§ 54 Тохтамыш и Тимур

После Куликовской битвы в Москве готовились к дальнейшей борьбе. Ожидали, что Мамай соберет «остаточную силу» и снова «изгоном» появится на Руси. Но Мамай не появился – совершенно неожиданно для русских политиков того времени произошло полное крушение власти Мамая. В Джагатае уже за десять лет перед Куликовской битвой возникла новая грозная Турецко-Монгольская империя: империя Тимура. Тимур не может быть сравним с Чингисханом: не тот человек и не та историческая обстановка. Тимур[113] был, так же, как и Чингисхан, гениальным полководцем и военным организатором. Но у Тимура не было ни той непреклонной воли, ни той широты и последовательности планов, какие были у Чингисхана. Тимур был ревностный мусульманин, и это обстоятельство ограничивало его политический кругозор. Система Тимура – мусульманская теократия. Утвердившись в джагатайских владениях (1369), Тимур постепенно стал подчинять своей политике другие мусульманские страны. Он ждал первого благоприятного случая, чтобы вмешаться в дела Золотой Орды. В 1375 году к Тимуру явился изгнанный из Золотой Орды царевич Чингисова дома – Тохтамыш. Тимур обласкал Тохтамыша, снабдил деньгами и войском, подготавливая в нем орудие для захвата Золотой Орды. После поражения Мамая на Куликовом поле Тимур счел момент благоприятным и бросил Тохтамыша в Кипчакские степи. Тохтамыш разбил Мамая на реке Калке. Мамай бежал к генуэзцам в Кафу, но был там убит. Овладев Золотой Ордой, Тохтамыш отправил послов к русским князьям, чтобы известить их о своем воцарении. Все русские князья приняли послов Тохтамыша с почетом и отправили Тохтамышу богатые дары и поминки. Однако ни Дмитрий, ни другие русские князья не поехали в Орду. Обе стороны, по-видимому, не доверяли друг другу и ждали войны. Тохтамыш успел подготовиться к войне раньше Дмитрия. Среди русских князей не было ни единодушия, ни желания новой войны.

К осени 1382 года Тохтамыш поднялся походом на Русь, приняв все меры, «дабы не было вести Руси» о его набеге. Получив известие о переправе татар через Волгу, Дмитрий уехал из Москвы на север – собирать хоть какие-нибудь силы. 23 августа татары появились перед Москвой. В Москве командовал литовский выходец князь Остей. 26 августа Москва сдалась, положившись на готовность Тохтамыша заключить перемирие. Остей был убит, а город страшно разграблен (погибла и великокняжеская казна). Татарские отряды рассыпались по всему Московскому княжеству, все грабя и опустошая. Услыхав о том, что Дмитрий с набранной ратью стоит уже в Костроме, Тохтамыш отступил от Москвы и ушел в Орду. На обратном пути он взял еще Коломну и разграбил Рязанскую землю.

Тохтамышев набег не только разрушил все политическое значение Куликовской победы, но отбросил московского князя еще дальше назад: тверской князь, не считаясь уже с «докончаньем» 1375 года, отправил посла к Тохтамышу и выпросил себе ярлык на тверское княжение. Таким образом, Тверь опять выходила из-под московской власти. Тверской князь даже поехал в Орду, чтобы просить себе и великого княжения[114]. Дмитрий послал сына своего Василия, которому удалось утвердить великое княжение за Дмитрием. И Василия, и тверского княжича Александра Тохтамыш удержал в Орде заложниками[115].

С тех пор до конца своей жизни Дмитрий не выходил из покорности Орде. Среди руководителей московской политики во главе с Феодором Кошкой соблюдалась «добрая дума к Орде». Со всех своих земель Дмитрию по-прежнему приходилось собирать «выход» (дань) для уплаты в Орду. Это новое подчинение татарскому игу было единственным средством восстановить во всей Северо-Восточной Руси власть московского князя, подорванную Куликовской битвой. Лишь этой ценой Дмитрию удалось закрепить за собой то, что стоило ему столько борьбы и усилий. Только благодаря такой политике великое княжение владимирское осталось прочно связанным с Московским княжеством. Владимирское великое княжение превратилось в наследственную вотчину московского князя: Дмитрий перед смертью благословил старшего своего сына владимирским великим князем. В завещании Дмитрия высказана и затаенная мысль о возможности быстрого падения татарского ига в будущем. «А переменит Бог Орду, дети мои не имут выходу в Орду платить, и который сын мой возьмет дань на своем уделе, то тому и есть», – так написал Дмитрий в своей духовной грамоте.

Несмотря на завещание Дмитрия, старший сын его Василий мог сесть на владимирский великокняжеский стол лишь с царского (ханского) соизволения. Ханский посол посадил его на этот стол. Через год после этого Василий Дмитриевич отправился в Орду и купил себе там ярлык на княжество Нижегородское. Благодаря предварительным сношениям с нижегородскими боярами, Василию удалось фактически легко захватить Нижний. Приобретение Нижнего значительно усиливало московского князя; вместе с тем это было ответственное приобретение: Нижегородская земля представляла собой в это время восточную окраину русских земель и в дальнейшем составила главную позицию московских князей против Казанского татарского царства[116].

Подчинение Золотой Орде не могло в конце XIV века дать те же политические выгоды, как в первой половине этого века, благодаря тому, что она уже не была прежнею. Несмотря на усиление Орды при Мамае и при Тохтамыше, в ней не было устойчивости. Тохтамыш, свергнув Мамая, не удержался в Орде до конца своей жизни.

Тохтамыш, при всем своем могуществе, был только ставленник Тимура и его подручный. Но очень скоро он стал себя держать совершенно независимо и даже заносчиво по отношению к Тимуру[117]. Это обстоятельство и погубило Тохтамыша. В 1387 году Тохтамыш перешел за Кавказ и разграбил Тавриз, однако был затем выбит оттуда. В 1391 году Тохтамыш попробовал напасть на Тимура со стороны Яика, но Тимур загнал его в Сибирь. Тимур не стал преследовать бежавшего Тохтамыша[118]. Через несколько лет Тохтамыш опять пошел на Тимура. На этот раз Тимур совершенно разгромил Тохтамышево войско, разграбил Сарай и посадил в Золотой Орде послушного себе хана Темир-Кутлуя (фактически правил Ордой старый и опытный князь Едигей)[119]. Тохтамыш бежал к своему союзнику – литовскому князю (1395).

Разгромив Тохтамыша, Тимур предполагал разгромить также и Тохтамышева данника – великого князя московского. Тимур пошел на Русь, взял город Елец и опустошил его окрестности. Московский князь Василий Дмитриевич собрал большое войско и стал на границах Московского княжества, на берегах Оки, приготовившись отразить нападение. Это был исторический момент, чрезвычайно ответственный и напряженный. На Руси, несомненно, происходил в это время громадный религиозный подъем – не меньший, чем перед Куликовской битвой. Чтобы укрепить настроение москвичей, в Москву из Владимира на праздник Успения Божией Матери по распоряжению великого князя Василия и митрополита Киприана перенесена была чудотворная икона Божией Матери (которую в XII веке перенес во Владимир из Киева Андрей Боголюбский). Когда Владимирская икона приближалась к Москве, на сретение ее вышел митрополит Киприан с духовенством и старым князем Владимиром Андреевичем «и множество народа со псалмы и песнями… молящеся со слезами, дабы избавил Господь Бог и пречистая Его Мати от нашествия Темир-Аксака царя землю нашу и град наш». В этот же день Тимур повернул из Рязанской земли на юг. Русь была спасена. Предание говорит, что Тимур видел во сне грозную «Жену в багряных ризах со множеством воинства», запретившую ему входить в пределы русской земли. Обедневшее Русское княжество мало представляло интереса для Тимура. Он спешил закончить тяготивший его северный поход, чтобы устремиться в противоположную сторону. Вскоре по возвращении из русского похода Тимур двинулся на Индию (1398). Индийский поход Тимура был прежде всего грабительским нашествием, которое доставило Тимуру большие материальные средства.