Лекция III

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Лекция III

Господа!

Рассмотрим теперь, каково состояние животной жизни у различных обитателей земного шара, как оно разнится в зависимости от условий цивилизации, режима питания, обстановки и климата.

I. У индейцев, обитающих в северных широтах Америки, часто не хватает стимула питания, рассудка и страстей. Их безучастное выражение лица и неприятная молчаливость суть следствие бездеятельности мозга ввиду недостатка в нем мыслей. Их спокойствие при условиях, обычно вызывающих раздражение, радость или печаль, объясняется отсутствием страстей, так как они считают постыдным проявлять какие-либо внешние признаки гнева, радости или даже семейной привязанности. Я знаю, что это описание характера индейцев противоречит тому, которое дают Руссо{25} и некоторые другие писатели, пытавшиеся доказать, что человек может стать совершенным и счастливым и без помощи цивилизации и религии. Это мнение опровергается опытом всех веков; его нелепость показывают факты, хорошо известные из истории нравов и обычаев наших американских диких племен. В условиях холодного климата они самые жалкие существа на свете. Большую часть времени они спят или же попеременно голодают и обжираются. Кроме того, они предаются порокам, которые противоречат и духовному, и физическому счастью. Именно от подобного образа жизни у них очень рано появляются признаки старости и лишь очень немногие из них доживают до преклонного возраста. Отсутствие и слабость многих жизненных стимулов у этого народа восполняются отчасти их сильным пристрастием к охоте и войнам, а также нелепым способом торжественно отмечать свои военные подвиги, выражающимся в диких плясках и песнях.

II. Жители тропических областей Африки трудятся недостаточно, так как сама земля спонтанно дает им почти все необходимое для жизни. Кроме того, их рассудок и страсти находятся в вялом состоянии. Однако отсутствие физических и духовных стимулов у этого народа в избытке восполняется постоянным солнечным теплом, обильным употреблением острых приправ к пище и пристрастием к музыке, столь характерным для всех африканских племен.

III. В Гренландии в течение долгой зимы жители подвержены действию такого сильного холода, что их пульс падает до 40—50 ударов в минуту. Однако влияние этого холода, ослабляющего жизнеспособность, отчасти устраняется теплом отапливаемых жилых помещений, теплой одеждой, а также особой пищей гренландцев, состоящей главным образом из мяса, сушеной рыбы и ворвани. Последний из этих продуктов они предпочитают потреблять в столь прогорклом виде, что он сообщает их дыханию такое зловоние, что чужеземцам, по словам г-на Кранца{26}, противно посещать даже их церкви. Едва ли стоит еще говорить о том, что пахучая пища не может иге быть в высшей степени стимулирующей. Примечательно, что пища всех северных народов Европы составлена из таких стимулирующих животных и растительных продуктов; кроме того, у них повсеместно употребляются спиртные напитки.

IV. Теперь обратим наше внимание на несчастных обитателей тех восточных стран, которые образуют Оттоманскую империю. Здесь мы видим жизнь в ее наиболее чахлом состоянии ввиду отсутствия не только физических, но и других стимулов, влияющих на обитателей других частей света. Все бедное население Турции испытывает недостаток продовольствия. Описывая свои путешествия, г-н Вольней{27} говорит: «Бедуины редко потребляют более шести унций пищи в день. Она обычно состоит из шести-семи фиников, смоченных в пахтанье и смешанных с небольшим количеством свежего молока или же творога».— Всем им недостает также стимулов, связанных с проявлением умственных способностей: деспотизм правления в Турции доходит до такого предела, что не только ослабляет рассудок, но и уничтожает весь тот огромный источник стимулов, который заключается в семейных и общественных привязанностях. Турок живет только для самого себя. Его занимает лишь настоящий момент, так как его будущая жизнь и имущество полностью принадлежат его хозяину. Руководящее начало всех его поступков — страх, а надежда и радость редко заставляют биться его сердце. Тирания [правительства] сдерживает даже стимул, возникающий от бесед, так как, по словам г-на Вольнея, «турки говорят тихим и слабым голосом, как если бы их легким не хватало силы проталкивать нужное количество воздуха через голосовую щель для образования ясных членораздельных звуков». Тот же путешественник добавляет: «Все их движения очень медленны, они малорослы, их выделения незначительны, а кровь их столь вялая, что лишь очень высокая температура способна поддержать ее в жидком состоянии». Недостаток пищи и отсутствие духовных стимулов у этого народа восполняется

1) теплым климатом страны,

2) их пристрастием к музыке и нарядной одежде,

3) повсеместным потреблением кофе и опиума.

Чем слабее тело, тем сильнее действуют на него все эти стимулы. Поэтому бедуины, по словам г-на Вольней, несмотря на их скудное питание, обладают прекрасным здоровьем. Не то чтобы они были сильны, плавное здесь — правильное соотношение возбудимости тела, с одной стороны, и численности и силы стимулов, действующих на него, — с другой.

V. Многие наблюдения, проведенные среди обитателей Африки и турецких владений, можно отнести и к населению Китая и Ост-Индии. Часто им не хватает стимула мясной пищи. Кроме того, их ум слишком вял, чтобы сильно воздействовать на их тело. Отсутствие и недостаточность этих стимулов восполняются

1) теплым климатом в южных областях этих стран,

2) обилием питательной растительной пищи, особенно риса и бобовых,

3) потреблением чая в Китае, а также стимулирующего кофе, приготовленного из сушеных и жареных семян дурмана обыкновенного (datura stramonium), произрастающего вблизи побережья Индии. Кроме того, многие жители этих районов имеют обыкновение жевать стимулирующие вещества, подобно тому как многие наши горожане жуют табак.

Бедные и угнетенные подданные правительств в Средней и Южной Европе восполняют недостаток в стимуле здоровой пищи, одежды, топлива и свободы в одних странах воодушевляющим влиянием христианской религии на животную жизнь, в других странах — повсеместным потреблением чая, кофе, чеснока, лука, опиума, табака, солодовых и спиртных напитков. Потребление каждого из перечисленных стимулов зависит, по-видимому, от климатических условий. В холодных странах, где земля лишь неохотно возвращает плоды приложенного к ней труда и где не хватает растительной пищи, недостаток стимула расширения, для создания которого и рассчитана главным образом эта пища, восполняется потреблением спиртных напитков. К югу от 40° широты заменой стимула расширения от потребления мягкой растительной пищи служат лук, чеснок и табак. Однако южнее однообразный климат требует больше таких искусственных стимулов, нежели климат, в котором чередуются тепло и холод, ветер и затишье, сырая и сухая погода. Дикари и невежественные люди также нуждаются в большем числе стимулов, нежели цивилизованные люди с развитым умом. Изложенные нами факты свидетельствуют, по-видимому, о том, что люди не могут существовать без тех или иных ощущений, и если их нельзя получать естественными средствами, то их всегда будут добиваться искусственными средствами.

Ни у одной части человечества животная жизнь не находится в столь совершенном виде, как у жителей Великобритании[94] и Соединенных Штатов Америки. При наличии у них всех упомянутых нами естественных стимулов они находятся под постоянным воодушевляющим влиянием свободы. Духовное, политическое и физическое счастье образуют там нерасторжимый союз. Если верно, что выборное и представительное государственное управление самое благоприятное для личности, а также для национального преуспевания, то отсюда естественно следует, что оно самое благоприятное и для животной жизни. Однако это мнение не основывается на умозаключении, вытекающем из соотношения истин. Многочисленные факты доказывают, что в просвещенном и счастливом штате Коннектикут, где республиканская свобода существует уже свыше 150 лет, животная жизнь более интенсивна и продолжается дольше, нежели в любой другой стране земного шара.

Теперь нам остается лишь коснуться некоторых духовных стимулов, почти одинаково споспешествующих животной жизни людей во всех странах мира. Это

1. Воля к жизни. Этот принцип, столь глубоко и повсеместно коренящийся в природе человека, весьма сильно содействует поддержанию нашего существования. Замечено, что он продлевает жизнь. Больные путешественники по морю и по суше часто оказываются в условиях, доводящих их до крайней физической слабости, но все же доезжают или доплывают до своей родины и там уже умирают на руках своих друзей. Воля к жизни нередко создает перелом к лучшему при острых заболеваниях. Влияние ее станет ясным, если мы сравним между собой сроки, по истечении которых смерть постигла двух людей, движимых противоположными страстями в отношении жизни. Аттик{28}, говорят, умер после пяти дней добровольной голодовки. В рассказе сэра Уильяма Гамильтона{29} о землетрясении в Калабрии мы читаем историю одной девушки, которая прожила 11 дней без пищи, прежде чем скончалась. В первом случае жизнь была сокращена отвращением к ней; во втором случае она была продлена стремлением к ней. Покойный г-н Бриссо{30} во время своего посещения нашего города рассказал мне, что применение животного магнетизма (в который он верил) никак не излечило больного раба из Вест-Индии. Возможно, что магнетизм оказался недейственным из-за того, что у больного не было сильного желания жить; дело в том, что этот принцип свойствен рабам в более слабой степени, нежели свободным. Возможно также, что воля и воображение этих униженных людей настолько парализованы состоянием рабства, что они не в состоянии возбуждаться под действием этого удивительного лекарства.

2. Страсть к деньгам приводит в движение весь механизм животного организма. Сердца, невосприимчивые к стимулам религии, патриотизма, любви и даже семейных привязанностей, побуждаются к действию этой страстью. События в городе Филадельфии, происходившие между 10 и 15 августа 1791 г., надолго запомнятся наблюдательным людям, так как они дали совершенно поразительные доказательства влияния страсти к деньгам на человеческий организм. Подписка на акции, выпущенные в эти дни банком Соединенных Штатов, имела своим следствием усиление спекуляции. Она вызвала заболевание лихорадкой у трех человек, ставших моими пациентами. Одного из них приобретение 12 000 долларов за несколько минут после удачной продажи свело с ума, и через несколько дней он умер[95]. Весь город ощутил на себе влияние этого приступа жадности. Люди всех профессий и занятий, отказавшись от медленных и обычных способов зарабатывать деньги, спешили со всех улиц города в кафе, где возбуждение на лицах и беспорядочная жестикуляция всех заинтересованных этой биржевой игрой являла собой скорее картину дома для умалишенных, нежели места, предназначенного для совершения торговых сделок. Кроме того, страсть к деньгам обнаруживает свое стимулирующее воздействие на тело человека особым образом при игре в карты и в кости. Мне известен случай с одним господином из Вирджинии, который провел двое суток подряд за карточным столом; рассказывали также об одном знаменитом игроке в Ирландии, который, будучи настолько больным, что не был в состоянии подняться с кресла, внезапно оживлялся, когда его подводили к игорному столу и он слышал стук бросаемых костей.

3. Публичные развлечения всех видов, как-то: скачки, петушиные бои, охота, театральные и цирковые представления, маскарады, званые обеды и встречи за чашкой чая — все это оказывает искусственное стимулирующее действие на организм и тем самым восполняет недостаток интеллектуального применения ума.

4. Пристрастие к нарядам оказывает стимулирующее действие не только на здоровых людей. В некоторых случаях оно ощутимо влияет и на больных. Я слышал об одном господине из Южной Каролины, который избавлялся от своего дурного настроения тем, что менял свое платье. И, я думаю, лишь немногие не оживляются, надев новый костюм.

5. Новые впечатления представляют собой огромный источник приятного стимула. Новые товарищи, знания, удовольствия, дела, надежды и новая обстановка в городе, родной стране или в других странах — все это оказывает благотворное действие на здоровье и жизнь.

6. Любовь к славе действует по-разному, однако ее стимул наиболее заметен и прочен в жизни военных. Во многих случаях она прекращает ослабляющее действие голода, холода и тяжелого труда. Иногда она действует до такой степени, что устраняет слабости, связанные со многими болезнями. Бывали случаи, когда она помогала переносить тяготы лагерной жизни, излечивала от чахотки.

7. Любовь к родине — глубоко укоренившийся в душе человека принцип. Этот стимул бывает иногда столь сильным, что первое время делает больными людей, переселившихся в чужие страны. — Любовь к родине проявляется в различных формах, но находит свое наиболее частое выражение в заботливости, усердии, преданности, в ненависти к духу разобщения (party spirit). Все это мощный стимул, поддерживающий животную жизнь. Полагают, что все классы народа интересуются газетами потому, что они отражают (contain) степень счастья или несчастья пашей страны. Этих средств информации, выразителей общественного удовольствия или страдания, часто ожидают с таким же нетерпением, как и пищи, и нередко они производят такое же стимулирующее действие на организм.

8. Различные религии мира оказывают заметное влияние на человеческую жизнь той активностью, которую они возбуждают в душе. Атеизм — наихудшее успокаивающее средство для рассудка и страстей. Он отвлекает мысль от наиболее возвышенного, от любви, от совершеннейшего из всех возможных объектов. Человек по природе своей такое же религиозное, как и общественное и домашнее животное. Отнять у него веру в бога, значит совершить такое же насилие над его духовными способностями, какое мы совершаем, обрекая его на существование в одиночной тюремной камере, лишенное всех предметов и удовольствий общественной и семейной жизни. Необходимую и неизменную связь между строением человеческого ума и поклонением какому-либо объекту недавно доказали сами атеисты Европы, которые, отвергнув подлинного бога, ввели поклонение природе, судьбе и человеческому разуму, а в некоторых случаях это поклонение сопровождается весьма дорогостоящими и пышными церемониями{32}. Религии благоприятствуют животной жизни в той мере, в какой они возвышают ум и влияют на чувства надежды и любви. Вы легко согласитесь с тем, что христианство, когда верят в него и повинуются его заветам, в большей мере способно вызывать соответственно его изначальному согласию с самим собой и с божественными атрибутами эти чувства, нежели любая другая религия мира. — Действие учений и заповедей христианства на здоровье и жизнь [человека] столь благотворно, что если бы божественный авторитет христианства покоился только на этом, то одного этого было бы достаточно, чтобы предложить его для нашей веры. Трудно сказать, как долго человечество будет предпочитать неполноценные стремления и удовольствия воодушевляющему стимулу христианства; но мы убеждены в том, что настанет время, когда ум возвысится, отвернувшись от своих нынешних низких объектов, а вышедшие из повиновения страсти вновь будут возвращены в свое первоначальное состояние. — Я верю, что такая перемена в умах людей будет достигнута лишь благодаря влиянию христианской религии, после того как все усилия человеческого разума произвести такую перемену с помощью цивилизации, философии, свободы и управления не приведут к цели.

До сих пор, господа, мы с вами рассматривали животную жизнь у людей; однако принципы, которые я стараюсь установить, требуют того, чтобы мы рассмотрели, как она проявляется и у животных всех видов; при этом мы обнаружим, что у всех этих видов она зависит от тех же причин, что и у человеческого организма.

Я начну здесь со следующего замечания: если мы увидим, что стимулы, поддерживающие жизнь некоторых видов животных, окажутся малочисленнее или слабее стимулов, поддерживающих жизнь людей, то мы должны объяснить это тем атрибутом божества, который, как нам представляется, находит удовольствие в разнообразии всех своих творений.

Следующие наблюдения относятся в большей или меньшей мере ко всем животным, населяющим земной шар.

1. Все они обладают или сердцем, легкими, мозгом, нервами или мышечными волокнами. До сих пор натуралисты спорт между собой, может ли животная жизнь существовать без мозга. Однако никто из них не отрицает, что мышечные волокна и, естественно, сокращаемость и возбудимость присущи всем видам животной жизни.

2. Все они в большей или меньшей степени нуждаются в воздухе для своего существования. Даже улитка вдыхает его в течение тех семи месяцев, что она проводит под землей, через пленку, сотканную ею из слизи и покрывающую ее тело. Если в какой-то момент эта пленка становится слишком плотной и перестает пропускать воздух, то улитка проделывает в ней проход для доступа воздуха. А воздух, как известно, есть мощное средство поддержания животной жизни.

3. Многие из них обладают таким же количеством тепла, что и человеческое тело. У птиц степень тепла несколько выше. А тепло, как было сказано, имеет большое значение в создании животной жизни.

4. Все они питаются веществами, в большей или меньшей степени стимулирующими их организм. Даже вода, как нас учит химия, составляет пищу, не только стимулирующую, но и питательную для многих животных.

5. Многие из них обладают более острыми и тонкими органами чувств, чем человеческое тело. Эти органы чувств предоставляют им поверхность для действия внешних впечатлений, что восполняет отсутствие или недостаток духовных способностей.

6. Те из них, которые лишены чувствительности, обладают необычной степенью сжимаемости или простой возбудимости. Это особенно ясно видно на полипах. Если резать их на части, то они, по-видимому не ощущают или почти не ощущают никакой боли.

7. Все они в большей или меньшей степени обладают двигательной силой, и стимулирующее действие на них оказывает, естественно, мышечное движение.

8. На большинство из них, по-видимому, в гораздо более сильной степени, нежели на людей, действует стимул голода и полового инстинкта. Позже я упомяну приведенные Спалланцани{33} факты относительно размножения, которые доказывают, что стимул от удовлетворения полового влечения сильнее всего у тех животных, на которых другие стимулы действуют с наименьшей силой. Так, у самца лягушки во время длительного совокупления с самкой отрезали конечности, но никаких признаков боли он не обнаруживал и по-прежнему крепко держал самку.

9. У многих животных мы видим явные признаки понимания и страстей. Слон, лиса и муравей дают убедительные доказательства наличия у них мышления; любой школьник может подтвердить, что пчелы и осы проявляют гнев.

10. А что мы можем сказать о животных, проводящих долгие зимние месяцы в состоянии, в котором явно отсутствуют такие стимулы, как тепло, телесные упражнения и движение крови? Жизнь таких животных поддерживается, по-видимому,

а) накоплением возбудимости, сообщающим им впечатления, которые остаются для нас незаметными;

б) стимулом пищи, перевариваемой желудком, или же стимулом пищи, переваривание которой сдерживается холодом. Г-н Джон Хантер доказал в опытах над лягушкой, что температура ниже определенного градуса приостанавливает этот физиологический процесс;

в) постоянным воздействием воздуха на их тела.

Возможно, что жизнь продолжается в этих животных во время их зимней спячки, несмотря на полное отсутствие впечатлений и движения. Это может произойти, когда оцепенение, вызванное холодом, охватило их тело внезапно. Возбудимость тогда находится в концентрированном, но бездеятельном состоянии.

11. Теперь нам остается лишь установить, каким же образом жизнь поддерживается в таких животных, которые обитают в холодных краях и температура крови которых иногда лишь ненамного выше точки замерзания? На этот вопрос мы можем ответить, что тепло и холод — понятия относительные и что различные животные в зависимости от своего внутреннего строения нуждаются в совершенно разной степени тепла для своего существования. Для некоторых видов этих холоднокровных (как их называют) животных температура в 32° [по Фаренгейту] является, по-видимому, столь же стимулирующей, как температура в 70 — 80° для человеческого тела.

Изложенное мною учение о животной жизни можно было бы еще подтвердить, указывая на способ жизни и роста всевозможных растений. Однако это уже тема профессора ботаники и естественной истории (д-ра Бартона{34}), большого знатока в этой области. Я лишь хочу отметить, что растительная жизнь есть в такой же мере продукт стимулов, как и животная жизнь, и что искусство земледелия и состоит главным образом в правильном применении этих стимулов. Семя растения подобно животному телу в самом себе не содержит жизненного начала. Если сохранять его в течение нескольких лет в ящике стола или в земле, но без стимулирующего воздействия тепла, воды и воздуха, то оно не обнаружит никаких признаков произрастания. Подобно животному организму оно начинает прорастать лишь благодаря стимулам, воздействующим на его жизнеспособность.

Из всего изложенного выше относительно животной жизни во всех ее многочисленных формах и видоизменениях явствует, что она такой же результат воздействий на особый вид материи, как звук есть результат удара молотом по колоколу или музыка — результат движения смычка по струнам скрипки. Вот почему я исключаю из организма принцип духовности Уитта, медицинский ум Шталя{35}, исцеляющие силы Кэллена и жизненный принцип Джона Хантера; так же как я отрицаю наличие духовности и воздухе, огне и воде.

Нередко бывает, что простота причины теряется в величии ее действий. Созерцая удивительные отправления жизни, мы странным образом не замечаем тех многочисленных и неясных обстоятельств, которые порождают их, так же как часто забывают скромный, но истинный источник власти — народ, поскольку его заслоняют великолепие и спесь правительства. Нет необходимости знать точную природу формы материи, способной порождать жизнь благодаря оказываемым на нее воздействиям. Для нашей щели достаточно лишь знать этот факт. Не имеет также значения, получает ли эта материя свою способность испытывать воздействия целиком от мозга, или же эта способность — неотъемлемое свойство мышечных волокон. Выводы одни и те же, считаем ли мы, что жизнь есть результат стимулов или же что она возникает так же чисто механически, как движение часовых стрелок под тяжестью гирь или движение судна по воде под влиянием ветра или прилива.

На бесконечное множество действий однородных причин нередко обращалось внимание в произведениях творца. Казалось бы, все они созданы по одному образцу. Недавнее открытие причины горения пролило новый свет на обсуждаемую нами тему. Теперь уже не считают, что дерево и уголь содержат в себе принцип огня. Тепло и пламя, выделяемые ими, они получают от исключительно внешнего по отношению к ним деятельного начала. Их порождает вещество, поглощаемое из воздуха путем разложения последнего. Это вещество воздействует на восприимчивость топлива к нему точно так же, как стимулы действуют на человеческое тело. Оба этих деятельных начала различаются между собой лишь своими последствиями. Первый из них приводит к разрушению тел, на которые он воздействует; второй вызывает более мягкие и длительные жизненные действия. Обыденный язык, выражающий эти последствия, правилен, поскольку он касается их причины. Мы говорим о живом огне и о пламени жизни.

Причины жизни, которые я изложил, получают серьезное подтверждение, если сопоставить их с причинами смерти. Эта гибель тела состоит в таких его изменениях, вызванных болезнью или старостью, которые воспрепятствуют ему осуществлять свои жизненные отправления. Причины гибели следующие:

1. Устранение всех стимулов, поддерживающих жизнь. Смерть наступающая по этой причине, вызывается теми же механическими средствами, что и прекращение звуков, издаваемых скрипкой, из-за устранения смычка, которым водят по струнам.

2. Чрезмерное воздействие всех стимулов. Сие можно сравнить со случаем, когда слишком сильно нажимают на струны скрипки: это мешает ей издавать музыкальные звуки.

3. Чрезмерное ослабление или слишком слабый состав вещества, образующего человеческое тело. Этот случай можно сравнить с прекращением звука от полного ослабления или слабой настройки скрипичных струн.

4. Неправильное размещение в организме некоторых жидкостей или твердых частей. Это можно сравнить со случаем, когда струны скрипки натянуты прямо на ее корпусе, а не над кобылкой.

5. Действие ядовитых испарений или некоторых жидкостей, попортившихся в организме, на наиболее жизнедеятельные части тела. Это можно сравнить со случаем, когда на скрипичных струнах скапливается воск.

6. Нарушение непрерывности вследствие ранения твердых частей тела. Это можно сравнить с прекращением звуков, издаваемых скрипкой, от разрыва ее струн.

7. Утрата естественной гибкости, а иногда окостенение твердых частей тела в старости, вследствие чего они становятся неспособными воспринимать и осуществлять необходимые для жизни движения. Это можно сравнить со случаем, когда на кобылку скрипки вместо струн кладут палку или стержень Однако смерть в старости может наступить и без изменений в составе животной материи из-за того, что от повторения жизненные стимулы теряют свое действие, так же как опиум по той же причине перестает оказывать свое обычное действие на организм.

Если зададут вопрос, что же это за особое строение материи, позволяющее ей быть источником жизни при воздействии на нее стимулов, то я отвечу, что не знаю Великий творец благосклонно оставил свидетеля своей непостижимой мудрости в каждой части своих творений, дабы помешать нам забыть его при успешном применении нашего разума. Магомет однажды сказал, что «он считал бы себя богом, если бы мог заставить облака низвергать дождь или дать жизнь животному». Один лишь истинный бог может наделять материю такими особыми свойствами, которые при определенных условиях позволяют ей проявлять жизнедеятельность.

Я не моту закончить изложение этой темы, не указав на то, что ею широко занимаются в медицине, метафизике, теологии и морали.

Изложенное мною учение о животной жизни

1. Выражает новый взгляд на нервную систему, показывая, что начало ее находится в окончаниях нервов, на которые оказываются воздействия, а конец — в мозгу. Эта идея получила свое остроумное развитие в трактате г-на Валли{36} о животном электричестве.

2. Указывает нам верные средства споспешествования здоровью и продлению жизни путем соразмерения количества и силы стимулов с возрастом, климатом, обстановкой, привычками и особенностями человеческого тела.

3. Ведет нас к познанию причин всех болезней. Болезни состоят в чрезмерном или неестественном возбуждении всего человеческого тела или части его, сопровождаемом обычно беспорядочными движениями и вызываемом естественными или искусственными стимулами. Г-н Хантер очень метко назвал последние раздражителями. Наблюдаемое при острых заболеваниях отсутствие движения есть лишь следствие чрезмерной силы их отдаленных причин.

4. Указывает нам, что излечение всех болезней зависит просто от удаления стимулов из всего тела или части его, когда движения, вызываемые этими стимулами, становятся чрезмерными. Если же эти движения умеренны, то число и сила стимулов должны быть увеличены. В первом случае мы употребляем лекарства, известные под названием успокаивающих средств. Во втором случае мы пользуемся возбуждающими средствами. Обе обширные рубрики включают в себя все многочисленные медицинские средства.

5. Это позволяет нам отвергнуть учение о врожденных идеях и объяснить все наши познания о чувственных предметах впечатлениями, действующими на врожденную способность воспринимать идеи. Если бы ребенок мот стать взрослым, не пользуясь своими органами чувств, у него не было бы никакого представления о материальных предметах. А так как все человеческое знание составлено из простых идей, то у такого человека, как и у растения или минерала, не было бы никаких знаний.

6. То, что я рассказал вам о животной жизни, прекрасно объясняет происхождение человеческих поступков воздействием мотивов на волю. Наличие прирожденного принципа жизни в животной материи мы можем допустить с таким же успехом, как и существование самоопределяющей силы этой способности духа. Мотивы необходимы не только для свободы воли, но и для ее сущности, ибо без них не могло бы быть воли, как не может быть зрения без света или слуха без звука. Конечно, мотивы часто бывают столь неясными, что мы их не осознаем, а порой к ним так привыкают, что уже не замечают их; точно так же обстоит дело с действием стимулов, и тем не менее мы на этом основании не отрицаем их значения для животной жизни. Высказываясь таким образом в пользу необходимости мотивов, побуждающих к поступкам, я не могу не выступить против печального злоупотребления этим учением некоторыми нынешними писателями. Если правильно понять это учение, то оно приводит к самому утешительному взгляду на божественное правление и оказывает самое благотворное влияние на нравственность и человеческое счастье

7. Бывают ошибки нечестивого характера, которые иногда получают широкое распространение, будучи прикрыты невинными названиями. Изложенное здесь учение о животной жизни прямо направлено против подобной ошибки, имевшей самое пагубное влияние на нравственность и религию Предположить, что в человеческом теле обязательно и постоянно заложен принцип, действующий независимо от внешних условий, — значит приписать ему такое свойство, которое я даже на словах не могу связывать с человеческим существом. Самосущим является только бог.

Наилучший критерий истинности того или иного философского мнения — это его способность порождать возвышенные идеи о божественном существе и смиренные взгляды на нас самих. Изложенное мною учение о животной жизни рассчитано именно на то, чтобы оказать такое возвышенное действие, так как

8. Оно воздает должное всевышнему как мироправителю и доказывает непреложность его всеобщего и особого провидения. Если мы признаем принцип жизни в человеческом теле, то мы открываем дверь для возрождения старой эпикурейской или атеистической философии, рассматривающей мир как управляемый принципом, называемым природой, который считался присущим любому виду материи. Изложенное мною учение подрывает самые корни этого заблуждения; считая продолжение животной жизни, так же как и ее возникновение, следствием непрерывного проявления божественной силы и благости, оно приводит нас к мысли, что все творение поддерживается точно таким же образом.

9. Упомянутый мною взгляд на зависимое состояние человека, [созданного] ради блаженства жизни, приводит нас к рассмотрению с весьма противоречивыми и невыразимыми чувствами величественной, изложенной в Священном писании идеи божества, располагающего «жизнью в самом себе». Эта божественная прерогатива всегда приписывалась лишь одному существу, а именно сыну господнему. Это явствует из следующего утверждения: «Ибо как отец имеет жизнь в самом себе, так и сыну дал иметь жизнь в самом себе»[96]. Полноте его независимой жизни мы должны приписать то, что в Новом завете его называют «жизнью мира», «князем жизни» и самой «жизнью». Эти божественные эпитеты, совершенно правильно основывающиеся на способе существования нашего спасителя, бесконечно возвышают его над простой человеческой природой и подтверждают, что его божественная природа зиждется и на разуме, и на откровении.

10. Мы уже слышали о том, что некоторые стимулы, порождающие животную жизнь, вытекают из морального и физического зла, имеющегося в нашем мире. Видя, как эти орудия смерти превращаются божественным промыслом в средства жизни, мы проникаемся верой в то, что благость есть высшее свойство божества и что она в конечном счете окажется преобладающей во всех его деяниях.

11. Изложенное здесь учение имеет своей целью смирить гордыню человеческую, обосновывая мысль о том, что жизнь человека находится в постоянной зависимости от его творца и что в обладании ею у него нет никакого превосходства над самым ничтожным насекомым, летающим в воздухе, или смиреннейшей травкой, растущей на земле. То, что сказал один вдохновенный писатель о бесчисленных животных, населяющих океан, может быть с полным основанием отнесено ко всему роду человеческому: «Ты посылаешь дух твой — и они сотворены. Ты отнимаешь у них дыхание — и они гибнут, превращаясь в прах».

12. Уныние было бы конечным результатом всех наших изысканий, если бы мы окончательно распрощались с человеческим телом, гниющим в могиле. Откровение дает нам возвышенную и утешительную уверенность в том, что так не будет. Точный способ преобразования человеческого тела и новые средства его грядущего существования нам неизвестны. Достаточно лишь верить, что это произойдет и что после этого душа и тело человека будут возвышены в одном отношении — они сравняются со своим творцом. Они станут бессмертными.

На этом, господа, мы заканчиваем описание животной жизни. У меня такое ощущение, будто я перешел вброд быструю и опасную реку. Решение вопроса, достиг ли я противоположного берега реки с чистой головой или же с головой, покрытой грязью и водорослями, я целиком предоставляю на ваше усмотрение.