а) Форма и сущность

Рефлексивное определение, поскольку оно возвращается в основание, есть некоторое первое, некоторое непосредственное наличное бытие вообще, с которого начинают. Но наличное бытие еще имеет лишь значение положенности и по существу предполагает некоторое основание в том смысле, что оно его скорее не полагает, что это полагание есть снятие самого себя, а непосредственное есть скорее положенное, основание же — неположенное. Как оказалось, это предполагание представляет собою полагание, бьющее рикошетом по полагающему; как снятая определенность, основание есть не нечто неопределенное, а определенная через самоё себя сущность, однако определенная как неопределенная или как снятая положенность. Оно есть сущность, которая в своей отрицательности тождественна с собою.

Определенность сущности как основание становится тем самым двоякой — определенностью основания и определенностью обоснованного. Она есть, во-первых, сущность как основание определенная быть сущностью, противостоящей положенности как неположенность. Во-вторых, она есть обоснованное, непосредственное, которое, однако, не есть в себе и для себя, — положенность как положенность. Последняя тем самым равным образом тождественна с собою, но она есть тождественность отрицательного с собою. Тождественное с собою отрицательное и тождественное с собою положительное есть теперь одно и то же тождество. Ибо основание есть тождество с собой положительного или даже положенности; обоснованное есть положенность как положенность, но эта его рефлексия в себя есть тождество основания. — Это простое тождество, следовательно, само не есть основание, ибо основание есть сущность, положенная как неположенное, противостоящее положенности. Оно есть, как единство этого определенного тождества (основания) и отрицательного тождества (обоснованного), сущность вообще, отличная от ее опосредствования.

Это опосредствование, сравненное с предшествующими рефлексиями, из которых оно проистекает, не есть, во-первых, чистая рефлексия, каковая не отлична от сущности и еще не заключает в себе отрицательного и тем самым также и самостоятельности определений. В основании же, как снятой рефлексии, эти определения имеют устойчивое наличие. — Оно не есть также и определяющая рефлексия, определения которой обладают существенной самостоятельностью; ибо эта последняя пошла ко дну в основании, в единстве которого они суть лишь положенные. — Это опосредствование основания есть поэтому единство чистой и определяющей рефлексии; определения этого опосредствования или положенное имеет устойчивое наличие, и наоборот, устойчивое наличие этих определений есть некоторое положенное. Так как это их устойчивое наличие само есть некоторое положенное или обладает определенностью, то они тем самым отличны от их простого тождества и составляют форму, противостоящую сущности.

Сущность обладает некоторой формой и ее определениями. Лишь как основание, она впервые обладает прочной непосредственностью или есть субстрат. Сущность как таковая едина со своей рефлексией и есть неразличимо само движение рефлексии. Поэтому нельзя сказать, что это движение рефлексии проделывается сущностью; она также и не есть то, с чего рефлексия начинает, как с первого. Это обстоятельство затрудняет вообще изложение рефлексии; ибо нельзя собственно сказать, что сущность возвращается сама в себя, что сущность светит в себя, так как она не существует до своего движения или в последнем, и это движение не имеет основы, на (an) которой оно протекало бы. Некое соотнесенное выступает впервые лишь в основании по моменту снятой рефлексии. Сущность же, как соотнесенный субстрат, есть определенная сущность; в силу этой положенности она по существу имеет в себе форму. — Напротив, определения формы суть теперь такие определения, которые находятся как бы на сущности; последняя лежит в их основании, как нечто неопределенное, которое в своем определении безразлично к ним; они имеют в ней свою рефлексию в себя. Рефлексивные определения должны были иметь свое устойчивое наличие в них самих и быть самостоятельными; но их самостоятельность есть их разложение; таким образом, они обладают этой самостоятельностью в чем-то другом; но это разложение само есть это тождество с собой или то основание устойчивого наличия, которое они себе сообщают.

К форме принадлежит вообще все определенное; оно есть определение формы, поскольку оно есть некоторое положенное и тем самым отличное от того, формой чего оно служит (определенность как качество едина со своим субстратом, бытием; бытие есть то непосредственно определенное, которое еще не отлично от своей определенности или, иначе говоря, которое в ней еще не рефлектировано в себя, равно как последняя есть поэтому некоторое сущее, еще не некоторое положенное). — Формальными определениями сущности, по своей более детальной определенности, служат далее, как рефлексивные определенности, рассмотренные выше моменты рефлексии — тождество и различие; последнее отчасти как разность, отчасти как противоположность. Но, далее, сюда принадлежит также и соотношение основания, поскольку хотя оно и есть снятое рефлексивное определение, но благодаря ему сущность вместе с тем выступает как нечто положенное. Напротив, к форме не относится то тождество, которое основание имеет внутри себя, а именно не относится то обстоятельство, что положенность, как снятая, и положенность как таковая, — основание и обоснованное — есть единая рефлексия, составляющая сущность как простую основу, которая есть устойчивое наличие формы. Но это устойчивое наличие положено в основании; или, иначе говоря, эта сущность сама по существу выступает как определенная; тем самым она также опять-таки есть момент соотношения основания и формы. — В том-то и состоит абсолютное взаимоотношение формы и сущности, что последняя есть простое единство основания и обоснованного, но в этом единстве как раз сама является определенной или есть отрицательное и отличает себя как основу от формы, но таким образом сама становится вместе с тем основанием и моментом формы.

Поэтому форма есть завершенное целое рефлексии; она содержит в себе также и то определение этой рефлексии, которое состоит в том, что она есть снятая; поэтому она, будучи единством своего процесса определения, вместе с тем также соотнесена со своей снятостью, соотнесена с некоторым другим, которое само не есть форма, но на котором она находится. Как существенная, соотносящаяся с самой собой отрицательность, противостоящая этому простому отрицательному, она есть нечто полагающее и определяющее; напротив, простая сущность есть неопределенная и недеятельная основа, в которой определения формы имеют устойчивое наличие или рефлексию в себя. — Внешняя рефлексия обыкновенно застревает в этом различении сущности и формы; различение это необходимо, но само это различение есть их единство, равно как это основное единство есть отталкивающая себя от себя и обращающая себя в положенность сущность. Форма есть та самая абсолютная отрицательность или то самое отрицательное абсолютное тождество с собой, в силу которого как раз сущность есть не бытие, а сущность. Это тождество, взятое абстрактно, есть сущность, противостоящая форме; равно как отрицательность, взятая абстрактно как положенность, есть отдельное определение формы. Но определение, как оно обнаружилось, есть в своей истине тотальная, соотносящаяся с собой отрицательность, которая тем самым как такое тождество, есть в себе самой простая сущность. Поэтому форма имеет в своем собственном тождестве сущность, равно как сущность имеет в своей отрицательной природе абсолютную форму. Нельзя, стало быть, задавать вопрос, каким образом форма привходит к сущности, ибо она есть лишь свечение последней в себя самоё, ее собственная, имманентная ей рефлексия. Точно так же и форма в ней самой есть возвращающаяся в себя рефлексия или тождественная сущность; в своем процессе определения она обращает определение в положенность как положенность. — Она, следовательно, не определяет сущность, как будто бы она была поистине чем-то предположенным, отдельным от сущности; ибо таким образом она есть несущественное, безостановочно идущее ко дну рефлексивное определение; тем самым она, таким образом, сама есть скорее основание своего снятия или тождественное соотношение своих определений. «Форма определяет сущность» означает, следовательно, что форма в ее различении сама снимает это различение и есть тождество с собой, которое есть сущность как устойчивое наличие определения; она есть то противоречие, что она в своей положенности снята и в этой снятости имеет устойчивое наличие, — и тем самым она есть основание, как тождественная с собой в своей определяемости или отрицаемости сущность.

Эти различия формы и сущности суть поэтому лишь моменты самого простого соотношения формы. Но мы должны их рассмотреть ближе и фиксировать. Определяющая форма соотносится с собой как снятая положенность; тем самым она соотносится со своим тождеством как с некоторым другим. Она полагает себя как снятую; тем самым она предполагает свое тождество; сущность есть по этому моменту то неопределенное, для которого форма есть некоторое другое. Таким образом, она не есть сущность, которая в ней самой есть абсолютная рефлексия, а она определена как бесформенное тождество; она есть материя.