6. Проблема взаимосвязанности всех людей
6. Проблема взаимосвязанности всех людей
На вопрос, связаны ли мы, люди, друг с другом и каким образом, доистория могла бы в существенной мере дать ответ, установив, какому происхождению человека — монофилетическому или полифилетическому — следует отдать предпочтение.
Люди существуют в многообразии рас. Являются ли эти расы разветвлениями одного ствола, или это самостоятельные линии развития, корни которых уходят в жизнь, еще не знающую человека, и человек, таким образом, как бы возникает несколько раз? Все свидетельствует в пользу монофилетического, а не полифилетического происхождения человека.
Прежде всего данные о том, что в Америке нет ранних находок ископаемого человека. На поздней стадии доистории Америку, по-видимому, заселили люди, перебравшиеся сюда с севера, из Азии через Берингов пролив. Очевидно, во всяком случае, что на этом континенте не было самостоятельного очага возникновения человека, несмотря на то, что индейцы обладают резко выраженными специфическими расовыми признаками.
Биологически в пользу монофилетического происхождения говорит и способность всех рас порождать при скрещивании потомство, которое в свою очередь имеет потомство; в духовном аспекте об этом свидетельствует совпадение основных проявлений человеческой природы, которое становится очевидным при сравнении человека с приматами. Расстояние, отделяющее человека от животного, несравненно больше, чем расстояние, разделяющее людей самых отдаленных рас. По сравнению с дистанцией между человеком и животным между всеми людьми существует близкое родство. Все наши глубочайшие различия, различия в характерах, отдаленность друг от друга, доходящая до полного взаимного непонимания, до возникновения смертельной вражды, наше ужасающе безмолвное отчуждение при душевной болезни или в страшной реальности концентрационных лагерей, все это — мука, в действительности порожденная родством, забытым или заблудившимся на пути к своему осуществлению. Однако попытка уйти от людей к животным или к животному — по существу не что иное, как бегство от действительности, самообман.
Эмпирически решить вопрос о монофилетическом или полифилетическом происхождении человека невозможно, ибо мы ничего не знаем о его биологическом происхождении. Поэтому человек — это идея, а не доступная эмпирическому познанию действительность.
Однако противопоставить всем этим аргументам можно следующее: связь между людьми основана не на их биологических свойствах, а на том, что они могут понять друг друга, на том, что все люди обладают сознанием, мышлением, духом. В этом состоит глубочайшее родство между людьми, тогда как от животных, даже наиболее им близких, людей отделяет бездна.
Поэтому взаимосвязь между людьми и их солидарность нельзя выводить из эмпирических исследований, даже в том случае, если они дают нам какие-либо указания, или опровергать, основываясь на эмпирических данных. Монофилетическое или полифилетическое происхождение человека, по существу, не является решающим моментом. Речь ведь здесь идет об исторически сложившейся вере людей в то, что они связаны друг с другом и что предпосылкой этой связи служит бездна, отделяющая их от животного мира.
Из этой веры рождается определенное стремление. Для человека, по мере того как он осознает самого себя, другой человек никогда не есть только естественный организм, только средство. Свою собственную сущность он познает как долженствование. Это долженствование глубоко проникает в его реальность, становится как бы его второй натурой. Однако оно отнюдь не столь же незыблемо, как законы природы. С людоедством покончено, однако оно в любой момент может опять появиться. Истребление людей происходило и происходит в громадном масштабе после того, как оно уже считалось невозможным. Условием нашего человеческого бытия является солидарность людей, озаряемая естественным и человеческим правом, постоянно нарушаемая и всегда вновь заявляющая о своих требованиях.
Отсюда специфически человеческое чувство удовлетворения, возникающее при взаимопонимании даже наиболее отдаленных друг от друга людей, — желание видеть в человеке человека, подобно тому как Рембрандт изображает негра или как это формулирует Кант, утверждая, что человек никогда не должен рассматриваться как средство, но всегда как самоцель*.