Аристотель
Аристотель (384–322 до н. э.) представил в своих трудах трехчленную классификацию наук. Он делил науки на теоретические, практические и творческие («поэтические»). В основе первых лежит умозрение. Сюда относится философия («первая философия»), физика, биология и психология. В основе практических наук лежит деятельность. Сюда относятся этика и политология. В основе «поэтических» наук, наконец, лежит творчество. Сюда Аристотель относил поэтику и риторику.
Вопрос об отнесении той или иной науки к определённому классу не получил у Аристотеля чёткой разработки. Это объясняется отсутствием у него достаточной строгости в критериях, положенных в основу его научной классификации. В самом деле, между умозрением, деятельностью и творчеством нет ясной границы: умозрение и творчество – разные формы деятельности.
Аристотелевская классификация наук антропоцентрична, поскольку в её основе лежат разные виды человеческой деятельности. Отсюда не следует, что науки, представленные в работах Аристотеля, не могут быть осмыслены в рамках иных классификационных представлений.
Исходя из деления мира на четыре глобальных компонента – физическую природу (физиосферу), жизнь (биосферу), психику и культуру, мы можем выделить четыре частные науки – физику (она изучает физиосферу), биологию, психологию и культурологию. Философия – общая наука, поскольку её предмет, в отличие от частных наук, не ограничен какой-либо частью мира, но охватывает мир в целом. Иначе говоря, она изучает все четыре типа частно-научных объектов – физические, биологические, психологические и культурологические, но изучает их со стороны их общих или наиболее общих особенностей.
Каждая из пяти базовых наук имеет внутреннюю дисциплинарную структуру – в зависимости от дифференциации их предметных областей. Так, в рамках психологии могут быть выделены такие дисциплины, как психология животных (зоопсихология) и психология человека, а в рамках культурологии – религиоведение, науковедение, искусствознание, этика, политология, лингвистика, растениеводство и тому подобные науки.
Аристотель относится к числу энциклопедистов с чрезвычайно широким научно-отраслевым охватом. Он занимался не только философией (включая онтологию и гносеологию), но также физикой, биологией, психологией и многими культурологическими науками (науковедением, искусствоведением, этикой, политологией и др.). Учитывая огромное влияние этого учёного на развитие мировой науки, мы можем утверждать, что его труды в значительной мере воздействовали на формирование в сознании людей научной картины мира.
Центральное место в аристотелевской онтологии занимает учение о бытийных категориях. В трактате «Категории» он отнёс к ним 10 категорий: сущность, количество, качество, отношение, место, время, положение, обладание, действие и страдание. Характерная черта этого учения заключается в том, что перечисленные категории интерпретировались автором трактата в связи со средствами их выражения в языке.
Так, по поводу качества, он писал: «Качества допускают большую и меньшую степень. Об одном белом говорят, что оно более бело или менее бело, чем другое… Сущность же никак не называется сущностью в большей или в меньшей мере» (Аристотель. Сочинения в четырёх томах. Т. 2. М., 1978. С. 77; 60).
Центральное место в аристотелевской гносеологии занимает формальная логика. Как и в онтологии, мы находим в ней характерное для её автора стремление рассматривать логические категории в связи с их выражением в языке. Анализируя работу Аристотеля «Об истолковании», П. С. Попов и Н. И. Стяжкин указывают, что эту работу точнее следовало бы назвать «О предложении как выражении суждения» (Попов П. С., Стяжкин Н. И. Развитие логических идей от античности до эпохи Возрождения. М., 1974. С. 53).
Рассмотрение Аристотелем логических категорий в связи с грамматическими, с одной стороны, способствовало разработке в дальнейшем синтаксического учения о главных членах предложения – подлежащем и сказуемом, а с другой стороны, вплоть до XVII–XVIII вв. препятствовало отграничению логики от грамматики.
У Аристотеля представлены обе тенденции в отношении логических и грамматических категорий – разграничительная и объединительная. С одной стороны, он не отождествлял предложение с суждением, а с другой, их отграничение не получило у него чёткой формы. Так, он указывал, что не любое предложение выражает суждение. Это относится, в частности, к предложениям, передающим мольбу. В отличие от суждений, они не могут быть ни истинными, ни ложными (там же. Т. 2. С. 95).
Аристотель, вместе с тем, определял предложение («речь») как высказывание, в котором не может быть не заключено утверждение или отрицание, что невозможно без глагола. «Каждая высказываемая речь, – писал он, – необходимо заключает в себе глагол или изменение глагола по времени, ведь и речь о человеке не есть высказываемая речь до тех пор, пока не присоединено «есть», или «был», или «будет», или нечто подобное» (там же. Т. 2. С. 96).
В приведённом высказывании Аристотеля уже слышатся идеи, которые получат весьма яркую форму у авторов грамматики Пор-Рояля (Арно А., Лансло К. Всеобщая рациональная грамматика. М., 1991). Они считали, что любое предложение выражает суждение. Это касается не только двусоставных, но и односоставных предложений. Так, бессубъектное предложение Pluit «Моросит» интерпретировалось как неполное. В нём не выражен субъект суждения, но он, тем не менее, представлен в сознании говорящего, создающего подобное предложение. Этот субъект – природа. Односоставные предложения сводились А. Арно и К. Лансло к двусоставным.
Диапазон интересов Аристотеля в области физики был весьма широк. Учёный исследовал землетрясение и ветер, гром и молнию, ложное солнце и радугу и т. д. Однако в центре его физики находится учение о пяти природных элементах – земле, воде, огне, воздухе и эфире. Это учение проходит лейтмотивом через все собственно физические работы Аристотеля – «Физику», «О небе», «О возникновении и уничтожении», «Метеорологику». С точки зрения Аристотеля, всё в природе состоит из указанных элементов («простых тел»). Качественное многообразие природных тел объясняется их сложной природой: они содержат эти элементы в самых разнообразных пропорциях.
Почему к четырём простым телам – земле, воде, огню и воздуху – Аристотель добавил пятое – эфир? Он вывел этот пятый элемент, исходя из следующих рассуждений: земля и вода движутся вниз (т. е. «к центру», в качестве которого Аристотель как геоцентрист рассматривал Землю), огонь и воздух движутся вверх, но, кроме движений вниз и вверх (т. е. прямолинейных), существует и круговое движение; следовательно, должно быть и простое тело, для которого данный вид движения естествен, как для четырёх других простых тел естественно прямолинейное движение. «…круговое движение, поскольку оно противоестественно для этих тел (для земли, воды, огня и воздуха. – В. Д.), – рассуждал Аристотель, – по необходимости должно быть естественным движение какого-то другого тела» (там же. Т. 3. С. 268). Это тело он и назвал эфиром. Как показала наука в дальнейшем, эфир – плод рассудочной фантазии Аристотеля, но не реально существующее вещество.
Аристотель – основоположник биологии. Если физика в его время была наукой весьма почитаемой, то биология нуждалась в пропаганде. Вот почему в книге «О частях животных» греческий учёный призывал исследователей преодолевать брезгливость к внутренностям животных. В противном случае их невозможно изучить.
Заслуга Аристотеля в области биологии заключается в том, что с самого начала он сумел направить биологическую науку по двум направлениям – историческому (диахроническому) и описательному (синхроническому). В области исторической биологии учёный допускал мысль о самопроизвольном зарождении живых существ (червей, моллюсков и т. п.) в недрах неживой материи, находящейся в теплоте.
В области описательной биологии Аристотель проделал огромную работу. В особенности это относится к зоологической классификации. Им описано более пятисот видов животных. При этом он высказывал весьма ценные мысли об отсутствии резкой границы между животными и растениями (см. об этом у А. Н. Чанышева в его «Курсе лекций по древней философии. М., 1981).
Аристотеля считают основателем не только биологии, но и психологии. Под душой он понимал «первую энтелехию (осуществление) естественного тела» (там же. Т. I, 395). Тем самым он хотел подчеркнуть зависимость души от тела. Последнее он рассматривал как субстрат (материю) души (формы). Подобно тому, как глаз – материя зрения, так и тело – материя души. «Итак, – делал материалистический вывод Аристотель, – душа неотделима от тела» (там же. Т. I. С. 396).
Аристотель приписывал душе пять способностей – растительную, ощущения, размышления, движения и стремления. Его трактат «О душе» по существу посвящен разъяснению этих способностей. Живым организмам, по его мнению, они присущи в разной мере. Растения обладают лишь первой способностью души – растительной (и в этом смысле у них есть душа). Здоровый человек, с другой стороны, обладает всеми пятью душевными способностями.
Что касается животных, то все они отличаются только двумя первыми способностями – растительной и той разновидностью способности ощущения, которая называется осязанием («всем животным присуще, прежде всего, осязание» (там же. Т. I. С. 397). Некоторые животные обладают также и другими способностями души, однако они не могут конкурировать с человеком по развитию у них способности размышления.
Основное место в трактате «О душе» отведено анализу способности ощущения. Эта способность одновременно есть способность чувствовать. Автор трактата уже описал пять чувств – осязания, вкуса (это чувство он рассматривал как вид осязания), обоняния, слуха и зрения. Охарактеризовывая эти чувства, он обращал внимание не только на органы тела, благодаря которым живое существо чувствует, но и на источники чувств – запах, цвет, звук и т. д.
Огромный вклад внёс Аристотель в разработку наук о культуре. Особенно интенсивно он работал в области искусствоведения (эстетики), этики и политологии. Первая из этих наук тесно связана у него с религиоведением (мифологией), науковедением и языкознанием, что объясняется тем, что искусство он противопоставлял мифологии и науке, а язык рассматривал как материал художественного творчества. Религиоведение, науковедение и языкознание не приобрели у него статуса самостоятельных наук, но их предметные области – бог, наука и язык – уже намечены в его работах.
Мифология, по Аристотелю, предшествует искусству и науке. Она – лишь первая, по выражению А. Ф. Лосева, «попытка древних людей понять смысл и причины всего существующего» (Лосев А. Ф. История античной эстетики. М., 1975. С. 392). Этим и объясняется, как указывал А. Ф. Лосев в своём капитальном труде об эстетике Аристотеля, отрицательное отношение греческого философа к мифологии в сравнении с искусством и наукой. Тем не менее, сам он не смог обойтись без введения в свою философию понятия о Боге. Последний предстает у него как космический Ум, выступающий в роли первой причины движения в мире.
Искусство, как и наука, по Аристотелю, не ставит перед собой утилитарных целей. В этом состоит отличие искусства и науки от ремесла, которое преследует цели корыстной выгоды. Наука, вместе с тем, отличается от искусства тем, что она содержит систему логических доказательств, направленных на выявление общего в исследуемых предметах, их причин и связей с другими предметами (см. подр. у В. Ф. Асмуса в его «Античной философии». М., 1976. С. 311–314).
Специфическую черту искусства Аристотель усматривал в его подражательной природе. Чему же подражает искусство? Напрашивается ответ: реальной действительности. Ответ этот, как замечает тончайший знаток Аристотеля А. Ф. Лосев, не может претендовать на точность. «Искусство, по Аристотелю, – пишет А. Ф. Лосев, – есть подражание именно такой области и творческое воспроизведение вовсе не того, что есть или было, но того, что могло бы быть с точки зрения вероятности или необходимости» (указ. соч. А. Ф. Лосева. С. 404).
Аристотель писал: «Эпическая и трагическая поэзия, а также комедия и поэзия дифирамбическая, большая часть авлетики и кифаристики – всё это, вообще говоря, искусства подражательные…» (Аристотель и античная литература / Под ред. М. Л. Гаспарова. М., 1978. С. 116). Отсюда не следует, что имеются ещё и неподражательные искусства. «Другими словами, – комментирует эти слова Аристотеля А. Ф. Лосев, – всякое искусство основывается на подражании» (там же. С. 406).
Исходя из разных видов подражания и разных средств, с помощью которых осуществляется подражание в искусстве, Аристотель не только различал виды искусства, но и описывал категории, присущие отдельным видам искусства. Так, с одной стороны он говорит: «Трагедия есть подражание действию важному и законченному.», а с другой стороны: «Подражание действию есть фабула» (Аристотель и античная литература / Под ред. М. Л. Гаспарова. М., 1978. С. 117–118).
Теорию подражания Аристотеля не следует интерпретировать как учение об исключительно реалистическом искусстве. Об этом свидетельствуют, например, такие слова ее автора: «Должно подражать хорошим портретистам: они именно, давая изображение какого-либо лица и делая портреты похожими, в то же время изображают людей более красивыми. Так и поэт, изображая сердитых, легкомысленных или имеющих другие подобные черты характера, должен представлять таких людей благородными» (там же. С. 118). Словом, Аристотель выступал за приукрашивание действительности в искусстве.
Поскольку словесные искусства пользуются языковыми средствами, в своей «Поэтике» Аристотель указывает на некоторые элементы речи, а именно – «букву, слог, связку, член, глагол, отклонение, высказывание» (там же. С. 114). Указанный перечень лингвистических понятий свидетельствует о первых подступах античной науки к разработке языковедческих проблем.
Эти проблемы на достаточно высоком уровне будут решаться александрийскими филологами (Дионисием Фракийским, Аполлонием Дисколом и др.), но это произойдет позднее. У Аристотеля же представлены лишь зачатки будущей лингвистики. Так, мы обнаруживаем у него объяснение полисемии, которую он ещё не отграничивал от омонимии. Противопоставление имени и глагола проводилось им главным образом на логической основе: имя связывалось с субъектом суждения, а глагол – с его предикатом. Впрочем, в «Поэтике» намечен и собственно лингвистический путь к их разграничению: у имени отсутствует признак времени, а у глагола – присутствует. Речь здесь идёт о морфологической категории времени (там же. С. 145).
Ядро аристотелевской этики составляет теория добродетели. Её автор относил добродетель к приобретенным свойствам души. «Добродетель человеческая, – писал Аристотель, – состоит в приобретённом свойстве души, в силу которого человек становится хорошим и в силу которого он хорошо выполняет своё назначение» (указ. соч. Аристотеля. Т. I. С. 460).
В другом месте своей «Этики» учёный уточняет: «Итак, добродетель – преднамеренное (сознательное) приобретённое качество души, состоящее в субъективной середине и определенное разумом, и притом определённое так, как бы её определил благоразумный человек, середина двух зол – избытка и недостатка» (Антология мировой философии. Т. I. М., 1972. С. 462–463).
Щедрость в таком случае – добродетель, поскольку она находится посередине между жадностью и мотовством. Храбрость – тоже добродетель, её носитель выбирает середину между трусостью и безрассудной отвагой и т. д.
Не все пороки интерпретировались Аристотелем как недостаток или избыток добродетели. Есть пороки, которые не могут переходить в добродетели в силу их природы. Он относил к ним злорадство, бесстыдство, зависть, прелюбодеяние, воровство, убийство и т. п. «Всё это, – писал учёный, – и тому подобное порицается, так как оно само по себе дурно, а не избыток его или недостаток» (там же. Т. I. С. 462).
Предметом аристотелевской политологии является государство. Вот как оно понималось её автором: «Общение вполне завершённое, состоящее из нескольких селений, образует государство» (там же. Т. I. С. 465). В правовых законах Аристотель видел средство, позволяющее регулировать общение в государстве – в том числе между свободными и рабами.
«…природа не создаёт одних людей рабами, других свободными», – писал Аристотель (там же. Т. I. С. 471). Вместе с тем, он соглашался с теми, кто считал «такое разделение на рабов и свободных вполне естественным» (там же. Т. I. С. 471). Правовые отношения между рабами и господами он предлагал строить на «известной общности интересов и взаимном дружелюбии» этих людей. Задача государственной власти – поддерживать гражданское согласие.
Верховная власть в государстве, по Аристотелю, может быть «в руках или одного, или немногих, или большинства» (там же. Т. I. С. 472). В первом случае мы имеем дело с монархией, во втором – с аристократией, в третьем – с политией. Каждая из данных форм государственного устроения имеет отклонение от нормы: для первой формы – это тирания, для второй – олигархия, для третьей – демократия.
«В сущности, – пояснял Аристотель, – тирания – та же монархическая власть, но имеющая в виду интересы одного правителя; олигархия блюдёт интересы зажиточных классов, демократия – интересы неимущих классов; общей же пользы ни одна из этих отклоняющихся форм государственного устроения в виду не имеет». Наиболее безопасной формой государственной власти Аристотель считал политию, поскольку она держится на господстве в государстве «среднего элемента» (там же. Т. I. С. 474).