полководцев XVIII–XIX веков[316]. И если среди последних мы видим много значительных и одаренных фигур, то немало их и среди первых: назовем «властного и сурового правителя» Беркая, «победителя греков» темника Ногая (правителя Причерноморья 1266–1299), «правосудного и расположенного к людям добра всякого вероисповедания», в то же время «властного и сильного» хана Тохту (1291–1313), великого Узбека (1313–1341), Джанибека (1342–1357), при котором была «большая льгота» Русской земле, и пр. Нужно отдать должное дому Джучи и монгольской военной среде. Ряд администраторов и полководцев, выдвинувшихся в истории Золотой Орды в течение одного столетия (от середины XIII по середину XIV века: «великое столетие» Золотой Орды), может поспорить с любым таким рядом в истории других народов и стран. В особенности если мы вспомним, что Золотая Орда есть только часть того целого, в центре и других частях которого действовали и Чингис, и его полководцы, и последующие великие ханы XIII века, среди которых немало крупных фигур[317]. Для русского человека изучение истории этих людей полно глубокого интереса. В частности, деятели Золотой Орды соприкасались со многими геополитическими сочетаниями, которые и в настоящее время остаются в силе для России-Евразии (например, отношение к балканским странам и Польше). Около них скрещивались религиозные принципы (православие, мусульманство, шаманизм), которые и сейчас действенны в евразийском мире… [318]

Работа Г. В. Вернадского, в отношении ряда периодов и вопросов, действительным образом преодолевает укоренившийся ложный шаблон русского историописания. «О России эпохи татарского ига пишут так, как будто никакого татарского ига и не было. Ошибочность такого приема исторического изложения очевидна. Нелепо было бы писать историю Рязанской губернии вне общей истории России. Но совершенно так же нелепо писать историю России эпохи татарского ига, забывая, что эта Россия была в то же время провинцией большого государства. А между тем русские историки поступали именно так». Г. В. Вернадский исправляет эту ошибку. Общие соображения о значении истории монголотатарских держав в русской истории он облекает в плоть и кровь фактического материала. Рассматриваемую им в этом выпуске политическую, военную и дипломатическую историю России он очерчивает (для периода XIII–XV веков) в широкой рамке истории монголо-татарских держав этого времени. Нужно надеяться, что этот прием станет отныне неотъемлемым приобретением русской историографии…

Сила золотоордынской государственной традиции не была исчерпана в «великое столетие» Золотой Орды (от середины XIII по середину XIV века). Крупным фактом, на который в изложении Г. В. Вернадского имеются отчасти указания, отчасти намеки, является двукратное «возрождение» государственно-политической традиции Золотой Орды. Первое из них можно назвать тохтамышо-едигеевым или тимуровым возрождением (конец XIV – начало XV века), второе – менглигиреевым или крымско-османским (XV–XVIII в.) [см. ниже гл. III и IV].