ИНДУСТ–РЕАЛЬНОСТЬ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ИНДУСТ–РЕАЛЬНОСТЬ

Когда цивилизация Второй волны простерла по планете свои щупальца, преобразуя все, с чем она вступала в контакт, это относилось не только к технологии или торговле. Сокрушая цивилизацию Первой волны, Вторая волна создала не просто новую реальность для миллионов людей, но и новое понимание действительности.

Сталкиваясь в тысячах мест с ценностями, идеями, мифами и этикой аграрного общества, Вторая волна повлекла за собой новые понятия о Боге... справедливости... любви... власти... красоте. Она способствовала появлению новых идей, целей и аналогий, ниспровергала и вытесняла старые представления о времени, пространстве, материи и причинности. Возникла впечатляющая и понятная картина мира, которая не только объясняла, но и оправдывала реальность Второй волны. Эта картина мира индустриального общества не имела названия. Ее следует назвать «индуст–реальность».

Индуст–реальность была сводчатой конфигурацией идей и представлений, с помощью которых дети индустриализма были обучены понимать свой мир. Это была кипа предпосылок, используемых цивилизацией Второй волны, ее учеными, деловыми людьми, государственными деятелями, философами и пропагандистами.

Были, конечно, и несогласные, оспаривающие господствующие идеи индуст–реальности, но мы ведем здесь речь не о боковых ответвлениях, а о главном направлении философии Второй волны. На первый взгляд казалось, что главного направления вообще не существует. Вернее, видны были два столкнувшихся сильных идеологических течения. К середине XIX столетия всякая индустриализованная страна имела свои отчетливо обозначившиеся левое крыло и правое, сторонников индивидуализма и свободного предпринимательства, защитников коллективизма и социализма.

Эта борьба идеологий, вначале происходившая в индустриализированных странах, вскоре распространилась по всему миру. После русской революции 1917 г. и создания руководимой из центра и работающей на весь мир пропагандистской машины идеологическая борьба становилась все более интенсивной. И к концу второй мировой войны, когда Соединенные Штаты и Советский Союз пытались реинтегрировать мировой рынок или большую его часть в своих интересах, каждая сторона расходовала огромные суммы на распространение своих доктрин среди неиндустриальных наций.

На одной стороне были тоталитарные режимы, на другой — так называемые либеральные демократии. Орудия и бомбы находились в состоянии боевой готовности, чтобы вступить в дело, когда логические аргументы окажутся исчерпанными. Пожалуй, со времен столкновения католицизма и протестантизма в эпоху Реформации не было столь яростного противостояния двух идеологических лагерей.

В пылу этой пропагандистской войны осталось незамеченным, что, хотя столкнувшиеся стороны представляли разные идеологии, обе они по существу имели одинаковую суперидеологию. Их экономические программы и политические догматы были в корне различными, но многие из их отправных положений выглядели схожими. Подобно тому как протестантские и католические миссионеры по–разному трактовали Библию и все же проповедовали одну веру в Христа, так и марксисты и антимарксисты, капиталисты и антикапиталисты, американцы и русские продвигались дальше в Африку, Азию и Латинскую Америку — неиндустриальные регионы мира, — неся одинаковый набор основополагающих предпосылок. И те и другие проповедовали превосходство индустриализма перед всеми другими цивилизациями. И те и другие были страстными поборниками индуст–реальности.