Стандарты как Протоколы коммуникации

Стандарты можно (и должно) рассматривать как своеобразную, характерную именно для «войны Афины» форму Протоколов общения (гл. 5.2). Разумеется, основная часть стандартов является формой адаптации Административного Протокола для искусственных систем. Однако переход от стандартов к техническим регламентам может рассматриваться в языке Конфликтологического Протокола с его учетом взаимных интересов и возможностей. Стандартизация жизненного цикла изделия в рамках системноинженерного подхода выполняется в научном языке (Семантическом Протоколе) и даже включает в себя некоторые представления об онтологии производственного процесса. Можно предположить, что рамочный по отношению к техрегламентам и техусловиям документ – Инженерная Конституция, описывающая те внешние, рамочные требования, которым должна подчиняться произвольная искусственная система при самых широких представлениях о ее свойствах и назначении, будет соотноситься с Метафорическим Протоколом. Здесь нужно отметить, что стандартизация технологических Протоколов, описывающих взаимодействие компьютеров, привело к решающему прорыву в IT-технологиях и созданию когнитивной инфраструктуры Интернета. Можно предположить, что со временем удастся построить стандарты, конечно, совершенно другие и в другой логике, описывающие взаимодействие человека и компьютера на уровне языка, а не интерфейса. Это «программирование на естественном языке», по существу, будет означать интеграцию искусственного интеллекта в человеческое общество. Кроме того, «программирование на естественном языке» позволит полностью автоматизировать перевод как устных, так и письменных текстов. Ликвидация языкового барьера при сохранении разнообразия языковых возможностей станет триумфом стандартизации как инструмента «Войны Афины».

Пока отец возился с новым поколением программистов, которые уговаривали уже не-компьютеры, не-думать, а чувствовать разницу между искусственным и естественным, я работал в Москве. У меня была семья и работа. Короткий выходной: четыре часа на природе и ресторанчик. Мой штаб работал на нормальных компьютерах, а чаще на мобильниках, которые все больше напоминали мне универсальное средство утилизации всего времени всех людей. Когда отец в мой приезд рассказал мне о своих продвижениях на фронте ликвидации воспоминаний о Вавилонской башне, я нарисовал ему картинку безусловной победы американцев. Мои доводы были просты: англоязычное программирование уже захватило весь мир, теперь он предлагает им, Америке и Англии, получить доступ к каждому языково-неоднородному солдату, установив в их языках нужные знаки дорожного движения. Отец сказал, что я не перестал мыслить, и это его радует. Чему радоваться, – не понял я, – может быть, стоит программировать свой биокомпьютер через «о мани падме хум » Бедные дети будущего. Им будет разрешено «два шага вдоль стены». Я уехал недовольным. Питер – плохой город. Там вызревают такие идеи, которые потом невозможно выкорчевать. Я вспомнил Бога и помолился за отца. Такое я делаю сейчас редко. Как мой Господь попадет в это дивное пространство игры между понимающей тебя машиной и тобой, программирующей ее понимание? Было над чем подумать.