О новом кумире{109}

О новом кумире^{109}

Кое-где существуют ещё народы и стада, но не у нас, братья мои: у нас есть государства.

Государство? Что это такое? Итак, навострите уши, сейчас я скажу вам слово о смерти народов.

Государством называется самое холодное из всех холодных чудовищ. И холодно лжёт оно; эта ложь ползёт из его уст: «Я, государство, есмь народ».

Это ложь! Созидателями были те, кто создал народы и поставил над ними веру и любовь; так служили они жизни.

Это разрушители, расставляющие ловушки для многих и называющие их государством, это они повесили над ними меч и тысячи желаний.

Где ещё существует народ, там не понимает он государства и ненавидит его, как дурной глаз и грех против обычаев и прав.

Это знамение даю я вам: каждый народ говорит на своём языке о добре и зле; этого языка не понимает сосед.^{110} Свой язык обрёл он в обычаях и правах.

Но государство лжёт на всех языках добра и зла, и что ни скажет оно, солжёт, — и что есть у него, оно украло.

Всё в нём поддельно; крадеными зубами кусает оно, зубастое. Поддельны даже внутренности его.

Смешение языков добра и зла: это знамение даю я вам как знак государства. Действительно, волю к смерти означает этот знак! Смотрите, оно подмигивает проповедникам смерти!

Слишком много рождается; для лишних было изобретено государство!

Смотрите же, как оно их к себе привлекает, это многое множество! Как оно их душит, и жуёт, и пережёвывает!

«На земле нет ничего большего, чем я: я указующий перст божий» — так рычит чудовище. И не только длинноухие и близорукие опускаются на колени!

Ах, даже в вас, великие души, нашёптывает оно свою тёмную ложь! Ах, оно угадывает богатые сердца, охотно себя расточающие!

Да, даже вас угадывает оно, вы, победители старого бога! Вы устали в борьбе, и теперь эта усталость служит ещё новому кумиру!

Героев и тех, кто честен, хотел бы он уставить вокруг себя, новый кумир! Он любит греться в солнечном сиянии чистой совести, — холодное чудовище!

Всё готов он дать вам, если вы поклонитесь ему, новый кумир;^{111} так покупает он блеск вашей добродетели и взор ваших гордых очей.

Приманить хочет он вами многое множество! Адское изобретение было тут создано, конь смерти, бряцающий сбруей божественных почестей!

Смерть для многих была изобретена, что прославляет саму себя как жизнь, — поистине, сердечная услуга всем проповедникам смерти!^{112}

Государством зову я то, где все пьют яд, хорошие и дурные; где все теряют самих себя, хорошие и дурные; где медленное самоубийство всех — называется «жизнью».

Посмотрите же на этих лишних! Они крадут произведения изобретателей и сокровища мудрецов; образованностью называют они свою кражу — и всё обращается у них в болезнь и беду!

Посмотрите же на этих лишних! Они всегда больны, они изрыгают жёлчь и называют это газетой. Они проглатывают друг друга и даже не могут себя переварить.

Посмотрите же на этих лишних! Богатства приобретают они и делаются от этого беднее. Власти хотят они, и прежде всего рычага власти, много денег, — эти неимущие!

Посмотрите, как лезут они, эти проворные обезьяны! Они лезут друг через друга и потому срываются в грязь и в пропасть.

Все они хотят достичь трона, их безумие в этом, — как будто счастье восседает на троне! Часто грязь восседает на троне — а часто и трон стоит на грязи.

По-моему, все они безумцы, и карабкающиеся обезьяны, и бредящие. По-моему, дурно пахнет их кумир, холодное чудовище; по-моему, дурно пахнут все эти служители кумира.

Братья мои, разве хотите вы задохнуться в смраде их ртов и вожделений! Лучше разбейте окна и прыгайте на волю!

Избегайте же дурного запаха! Прочь от идолопоклонства лишних!

Сторонитесь дурного запаха! Прочь от дыма этих человеческих жертв!

И теперь ещё свободна для великих душ земля. Много ещё пустых мест для одиноких и тех, кто одиночествует вдвоём, — где веет запахом тихих морей.

Свободна ещё для великих душ свободная жизнь. Поистине, кто обладает малым, тем обладают меньше; хвала малой бедности!

Там, где оканчивается государство, начинается человек, не лишний человек;^{113} там начинается песнь необходимых, мелодия единожды существующая и незаменимая.

Туда, где оканчивается государство, — туда смотрите, братья мои! Разве вы не видите радугу и мосты к сверхчеловеку? —

Так говорил Заратустра.