Конкретизация концепции социалистического общества

Конкретизация концепции социалистического общества

Энгельс был решительным и последовательным противником попыток умозрительного конструирования будущего общественного устройства, для него и Маркса научное предвидение будущего возможно только на основе глубокого изучения социальной действительности и исторических тенденций развития реально существующего общества. Характеризуя методологические принципы, опираясь на которые он формулировал теоретический прогноз о грядущих общественных преобразованиях, Энгельс писал: «…партия, к которой я принадлежу, не выдвигает никаких раз навсегда готовых предложений. Наши взгляды на черты, отличающие будущее некапиталистическое общество от общества современного, являются точными выводами из исторических фактов и процессов развития и вне связи с этими фактами и процессами не имеют никакой теоретической и практической ценности»[1608]. «Мы сторонники постоянного, непрерывного развития, – разъяснял он, – и мы не намерены диктовать человечеству какие-то окончательные законы. Заранее готовые мнения относительно деталей организации будущего общества? Вы и намека на них не найдете у нас»[1609].

Рассматривая будущее общество с позиций диалектики, Энгельс особо подчеркивал его динамичный характер. «Так называемое „социалистическое общество“, – указывал он, – не является, по моему мнению, какой-то раз навсегда данной вещью, а как и всякий другой общественный строй его следует рассматривать как подверженное постоянным изменениям и преобразованиям»[1610].

В своих произведениях он развивал идею о том, что коммунистическое преобразование экономической жизни общества будет происходить на путях уничтожения частной собственности и установления общественной собственности на средства производства. Энгельс с удовлетворением отмечал, что это положение, которое они с Марксом открыто провозгласили перед всем миром еще в «Манифесте Коммунистической партии», стало программным требованием социалистических партий, целью, объединяющей различные национальные отряды революционного пролетарского движения. Оценивая это как выражение основы будущих революционных преобразований в экономической области, он не ограничивался повторением тех положений, которые были сформулированы несколько десятков лет назад. В своих произведениях 90-х годов он конкретизировал ряд моментов, характеризующих суть будущей «экономической революции». Прежде всего, Энгельс отмечал, что замена частной собственности общественной собственностью на средства производства – сложный процесс, зависящий от целого ряда факторов социально-экономического и политического характера. Ставя вопрос о том, каким образом совершается эта «экономическая революция», он отвечал: «Это будет зависеть от обстоятельств, при которых наша партия захватит власть, от момента, когда это произойдет, и от способа достижения этого»[1611].

Исходя из анализа роста производительных сил, развития производственных отношений капитализма и новых моментов в экономической жизни, Энгельс указывал на необходимость дифференцированного подхода при решении вопроса об обобществлении различных видов средств производства. Он считал, что наиболее быстро и безболезненно можно провести обобществление крупных средств производства, которые, по существу, уже приобрели общественный характер. «…Имея достаточное количество приверженцев среди масс, – отмечал он, – крупную промышленность и крупное земледелие типа латифундий можно будет обобществить очень быстро, поскольку политическая власть будет находиться в наших руках». И добавлял, что «остальное, быстрее или медленнее, последует за этим»[1612]. Однако это «остальное», то есть средства производства в среднем и мелком производстве, потребует особого подхода и особых форм их обобществления.

Проблемы, связанные с обобществлением различных по масштабам и характеру собственности производств, были специально рассмотрены Энгельсом в работе «Крестьянский вопрос во Франции и Германии». Здесь он вновь подтверждал, что, с его точки зрения, метод экспроприации можно применить только по отношению к крупным землевладельцам, которые выступают как капиталистические эксплуататоры, и отмечал, что в зависимости от конкретных исторических условий победивший пролетариат может провести экспроприацию даже с выплатой компенсации бывшим владельцам. Энгельс, в частности, писал, что, по мысли Маркса, «для нас было бы всего дешевле, если бы мы могли откупиться от всей этой банды»[1613].

Совсем иной подход необходим к мелким и средним крестьянам. Как отмечал Энгельс, по отношению к ним метод насильственной экспроприации уже не может применяться. Здесь должны действовать методы убеждения, помощи со стороны государства при организации товариществ, демонстрации преимуществ коллективного ведения хозяйства. «…Обладая государственной властью, – писал он, – мы и не подумаем о том, чтобы насильно экспроприировать мелких крестьян (с вознаграждением или нет, это безразлично), как это мы вынуждены сделать с крупными землевладельцами. Наша задача по отношению к мелким крестьянам состоит прежде всего в том, чтобы их частное производство, их собственность перевести в товарищескую, но не насильно, а посредством примера, предлагая общественную помощь для этой цели»[1614].

Последовательно отстаивая положение о неспособности кооперации самой по себе социалистически преобразовать капиталистическое общество, Маркс и Энгельс доказывали, что после пролетарской революции кооперативные формы открывают мелким производителям путь к социализму.

Разрабатывая в конце жизни программу конструктивных мероприятий в отношении крестьянства, Энгельс утверждал, что положительный пример функционирующих на кооперативно-арендных началах производственных товариществ сельскохозяйственных рабочих (созданных на базе национализированных крупных помещичьих имений и непосредственно контролируемых пролетарской властью) «убедит в преимуществах кооперативного крупного хозяйства и последних может быть еще сопротивляющихся парцелльных крестьян»[1615].

Даже в отношении к сельским эксплуататорам – богатым крестьянам, применяющим наемную рабочую силу, Энгельс не считал абсолютно необходимым во всех случаях проводить экспроприацию. Наиболее целесообразным ему виделся путь экономического воздействия со стороны пролетарского государства не только на средних, но и на часть богатых крестьян с целью привлечения их в кооперативы. Последние, согласно его мысли, и есть такие переходные социально-экономические ассоциации, которые возможно постепенно превратить в конечном счете в звенья единой общенародной кооперации труда, в структурные ячейки производства, непосредственно обобществленного в народнохозяйственном масштабе. Резюмируя свой кооперативный план, Энгельс доказывал, что после прихода к политической власти партиям рабочего класса необходимо вести кропотливую работу с «крупными и средними крестьянами», всячески стимулировать «объединение их хозяйств в товарищества, в которых можно было бы все больше и больше устранять эксплуатацию наемного труда и которые можно было бы постепенно превратить в обладающие равными правами и обязанностями составные части великого общенационального производственного товарищества»[1616].

Хорошо понимая сложность задач, связанных с установлением общественной собственности на средства производства в будущем общества, Энгельс указывал на факторы, способствующие этому. Одному из них – кооперативному движению, получившему относительно широкое развитие в капиталистических странах, Энгельс придавал большое значение, как той форме хозяйственной деятельности, благодаря которой трудящиеся овладевают навыками самостоятельного управления производственным процессом. Развитие кооперативного производства на основе общественной собственности Энгельс рассматривал как одно из основных направлений перехода к организации экономики в будущем обществе: «А что при переходе к полному коммунистическому хозяйству нам придется в широких размерах применять в качестве промежуточного звена кооперативное производство, – в этом Маркс и я никогда не сомневались. Но дело должно быть поставлено так, чтобы общество – следовательно, на первое время государство – сохранило за собой собственность на средства производства и, таким образом, особые интересы кооперативного товарищества не могли бы возобладать над интересами всего общества в целом»[1617].

Среди проблем коммунистического преобразования общества, рассматриваемых Энгельсом в этот период, обращают на себя внимание вопросы об изменениях в области семейных отношений и освобождении женщины. В своей книге «Происхождение семьи, частной собственности и государства», в ряде писем Энгельс доказывал, что условия освобождения женщины и действительного равноправия женщины и мужчины – уничтожение капиталистических отношений, участие женщины в общественном труде, обобществление домашнего хозяйства на основе развития крупной промышленности. Как он отмечал в письме Г. Гильом-Шак 5 июля 1885 года, «действительное равноправие женщины и мужчины может… осуществиться лишь тогда, когда будет уничтожена эксплуатация капиталом и тех и других, а ведение домашнего хозяйства, которое является теперь частным занятием, превратится в отрасль общественного производства»[1618].

Одной из важных задач революционной партии Энгельс всегда считал привлечение на сторону пролетариата представителей интеллигенции, специалистов в различных областях науки и техники. Их действенная помощь, как он неоднократно указывал, необходима победившему пролетариату для организации жизни нового общества. Особенно важно в этом отношении обращение Энгельса к Международному конгрессу студентов-социалистов 19 декабря 1893 года, где он, в частности, разъяснял значение «пролетариата умственного труда» в предстоящем революционном преобразовании общества: «Буржуазным революциям прошлого от университетов требовались только адвокаты, как лучшее сырье, из которого формировались их политические деятели; для освобождения рабочего класса понадобятся, кроме того, врачи, инженеры, химики, агрономы и другие специалисты, ибо дело идет о том, чтобы овладеть управлением не только политической машины, но и всем общественным производством, а тут уж нужны будут отнюдь не звонкие фразы, а солидные знания»[1619]. Сознательный характер и глубина преобразования общества на коммунистических началах потребуют как подлинно научной революционной теории, так и революционного сознания масс и, что особенно важно, – преданных делу революции высокообразованных специалистов.

Результатом революционного преобразования общества явится коммунистическая общественная формация, в которой общественное сознание будет играть качественно новую роль: человечество совершит переход от стихийного к сознательному развитию. Энгельс писал: «Природе потребовались миллионы лет для того, чтобы породить существа, одаренные сознанием, а теперь этим сознательным существам требуются тысячелетия, чтобы организовать совместную деятельность сознательно: сознавая не только свои поступки как индивидов, но и свои действия как массы, действуя совместно и добиваясь сообща заранее поставленной общей цели. Теперь мы уже почти достигли такого состояния. Наблюдать этот процесс, это все приближающееся осуществление положения, небывалого еще в истории нашей планеты, представляется мне зрелищем, достойным созерцания, и я в силу всего своего прошлого не мог бы оторвать от него своего взора»[1620].

Энгельс считал целью коммунистического преобразования общества осуществление высшего гуманистического принципа научного коммунизма. Когда в последние годы жизни его попросили кратко определить основную идею грядущей новой эры, он ответил, что «сформулировать в немногих словах идею грядущей новой эры, не впадая ни в утопизм, ни в пустое фразерство, – задача почти невыполнимая»[1621]. Если же все-таки попытаться это сделать, то, по мнению Энгельса, нельзя найти ничего более подходящего, чем знаменитая формула «Манифеста Коммунистической партии»: «На место старого буржуазного общества с его классами и классовыми противоположностями приходит ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех»[1622].

Данный текст является ознакомительным фрагментом.