Философия свободного рынка

Философское оправдание либертарианских принципов и вызов знакомым идеям дистрибутивной справедливости дает Роберт Нозик в книге Anarchy, State and Utopia (1974). Нозик начинает с утверждения о том, что индивидуумы обладают правами «настолько сильными и далекоидущими», что это «вызывает вопрос, что может делать государство, если оно вообще может что-либо делать». Нозик приходит к выводу, что «оправданно только минимальное государство, функции которого ограничены обеспечением соблюдения контрактов и защитой людей от насилия, краж и мошенничества. Всякое государство, выполняющее более широкие функции, нарушает права личности не подвергаться принуждению и вынуждает совершать определенные деяния, не имеет оправданий»[84].

Оказание помощи другим людям — одно из главных деяний, к которому никого нельзя принуждать. Налогообложение богатых для помощи бедным — насилие по отношению к богатым, которое нарушает их право делать с принадлежащими им вещами то, что они хотят.

По Нозику, в экономическом неравенстве нет ничего неправильного. Одно лишь знание того, что люди из списка Forbes 400 имеют миллиарды долларов, тогда как у многих денег нет, не позволяет сделать вывод, что такое положение дел имеет какое-либо отношение к справедливости или несправедливости. Нозик отвергает мысль о том, что справедливое распределение заключается в некой точной модели, предполагающей, например, равенство доходов или равную пользу или равное удовлетворение основных потребностей. Важно то, как происходит распределение.

Нозик отвергает предусматривающие перераспределение теории справедливости, отдавая предпочтение теориям, которые уважают выбор, сделанный людьми в условиях свободы рынков. Он утверждает, что дистрибутивная справедливость зависит от двух обязательных условий — «справедливости собственности», которой изначально владели люди, и «справедливости передачи собственности»[85].

Соблюдение первого условия равносильно вопросу, законно ли принадлежали вам ресурсы, которые вы использовали для заработка? (Если вы сколотили состояние, продавая краденое, вы не имеете права на доходы от использования этого состояния.) Соблюдение второго условия предполагает вопрос, заработали ли вы деньги путем свободного обмена на рынке или получили их благодаря дарам, предоставленным вам другими людьми. (Бизнес в стиле «крестного отца», делавшего другим людям предложения, от которых «невозможно отказаться», в расчет не принимается.) Если ответ на оба вопроса положительный, вы имеете право на то, чем обладаете, и государство не может отбирать у вас собственность без вашего согласия. При условии, что никто не начал с неправедно полученного, любое распределение, происходящее в результате функционирования свободного рынка, справедливо, независимо от того, равное это распределение или неравное.

Нозик признаёт, что определить, было ли изначальное распределение собственности, на основе которого сложились нынешние экономические позиции, само по себе справедливым или несправедливым, нелегко. Как же узнать, в какой мере нынешнее распределение доходов и богатств отражает незаконные захваты земли или других активов, совершённые с помощью силы, воровства или мошенничества много поколений назад? Если можно продемонстрировать, что люди, занимающие место на вершине, являются бенефициарами несправедливостей, совершённых в прошлом (скажем, порабощения афроамериканцев или экспроприации земель, на которых жили американские индейцы), тогда, согласно Нозику, можно требовать исправления таких несправедливостей с помощью налогообложения, репараций и других методов. Но важно отметить, что эти меры следует осуществлять для исправления былых несправедливостей, а не ради достижения большего равенства самого по себе.

Нозик иллюстрирует нелепость перераспределения (а он считает перераспределение нелепостью и блажью), прибегая к гипотетическому примеру с великим американским баскетболистом Уилтом Чемберленом, оклад которого в начале 70-х гг. ХХ в. достигал 200 тыс. долл. за сезон, что по тем временам было весьма изрядной суммой. Но, поскольку в более близкие к нам времена звездой и иконой мирового баскетбола был Майкл Джордан, то в данном примере мы можем заменить Чемберлена Джорданом, которому за последний год его выступления за команду Chicago Bulls заплатили 31 млн долл. То есть за одну игру Джордан получал больше, чем Чемберлен получал за целый сезон.