КОНКРЕТНОЕ ЕДИНСТВО ПОЗНАВАТЕЛЬНЫХ СПОСОБНОСТЕЙ

КОНКРЕТНОЕ ЕДИНСТВО ПОЗНАВАТЕЛЬНЫХ СПОСОБНОСТЕЙ

Источник истинного знания следует искать в нашем конкретном сознании. Эмпирики искали такого источника в чувственном опыте, отрицая всякие априорные, рацио-

==691

нально–логические основания этого опыта; рационалисты искали его в чистом отвлеченном мышлении, мистики — в непосредственном имманентном восприятии сущего. И недостаток этих трех общих представлений о природе человеческого познания заключается не в том, что они признают, а в том, что они игнорируют или отрицают.

Отрицая в нашем познании присутствие какого бы то ни было универсального логического начала, какого бы то ни было реально–метафизического отношения к познаваемому существу, эмпиризм искажает действительную природу опыта, приходя в своем последовательном развитии к «логическому отрицанию логики», т. е. к чистому скептицизму. Вместо обещанной «положительной философии» эмпиризм последовательно должен вести нас к абсолютному иллюзионизму; объект опыта — мир явлений — обращается в простое психологическое представление, не имеющее никакого логического или реального отношения к чему либо безусловно–сущему. Поэтому, исходя из всеобщего релятивизма, из учения об относительности явления, относительности опыта, эмпиризм приходит в противоречие с основным своим положением, поскольку мир опыта, мир явлений в своем целом представляется нам безотносительным и безосновным.

Равным образом и отвлеченный рационализм, принимая чистую мысль или чистое понятие за нечто безотносительное, на самом деле лишает мысль ее реально–логического основания и упраздняет логику диалектикой противоречий. Как мы видели во второй части нашего рассуждения, логична только обоснованная мысль, т. е. мысль в своем возможном или действительном отношении к сущему. Наша мысль предполагает, следовательно, внутреннее соотношение нашего духа к сущему. Отвлекаясь от такого соотношения, мы лишаем нашу мысль ее логического характера, ее необходимости и ее универсальности. Поскольку отвлеченная мысль противополагается сущему, чистый рационализм неизбежно приводит нас к своей противоположности, — к философии иррационального, бессознательного и непознаваемого.

Наконец, и мистицизм не обосновывает конкретного реального познавания действительности, упраздняя ее собою. В своем отвлеченном утверждении он приводит нас к акосмизму, — мироотрицанию индийских подвижников, наполняя место исчезнувшей действительности грезами фантазии. Но, провозглашая веру или непосредственное восприятие сущего единственным органом истинного веде-

==692

ния, мистик лишает самое это ведение его действительного, конкретного содержания и всякого объективного критерия. Объективное познание сущего предполагает опыт и мысль в ее универсальности.

На самом деле источник нашего знания о сущем лежит в конкретной деятельности нашего сознания, нашего чувствующего, мыслящего, водящего духа, и нельзя искать его в какой либо одной способности его, не вступая в противоречие с другими, не вступая в противоречие с самыми фактами сознания. Так, сенсуалистический эмпиризм противоречит фактической универсальности тех форм сознания, в которых мы необходимо мыслим и воспринимаем объективный мир (я разумею формы времени, пространства, причинной связи и т. д.); он противоречит и нашему основному убеждению в самобытной, независимой от нас реальности мира, реальности других существ. Точно так же отвлеченный рационализм находится в противоречии с этим убеждением и с нашим чувственным опытом. И, наконец, односторонний мистицизм, ограничивая нас одним мистическим, непосредственным, или сверхчувственным, опытом, вступает в неизбежную коллизию с совокупностью нашего опыта и универсальностью нашего разума.

Источником нашего познания служит действительный опыт, обусловленный a priori универсальными законами нашего восприятия и нашей мысли, которая в свою очередь обусловлена своим внутренним имманентным отношением к сущему. Опыт есть источник реального, положительного знания не потому, что наш дух неизбежно ограничен субъективными состояниями или своими психологическими представлениями, а, напротив того, потому, что в таких представлениях или через их посредство он воспринимает нечто от них отличное — действительное, объективное явление сущего. Всякое иное понимание опыта ведет нас к иллюзионизму. Как предмет опыта, сущее не есть какаялибо «вещь в себе», безусловно внешняя нашему духу и случайно относящаяся к нему. Оно необходимо мыслится нами как объективирующее, раскрывающее себя в конкретной действительности. Как абсолютное, оно не противополагается относительному, не противополагается явлению, но заключает в себе самом основание всех отношений, основание своего явления, своей познаваемости. Ибо как простая абстрактная противоположность относительного и конечного, оно само являлось бы нам ограниченным своей отвлеченностью: оно не было бы абсолютным.

Источником познания сущего является нам наша

==693

мысль. Но это не потому, чтобы наши отвлеченные понятия исчерпывали собою сущее или чтобы наша мысль сама из себя порождала познаваемую действительность, а потому, что сама мысль, обусловленная своим имманентным отношением к сущему, имеет свое основание и свой источник в абсолютном сущем. При всяком другом понимании соотношения мысли к сущему — она перестает быть логичной, перестает быть органом реального познания. Ибо если сущее признается абсолютно отличным от мысли и внешним ей, оно делается не только не познаваемым, но и не мыслимым: оно не может и обосновывать мысли. Если же оно признается абсолютно тожественным с мыслью, как в системе Гегеля, то их действительное различие обращается во внутреннее противоречие. Только конкретное единство, единство в различии, объясняет нам соотношение мысли к сущему, объясняет нам логическую универсальность мысли как органа положительного знания. Имея основание в абсолютном сущем, наша мысль приложима и к явлению, к чувственной действительности сущего. Мало того, она истинна только в этой приложимости к действительному сущему и находится в противоречии с собственной своей природой, когда утверждает себя отвлеченно от всякой приложимости.

Наконец, источником нашего положительного познания является и наша вера, как объективное условие реального восприятия сущего в мышлении и опыте: она утверждает реальность мыслимых и воспринимаемых нами существ, соотносящихся с нашим существом, и заключает в себе сознание этого внутреннего имманентного соотношения. Такое имманентное соотношение нашего духа к реальности обусловливает собою нашу мысль о ней и наше восприятие ее, которые иначе не относились бы ни к чему реальному; с другой стороны, это соотношение нашего существа к другим существам никогда не могло бы быть сознано, если бы оно не объективировалось в чувстве и мысли.

Таким образом, эмпиризм, рационализм и мистицизм являются нам как условные, отчасти искусственные точки зрения, на которые мы становимся при решении основной проблемы познания, отвлекаясь от конкретной действительности, от полноты конкретных физических и метафизических отношений нашего сознания. Подобное отвлечение неизбежно и законно, как единственно возможный эксперимент в области онтологии и теории познания, ибо только путем такого эксперимента мы можем различать нераздельно связанные факторы познания и основные определе-

==694

ния сущего, обособляя их от бесконечности конкретных отношений. Но мы никогда не должны принимать результаты такого эксперимента, такого способа искусственного умозрительного наблюдения за нечто безусловное и безотносительное. Мы должны помнить об условности этого способа познания и о неизбежной отвлеченности его результата, чтобы не впасть в ложную метафизику и не принять нашу отвлеченную концепцию сущего за абсолютную.