Глава 15 Природно-географическая среда как базовый фактор социальной эволюции

До недавнего времени в учебных пособиях по социальной философии природные факторы развития общества по преимуществу рассматривались как нечто сугубо внешнее, лежащее за пределами собственно социальной эволюции. Природное при таком подходе исключалось из круга имманентных взаимосвязей, присущих социальному процессу. А жизнь общества в этом случае вольно или невольно выступала границей (перегородкой), перейдя которую природное как бы теряло свое качество природного. Вследствие этого вопрос о природных факторах общественного бытия людей неизменно рассматривался в советской (да и в значительной степени и постсоветской) социально-философской мысли как второстепенный, анализировался весьма бегло и поверхностно, в соответствии с однажды найденной и утвердившейся схемой. Суть этой схемы – в придании доминирующего значения социально-экономическим и технико-технологическим факторам развития общества, которые якобы обеспечивают чуть ли не абсолютную независимость общества от различных вариаций природных условий.

Опасаясь умалить значение отношений собственности, советские обществоведы предпочитали рассматривать природу как несущественное обрамление или сопровождение внутренней диалектики социальных процессов, никак (в лучшем случае очень слабо) не влияющих на логику и закономерности их развертывания. От советских социальных философов эстафету умаления роли географического фактора в направленности и характере развития общества переняли современные экономические детерминисты – либерал-западники, которые тоже (лишь с обратным знаком) все свели к отношениям собственности.

Реалии XX в. (века преобразований), стремительное нарастание значимости экологических и демографических проблем для судеб человеческого сообщества, более глубокое уяснение идей философской классики по этим вопросам ведут нас, однако, к принципиальному изменению подхода к пониманию места и роли природных факторов в общественной жизни. Экологический императив, осознание экологических «пределов роста» и явной опасности экологической катастрофы буквально взламывают устоявшиеся представления о характере взаимосвязи природы и общества. Выяснилось, что природа – это не некая нейтральная среда, в пределах которой может гулять прометеев человек, стремясь подчинить ее своему произволу, а базовый фактор социальной эволюции, не сводимый к иным, более глубоким факторам. Господствовавшие ранее представления о «слабости», податливости природы, безграничных возможностях и мощи человека-преобразователя ныне весьма рельефно выявили свою несостоятельность. Природа, слабость которой, казалось, обеспечивала человеку безграничный простор для ее переделки, вдруг обнаружила способность к беспрецедентно жесткой мести существам, бросавшими ей вызов.

Если говорить в целом о естественной среде, то следует отметить, что она существует в двух видах: как внешние природные условия, с которыми так или иначе взаимодействуют люди, и как внутренние качества индивидов – генетический фонд популяции. Как мы уже говорили, к внешним природным условиям относятся климат, животные, растения, микроорганизмы, состав и строение земной коры; рельеф местности и т. д. Однако природа влияет на жизнь общества не только извне, но и изнутри – через биологические потенции и генетический багаж популяции. Многое из того, что происходит в жизни социума, зависит от здоровья, физической силы, выносливости, прирожденных талантов и умственных способностей каждого члена общества, а также от того, как и с какой периодичностью повторяются и распределяются эти биологические свойства между различными слоями и группами общества[90].

Как в форме внешнего, так и внутреннего влияния природа может выступать как фактор, способствующий успешному развитию (теплый, мягкий климат, плодородные почвы, богатые ресурсы и т. д.), или как фактор, препятствующий и ограничивающий (зона рискованного земледелия, ослабленный у населения иммунитет и т. д.) возможности прогрессивно-поступательных изменений.

Природное поле жизнедеятельности общества может быть, конечно, модифицировано благодаря человеческой практике. Оно может быть расширено за счет очеловеченной природы (второй природы), состоящей из продуктов деятельности и артефактов культуры, технологий и образцов цивилизации (дома, фабрики, заводы, дороги, мосты и т. д.). Внутренняя природная среда (наследуемые биологические или психологические задатки) также может расширяться благодаря человеческим усилиям (тренировки, закаливания, умственные упражнения и т. д.). Вместе с тем, надо отдавать себе отчет, что обратное воздействие человеческой практики на естественную среду далеко не всегда благотворно. Это воздействие может быть крайне неблагоприятным, и даже разрушительным как в отношении внешней природной среды (истощение ресурсов, экологические катастрофы, эрозия почвы и т. д.), так и в отношении внутренней природной среды (снижение выносливости, рост числа заболеваний, ослабление защитных сил организма и т. д.). Последнее наряду с прочим означает, что и наследственная организация (природа) индивидов также может деформироваться, подвергаться разрушительному воздействию в процессе роста и расширения масштабов человеческой деятельности.

Природное универсально и во всех направлениях пронизывает общественную жизнь. Поэтому не далек от истины российский исследователь В.С. Барулин, когда пишет, что «общество представляет собой не что иное, как определенное природное образование»[91], что оно в рамках бесконечной эволюции природного мира предстает как один из высших этапов, фаз эволюции природы. Другие авторы, подчеркивая значение природных начал в жизни общества или определяют последнее как природно-социальный организм[92], или квалифицируют историю человечества как социоестественную[93], или, пытаясь оттенить роль и значение природных факторов в развитии производительных сил общества, говорят о «природно-производственной основе»[94] и т. д.

Рассуждая о всеобъемлющем характере взаимосвязи природного и социального, о глубокой укорененности природного как в индивидуально-личностном, так и общественном бытии людей, следует различать понятия природы и географической среды общества. Природа — это все существующее, весь мир во всем многообразии его форм. Это понятие употребляется в одном ряду с понятиями «универсум», «вселенная». Географическая среда – это земная природа, включенная в сферу человеческой деятельности и составляющая необходимое условие существования общества, та часть природы, с которой общество непосредственно контактирует на данном историческом этапе. Географическая среда, таким образом, представляет единство природного и природно-общественного. Для обозначения этой сферы взаимодействия природы и общества применяются различные термины – антропосфера, социосфера, техносфера, ноосфера (разумная сфера). Если взять природу в целом, в ее постоянстве и практически малозаметной изменяемости в сравнении с «быстротекущей» общественной жизнью, то ее влияние на социальные процессы действительно может показаться как весьма ограниченное. Именно по причине достаточно медленного по человеческим меркам изменения природных факторов социального бытия ученые, которые занимались изучением общественной жизни, не очень интересовались людьми как естественной составляющей биосферы. В результате целый пласт важнейших проблем выпал из поля зрения общественных наук в целом, и в частности из поля зрения философов истории и социальных философов.

Но если посмотреть на природу как совокупность географических (природно-климатических) условий, в рамках которых функционирует и развивается общество, то тут открывается совершенно другая картина. Мы видим, что эти условия выступают таким фактором, который не только может ускорять или замедлять динамику социальных изменений (в недалеком прошлом к этому обычно и сводилась роль природных факторов), но и придавать специфическую, неповторимую направленность в развитии социальных организмов, определять типы их хозяйствования, уклад и образ жизни. Природная среда не просто воздействует на развитие общества, но и непосредственно влияет на материально-производственную, социально-политическую и другие сферы общественной жизни.

Можно определенно утверждать, что в становлении и развитии локальных цивилизаций, в формировании их неповторимого облика и специфических черт естественная среда обитания сыграла ничуть не меньшую роль, чем различного рода социокультурные факторы, в частности религия. Думается, что именно особенности естественной среды и тип религии, которую выбирали те или иные народы, в наибольшей степени обусловили цивилизационное многообразие человечества.

Вместе с тем, следует отметить, что ряд исследователей с удивительным упорством исключают природные факторы из числа движущих сил социальной эволюции. Все они, как представляется, исходят из ложной, методологически ошибочной предпосылки о том, что социальное можно объяснить только через социальное и никак иначе. Такой подход в первую очередь характерен для всей дюркгеймовской традиции и ортодоксальных марксистов. Стремление объяснить социальное только через социальное, исключая все естественное, природное, биологическое, чрезвычайно сужает и ограничивает возможности адекватной теоретической интерпретации жизнедеятельности общества, выступает причиной утверждения всевозможных односторонних и однобоких взглядов, точек зрения и концепций.

Часто говорят, что человек обладает творческими способностями, позволяющими ему преобразовывать природную среду в соответствии со своими потребностями, что развитие науки и техники ведет ко все большей независимости человеческих сообществ от непосредственных географических условий, что в сходных природно-климатических условиях у народов бывает разный общественный строй и, наоборот, одинаковый строй может иметь место при различных условиях. Акцентируется внимание на том, что без качественных революций в способах производства не может осуществиться переход к новой общественно-экономической формации, что смена этих формаций не может быть объяснена влиянием географической среды хотя бы потому, что она происходит гораздо быстрее, чем изменение в географической среде, и т. д.

Все эти аргументы не представляются убедительными. Если с ними согласиться, надо признать, что становление капиталистического способа производства (точнее сказать, индустриального общества) именно в Западной Европе является результатом каких-то специфических способностей населения этого географического региона, т. е. результатом особых расовых характеристик западноевропейцев. Кстати, многие исследователи так считали раньше и продолжают считать. Мы же полагаем, что исходная, базовая причина кроется здесь не в каких-то уникальных расовых характеристиках западноевропейских народов, а в особенностях географических (природно-климатических) условий того региона, который в свое время они заселили.

Если обратиться к древнейшей истории человечества, можно определенно утверждать, что неолитическая революция, положившая начало производящей экономике, осуществлялась прежде всего в силу климатических изменений, связанных с окончанием ледникового периода при переходе от плейстоцена к голоцену. Географическая среда в этом процессе имела исходное, формообразующее значение. Именно глобальные изменения климата явились важнейшими движущими причинами перехода человечества от присваивающего хозяйства к производящему. Спонтанные изменения естественной среды обитания (климат, уровень моря, тектоническая активность и т. д.) практически неизбежно вели, ведут и будут вести (разумеется, там, где они имеют место) к изменениям существенных социологических характеристик человеческих обществ. Быстрое исчезновение крупных млекопитающих – основы рациона питания верхнепалеолитического населения, вызвавшие мучительное вымирание большей части населения, могли стать мощным стимулом для вынужденного поиска альтернативных источников пищи. В ряде областей, примерно совпадающих с вавиловскими очагами доместикации[95] в качестве одного из альтернативных путей эволюции совершенствовалось собирательство злаков, были изобретены зернотерки, серпы и подобное, т. е. закладывались предпосылки для перехода к земледелию со всеми последующими социальными и культурными последствиями. И произойти все это (акцентируем внимание!) могло не везде, а только в определенных, наиболее благоприятных для данного перехода географических зонах.

Отметим, что причины размежевания земледельческо-животноводческих и животноводческо-земледельческих линий социокультурной эволюции также коренятся в географических (природно-климатических) условиях. Животноводческо-земледельческая линия развития, достигшая полноты своего раскрытия в кочевнических обществах скотоводов, утвердилась исключительно в определенных природных условиях, а именно в зоне Евразийских степей и полупустынь Афразии (Аравия, Сахара). Нет смысла больше приводить примеры подобного рода. Сейчас уже общепризнано, что в зависимости от различных географических (природно-климатических) зон возникали и развивались существенно различающиеся хозяйственные типы и уклады. Назовем основные из них: 1) самый архаичный тип представлен охотниками и собирателями тропических лесов; 2) охотники северной лесной зоны, уровень хозяйственной организации которых соответствует эпохе неолита, – патриархально-родовая организация; 3) морские охотники Арктики, находящиеся на стадии распада родового строя; 4) оленеводческий тип хозяйства, которому свойственны зачатки социальной классовой дифференциации; 5) степное кочевое скотоводство, характерное для степных регионов; 6) ручное палочно-мотыжное земледелие; 7) плужное земледелие, возникшее примерно между 15° и 40° северной широты в V–III тыс. до н. э.

В этой последней из перечисленных климатических зоне возникли древнейшие цивилизации (Месопотамия, Египет, Иран, Северная Индия, Китай). По своему климату, рельефу местности, свойствам почвы этот регион был на редкость благоприятен для земледелия. Развитию земледелия способствовало и их расположение в долинах мощных рек, разливы которых несут плодородный ил: в Месопотамии – Тигра и Евфрата, в Египте – Нила, в северной Индии – Инда и Ганга, в Китае – Хуанхэ и Янцзы. Причем недра данного региона отличались богатством полезных ископаемых, в частности металлами. Их добыче благоприятствовали и удобные естественные пути сообщения. Наконец, все эти древнейшие цивилизации являлись в большей или меньшей мере изолированными и защищенными природными условиями отдельных географических областей, естественные границы которых очерчивались морями, горными массивами, девственными лесами и безлюдными пустынями.

Зерновое земледелие (пшеница, рис, просо и т. д.) вывело человечество на цивилизационный уровень развития (саморазвития), основанного не на приспособлении к окружающей среде, а на ее преобразовании. Однако интересно то, что развитие земледельческой цивилизации пошло двумя, отличными друг от друга путями: восточным и западным. И вот здесь перед нами возникает вопрос фундаментальной важности: Почему?

Исследователи полагают, что различие в системе экономических отношений на Востоке и Западе связано прежде всего с ролью государства. Является государство субъектом собственности или не является, возникают или не возникают в обществе отношения «власть – собственность» – эти обстоятельства имеют основополагающее значение, выражают саму суть дела при объяснении причин типологического различия Востока и Запада. Почему, собственно, на Востоке (Шумер, Египет, Китай и т. д.) складывается социокультурная система, в пределах которой отдельный человек (семья, домохозяйство) лишаются автономии самообеспечения по отношению к отчуждаемой от общества власти, а ее носители выполняют не только административно-политические, но и собственнические (прежде всего по отношению к земле, воде и прочим природным ресурсам) и организационно-хозяйственные функции, а на Западе получают развитие автономия личности и гражданское общество? Почему, далее, в восточных странах верх берет коллективизм, а в западных странах – индивидуализм, два различных типа мировоззрения и человеческого поведения? Почему на Востоке стал культивироваться тип коллективности, ставящей интересы коллектива выше интересов индивида и, соответственно, появились в массовом количестве люди служивые, воины, пахари и властители, а на Западе возникли индивидуалистические общества, первым из которых стала античная Греция? В силу каких причин на Западе были созданы, не имеющие нигде более в мире аналогов, условия для формирования индивидуалистов, индивидуалистической психологии и индивидуалистической этики, а на Востоке это не произошло?

При ближайшем рассмотрении и в этом случае придется признать исходным природно-климатический фактор. Древнейшие восточные цивилизации (деспотии) возникли и получили свое развитие, как уже отмечалось, в долинах великих рек. Это обстоятельство обусловило необходимость коллективного труда больших, многотысячных масс людей для выполнения жизненно важных ирригационно-мелиоративных работ, террасирования горных склонов и т. д. Сама специфика организации труда не могла не вести к формированию жесткой централизованной власти, к государству, тоталитарно доминирующему над обществом, организующему и контролирующему все основные сферы его жизнедеятельности. Этим объясняется и то, что у восточных народов утвердилась не частная, а общественно-государственная собственность. Следует отметить, что речные цивилизации, или, как их иногда называют, гидроцивилизации, с азиатским способом производства (если прибегнуть к известному понятию Маркса) оказались чрезвычайно устойчивыми, способными в большинстве случаев преодолевать собственными силами периодически возникающие кризисные состояния. Благодаря хорошо организованной системе ирригации, кардинальная перестройка которой всегда была сопряжена с большим риском, более или менее стабильному характеру урожаев, а также множеству других причин социокультурного (прежде всего религиозного) характера, эти древнейшие цивилизации не имели жестких стимулов к улучшению приемов земледелия и, в целом, к модернизационной стратегии развития. Они оказались необычайно консервативными, оставаясь в течение длительного времени почти неизменными. Настоящей опасностью для них явился только вызов со стороны буржуазно-индустриального Запада.

Много больше труда и инициативы требовали от земледельца природные условия существования в древнейшей Европе, в частности на Балканском и Аппенинском полуостровах, где в дальнейшем сложилась культура Греции и Италии – основных стран античного мира, ставших новой ступенью в истории человечества. В отличие от неподвижного Востока, где люди по необходимости были жестко привязаны к плодородным речным долинам, требовавшим ежегодного повторения жизненных циклов, граждане маленьких независимых городов-полисов греческого Запада, как, впрочем, и их северные соседи-кельты, германцы и другие, вынуждены были находиться в непрерывном поиске, путешествовать, торговать, мигрировать, создавать или усваивать что-то новое.

В отличие от Востока, основой социокультурной системы Запада стала принципиальная (хотя и выступающая в разных исторических формах) автономия семейных хозяйств, обусловившая формирование социально-экономической самостоятельности хозяина-собственника. Взаимодействие этих самостоятельных в социально-экономическом отношении собственников, осуществляемое по преимуществу на уровне горизонтальных связей, и обусловило уникальность западноевропейского социокультурного типа. Причем главной особенностью, отличающей западноевропейскую цивилизацию от всех других, явилась надстроечная роль государства по отношению к хозяйствующим субъектам, обладающим полноправным гражданским статусом. Государство в этом случае было призвано работать на обеспечение интересов сообщества хозяев-собственников. В противоположность Востоку оно не стало, если, конечно, не считать отдельных исключений фактического установления диктатуры над обществом (Римская империя, фашистская Италия, нацистская Германия), стержнем и системообразующей основой жизнедеятельности западноевропейских социумов. Благодаря этому граждане западноевропейских обществ были более или менее гарантированы от прямого и непосредственного вмешательства государства в их частную жизнь.

Опять же, если мы поставим вопрос об исходных, базовых причинах формирования столь непохожего, можно сказать, абсолютно уникального типа общества, то и здесь придется в первую очередь указать на географические (природно-климатические) особенности западноевропейского полуострова. Исторически подобный тип общества мог сформироваться только там, «где еще на первобытном уровне было возможно ведение хозяйства силами отдельной семьи»[96]. Общество подобного типа могло получить развитие лишь в том регионе, где не было необходимости создания таких социокультурных систем, которые жестко подчинили бы домохозяйства надобщинным, в перспективе – раннегосударственным институтам. Оптимальные условия для реализации этой возможности были в древней Европе. Западное общество стало колыбелью индустриальной цивилизации благодаря прежде всего специфике условий, в которых шел распад родовой общины и первичное классообразование в Средиземноморье. Все дело в том, что в Греции, в ряде областей Передней Азии, в береговой части Италии и Адриатического бассейна ведение хозяйства не требовало серьезных скоординированных усилий. «Именно это обстоятельство «спасло» Европу от деспотической формы правления (в отличие от Востока, где необходимость ирригационального земледелия и отражения нападения кочевых племен требовала мобилизации огромных масс людей), именно благодаря ему у ее населения выработались те религиозные, ценностные и политические ориентации, которые через сотни лет в полной мере смогли реализоваться в постиндустриальных странах»[97].

Уникальная природная среда западноевропейского региона и предопределила в существенной степени судьбу населяющих его народов. Без этого нельзя объяснить, почему Запад стал Западом. Разумеется, были и другие причинные факторы, обусловившие специфику западноевропейского пути развития, но исходным выступил именно природно-климатический фактор.

Частнособственнический тип хозяйствования, получивший в силу природно-климатических причин успешное развитие, а также пробившие себе дорогу в жизнь еще в античной Греции принципы рационализма логически привели к утверждению в Западной Европе в период Нового времени фабричного производства, буржуазных отношений и парламентаризма, утилитаризма, меркантилизма и вообще всего, что отличает Запад от других цивилизаций.

Взглянув на карту мира, можно сделать вывод: для того чтобы народу стать процветающим и могущественным в Северном полушарии, необходимо было жить на прибрежных равнинах между 30 и 45 параллелями. Именно в этом поясе и возникли великие цивилизации прошлого в Европе и Африке, Азии и Америке.

Вообще, вопросы, связанные с исследованием природных факторов социальных изменений, напрямую касаются получившей в последнее десятилетие бурное развитие теории цивилизаций, в рамках которой многие исследователи стали рассматривать экологическую нишу, природную среду (климат, рельеф местности, полезные ископаемые, почвы, в том числе и трансформируемые антропогенным воздействием) в качестве системообразующего фактора цивилизационной идентичности. В целом ряде исследований стало обнаруживать себя принципиально новое восприятие положений цивилизационной концепции о значении природных начал, вмещающего пространства как детерминирующего фактора в развитии социокультурных (цивилизационных) систем.

Приведем весьма красноречивое высказывание на этот счет академика Н.Н. Моисеева: «Я смею это утверждать, ибо анализ истории Шумера, Древнего Египта, Китая и многочисленные другие исследования в этой области наглядно показывают прямую зависимость цивилизационных структур и их эволюцию от изменения природных факторов. Причины таких изменений могли быть очень разными. Многие из них были связаны с вариациями климата, как, например, в Египте. Другие были вызваны увеличением антропогенного давления на окружающую среду, как в Шумере или Китае. В одних случаях цивилизация оказалась не способной к ним адаптироваться и навсегда покидала историю, оставив после себя лишь смутные воспоминания, как это было в Древнем Шумере. В других эти трудности служили источником нового взлета, когда цивилизация смогла расширить свою экологическую нишу.

Подобная зависимость отчетливо проявлялась и в средние века, например в истории скандинавских стран и особенно Исландии. В современных же условиях зависимость человека от природных факторов многократно возросла, ибо экспоненциально растущее воздействие на природу меняет (тоже экспоненциально) саму природу, а значит, и условия жизни людей»[98].

Географическая среда порождала и другие различия в развитии цивилизации и народов. Тот, кто знаком с основами геополитики, знает, что в рамках этой науки была выдвинута концепция «земли и моря» – представление о двух фундаментально отличных типах народов: народах сухопутных (автохтонных) и народах морских (автотолассических). В данной концепции обосновывается мысль, что социально-психологические особенности населения, живущего у морского побережья, в существенной степени отличаются от особенностей того населения, которое живет в глубине континента. В первом случае над сознанием людей властвует архетип моря (океана), во втором – архетип земли.

Море, океан – это буйство стихии, несшей человеку как сухопутному существу постоянную угрозу, державшей его в постоянном напряжении. Каждый выход в море – это схватка, борьба с окружающей средой, причем борьба не на жизнь, а на смерть. Эта борьба придавала особое направление развитию сознания «людей моря», вырабатывала у них особый психотип – стремление к господству и покорению. Отсюда абсолютизация роли механических устройств, техники, предназначенных дать человеку силу в борьбе с окружающей средой. Все, что находится за бортом, может быть либо врагом, либо добычей, а на них законы и правила, организующие жизнь корабля, не распространяются. Таким образом, возникают двойные стандарты…

Со временем вышеуказанные духовно-психологические установки приобретают определенную универсальность в рамках культуры морских народов, впитываясь в их быт, нравы, жизненную философию. Постепенно представления о мире и человеке, возникшие на их основе, становятся незыблемыми и даже абсолютными, формируя социальную и политическую организацию. Государства, которые они создают, по своей глубинной сути, становятся огромными кораблями (над ними довлеет архетип корабля). «Социальная матрица групп, чья жизнь оказалась замкнутой в корпусе покинувшего землю судна, постепенно переносилась на «морские народы» в целом. Здесь присутствует та же четкость организации и управления, порядок, даже в самых мельчайших деталях, ярко выраженный корпоративный дух и единая целенаправленность общих усилий. Соответственно, все, что находится за бортом такого корабля-государства, воспринимается его командой либо в качестве угрозы (врага), либо качестве добычи, а сам корабль – надежным инструментом противостояния внешнему миру…»[99]. Не отсюда ли идея власти и силы, постоянно культивируемая и развиваемая в западноевропейском сознании, прежде всего в сознании англосаксов?

В сознании же сухопутных народов образ земли, ее гигантской мощи и силы не несет угрозы, а, напротив, обладает защитными свойствами (Мать-земля). Поэтому у народов суши доминирует ориентация не на борьбу, а на сотрудничество с окружающей средой, на гармоничное с нею сосуществование. Алгоритм гармоничного сосуществования человека с окружающей природой постепенно, в той или иной мере, распространяется и на социальную среду, на окружающих людей. Поэтому сухопутным народам, в отличие от морских, в большей степени свойствен коллективизм как специфическая форма мировоззрения и поведения человека. Индивидуализм, дух предпринимательства, склонность к техническому развитию им присущи в менее развитой форме. Неудивительно, что отношение между континентальными и морскими державами постоянно таили в себе конфликтообразующий потенциал.

Мы можем, конечно, допустить, что с увеличением доли очеловеченной природы, воздвигаемой человеком в ходе его адаптации к естественной среде обитания искусственным техническим миром, условия жизнедеятельности людей в различных географических регионах нашей планеты будут выравниваться. В жарких странах будут все интенсивнее внедряться кондиционеры, на севере – совершенствоваться система отопления. Пустыни будут превращены в оазисы с помощью систем орошения, болота благодаря осушению трансформируются в плодородные почвы и т. д. Мы может также уповать на то, что достижения научно-технического прогресса когда-то вообще нейтрализуют влияние природного фактора на жизнь людей, что когда-то возникнет единая для всего человечества культура и общая для всех народов цивилизация. Можно даже писать на эти сюжеты увлекательно-оптимистические романы, конструировать новейшие футурологические проекты и т. п. Но не будет ли все это иллюзорными упованиями?

Российский исследователь Ю.В. Олейников, на наш взгляд, обоснованно говорит по этому поводу следующее: «Может быть, когда-нибудь, когда «народы, распри позабыв, в единую семью соединятся», создадут по подобию бывшего СССР единую мировую энергетическую систему, с одинаковым для всех тарифом, которая осуществит идею полного равенства возможностей и удовлетворения потребностей людей, независимо от мест их обитания, природный фактор перестанет оказывать на экономическую деятельность и благосостояние людей существенное влияние. Такая тенденция теоретически просматривается. Однако есть и другая сторона дела. В настоящее время это только мечты. Практически человек не в состоянии полностью нивелировать природные различия на планете, да и в принципе этого никогда невозможно будет достигнуть. Природные различия останутся и будут, как и теперь, оказывать на жизнедеятельность людей постоянное и существенное влияние, и культура и цивилизация всегда будут средствами адаптации к этим разным условиям. Поэтому нельзя пересаживать на неблагоприятную почву России «тепличную» культуру и цивилизацию Запада, как нельзя осуществлять интродукцию – распространение животных за пределы ареала естественного их обитания. Последние или уничтожат естественные флору и фауну в новом месте обитания, или погибнут»[100].

Итак, мы можем констатировать, что географический фактор влияет самым существенным образом на характер развития народов и стран. Уже первое в истории человечества великое общественное разделение труда – отделение скотоводства от земледелия обусловлено географической средой. Необходимость учета этого обстоятельства актуальна и сегодня: размещение отраслей производства с учетом природно-климатических зон будет способствовать их эффективности и результативности. Главное здесь, однако, то, что географическая среда вообще самым непосредственным образом влияет на производительность труда. Так, при одинаковом уровне технологии производства и одинаковой степени квалификации работников себестоимость выпускаемой продукции будет различной в зависимости от погодно-климатических условий (продолжительность в году холодного зимнего времени, количество осадков, сила ветра и т. п.). На результативности труда сказываются специфика и характер транспортных коммуникаций между промышленными предприятиями (наличие или отсутствие дешевых водных артерий, хороших дорог, величина расстояния между городами, центром и периферией и т. д.). Сами темпы развития того или иного общества в значительной мере определяются его географическим положением и присутствием естественных средств производства. Так, раннее и быстрое развитие целого ряда западно-европейских стран было обусловлено наличием удобных морских путей. Вспомним, как повлияло на темпы развития Англии и Франции перемещение к их берегам основных транспортных коммуникаций в связи с открытием Америки и морского пути вокруг Африки. Или обратим внимание на то, как влияют на жизнедеятельность арабских стран, их историческую судьбу в целом богатые залежи углеводородного сырья.

Накладывает свой отпечаток географическая среда и на духовную жизнь людей, национальный характер и менталитет. Прав был Г.В.Ф. Гегель, начав излагать свою «Философию истории» (если не считать введения) разделом «Географическая основа всемирной истории». Дух народа, согласно ему, в своем развитии имеет почву, основу в географической среде[101].

Всем, например, известна аккуратность японцев, их склонность к культивированию различных микроформ, умение использовать каждый квадратный сантиметр сельскохозяйственных угодий или жилой площади. Объяснение этому одно – большая плотность и скученность населения в течение целого ряда столетий на ограниченном географическом пространстве[102]. Известная бережливость голландцев также формировалась как следствие чрезвычайно высокой плотности населения, ограниченной в пространстве и не очень богатой на природные ресурсы территории. И, напротив, кажущаяся безграничной в своем пространственном размахе территория нередко формирует дух расточительства и неумеренности.

Разумеется, степень влияния различных природных факторов на социальную динамику в различные исторические эпохи и в различных регионах мира неодинакова. Но как свидетельствуют факты, ослабление зависимости в одном отношении неизбежно сопровождается усилением зависимости общества от условий естественной среды в другом отношении.