Глава 28 Социальное предвидение и его особенности

Как мы уже знаем, научное предвидение имеет своей основой объективную закономерность развития природы, общества и человека, познание которой делает возможным экстраполяцию сложившихся тенденций в будущее и его более или менее адекватное постижение. Это общее методологическое соображение при его применении к анализу общественных явлений должно быть существенно уточнено. Дело в том, что объективная детерминация явлений, на которую опирается всякое научное предвидение, в общественной жизни проявляется весьма специфично. Специфика эта, как мы указывали в главе «Альтернативы истории и проблема выбора путей общественного развития», состоит в том, что в обществе действуют сознательные существа, ставящие перед собой определенные цели и стремящиеся к их осуществлению. Поэтому в общественной жизни историческая закономерность (необходимость) выступает не как нечто жесткое и однозначное, а носит статистически-веро-ятностный характер, пробивает себе дорогу лишь через массу случайностей, отклонений. Понятый таким образом социальный детерминизм по необходимости включает понимание многозначности, вариативности будущего, возможности человеческого влияния на это будущее, требует учета непредсказуемого человеческого поступка и выбора, субъективных устремлений людей. Короче говоря, при выдвижении прогноза относительно будущего социального бытия людей нужно обязательно помнить получившую уже чуть ли не всеобщее признание мысль о том, что развитие общества не имеет окончательного предопределения, а осуществляется в соответствии с принципом многовариантности, носит нелинейный характер. В этом развитии мало что можно точно предугадать, а тем более спроектировать. Здесь можно только прогнозировать, учитывая столкновения и противоборство различных тенденций и сил.

Кроме того, во избежание крупных просчетов и ошибок в процессе социального прогнозирования нужно иметь в виду и следующее: выдвижение правильного прогноза предполагает учет и анализ не только материальных возможностей и предпосылок будущего жизнеустройства, но и всего того, что имеет отношение к области духовного идеального. Тот, кто стремится предвидеть будущие обстоятельства общественной жизни, не может избегнуть анализа духовного состояния общества и, са-

мое важное, анализа глубинных мировоззренческих ориентиров и ценностных предпочтений, которые так или иначе выступают в качестве мотиваций и стимулов массовых действий людей, направленных на реализацию тех или иных программ общественного развития. Учет самых различных ориентаций и предпочтений, всей духовно-ценностной мозаики – важное условие правильного прогноза, что особенно верно относительно переходных периодов, когда происходит распад и крушение традиционных ценностных норм и возникает обостренная потребность в обретении новых мировоззренческих и духовных координат. Можно определенно утверждать – никакое истинное понимание происходящих в нашей стране процессов и, тем более, никакое достаточно надежное прогнозирование вероятного будущего просто невозможно, если мы не будем все происходящее в обществе рассматривать в связи и на фоне сдвигов и перемен в общественном сознании, связанных с той или иной трансформацией смысложизненных ценностей и идеалов. И это потому, что характер и направленность социальных изменений в существенной мере определяются именно духовным состоянием общества, перестройкой в глубинных структурах сознания, в основных идеях и общепризнанных идеалах. Надо иметь в виду, реальное будущее складывается не только из того, что возникает и изменяется, но из того, что остается неизменным или изменится мало. Идущие из глубины веков стереотипы поведения и нормы жизни, несмотря на все социальные катаклизмы и метаморфозы, имеют тенденцию воспроизводиться, как бы возвращаться в исходное состояние, набирать историческую инерцию, если и преодолимую, то лишь в экстремальных ситуациях, путем крайних чрезвычайных мер, посредством насилия над живой народной жизнью. Прежде всего это относится к инерциям сознания, под воздействием которых в измененном обличии сплошь и рядом воспроизводится старое содержание.

Понимание и учет указанных особенностей общественного развития диктуют необходимость разработки принципиально новой, противоположной господствующей долгие годы в Советском Союзе концепции социального проектирования и регулирования. Для последней, как известно, было характерно стремление к безальтернативному планированию будущего, постоянно воспроизводящиеся попытки предписать и указать, каким это будущее должно быть и в какие сроки достигнуто.

На практике это означало стремление подчинить жизнь людей заранее заданной схеме, строить будущее на основе изначально принятого плана, подобно тому, как это имеет место при строительстве домов, заводов и фабрик, лишать общество активнотворческой силы, которая делает его субъектом исторического процесса и обусловливает его способность к самоорганизации.

Следует помнить, что общество – не механизм, которым можно управлять извне, разбирать на составные части и снова собирать, а организм, в котором ни одну из частей нельзя без вреда для него устранить или заменить другой. Прежде чем что-либо в нем менять, необходимо проиграть на модели всевозможные последствия различных вариантов предполагаемого изменения. На постсоветском пространстве, к сожалению, в не таком далеком прошлом, да и теперь социальное экспериментирование осуществляется зачастую не на модели, а непосредственно на людях. Разработка новой динамической концепции общественных изменений вообще и социального прогнозирования и проектирования в частности призвана способствовать преодолению этой практики. Новая концепция должна создаваться на принципиально иной методологической основе. Ее теоретический инструментарий следует направлять на осознание общих перспектив и возможных альтернатив разумного выбора. Это означает, что на смену директивному планированию, волюнтаристическому крупномасштабному социальному экспериментированию должно прийти мысленное экспериментирование вариативного, гибкого типа, которое будет осуществляться исходя из наличных условий и реальных возможностей практики, органически вырастать из самой действительности, проигрывая при этом все имеющиеся в ней тенденции и направления дальнейшего развития. Рассматриваемый подход к будущему требует ясного понятия не только того, что неизбежно существует, но и по мере усложнения общественной жизни и ускорения ритмов истории того, что значительно расширяет зону непредвиденного, вероятностно-случайного, непредсказуемого. Он явно противоречит идее тотального прогнозирования, которое по своей сути явилось отражением практики тотального руководства. Эта идея, отрицая всякую зону вероятного и непредсказуемого, тем самым отрицала и какую бы то ни было индивидуальную самостоятельность, и активность, ибо запрограммированную активность нельзя считать действительно творческой. Вот почему подлинное раскрепощение общества предполагает преодоление практики тотального прогнозирования, определение зон и сфер, где прогностика не вправе вмешиваться, навязывать обществу свои проекты и модели, однозначно программировать будущее.

Сказанное не означает, что прогнозирование и социальное проектирование не играет никакой роли в регулировании общественных процессов. Речь идет лишь о том, что на смену теории-предписанию, жестко-однозначному прогнозу должен прийти метод косвенного регулирования социальных процессов, когда каждое решение будет определяться ситуацией, а точнее, тем, что из этой ситуации можно извлечь на благо человечества.

Прогрессивно ориентированная прогностическая деятельность, включающая понимание неоднозначности будущего, возможность влияния на будущее непредсказуемого человеческого выбора и поступка, может оказать обновляющее положительное воздействие на социально-политическую практику. Авторитетный прогноз, опирающийся на современные представления о том, каким образом будущее возникает из настоящего, мог бы, например, послужить мощным духовным стимулом конструктивно-созидательных социальных действий, способствовать консолидации людей, совместно творящих свое будущее.

Возможность воздействия прогноза на предполагаемые обстоятельства особенно усиливается в период духовного кризиса, в переходные эпохи. В ситуации глубокого сомнения и социальной апатии находится наиболее благодатная почва для всякого серьезного духовного воздействия и влияния. В этой ситуации энергия открытости, готовности размышлять, слушать и услышать, чтобы преодолеть внутреннее духовное беспокойство и смуту, обладает наибольшей силой.

Обнаруживается, что прогнозы не нейтральны прогнозируемым обстоятельствам. Прогнозы, формирующие определенные образы будущего, являются хоть и специфической, но весьма существенной формой проявления субъективного фактора истории. А это значит, что они, как и субъективный фактор истории в целом, оказывают все возрастающее влияние на жизнь общества, социально-политическую практику, поступки и поведение людей в настоящем. Прогноз, касающийся будущего социального субъекта (класса, группы и т. д.) и затрагивающий его интересы, так или иначе оказывает влияние на деятельность данного субъекта и тем самым – на свое собственное осуществление. Диалектика взаимосвязи настоящего и будущего здесь такова, что настоящее не только предопределено прошлым и обусловливает будущее, но и в свою очередь испытывает влияние со стороны будущего. Прогноз будущего неизбежно воздействует на дела людей и поступки здесь и сейчас, в текущей жизни. Именно явные осознанные и скрытые бессознательные установки относительно будущего и определяют поведение человека сегодня. Представления о будущем – это уже один из способов воздействия на него, путь формирования будущего. Порождая в своем сознании образ будущего, мы как бы создаем первый, приближенный вариант того, что должно реализоваться. Точнее говоря, в зависимости от содержащегося в социальных программах описания будущего они побуждают человека либо активно стремиться к нему и тем самым содействовать его воплощению в жизнь, либо противодействовать его наступлению, либо пассивно ожидать его. Поэтому любой социальный прогноз сочетает в себе как научно-познавательное содержание, так и определенное идеологическое назначение.

Основными механизмами воздействия будущего на настоящее являются самоорганизующиеся (самосбывающиеся) и саморазрушающиеся прогнозы. Прогнозы, которые содействуют собственной реализации, обычно называют самоорганизующимися. Хороший пример самоорганизующегося прогноза приводит американский исследователь М.К. Мертон. Он пишет, что беспочвенные слухи (прогноз) об ожидающемся банкротстве способны вызвать биржевую панику, отток вкладов, падение курса ценных бумаг и в конце концов привести к тому самому банкротству, которое эти слухи предрекали. Пророчество краха, по словам Мертона, ведет к действительному осуществлению. К числу самоорганизующихся прогнозов часто можно отнести медицинские предсказания. Благоприятный или неблагоприятный прогноз, сделанный врачом, став известен больному, может оказать решающее воздействие на исход болезни.

Прогнозы могут быть и саморазрушающимися. Когда в результате прогноза возникает картина будущего, которая нежелательна, прилагаются усилия, чтобы этот прогноз не состоялся, был разрушен. В качестве примера такого саморазрушающегося прогноза французский демограф А. Сови приводит демографические прогнозы 30-х гг. XX в. Прогнозы, утверждавшие, что Франции угрожает исчезновение населения, вызвали ряд мер, которые не позволили этим прогнозам осуществиться.

Но поскольку прогноз меняет предсказываемую ситуацию, то это воздействие следует учитывать в самом процессе предвидения, т. е. принимать во внимание воздействие предвидения как ситуацию, уже измененную предвидением, и так далее до бесконечности. В целом воздействие образов будущего на действительность может быть выявлено посредством рассмотрения вопроса о взаимодействии настоящего и будущего в развитии человеческого общества, путем анализа обратной связи между тем или иным содержанием опережающего отражения и реальными общественными процессами. (Жизнь порождает прогноз, прогноз воздействует на жизнь.)

Иногда факт воздействия на настоящее различных предсказаний, пророчеств, веры (в зависимости от того, какая форма опережающего отражения рассматривается) называют эффектом Эдипа (согласно преданию, убийство Эдипом родного отца явилось прямым результатом пророчества).

Прогностическая деятельность, таким образом, предполагает высокую степень ответственности, всякий раз требует достоверно выявлять уже получившие распространение в духовно-ценностном пространстве общества всевозможные проекты, своего рода модели желаемого будущего, принадлежащие различим социальным силам, слоям и группам.

Итак, образы будущего занимают исключительно важное место в структуре субъективного фактора истории, выступают мощным духовным стимулом массовых действий людей, моментом их причинной обусловленности и регуляции. И как теперь уже стало очевидным, многих футурологов не столько заботит, какое будущее на самом деле ожидает человечество, сколько стремление повлиять своими прогнозами на поведение людей в настоящем. При этом одни пытаются привлечь людей уготованным для них будущим, тогда как другие, напротив, – запугать их. В обоих случаях речь идет о том, чтобы навязать человеку такое будущее, о котором в самом прогнозе, быть может, даже умалчивается. В зависимости от поставленных целей фабрикуются прогнозы-сирены, заманивающие в земной рай, или, наоборот, безжалостные прогнозы-камикадзе, убивающие в людях всякую надежду на лучшее будущее, чтобы заставить их примириться с настоящим.

Оказывается, веру в будущее можно эксплуатировать, ею также можно спекулировать, на ней можно «играть». Будущее, с какой бы стороны мы ни посмотрели, является важнейшим измерением человеческой жизни. Во всяком случае, предвидение будущего не менее важно для благополучия рода человеческого, чем ликвидация «белых пятен» непознанных страниц свершившейся истории.

Но прогнозы могут и должны выполнять совершенно иные функции. Подлинная, гуманистически оправданная задача прогноза состоит в том, чтобы не только показать варианты возможного развития личности и общества, но и в том, чтобы пробудить творческую энергию людей ради достижения действительно высоких и благородных целей. Человек никогда не должен быть рабом обстоятельств или заранее запрограммированного будущего; согласно Ясперсу, он сам должен участвовать в борьбе за будущее, создавать (конструировать) новые возможности, которых без него не было бы. Здесь уместно напомнить, что прошлое никогда не превращалось в будущее плавным течением; будущее, как и все живое, рождается в муках. Поэтому человеку необходимо отдавать себе отчет в том, что он не пыль на ветру, а причастен к сотворчеству своей судьбы и истории. И если человек уклоняется от этого сотворчества и борьбы за будущее, предоставляет внешним силам, зачастую недобросовестным и не чистым на руку, возможность определять его, то тем самым обрекает себя на бессмысленное прозябание в той социальной реальности, которую создадут другие.

Завершая рассмотрение данного раздела, отметим, что наиболее выдающуюся роль в постижении будущего еще задолго до возникновения научного прогнозирования и футурологии, а после их появления наряду и вместе с ними играла и играет теперь социальная утопия.