Культурогенез

Демокриту приписываются высказывания о предметах различных наук о культуре, но, пожалуй, больше всего его интересовали в культурологии вопросы, связанные с происхождением материальной культуры и духовной.

Перворожденные люди, по мнению Демокрита, питались лишь дикорастущей пищей. Но в дальнейшем, когда «они стали зимой искать убежища в пещерах», они научились «откладывать про запас те из плодов, которые могут сохраняться» (АМФ. С. 344). Освоению ремёсел, которые позволили им изготавливать одежду и строить жилища, способствовала способность людей к подражанию животным. «От животных, – говорил Демокрит, – мы путём подражания научились важнейшим делам: мы ученики паука в ткацком и портняжном ремёслах, ученики ласточки в построении жилищ…» (там же. С. 345–346).

Религия

Для Демокрита, по свидетельству Платона, была характерна атеистическая позиция в религиеведении. «Последователи Демокрита, – писал Платон, – утверждают, что существование богов есть хитрая выдумка, что на самом деле их нет, но их существование признаётся лишь в силу некоторых установлений и что боги различны в разных местах…» (Материалисты древней Греции: собрание текстов Демокрита, Гераклита, Эпикура. М., 1955. С. 343). Со своей стороны Секст приписывал Демокриту следующее суждение: «.древние, наблюдая небесные явления, как-то: гром, молнии, перуны, сближения звёзд, затмения солнца и луны, приходили в ужас и полагали, что виновники этого – боги» (там же. С. 342).

Наука

Демокрит наметил два пути к истине – с помощью разума (рациональный) и с помощью чувств (эмоциональный). Они пересекаются. Но последний нуждается в контроле со стороны первого. По свидетельству Секста, «в “Канониках” Демокрит говорит, что есть два вида познания, из коих познание посредством логического рассуждения он называет законным и приписывает ему достоверность в суждении об истине, познание же посредством ощущений он называет тёмным и отрицает его для распознания истины» (АМФ. С. 332).

Плутарх поправляет Секста: Демокрит вовсе не отрицал пригодность чувственного вида познания. Он только предупреждал, что чувства могут искажать образы («идолы»), которые человек получает от внешней действительности благодаря органам чувств. Вот почему чувственные образы должны проверяться разумом (там же. С. 333).

Искусство

Демокрит, с одной стороны, истолковывал красоту как универсальную категорию, приписывая её носителю гармонию составляющих его частей, а с другой стороны, в своём сочинении «О красоте слов» в какой-то мере придал категории прекрасного эстетическую значимость, поскольку стал применять её к литературным произведениям – в первую очередь к поэмам Гомера.

По свидетельству М. Т. Цицерона, Демокрит говорил так: «Гомер, получив в удел божественный талант, возвёл великолепное здание разнообразных стихов, так как, не обладая божественной и сверхъестественной природой, невозможно сочинить столь прекрасные и мудрые стихи» (Памятники мировой эстетической мысли. Т. 1. Античность, Средние века, Возрождение / Под ред. В. П. Шестакова. М., 1962. С. 87).

Нравственность

Демокрит был первым эвдемонистом – мыслителем, объявившем высшей добродетелью не что иное, как счастье. Недаром его называли смеющимся философом. Под счастьем он понимал евтюмию – хорошее расположение духа. По свидетельству Диогена Лаэртского, под евтюмией смеющийся философ понимал такое состояние духа, которое может быть охарактеризовано как гармония, уравновешенность, безмятежность, невозмутимость, неизумляемость, спокойствие, тишина, бесстрашие. Эпикур назовёт евтюмию атараксией. Главное условие её достижения он сформулирует так: «Живи незаметно». Эпикурейцы извратят Эпикура, выставив его как оголтелого гедониста, гоняющегося за наслаждениями. Между тем он прожил очень трудную жизнь (См.: Гончарова Т. В. Эпикур. М., 1988).

Об извращении идеи евтюмии (атараксии) предупреждал ещё Демокрит: «Цель жизни – хорошее расположение духа (евтюмия), которое не тождественно с удовольствием, как некоторые, не поняв как следует, истолковали, но такое состояние, при котором душа живёт безмятежно и спокойно, не возмущаемая никаким страхом, ни боязнью демонов, ни какой-либо другой страстью» (там же. С. 154).

Отсюда не следует, что Демокрит отрицал удовольствия (блага) как компоненты счастья. Он делил их на телесные и душевные. Но вот что важно: последние он ставил выше первых. Чтобы возвысить душевные удовольствия над телесными, Демокрит подчёркивал божественную природу первых. Он говорил: «Предпочитающий душевные блага избирает божественную часть. Предпочитающий же блага телесного сосуда избирает человеческое» (там же. С. 155).

Счастье невозможно без меры. Демокрит распространял её как на телесные, так и душевные блага. «Прекрасна надлежащая мера во всём, – утверждал Демокрит. – Излишек и недостаток мне не нравятся» (там же. С. 16).

Демокрит говорил: «От чего мы получаем добро, от того же самого мы можем получить и зло, а также средство избежать зла» (там же. С. 156). Как это понимать? Да очень просто: от денег, например, мы можем получать как добро, так и зло. На место денег можно поставить удовлетворение и каких угодно потребностей – в пище, одежде, жилище, технике и т. д. Выходит, всё хорошо в меру.

Как излишек, так и недостаток выводят человека из равновесия, приводят его к душевной дисгармонии, заставляют страдать. Как определить меру? На то нам и дан разум. Он должен уметь справляться с чувственной природой человека с помощью воспитания (учения). Демокрит писал: «Учение перестраивает человека, природа же, перестраивая, делает человека, и нет никакой разницы, быть ли таковым, вылепленным от природы, или от времени и учения быть преобразованным в такой вид» (там же. С. 172).

В качестве одного из правил самовоспитания Демокрит рассматривал стыд. Он учил: «Не говори и не делай ничего дурного, даже если ты наедине с собой. Учись гораздо более стыдиться самого себя, чем других» (там же. С. 157). Другой тормоз – чувство долга: «Не из страха, но из чувства долга должно воздерживаться от дурных поступков» (там же. С. 158). Но самые главные требования человека к самому себе, по Демокриту, состоят вот в чём: «Хорошо мыслить, хорошо говорить и хорошо делать» (там же. С. 163).

Демокрит, как видим, делал упор на самовоспитание. Воспитанным людям не нужен внешний закон. Он указывал: «Лучший с точки зрения добродетели будет тот, кто побуждается к ней внутренним влечением и словесным убеждением, чем тот, кто побуждается к ней законом и силою. Ибо тот, кого удерживает от несправедливого поступка закон, способен тайно грешить, а тому, кто приводится к исполнению долга силою убеждения, не свойственно ни тайно, ни явно совершать что-нибудь преступное. Поэтому-то всякий, кто поступает правильно, с разумением и с сознанием, тот вместе с тем бывает мужественным и прямолинейным» (там же. С. 157).

А если речь идёт о детях? Принуждение здесь необходимо. В первую очередь – к труду. «Если бы дети не принуждались к труду, – говорил великий философ, – то они не научились бы ни грамоте, ни музыке, ни гимнастике, ни тому, что наиболее укрепляет добродетель, – стыду. Ибо по преимуществу от этих занятий рождается стыд» (там же. С. 173).

Уже и из беглого знакомства с этикой Демокрита видно, что четыре добродетели он выдвинул на первое место – счастье, меру, долг и стыд. С помощью разума они нас, по Демокриту, в первую очередь очеловечивают.

Политика

Под справедливостью Демокрит имел в виду гармонию интересов в государстве. Напротив, несправедливыми он считал поступки, которые противоречат этой гармонии. Чтобы и им препятствовать, государством необходимо управлять: «Ибо хорошо управляемое государство есть величайший оплот: в нём всё заключается и, когда оно сохраняется, всё цело, а погибает оно, с ним вместе всё гибнет» (История политических и правовых учений / Под ред. В. С. Нерсесянца. Изд. 4-е, перераб. и доп. М., 2004. С. 49).

Язык

Демокрит, по свидетельству Диодора, следующим образом объяснял происхождение языка у первых людей: «Так как на них нападали звери, то они стали научаться взаимно помогать друг другу благодаря пользе, приносимой совместными действиями. Собираясь же вместе вследствие страха, они мало-помалу стали познавать знаки, подаваемые друг другу… Вначале голос их был бессмысленным и нечленораздельным, постепенно они стали говорить членораздельно и в общении друг с другом стали устанавливать символы относительно каждой из вещей, и таким образом они создали самим себе привычную речь обо всём существующем» (АМФ. С. 344).

В отличие от Гераклита, который считал, что первые имена создавались по природе обозначаемых вещей, Демокрит настаивал на том, что они создавались по установлению, договорённости между людьми, доказывая это различными способами (в частности, на основании многоимённости для одной и той же вещи) (там же. С. 345).