Глядя с крыши мира

Я смотрю на эту жизнь как на трюк фокусника

и сон.

Великое сострадание пробуждается в моем сердце

К тем, кому неведома эта истина.

Миларепа

Тибетский буддизм также дал миру нескольких великих поэтов–искателей, таких как аскет Миларепа, учивший трансцендентальной мудрости через свои песни–импровизации.

Миларепа жил в крайней бедности среди суровых и холодных Гималайских гор, муштруя себя и подчиняя себе стихию. Когда правитель, повелевавший соседними провинциями, отправил к Миларепе посланца с приглашением во дворец для аудиенции, Миларепа ответил отказом, сказав: «Я — тоже могущественный правитель — Вращающегося Колеса; правитель, купающийся в богатстве, нисколько не счастливей и не могущественней, чем я».

Миларепа все свое время посвящал обретению контроля над собственным сознанием и достижению полного просветления. Он знал, что мирские блага и удобства не имеют к этой задаче ни малейшего отношения. Так же как и религия со всеми ее священными писаниями. Вот его слова:

Приучив себя медитировать

Над Ускользающими Важнейшими Истинами,

Я забыл обо всем, что написано в книгах.

Приучив себя понимать смысл Бессловесного,

Я забыл, как нужно обращаться со словами.

Я забыл все символы веры и догмы.

Еще один святой дурак Гималаев — озорной тибетский подвижник Друкпа Гуньлэй. Его вызывающее поведение — это призыв к людям отказаться от всех религиозных формальностей и открыть себя миру. Говорят, что однажды он пришел в деревню, жители которой были очень набожными, поклоняясь всем божествам подряд. Гуньлэй [89] произнес перед ними длиннейшую молитву собственного сочинения. Вот небольшая ее часть:

Я поклоняюсь прелюбодеям,

которых не удовлетворяют их жены.

Я поклоняюсь лицемерию и лжи.

Я поклоняюсь неблагодарным детям.

Я поклоняюсь всем тем,

кто нарушает свои клятвы.

Я поклоняюсь ученым мужам,

твердящим одно и то же.

Я поклоняюсь беспутным бродягам.

Я поклоняюсь ненасытным шлюхам.

Как и многие другие учителя безумной мудрости, Гунь–лэй добивался того, чтобы «грешники» и бедняки были причислены к сонму святых как заслуживающие прославления наряду с божествами или представителями духовенства. Кит Даумен в своем «Божественном Сумасшедшем» приводит перевод песни Гуньлэя, в которой тот воспевает собственные качества.

Танцор в бесконечном потоке

волшебной иллюзии,

Умеющий совмещать несовместимое

и абсурдное,

Повелитель, вращающий Колесо Блаженства

и Пустоты,

Герой, видящий во всем один обман,

Развязный бунтарь, которому претят

все мирские привязанности,

Маленький йогин, разоблачающий

иллюзорные планы окружающих,

Скиталец, сбывающий по дешевке Самсару,

Путешествующий налегке, для которого

любое пристанище — родной дом,

Счастливый путник, для которого

его Сознание — Лама,

Победитель, воспринимающий все вокруг

как сознание,

Почитатель Относительности, знающий,

что единство — это множественность,

Налджорпа, чувствующий общий аромат

всех вещей —

Вот только некоторые из масок, что я ношу!

В сочинениях Гуньлэя и других поэтов–искателей Азии восточная безумная мудрость предстает перед нами в самых разных нарядах — шутливой, ироничной, восторженной, отрешенной, сострадательной, противоречивой.

Если поэтам не удалось донести до нас безумную мудрость Востока, тогда нам остается уповать только на удар посоха какого–нибудь дзэнского наставника.

Как бы там ни было, не стоит отчаиваться; столкнуться с небольшим затруднением бывает иногда просто необходимо. Кроме того, сумасшедшие идеи восточных святых дураков могут стать для нас более понятными после того, как мы познакомимся с безумной мудростью Запада. Среди западных течений безумной мудрости наш рациональный ум должен чувствовать себя в более привычной обстановке — хотя бы некоторое время. Так вперед же, на Запад! (Квац!)

* * *