§ 106 Общий характер русской внешней политики XVIII–XX вв

При Петре Российская империя вошла в более тесные соприкосновения с европейскими государствами, чем это было раньше, в московское время (особенно до половины XVII века). Сам Петр умел разбираться в новых взаимоотношениях и направлять их в своих целях. Но после Петра русская политика запуталась во взаимоотношениях с различными европейскими державами (Францией, Римско-Германской империей). Россия была постепенно втянута в дипломатическую игру этих держав, причем из игрока делалась часто игрушкой. Почти два столетия после Петра русская дипломатия обращала внимание преимущественно на политику европейских держав. Этому способствовал и личный состав русского дипломатического корпуса, в котором чувствовалось решительное преобладание европейцев – сперва немцев, затем также французов, итальянцев и др. Переполнение нашего дипломатического корпуса иностранцами стало особенно заметно при Александре I, когда русской дипломатией руководили сперва поляк (Чарторыйский), а потом немец (правда, обрусевший – Нессельроде). Апогея достигло это явление (как это ни странно на первый взгляд) при Николае I, когда чуть ли не 4/5 наших дипломатов не были коренными русскими людьми, но или слегка обрусевшими, или даже вовсе не обрусевшими иностранцами. Со времени Николая I явление это шло постепенно на убыль, но оно оставило неизгладимые навыки и традиции в русской дипломатической практике. Русская дипломатия искусно разбиралась в тонкостях дипломатических отношений между европейскими державами, но часто бывала совершенно не осведомлена в отношении Востока[265]. Если Россия могла вести хоть более или менее удачную и правильную политику на Востоке, то этим она обязана главным образом не профессиональным дипломатам, а администраторам (Татищев, Кириллов, Неплюев – в XVIII веке; граф Муравьев-Амурский и др. – в XIX веке) и военным (Потемкин и др. – в XVIII веке; Ермолов, Муравьев-Карский, Кауфман-Туркестанский и др. – в XIX веке).

Среди руководителей русской дипломатии за последние два века бывали блестящие таланты (самый крупный из них, конечно, Александр I), но деятельность их приверженностью к европейской дипломатической системе увлекалась в сторону от основного русла русского исторического развития. Характерной чертой лучших проявлений русского дипломатического гения была широкая принципиальная постановка международных вопросов (акт вооруженного нейтралитета 1780 года, план федеративного переустройства Европы в инструкции Новосильцову 1804 года, акт Священного Союза 1815 года). Однако сама постановка этих вопросов (как видно отчасти и на вышеприведенных примерах) страдала от той же однобокой (европейской) ориентации русских дипломатических усилий[266].

В русской дипломатической практике XVIII–XX веков боролись постоянно два направления: интернационалистическое (фактически европеизующее) и самодовлеюще-русское (евразийское). Первое направление представлено было главным образом профессиональными дипломатами, второе – в основном военными и администраторами. К первому направлению следует отнести все попытки вмешаться в европейские дела как в XVIII, так и в XIX и XX веках, второе направление выражалось в упорном (часто глухом) противодействии этим попыткам[267]. Второму направлению Россия обязана рядом успехов на Востоке.