ГЛАВА III.

ГЛАВА III.

Выясненіе рабочей идеи. – 1. Система Люксанбурская.

Утверждая свое право и освобождая свою силу, рабочая демократія должна непрем?нно стремиться къ тому, чтобы не только выразить свою идею, но и опред?ленно выяснить кодексъ своихъ ученій; такимъ образомъ она покажетъ міру, что то сословіе, которому неотъемлемо принадлежатъ право и власть, пріобр?ло себ? и знаніе путемъ разумной и прогрессивной практики. Вотъ та ц?ль, которую я себ? задалъ въ этомъ сочиненіи. Отдавая свой предварительный трудъ на обсужденіе демократическаго мн?нія, – я хот?лъ теперь же дать эманципаціи рабочаго класса высокую санкцію науки: д?лаю я это не потому, чтобы думалъ навязывать кому бы то ни было свои мн?нія; но я уб?жденъ, что, хотя наука, особенно та, которая им?етъ д?ло съ обдуманными д?йствіями и самопроизвольными проявленіями массъ, и не поддается импровизаціямъ, ей т?мъ не мен?е необходимы постоянно возобновляемыя синтетическія обозр?нія, не вредящія своимъ личнымъ характеромъ никакимъ принципамъ, ничьимъ интересамъ.

Когда въ челов?ческихъ обществахъ пробуждается сознаніе, т. е. право, за нимъ должно сл?довать откровеніе идеи. Таковъ законъ природы, и онъ объясняется психологіею. У мыслящаго существа чувство является основаніемъ и первымъ условіемъ разума. Чтобы дойти до самосознанія надо прежде чувствовать себя: оттого?то французскія правительства такъ старательно пресл?довали и запрещали народныя сборища, сходки, собранія, ассоціаціи, словомъ все, что могло пробудить сознаніе въ низшихъ классахъ. Имъ хотятъ пом?шать размышлять и толковать между собою; самое в?рное средство для этого пом?шать имъ чувствовать себя. Пусть ихъ принадлежатъ къ семейству, какъ лошади, бараны, собаки; лишь бы только смутно сознавали себя, какъ расу и совс?мъ не сознавали себя, какъ сословіе; лишь бы къ нимъ не проникала идея: тогда, если только откровеніе не блеснетъ передъ ними извн?, рабство ихъ будетъ упрочено на неопред?ленное время.

Во Франціи въ 1789 году народъ возсталъ заодно съ буржуазіею, съ которою онъ связанъ единствомъ крови и достоинства, общностью религіи, нравовъ и идей, и разъединенъ только экономическими отношеніями, которыя выражаются въ двухъ словахъ: капиталъ и наемщика. Но народъ предчувствовалъ, что революція совершится не столько въ его пользу, сколько въ пользу буржуазіи, и это предчувствіе ясно выразилось въ поджог? дома Reveillon и въ другихъ подвигахъ печальнаго насилія. Подозр?ніе низшаго класса оправдалось; рядомъ съ партіями фельяновъ, конституціонистовъ, жирондистовъ, якобинцевъ и др., которыя вс? принадлежали къ буржуазіи, это подозр?ніе породило народныя партіи или секты, которыя подъ именемъ санкюлотовъ, маратистовъ, гебертистовъ, бабувистовъ пріобр?ли въ исторіи страшную изв?стность, но обладали по крайней м?р? т?мъ неотъемлемымъ достоинствомъ, что съ 92 до 96 года дали сознанію низшихъ классовъ такой толчокъ, посл? котораго ему невозможно стало вновь погрузиться въ сонъ.

Въ тоже самое время началось д?ло народнаго подавленія. Такъ какъ задушить народное чувство было уже невозможно, то принялись сдерживать его сильною дисциплиною, сильнымъ правленіемъ, войною, трудомъ, отнятіемъ политическихъ правъ, нев?жествомъ; но нев?жество заставляло красн?ть и потому нашли удобнымъ зам?нить его такимъ первоначальнымъ обученіемъ, которое не внушало бы опасеній. Status quo рабочихъ классовъ и полицейскій надзоръ надъ ними – вотъ что составляло предметъ постоянной заботливости Робеспьера и его якобинцевъ, термидорьянской партіи, директоріи, консульства, – словомъ вс?хъ правительствъ, которыя см?нялись до нашего времени. Гизо оказался относительно либеральнымъ: оба собранія республики были р?шительно преисполнены обскурантизма. Безсмысленный заговоръ! Когда плебейское сознаніе однажды пробудилось, пролетарію стоило только открыть глаза, только начать прислушиваться, чтобы дойти до своей идеи; его противники сами должны были уяснить ему эту идею.

Д?йствительно, общественный вопросъ былъ поставленъ въ первый разъ не самими рабочими: ученые, философы, литераторы, экономисты, инженеры, военные, чиновники, депутаты, негоціанты, промышленники, собственники стали обличать наперерывъ другъ передъ другомъ аномаліи современнаго общества и совершенно незам?тно додумались до самыхъ реформъ.

Впродолженіе н?сколькихъ л?тъ консервативная буржуазія льстила себя надеждою, что рабочіе останутся глухи къ вызывающему голосу этихъ нововводителей; но 1848 годъ доказалъ ей, что она заблуждалась.

Рабочіе классы не отдались никакому вождю: Кабе, диктаторъ икарійцевъ, знаетъ это по собственному печальному опыту. Рабочіе классы сл?довали своей иниціатив?, и сомнительно, чтобы въ настоящее время они отказались отъ нея. Въ этомъ и заключается залогъ ихъ усп?ха.

Общественный переворотъ, начатый въ 89 году и продолжаемый на нашихъ глазахъ рабочею демократіею, есть превращеніе, совершающееся внезапно во всемъ политическомъ т?л? и во вс?хъ его частяхъ. Это система, зам?няющая собою другую, это новый организмъ, который становится на м?сто одряхл?вшаго организма; но такое изм?неніе не можетъ совершиться мгновенно, съ тою быстротою, съ какою челов?къ скидаетъ старое платье или кокарду; оно не приводится въ исполненіе волею учителя, располагающаго готовою теоріею, не осуществляется подъ диктовку вдохновеннаго пропов?дника. Настоящая органическая революція – продуктъ всеобщей жизни; она им?етъ, конечно, своихъ исполнителей и избранниковъ, но ее нельзя назвать чьимъ нибудь исключительнымъ д?ломъ. Сначала такая революція является элементарною идеею, которая едва пробивается, какъ зародышъ, и на первый взглядъ не представляетъ ничего зам?чательнаго, потому что кажется заимствованною у самой обыденной премудрости; но она разростается неприм?тно и неожиданно, какъ жолудь, зарытый въ землю, какъ зародышъ въ яичной скорлуп?, и наполняетъ міръ своими формами.

Исторія полна такихъ прим?ровъ. Что можетъ быть проще римской идеи въ ея начал?: патриціатъ, кліентство, собственность. Вся система республики, ея политика, ея волненія, ея исторія – все основано на этомъ. Въ идеи имперіи мы видимъ ту же простоту: патриціатъ окончательно уравненъ съ плебействомъ, вся власть сосредоточена въ рукахъ императора, который эксплуатируетъ міръ во имя выгодъ народа и находится въ зависимости отъ преторіанцевъ. Это породило императорскую іерархію и централизацію. Въ 89 году вся революція ц?ликомъ выражается въ прав? челов?ка. Въ силу этого права признается господство націи, королевская власть становится общественною обязанностью, дворянство уничтожается, религія превращается въ мн?ніе ad libitum. – Мы знаемъ, какъ развились, каждое въ свою очередь, и христіанство, и право челов?ка.

Тоже самое происходитъ въ XIX в?к? съ идеею рабочихъ классовъ; явись она при другихъ условіяхъ, она была бы совершенно ничтожна и не им?ла бы ни законности, ни достов?рности.

Что же случилось? Народъ дошелъ до самосознанія; онъ почувствовалъ себя; вокругъ него шум?ли во имя его, и это пробудило его умъ. Буржуазная революція доставила ему политическія права. Им?я возможность освободить свою мысль безъ помощи истолкователей, онъ руководствовался логикою своего положенія. Прежде всего народъ совершенно отд?лился отъ буржуазіи и попробовалъ обратить противъ нея ея же собственныя правила; онъ сд?лался ея подражателемъ. Потомъ, наученый неудачей и отказавшись отъ своей первой гипотезы, онъ сталъ искать спасенія въ самосостоятельной иде?. Такимъ образомъ въ рабочихъ классахъ выяснились два противоположныя мн?нія, которыя еще до сихъ поръ м?шаютъ имъ понять свое положеніе. Но таковъ ходъ политическихъ обращеній, таковъ ходъ челов?ческой мысли и науки. Чтобы в?рн?е добиться истины, д?лаютъ уступки предразсудкамъ и рутин?. Со стороны противниковъ эманципаціи рабочихъ см?шно считать своими трофеями эти несогласія, составляющія необходимое условіе прогресса, даже самой жизни челов?чества.

Люксанбурская система въ основаніи одинакова съ системами Кабэ, Р. Оуэна, Моравскихъ братьевъ, Кампанеллы, Т. Мора, Платона, первыхъ христіанъ и проч.; т. е. это система коммунистическая, правительственная, диктаторіальная, авторитетная, доктринерная; она исходитъ изъ того принципа, что личность существенно подчинена обществу; что только отъ общества зависятъ жизнь и права отд?льнаго лица; что гражданинъ принадлежитъ государству, какъ дитя семейству; что онъ находится вполн? въ его власти – in manu – и обязанъ ему подчиняться и повиноваться во всемъ.

Въ силу этого основнаго принципа верховности общаго и подчиненности личнаго элемента, люксанбурская школа въ теоріи и на практик? стремится передать государству или, что то же, общин? все: трудъ, промышленность, собственность, торговлю, народное просв?щеніе, богатство, равно какъ и законодательство, юстицію, полицію, общественныя работы, дипломатію и войну. Зат?мъ все это должно быть возвращено и распред?лено именемъ государства или общины между вс?ми гражданами, какъ членами великой семьи, сообразно съ ихъ способностями и потребностями.

Я только что говорилъ, что рабочая демократія, отыскивая свой законъ и противополагая себя буржуазіи, прежде всего обратила противъ посл?дней ея собственныя положенія.

Разборъ люксанбурской системы ясно покажетъ это.

Что было основнымъ принципомъ древняго общества? То была власть, нисходящая съ неба или выводимая, какъ у Руссо, изъ общества. Коммунисты говорили и д?лали тоже самое. Они относятъ все къ верховной власти народа, къ праву общества; ихъ понятіе о власти или государств? совершенно тождественно съ понятіемъ ихъ древнихъ учителей. Называйте государство имперіей, монархіей, республикой, демократіей или общиной, – д?ло отъ этого не изм?няется. Для людей этой школы право челов?ка и гражданина ц?ликомъ вытекаетъ изъ народнаго самодержавія; самая свобода лица есть отраженіе этого самодержавія. Коммунисты Люксанбура, икарійцы и проч. могутъ съ спокойною сов?стью принести присягу Наполеону III: ихъ политическія в?рованія въ принцип? согласны съ конституціей 1852 г., но они несравненно мен?е либеральны.

Отъ политическаго строя перейдемъ къ строю экономическому. Отъ кого въ древнемъ обществ? получалъ гражданинъ свое достоинство, влад?нія, привиллегіи, прерогативы? Отъ закона, точн?е, отъ верховной власти. Такъ наприм?ръ, при господств? римскаго права, потомъ при феодальной систем?, наконецъ подъ вліяніемъ идей 89 г., личная собственность была уступкой, даромъ государства, которое было единственнымъ естественнымъ обладателемъ земли; въ сущности государство одно было собственникомъ, и противъ этого напрасно было бы приводить всякіе доводы, ссылаясь на требованія приличія, своевременности, общественнаго порядка, семейныхъ нравовъ, даже условій промышленности и прогресса. То же самое видимъ мы и у коммунистовъ: по ихъ принципу, личность влад?етъ своими имуществами, способностями, почестями, должностями, даже талантами по полномочію государства. Древнее государство, по необходимости или по разсчету, отчасти отреклось отъ своей собственности; многія семейства дворянъ и м?щанъ вышли изъ первобытной неразд?льности и образовали множество мелкихъ государствъ въ государств?. Коммунизмъ хочетъ возвратить государству вс? эти отторгнутые отъ него клочья власти и влад?нія, такъ что переворотъ, выполненный по люксанбурской систем?, было бы съ точки зр?нія принципа не бол?е какъ возстановленіемъ стараго, то есть регрессомъ.

Такъ, подобно арміи, захватившей непріятельскія пушки, коммунизмъ только направилъ на ряды собственниковъ ихъ же собственную артиллерію. Рабъ всегда обезъянничаетъ господину, демократъ подражаетъ автократу.

Независимо отъ общественной силы, которою партія Люксанбура еще не могла располагать, она предлагаетъ и восхваляетъ, какъ средство осуществленія, ассоціацію. Идея ассоціаціи не нова въ экономическомъ мір?. Мало того, самыя могущественныя ассоціаціи и ихъ теоріи были созданы именно древними и новыми государствами божественнаго права. Наше буржуазное законодательство (гражданскій и торговый своды) признаетъ н?сколько родовъ и видовъ ассоціацій. Теоретики Люксанбура ровно ничего не прибавили къ этому новаго. Ассоціація была для нихъ то просто общностью имущества и доходовъ (гл. 1836 и сл?д.), то простымъ соучастіемъ или коопераціею, то, наконецъ, компаніею или товариществомъ; чаще подъ рабочими ассоціаціями разум?ли могущественныя и многочисленныя товарищества рабочихъ, которымъ государство помогаетъ, даетъ заказы и которыми оно управляетъ, привлекая къ себ? всю рабочую массу, забирая въ свои руки вс? работы и предпріятія, захватывая всю промышленность, землед?ліе, торговлю, общественныя должности, всякую собственность; уничтожая частныя заведенія и предпріятія; давя, поглощая всякую личную д?ятельность, всякое частное влад?ніе, частную жизнь, свободу, богатство, однимъ словомъ, поступая такъ, какъ теперь д?йствуютъ большія анонимныя компаніи.

Такимъ то образомъ, по понятіямъ люксанбурской партіи, общественное влад?ніе должно уничтожить собственность; общая ассоціація должна ниспровергнуть или поглотить вс? частныя ассоціаціи; конкурренція, обращенная сама противъ себя, должна привести къ уничтоженію конкурренціи; наконецъ, коллективная свобода должна поглотить вс? корпоративныя, м?стныя и личныя вольности. Въ томъ же дух? разсматривался коммунистами вопросъ о правительств?, его гарантіяхъ и формахъ. Въ коммунистическомъ понятіи о правительств? также мало новаго, какъ въ ихъ идеяхъ объ ассоціаціи и правахъ челов?ка: оно отличалось отъ прежняго только преувеличеніемъ. Политическую систему люксанбурской теоріи можно опред?лить такимъ образомъ: это плотная демократія, основанная, повидимому, на диктатур? массъ, но гд? массы им?ютъ власть лишь настолько, чтобы упрочить всеобщее рабство на основаніи сл?дующихъ формулъ и положеній, заимствованныхъ у древняго абсолютизма:

Неразд?льность власти.

Всепоглощающая централизація.

Систематическое истребленіе всякой личной, корпоративной и м?стной мысли, какъ разрушающей необходимое единство.

Инквизиціонная полиція.

Уничтоженіе или, по крайней м?р?, ограниченіе семейства, a т?мъ бол?е насл?дственности.

Всеобщая подача голосовъ, организованная на то, чтобы служить в?чною санкціею этой анонимной тираніи, давая перев?съ мелкимъ и даже ничтожнымъ личностямъ, которыхъ всегда много, надъ способными и независимыми гражданами, которые объявляются подозрительнымъ меньшинствомъ. Люксанбурская школа объявила во всеуслышаніе, что она врагъ аристократіи ума и талантовъ.

Между коммунистами есть люди мен?е нетерпимые, неотвергающіе безусловно собственность, промышленную свободу, независимость и самод?ятельность таланта; по крайней м?р?, не запрещающіе положительными законами ни обществъ, ни союзовъ, возникшихъ по естественной необходимости, ни частныхъ имуществъ и предпріятій, ни даже конкурренціи частныхъ ассоціацій съ рабочими обществами, покровительствуемыми государствомъ. Но они пресд?дуютъ эти опасныя вліянія косвенно; они обезсиливаютъ, ихъ сплетнями, придирками, налогами и множествомъ другихъ средствъ, заимствованныхъ изъ практики правительствъ стараго закала. Вотъ эти средства: прогресивный налогъ; налогъ на насл?дства; налогъ на капиталъ; налогъ на доходы; налогъ на предметы роскоши; налогъ на свободные промыслы; съ другой стороны: льготы ассоціаціямъ; вспоможествованіе ассоціаціямъ; поощреніе и поддержка ассоціацій; пріюты для инвалидовъ для труда, для членовъ ассоціацій и пр. пр.

Словомъ это все таже древняя система привиллегій, обращенная теперь противъ т?хъ, кому она прежде приносила выгоды; все таже аристократическая эксплуатація, все тотъ же деспотизмъ, только употребляемые въ пользу народа. Государство–слуга д?лается такимъ образомъ дойной коровой пролетаріата, который пасетъ ее на лугахъ и нивахъ собственниковъ. Въ результат? мы получаемъ просто перем?щеніе привиллегій: высшіе классы низвергаются; низшіе возвышаются; но объ иде?, о свобод?, о справедливости, о наук? н?тъ и помину!

Въ одномъ только отношеніи коммунизмъ расходится съ буржуазной системой: посл?дняя признаетъ семейство, которое коммунизмъ неуклонно стремится уничтожить! Но почему же коммунизмъ возсталъ противъ брака, требуя, по Платону, свободной любви? Потому что бракъ и семейство составляютъ оплотъ личной свободы, а свобода – камень преткновенія для государственной власти. Чтобы упрочить власть государства, чтобы избавить ее отъ всякой оппозиціи, всякихъ ст?сненій и пом?хъ, коммунизмъ не вид?лъ иного средства, какъ передать государству или общин? женъ и д?тей заодно со вс?мъ остальнымъ. Это тоже самое, что еще называютъ эмансипаціей женщины. Во вс?хъ этихъ заблужденіяхъ коммунизму недостаетъ изобр?тательности; онъ является простымъ подражателемъ. Когда ему представляется затрудненіе, онъ не разр?шаетъ, а разс?каетъ его.

Такова сущность люксанбурской системы, которая им?етъ сторонниковъ, что неудивительно, такъ какъ она лишаетъ буржуазію правъ, милостей, привиллегій и должностей и передаетъ ихъ въ томъ же вид? массамъ. Образцы и подобія этой системы существуютъ во вс?хъ деспотіяхъ, аристократіяхъ, патриціатахъ, общинахъ, больницахъ, пріютахъ, казармахъ и тюрьмахъ вс?хъ в?ковъ и вс?хъ народовъ.

Сл?довательно, противор?чіе между принципами этой системы очевидно, всл?дствіе чего она никогда не могла обобщиться и упрочиться. Она всегда падала отъ перваго толчка.

Предположите на минуту, что власть находится въ рукахъ коммунистовъ. Рабочія ассоціаціи организованы; налогъ падаетъ на т? классы, которые при настоящемъ порядк? избавлены отъ него; все остальное перед?лано въ томъ же дух?. Въ скоромъ времени вс? лица, ч?мъ нибудь влад?ющія, будутъ раззорены; государство станетъ владыкою всего. Что же потомъ? Не ясно?ли, что община, у которой на ше? очутятся вс? несчастные, раззоренные и ограбленные ею, на которую падетъ вся тяжесть занятій, предоставленныхъ прежде свободнымъ предпринимателямъ, будетъ получать меньше того, что истребила? Не ясно?ли, что она не выполнитъ и четвертой доли своей задачи; что дефицитъ и голодъ не дал?е какъ черезъ дв? нед?ли произведутъ всеобщую революцію; что все придется начинать съ изнова, и д?ло снова начнется съ реставраціи?

Вотъ къ чему ведетъ эта допотопная нел?пость, которая тридцать в?ковъ ползкомъ перебирается отъ одного народа къ другому, какъ слизень по цв?тамъ. Она соблазняла лучшіе умы и знаменит?йшихъ преобразователей: Миноса, Ликурга, Пифагора, Платона, Канпанеллу, Мора, Бабефа, Роберта Оуэна, Моравскихъ Братьевъ и проч.

Сл?дуетъ однако зам?тить два факта, говорящіе въ пользу коммунизма: во первыхъ, какъ первая гипотеза, онъ быль необходимъ, чтобы приготовить путь для истины; во вторыхъ, онъ не отд?лялъ, какъ буржуазная система, политику отъ политической экономіи, не смотр?лъ на нихъ, какъ на вещи различныя и противоположныя, но всегда утверждалъ, что принципы ихъ тождественны; и желалъ согласить ихъ. Мы возвратимся къ этому предмету въ сл?дующихъ главахъ.