Поэзия странников

Поэзия является особым проводником безумной мудрости, одной из форм ее выражения. С помощью поэзии оказывается возможным наведение мостов между словами и миром бессловесного. Давайте же обратим свое внимание на нескольких святых дураков Востока, которые были к тому же поэтами, и предоставим им возможность передать словами — в той мере, в какой это возможно сделать, — сущность восточной безумной мудрости. Начнем мы с поэзии даосов и дзэн–буддистов. [82]

В сочинениях этих поэтов–искателей тема безумной мудрости звучит выразительно и просто.

Они не придавали значения схоластическим знаниям и священным писаниям и не гнались за богатством и славой. Мы можем себе представить, как они, с презрением или безразличием, передергивали плечами, говоря о собственной судьбе и о человеческой жизни вообще. В своих стихах эти поэты описывали то, что открывалось им во время их скитаний и в моменты просветления.

Моя жизнь может показаться грустной,

Но, путешествуя по миру,

Я вверил себя Небесам.

В моей котомке три меры риса;

У очага — немного дров.

Если кто–то спрашивает, что указывает

на просветление или на иллюзию,

Мне нечего сказать; богатство и почести —

не более чем пыль.

Когда вечером идет дождь, я сижу в своем

пристанище

И пожимаю плечами вместо ответа.

Рёкан, живший в конце XVIII — начале XIX века, является известнейшей и любимейшей исторической личностью у жителей Японии. Он был бродячим безумным мудрецом и поэтом, называвшим себя Великим Дураком. Хотя его просветление не вызывало сомнений и он мог бы стать старшим священнослужителем храма или монастыря, Рёкан отказался от всех официальных постов и стал жить в уединенном месте в горах. Оттуда он часто отправлялся в дальние походы по деревням, где с удовольствием играл с Детьми и пил сакэ с крестьянами. Рёкан предпочитал священникам простых людей и, как гласит предание, читал деревенским жителям свои стихи всякий раз, когда его об этом просили.

Спутанные волосы за ушами,

Изношенное платье, напоминающее белые

облака и черный дым.

Наполовину пьяный, наполовину трезвый,

я возвращаюсь домой,

В сопровождении детей, ведущих меня по Пути.

В одной из своих самых популярных поэм Рёкан воспевает дзэнскии дух, совершенную гармонию незатейливого бытия.

Не имеющие разума цветы зовут в гости бабочку;

Не имеющая разума бабочка навещает цветы.

Когда цветок распускается, появляется бабочка.

Когда появляется бабочка, цветок распускается.

Я не «знаю» других.

Другие не «знают» меня.

Не зная друг друга, мы легко и непринужденно

следуем по Пути.

Холодная Гора и Каменный Дом — такие имена взяли себе два китайских безумных мудреца и поэта. Представьте себе две едва различимые фигуры, изображенные куда–то бредущими на фоне китайского пейзажа, окутанные туманом и кажущиеся карликовыми на фоне неба и скал; их: платья разодраны, а лица так же суровы, как те горы, в которых они поселились. На картине эти люди почти незаметны; именно такими они и хотят быть, потому что такими и следует быть. Им не нужны ни слава, ни состояние, они сторонятся всех тех забот, которыми наполнена повседневная жизнь. Вместо этого они живут подаянием, пишут стихи и медитируют. То показывая свое остроумие, то предаваясь грусти, они живут среди облаков, хорошо чувствуя природные ритмы и циклы, стремясь быть в гармонии с дао и своим буддийским видением мира. Им холодно и одиноко в горах, а порой и голодно, но они не променяют свою судьбу ни на какую иную.

Я поселился у Холодной горы много лет назад,

Кажется, что с тех пор уже минула

целая вечность.

Я брожу, где хочу, по лесам и вдоль ручьев,

И наблюдаю окружающий мир в его естестве.

Люди не забираются так высоко в горы.

Тучи над моей головой сгущаются и рассеиваются.

Редкая трава заменяет мне матрац,

Голубое небо служит мне одеялом.

Радуюсь камню, что у меня под головой,

И пускай небеса и земля продолжают меняться.

Холодная Гора

Холодная Гора (Хань–шань), называвший себя так потому, что он поселился на скалистом утесе, жил в конце VII века, в период правления династии Тан, и был известен своей необычайной мудростью. Он и его закадычный друг Находка (Ши–дэ) носят теперь в китайском фольклоре имя «Бессмертных». Холодная Гора и Находка прислуживали одно время на кухне большого монастыря, и на многих известных живописных полотнах эти легендарные «безумцы» изображены опирающимися на метлы и громко хохочущими. В летописях говорится, что они никогда не переставали петь и дурачиться и что объектом их шуток зачастую становились местные священники и монахи.

Как и его японский брат по духу Рёкан, Холодная Гора отказался принять высокий священнический сан в храме или монастыре. Когда на кухню, где он работал, явился некий видный священник, чтобы поговорить с ним, Холодная Гора скрылся в горах, и более его никто не видел. Он стал вести жизнь отшельника, бедного, но свободного, сочиняя стихи и записывая их на скалах, камнях и коре деревьев.

Мудрецы, вы избегаете меня,

а я избегаю вас, глупцы.

Ни мудрые, ни глупые

более не услышат обо мне.

Ночью я буду петь луне,

утром буду танцевать с облаками.

Могу ли я оставить без работы свои уста и руки

и сидеть как вкопанный с этими космами волос?

Каменный Дом — китайский поэт IV века, также живший в горах и, быть может, проложивший те тропы, по которым три века спустя станет бродить Холодная Гора. Хотя о его жизни известно очень немного, приписываемые ему стихи дошли до нас и были недавно переведены и изданы на Западе. В этих стихах, изящных и простых, слышен голос философии свободы поэтов–даосов.

Жизнь этого тела подобна жизни пузырька.

Почему бы не примириться с тем, что происходит?

Надежды редко сбываются,

но тот, кто остается в стороне,

не тревожится об этом.

Мы распускаемся и увядаем, подобно цветам, сближаемся и расходимся, подобно облакам. Суетные мысли давно уже меня не посещают, и я наслаждаюсь весь день покоем на вершине холма.