ГЛАВА ХІV.

ГЛАВА ХІV.

О взаимности въ правительств?. О тождеств? политическаго и экономическаго принциповъ. Какъ р?шаетъ рабочая демократія задачу сочетанія свободы съ порядкомъ.

Теперь намъ понятно, что экономическое право, о которомъ я не разъ говорилъ въ своихъ прежнихъ сочиненіяхъ, или, другими словами, справедливость въ политической экономіи состоитъ во взаимности. Вн? учрежденій, свободно основанныхъ по принципу взаимности на разум? и опыт?, экономическія отношенія представляютъ путаницу противор?чій, вызванныхъ случайностью, обманомъ, насиліемъ и кражею.

Изъ экономическаго права само собою вытекаетъ общественное право. Правительство есть система обезпеченій; тотъ же принципъ взаимной гарантіи, обезпечивающій каждому образованіе, работу, безпрепятственное развитіе своихъ способностей, занятіе своимъ ремесломъ, пользованіе своею собственностью, обм?нъ продуктовъ и услугъ, – точно также обезпечитъ вс?мъ порядокъ, справедливость, миръ, равенство, ум?ренность власти, добросов?стность должностныхъ лицъ, общую взаимную преданность.

Подобно тому, какъ сама природа разд?лила землю на разные поясы и части, которые въ свою очередь раздробились на участки между общинами и семействами, точно такъ же работы и производства распред?лились по закону органическаго разд?ленія и въ свою очередь составили опред?ленныя группы и корпораціи.

Такимъ же образомъ, явится, при новомъ договор?, правильное распред?леніе политическаго самоуправленія, гражданскихъ учрежденій и корпоративныхъ отношеній въ областяхъ, округахъ, общинахъ и другихъ частяхъ. Благодаря этому распред?ленію, повсюду станетъ царствовать настоящая свобода.

Уничтожается старый законъ единства и поглощенія. И вотъ, съ той минуты, когда различныя части государственнаго организма начинаютъ д?йствовать въ силу новаго договора и взаимнаго соглашенія, – везд? появляются свои политическіе центры д?йствія. Каждая группа или этнографическая разновидность, каждое племя, говорящее своимъ языкомъ, сохраняетъ независимость развитія; каждый городъ, обезпеченный въ своемъ самоуправленіи, живетъ по–своему, совершенно самостоятельно. По праву, единство удерживается и выражается путемъ взаимнаго об?щанія, которое даютъ другъ другу вс? независимыя политическія группы, а именно: 1) заключать договоры съ сос?дями, на изв?стныхъ принципахъ; 2) защищаться сообща противъ вн?шняго врага и домашняго деспотизма; 3) входить въ необходимыя соглашенія касательно экономическихъ интересовъ и помогать другъ другу въ случаяхъ повальныхъ б?дствій. Для надзора же за исполненіемъ общаго договора и въ видахъ общаго благосостоянія, составлять народный сов?тъ изъ выборныхъ отъ каждой политической группы.

И такъ, то самое, что на экономическомъ язык? называется нами «взаимностью или взаимнымъ обезпеченіемъ», въ политическомъ смысл? выражается словомъ – федерація. Этими двумя словами опред?ляется вся реформа наша въ политик? и общественной экономіи.

Я не стану бол?е распространяться о выводахъ ученія взаимности, о т?хъ самыхъ выводахъ, которые такъ ясно изложены въ Манифест? Шестидесяти по поводу корпоративной реформы, прим?ненія всеобщей подачи голосовъ и провинціальныхъ и городскихъ правъ. Довольно того, что, въ силу логики и на основаніи фактовъ, я утверждаю зависимость политики отъ экономіи, которыя въ рабочей демократіи должны об? сл?довать одному и тому же методу и подчиняться однимъ и т?мъ же принципамъ. Отсюда прямо сл?дуетъ, что въ будущемъ и единая республика, и конституціонная монархія, также мало соблазнятъ народъ, какъ и торговая анархія или икарійская община.

Безспорно, что подобное воззр?ніе еще не усп?ло въ настоящую минуту стать общимъ: только немногіе избранные мыслители признаютъ его в?рнымъ. При всемъ томъ, основаніе заложено, с?мя брошено, и оно разовьется непрем?нно силою народной логики и естественнымъ теченіемъ событій. Dabit Deus incrementum. Съ глубокимъ уб?жденіемъ можемъ мы сказать теперь: хаосъ соціализма 1848 года разс?ялся; что об?щаетъ онъ въ будущемъ – разгадать не берусь, но вижу и знаю только то, что зародышъ соціализма развился и созр?лъ вполн?. Клевета и нев?жество не уничтожатъ его, потому что онъ долженъ жить, и задача его жизни р?шена. Отнын? революція демократическая и соціальная не шутя обращается въ систему обезпеченія, которая не замедлитъ восторжествовать.

Идея взаимности, вн? которой, какъ мы уб?ждаемся со дня на день, н?тъ для народа спасенія, н?тъ для него возможнаго облегченія, эта самая идея при своемъ появленіи въ св?тъ вызвала, однако, н?которые упреки. Противъ нея возстали съ двухъ сторонъ такія партіи, которыя, не смотря на вн?шнее несходство воззр?нія и характера, въ сущности совершенно одинаковы: я разум?ю старую демократію и буржуазію. Съ одной стороны, старые демократы стали опасаться, что ученіе взаимности уничтожитъ національное единство, то есть ту силу общественной связи, которая придаетъ народу значеніе и славу. Съ другой стороны, буржуазія заявила подобное же недов?ріе: она увид?ла въ систем? взаимности стремленіе къ анархіи и, во имя самой свободы, стала протестовать противъ зв?рства личнаго права и непом?рнаго притязанія личности вообще!!

Поводомъ къ такому протесту послужило отчасти то обстоятельство, что въ сред? бол?е здравомыслящихъ, ч?мъ благоразумныхъ писателей нашлись люди, которые въ посл?днее время особенно сильно нападали на центральную власть за ея стремленіе захватить все въ свои руки. Надо знать, что во Франціи, въ теченіе уже дв?надцати л?тъ, господствуетъ общее отвращеніе ко всякому движенію, и потому, въ конц? концовъ, посл? всевозможныхъ споровъ, раздоровъ и противор?чій, большинство отстаиваетъ такъ называемый «порядокъ» и возстаетъ противъ свободы.

И такъ, волей–неволей, рабочая демократія должна показать, какимъ образомъ, сл?дуя своему принципу взаимности, думаетъ она осуществить девизъ буржуазіи 1830–го года – «Свобода–Общественный Порядокъ» или то самое, что республиканская демократія 1848–года охотн?е выражала словами: «Единство и Свобода.»

Зд?сь представляется намъ удобный случай вид?ть все величіе значенія и характера той верховной идеи, въ силу которой торжественно заявляется политическая способность рабочихъ классовъ.

Обратимъ сперва вниманіе на то, что умъ челов?ческій не въ состояніи отр?шиться отъ идеи единства. Эту идею онъ утверждаетъ во всемъ: въ религіи, въ наук?, въ прав?; онъ желаетъ, разум?ется, ввести ее и въ политику, и даже въ философію и свободу, не взирая на логическую невозможность. Единство – законъ всего живущаго и организованнаго, законъ всего, что чувствуетъ, любитъ, наслаждается, создаетъ, борется, работаетъ и, путемъ борьбы и труда, ищетъ порядка и благополучія. Отрицаніе единства казалось всегда принципомъ дьявольскаго царства, анархіей, разложеніемъ, то есть смертью. Только въ видахъ единства строятся города, издаются законы, появляются государства, освящаются династіи и, только во имя единства, народы повинуются своимъ владыкамъ, парламентамъ, первосвященникамъ. Только изъ страха разложенія, какъ неизб?жнаго посл?дствія смутъ и раздоровъ, всюду полицейская власть пресл?дуетъ своимъ подозр?ніемъ и гн?вомъ философскія изсл?дованія и «дерзкую» критику, и «нечестивое» отрицаніе и «богоубійственную» ересь; только для сохраненія этого драгоц?ннаго единства и сносятъ иногда народы самую возмутительную тиранію.

Постараемся же понять, наконецъ, что такое единство въ настоящемъ своемъ смысл?.

Зам?тимъ сперва, что какъ н?тъ Свободы безъ Единства или, все равно, безъ Порядка, точно такъ же н?тъ и единства безъ разнообразія, безъ разд?ленія, безъ разносторонности; н?тъ Порядка безъ протеста, безъ противор?чія и борьбы. Свобода и Единство или Порядокъ, эти идеи точно такъ же предполагаютъ одна другую, какъ кредитъ залогъ, какъ матерія духъ, какъ т?ло душу; ихъ нельзя ни отд?лять, ни совм?щать; волей неволею приходится жить съ ними и возможно только уравнов?сить ихъ.

И такъ, вопросъ заключается вовсе не въ томъ, какъ утверждаютъ безсильные софисты: выйдетъ ли Свобода изъ Порядка или Порядокъ изъ Свободы; можемъ ли мы считать Свободу причиной Порядка или посл?днимъ словомъ прогрессивнаго развитія? Все это вздоръ, потому что Порядокъ и Свобода, для своего заявленія, вовсе не требуютъ посторонняго сод?йствія или позволенія: они существуютъ в?чно, во взаимной неразрывной связи. Вотъ почему вся задача состоитъ въ томъ, чтобы опред?лить ихъ соотношеніе и отличительный характеръ.

До сихъ поръ, въ каждомъ политическомъ обществ?, Порядокъ и Свобода были выраженіями неточными, случайными, чтобы не сказать произвольными. Челов?чество, въ своемъ самобытномъ развитіи и самоосвобожденіи, жило рядомъ гипотезъ, которыя были для него, въ одно и тоже время, опытомъ и переходомъ изъ одного состоянія въ другое. Можетъ быть мы не дошли еще до конца и не исчерпали вс?хъ этихъ гипотезъ; во всякомъ случа?, для насъ ут?шительно то, что въ настоящее время мы знаемъ, что 1) общество стремится одновременно къ Свобод? и Порядку, и 2) можно опред?лить и ускорить это стремленіе.

Отчего, въ самомъ д?л?, столько правительственныхъ формъ, столько государствъ такъ сказать уничтожались сами собой, одни за другими?

Отчего общественная сов?сть осудила ихъ безвозвратно и, въ настоящую пору, не найдется въ цивилизованной Европ? ни одного челов?ка, который захот?лъ бы клясться во имя какой нибудь конституціи? Отчего даже конституціонная монархія, д?ло трехъ посл?довательныхъ покол?ній, та самая монархія, которую такъ любили наши отцы, противна уже современнымъ людямъ и представляетъ повсюду въ Европ? картину своего явнаго упадка? Все это происходитъ оттого, что ни одна политическая форма не дала еще до сихъ поръ настоящаго р?шенія задачи согласованія Свободы и Порядка, того согласованія, какого требуютъ вс? разумные люди. Это происходитъ оттого, что единство, какъ понимаютъ его самые крайніе либералы и отчаянные абсолютисты, остается еще единствомъ выдуманнымъ, искусственнымъ, д?ломъ принужденія, насилія, короче – чистымъ матеріализмомъ, который противенъ сов?сти и недоступенъ разуму. Подобное единство ничто иное, какъ догматъ, выдумка, знамя, символъ секты, партіи, церкви или племени; говоря другими словами – догматъ в?ры или государственной необходимости.

Пояснимъ нашу мысль н?сколькими прим?рами. Франція представляетъ намъ громадный образъ единства: начиная съ Гуго Капета, мы можемъ по годамъ показать время присоединенія каждой провинціи и образованія государственнаго единства. Въ 1860 году Савойя и Ницца, въ свою очередь, присоединились къ Франціи: что можетъ доказать это въ пользу ея единства? Какая ей выгода отъ увеличенія территоріи и завоеваній? Неужели политическое единство только одинъ вопросъ о пространств? и границахъ государства? Если бы это было такъ, то задача единства могла бы разр?шиться только во всемірной монархіи, и никто не в?рилъ бы тогда въ судьбу Франціи, Англіи, и никакое государство не им?ло бы смысла.

Изъ области матеріялизма перейдетъ въ область спиритуализма. Всеобщая подача голосовъ, какъ она выразилась закономъ 1852 года, конечно представляетъ собою идею единства; тоже самое можно сказать и объ избирательныхъ порядкахъ 1830, 1806, 1793 годовъ и т. д. Что же, спрашивается, доказываютъ вс? эти формулы? Въ которой изъ нихъ найденъ настоящій порядокъ и выражено истинное политическое единство? Или, еще лучше, въ которой изъ нихъ нашли мы больше смысла и сов?сти? Какая изъ нихъ не изм?нила Праву, Свобод?, Разуму?!

Мы уже зам?тили, что политическое единство не можетъ быть вопросомъ о территоріальномъ протяженіи и границахъ; это самое единство т?мъ бол?е не можетъ быть вопросомъ желанія или подачей голоса. Я иду дальше и говорю: не уважай никто рабочей демократіи, которая кажется р?шительно стоитъ за свои избирательныя права, и не над?йся никто на ея будущность, что сталось бы тогда съ самой идеей всеобщей подачи голосовъ? Кто бы в?рилъ въ нее? спрашиваю я.

Н?тъ, для новаго покол?нія нужно такое единство, въ которомъ выражалась бы общественная душа, т. е. единство душевное и разумный порядокъ, связующій насъ вс?ми силами сов?сти и ума и, вм?ст? съ т?мъ, дающій намъ свободу мысли, воли и сердца. Да, новому покол?нію нужно единство, которое не возбуждало бы съ его стороны никакого протеста, никакой ненависти и презр?нія, такъ, чтобы это единство было выраженіемъ самой Правды. Мало того: намъ нужно не только такое единство, которое только обезпечивало бы нашу свободу, но вм?ст? съ т?мъ развивало и укр?пляло бы эту свободу, чтобы она стала вполн? синонимомъ порядка, совершеннымъ выраженіемъ метафизической формулы – Свобода значитъ Порядокъ.

Но возможно ли, наконецъ, чтобы политическое единство удовлетворило подобнымъ условіямъ? – Безъ сомн?нія, если только оно будетъ основано на прав? и правд?, которыя исключаютъ всякую возможность рабства.

Приведемъ въ прим?ръ систему в?совъ и м?ръ.

Неужели наша метрическая система, входя во всеобщее употребленіе и заставляя вс?хъ производителей и купцовъ приб?гать къ одному и тому же легкому способу оц?нки и счета, могла быть невыгодной и произвести какое либо зам?шательство? Напротивъ того: вс? народы, благодаря введенію единства м?ръ и в?совъ, упростили бы свои экономическія сношенія и избавились бы отъ множества неудобствъ. Неужели сл?дуетъ полагать, что подобная реформа изм?ренія и счетоводства не вводится повсюду, потому что противна интересамъ и свобод?? Вовсе н?тъ: введенію этой разумной реформы противятся м?стные предразсудки, ложное самолюбіе народовъ, взаимная ненависть государствъ, короче рабство и трусость мысли. Пусть исчезнутъ вс? нел?пые предразсудки и обычаи, пусть массы перестанутъ поклоняться рутин?, пусть власти откажутся исключать все, что создается не ими, не по ихъ злостной прихоти, и завтра же метрическая система войдетъ во всеобщее употребленіе на всемъ земномъ шар?. Русскій календарь отстаетъ на 12 дней отъ астрономическаго: почему же Россія до сихъ поръ не вводитъ у себя грегоріанскаго счисленія времени? Очень просто: если бы правительство р?шилось на подобную реформу при настоящемъ состояніи народнаго развитія, то изув?ры сочли бы его в?роотступникомъ.

И такъ понятно, что единство м?ръ и в?совъ могло бы осуществиться, не смотря на все разнообразіе словъ, знаковъ и штемпелей; такое единство было бы важнымъ шагомъ на пути развитія и свободы. Тоже самое можно сказать о единств? наукъ: это единство можетъ существовать и даже существуетъ на д?л?, не взирая на все разнообразіе языковъ, методовъ и школъ; опять новый шагъ на пути всеобщаго развитія, опять новое и могущественное выраженіе свободы. Тоже самое, наконецъ, можно сказать и о единств? нравственности, которое признаетъ челов?ческій разумъ, не смотря на все разнообразіе в?роиспов?даній, обрядовъ, церковныхъ учрежденій, и въ которомъ каждый добросов?стный челов?къ видитъ теперь единственный залогъ чести и свободы.

Такова должна быть общественная связь, таковъ долженъ быть принципъ всякаго политическаго порядка, однимъ словомъ, таково должно быть Единство, къ которому стремятся вс? люди, какъ существа разумныя, свободныя и желающія царства свободы. Это самое единство, исключая вс? старыя формы своего выраженія, д?лается со дня на день незримымъ, неосязаемымъ, какъ воздухъ, въ которомъ свобода, какъ птица, живетъ и поддерживается.

Какимъ же образомъ осуществить это желанное единство?

Приложеніе принципа взаимности об?щаетъ намъ единство, обезпеченное отъ всякаго ст?сненія, свободное отъ всякой исключительности, подлога и нетерпимости, об?щаетъ порядокъ до такой степени удобный, что безъ него немыслима свобода.

Въ самомъ д?л?, что такое взаимность? – Формула справедливости, которая до сихъ поръ пренебрегалась или тщательно скрывалась различными законодательными м?рами, формула, по которой вс? члены общества, какого бы ни были они званія и состоянія, будь то сословія или личности, общины или семейства, все равно ч?мъ бы они ни занимались: промыслами, землед?ліемъ или общественною службой – вс? они об?щаютъ и обезпечиваютъ другъ друга услугу за услугу, кредитъ за кредитъ, залогъ за залогъ, дов?ріе за дов?ріе, ц?нность за ц?нность, истину за истину, свободу за свободу…

Вотъ та радикальная формула, которою демократія хочетъ преобразовать теперь право во вс?хъ его отрасляхъ или категоріяхъ: право гражданское, право торговое, право международное; вотъ основаніе экономическаго права Демократіи.

При подобной взаимности, мы будемъ связаны самыми прочными и необременительными узами. Мы будемъ им?ть порядокъ самый совершенный и удобный, какой только можетъ связывать людей. Мы будемъ пользоваться вс?ми благами свободы, какія только для насъ доступны. Правда, участіе власти въ этой систем? будетъ постепенно все уменьшаться; но что за б?да, если власти нечего будетъ д?лать? Я признаю дал?е, что и благотворительность окажется въ этомъ стро? безполезною доброд?телью; но разв? мы не будетъ застрахованы отъ эгоизма? Какъ вы обвините въ недостатк? какой бы то ни было доброд?тели, частной или общественной, такихъ людей, которые, не давая ничего даромъ, обезпечиваютъ и даютъ другъ другу все: образованіе, трудъ, торговлю, насл?дство, богатство, безопасность?

Это не то Братство, скажутъ можетъ быть, о которомъ мы мечтали, не то братство, которое предвид?ли древніе реформаторы, возв?щалъ Христосъ, об?щала революція. Какая сухость! Какое м?щанство! Это идеалъ торгашей и маклеровъ; онъ не удовлетворилъ бы даже нашихъ старыхъ буржуа.

Въ первый разъ это возраженіе было сд?лано мн? уже давно. Но оно уб?дило меня только въ томъ, что для большинства нашихъ революціонеровъ требованіе реформы служитъ только предлогомъ агитаціи; но они въ нее не в?рятъ и не заботятся о ней. Они отступили бы, если имъ доказали бы возможность реформы и пригласили ихъ привести ее въ исполненіе.

Вы, поклонники идеала, вы, считающіе ч?мъ?то низкимъ и м?щанскимъ простую пользу, оставляющіе домашнія заботы на долю другихъ, – вы думаете, что избрали, подобно Маріи, благую часть; ошибаетесь, жестоко ошибаетесь: позаботьтесь прежде всего о хозяйств?, Oeconomia, а идеалъ придетъ самъ собой.

Какъ! Изъ того, что люди взаимности будутъ им?ть каждый свой уголъ; изъ того, что прекратится безпутная трата силъ и повальная проституція, и всякій, съ р?дкою въ наше время ув?ренностью, въ состояніи будетъ указать на свою жену и своихъ д?тей; изъ того, что съ воцареніемъ этихъ утилитарныхъ началъ жилище челов?ка сд?лается чище и прекрасн?е Божьяго храма; изъ того, что государственная служба, приведенная къ своему прост?йшему выраженію, перестанетъ быть предметомъ честолюбія, точно такъ же, какъ не будетъ и самопожертвованіемъ: изъ всего этого вы составляете обвинительный актъ противъ нашихъ гражданъ и обличаете ихъ въ грубости и эгоизм?! Вы утверждаете, что въ этомъ обществ? н?тъ ничего высокаго, ничего братскаго!.. Да, мы давно знаемъ чего вамъ нужно, и вотъ вы окончательно сбрасываете маску. Вашей общин?, которую вы величаете рабочей и демократической, нужна власть, старшинство, развратъ, аристократія, шарлатанство, рабство, подчиненіе челов?ка челов?ку, рабочаго художнику, и, въ заключеніе всего, свободная любовь. Позоръ!..[16]