ЗАМЕТКИ О ВОЙНЕ. — XXXVII
ЗАМЕТКИ О ВОЙНЕ. — XXXVII
Эта неделя была чрезвычайно несчастливой для французского оружия. Вслед за поражением Шанзи последовало отражение наступления Бурбаки у Бельфора, а теперь и Федерб, согласно прусским сообщениям, потерпел неудачу перед Сен-Кантеном[124].
В том, что Бурбаки потерпел поражение, не может быть никакого сомнения. С момента боя под Виллерсекселем, происшедшего 9-го, он проявлял медлительность в передвижении, которая свидетельствовала либо о нерешительности генерала, либо о недостаточной силе его войск. Атака укрепленных позиций за рекой Лизен (или по другим картам Изель), которые Вердер подготовил для прикрытия осады Бельфора, началась только 15-го, а 17-го вечером Бурбаки, отчаявшись в успехе, прекратил ее. Теперь совершенно несомненно, что этот поход был предпринят с недостаточными силами. 15-й корпус был оставлен вблизи Невера, о 19-м мы не слышали в течение месяца; войска, прибывшие из Лиона, составляют только один армейский корпус — 24-й. Мы узнаем теперь, что в Дижон поспешно отправляются значительные подкрепления, но, ввиду того что сильные подкрепления быстро прибывают также и к противнику, это не даст Бурбаки возможности немедленно возобновить наступление.
Может возникнуть вопрос, следовало ли Бурбаки вести свои молодые войска на штурм укрепленных позиций, обороняемых оружием, заряжающимся с казенной части, но мы все еще мало знаем о тактической обстановке, в которой велся этот трехдневный бой; возможно, что Бурбаки и не мог поступить иначе.
То, что в прусской главной квартире не относились к походу Бурбаки о таким пренебрежением, с каким в большинстве своем относилась к нему публика здесь, в Лондоне, видно по той исключительной энергии, с какой были приняты меры для его отражения. Эти меры не оставляют сомнения в том, что в Версале стало известно о продвижении Бурбаки, как только он начал свой марш на восток, если не раньше. 2 января 2-й корпус получил приказ выступить в юго-восточном направлении от Парижа, к бассейну верхней Сены. Приблизительно в то же самое время Цастров с 13-й дивизией выступил из окрестностей Меца на Шатильон. 9-го, непосредственно после падения Рокруа, 14-я дивизия (оставшаяся из состава 7-го корпуса Цастрова) получила приказ отправиться из Шарлевиля к Парижу, а оттуда следовать за 2-м корпусом; а уже 15-го мы узнаем, что ее передовые подразделения (батальон 77-го полка) вели бой вблизи Лангра. В то же самое время из Германии в южный Эльзас были спешно направлены войска ландвера, а Мантёйфель, очевидно, обязан своим новым назначением [См. настоящий том, стр. 237. Ред.] именно этому первому серьезному движению против наиболее слабого пункта всей немецкой линии. Если бы Бурбаки имел достаточно войск, чтобы разбить Вердера, он мог бы отбросить его назад в долину Рейна, расположить свои войска так, чтобы между ними и Вердером находилась горная цепь Вогезов, и двинуться с большей частью своих войск против этих подкреплений, которые он мог бы атаковать по частям, по мере того, как они прибывали с разных сторон. Он мог бы проникнуть к линии железной дороги Париж — Страсбург, а в этом случае весьма сомнительно, возможно ли было бы продолжать обложение Парижа. Поражение Бурбаки нисколько не свидетельствует об ошибочности его движения со стратегической точки зрения; оно доказывает только, что это движение было предпринято с недостаточными силами. Автор этих «Заметок» по-прежнему придерживается того мнения, что наиболее надежный план освобождения Парижа в самый короткий срок — это наступление на железную дорогу Страсбург — Париж; это единственная сквозная железнодорожная линия, которой располагают немцы, так как нам в настоящее время известно, что вторая линия, через Тионвиль и Мезьер, все еще не может быть использована; ее нельзя будет использовать и в течение еще некоторого времени, так как в Арденнах был взорван тоннель. Между прочим, это второй случай в данной войне, когда разрушение тоннеля прекращает железнодорожное движение на месяцы, в то время как разрушенные мосты и виадуки каждый раз восстанавливаются в невероятно короткие сроки.
Что касается Шанзи, то он, очевидно, совершил очень серьезную ошибку, вообще вступив в решительное сражение. Он, по-видимому, был осведомлен о движении Бурбаки почти месяц тому назад; ему, очевидно, было известно, что действительной целью этого движения являлось освобождение Парижа и что в это время армия Фридриха-Карла могла всеми своими силами обрушиться на него. Он не был вынужден принимать сражение; наоборот, медленно отступая и все время ведя арьергардные бои, подобно тому как он действовал в декабре, создав себе этим хорошую репутацию, он мог бы завлечь своего противника дальше, чем это было бы безопасно для последнего. У него было вполне достаточно времени, чтобы отправить свои запасы в надежные места, а также имелась возможность отойти либо в Бретань с ее укрепленными морскими портами, либо через Нант в южном направлении от Луары. Кроме того, Фридрих-Карл не мог бы со всеми своими силами следовать за ним так далеко. Такое отступление, продиктованное военной обстановкой, больше бы соответствовало нашему прежнему представлению о деятельности Шанзи; а так как он должен был знать, что полученные им новые подкрепления ни по своему снаряжению и вооружению, ни по своей дисциплине еще не пригодны для генерального сражения, то мы не можем не прийти к заключению, что сражение под Ле-Маном было вызвано не военными, а политическими соображениями и что ответственным за него является не Шанзи, а Гамбетта. Что касается теперешнего отступления Шанзи, то оно, конечно, чрезвычайно затруднено предшествовавшим ему поражением; но Шанзи отличается большим уменьем проводить отступления, и победителям до сих пор, по-видимому, не удалось существенно ослабить сплоченность его армии. В противном случае они могли бы привести основательные доказательства в подкрепление своего утверждения, что эта армия «обнаруживает признаки разложения». Действительно ли отступление армии Шанзи ведется в различных расходящихся направлениях, достоверно неизвестно. Во всяком случае из того, что часть его войск отступила на Алансон, а другая в направлении на Лаваль еще не обязательно следует, что первые будут оттеснены на полуостров Котантен в направлении на Шербур, а вторые в Бретань в направлении на Брест. Так как французский флот в течение нескольких часов может перейти из одного порта в другой, то даже это не было бы серьезным бедствием. Местность в Бретани, благодаря наличию там большого количества живых изгородей — таких же густых, как и на острове Уайт, только гораздо более многочисленных — чрезвычайно благоприятна для обороны, особенно с неопытными войсками; их низкие боевые качества там почти не дают о себе знать. Фридрих-Карл вряд ли захочет запутаться в лабиринте, в котором армии Первой республики много лет боролись с обыкновенным крестьянским восстанием[125].
В отношении всей январской кампании мы должны сделать следующий вывод — французы повсюду проиграли ее, из-за того, что они пытались одновременно выполнить много различных задач. Они могут надеяться на победу, только сосредоточив массу своих войск в одном месте с риском быть временно отброшенными на других участках, где они, конечно, должны были бы избегать решительных сражений. Если они этого не сделают и притом быстро, то можно считать, что Париж обречен. Но, если они будут действовать по этому давно установленному принципу, они все еще смогут победить — каким бы мрачным ни выглядело их нынешнее положение. Немцы получили теперь все подкрепления, на которые они могли рассчитывать в течение последующих трех месяцев; в то же время в учебных лагерях у французов должно быть, по меньшей мере, от 200000 до 300000 человек, которые за это время будут подготовлены для встречи с противником.
Напечатано в «The Pall Mall Gazette» № 1854, 21 января 1871 г.