К. МАРКС ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

К. МАРКС

ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ

«Пусть убегает, он не достоин твоего гнева!» Этот совет Лепорелло покинутой возлюбленной Дон-Жуана английская государственная мудрость вновь и вновь преподносит Северу Соединенных Штатов — еще недавно такой совет прозвучал из уст лорда Джона Рассела. Если Север позволит Югу убежать, то он будто бы освободится от всякой связи с рабством, от своего исторического первородного греха, и создаст основу для нового, более высокого развития.

Действительно, если бы Север и Юг представляли собой два самостоятельных государства, как, например, Англия и Ганновер, то их отделение друг от друга было бы не труднее, чем отделение Англии от Ганновера[191]. Однако «Юг» не представляет собой ни области, строго отделенной от Севера в географическом отношении, ни единого целого в духовном отношении. Вообще это не страна, а боевой лозунг.

Совет разойтись полюбовно предполагает, что южная Конфедерация, хотя и является нападающей стороной в гражданской войне, ведет ее, по крайней мере, в целях обороны. Думают, что для партии рабовладельцев дело идет лишь о том, чтобы объединить области, в которых она господствовала до сих пор, в самостоятельную группу штатов и изъять их из-под верховной власти Союза. Не может быть представления более ложного. «Югу нужна вся его территория. Он хочет и должен ее иметь». Таков был боевой клич, с которым сецессионисты напали на Кентукки. Под «всей территорией» Юга они подразумевают прежде всего все так называемые пограничные штаты (border states) — Делавэр, Мэриленд, Виргинию, Северную Каролину, Кентукки, Теннесси, Миссури и Арканзас. Кроме того, они претендуют на всю территорию к югу от линии, проходящей от северо-западной окраины Миссури до Тихого океана. Следовательно, то, что рабовладельцы называют «Югом», охватывает более чем три четверти прежних владений Союза. Большая часть территории, на которую они претендуют, находится еще во владении Союза и сначала должна быть у него отвоевана. Что же касается так называемых пограничных штатов, включая и те, которые находятся во владении Конфедерации, то они никогда не были собственно рабовладельческими штатами. Они скорее составляют область владений Соединенных Штатов, в которой система рабства и система свободного труда существуют рядом друг с другом и борются за господство, представляя собой настоящее поле битвы между Югом и Севером, между рабством и свободой. Война, которую ведет южная Конфедерация, является, следовательно, не оборонительной, а захватнической войной, войной за распространение и увековечение рабства.

Горная цепь, которая начинается в Алабаме и тянется на север до реки Гудзон, образуя как бы позвоночный столб Соединенных Штатов, разрезает так называемый Юг на три части. Горная область, образуемая Аллеганскими горами с их двумя параллельными цепями — Камберлендской грядой на западе и Голубым хребтом на востоке, — подобно клину отделяет низменность западного побережья Атлантического океана от низменности южных долин Миссисипи. Обе эти разделенные горной областью низменности, с их огромными болотами рисовых полей и широко раскинувшимися хлопковыми плантациями, и представляют подлинную зону рабства. Длинный горный клин, врезающийся в самое сердце рабовладельческой территории и обладающий живительной атмосферой, здоровым климатом и почвой, богатой углем, солью, известняком, железной рудой, золотом, короче — всеми видами сырья, необходимыми для всестороннего промышленного развития, является уже теперь в большей своей части свободной страной. По своим физическим свойствам почва здесь может успешно обрабатываться лишь свободными парцелльными крестьянами. Рабовладельческая система лишь спорадически прозябала здесь и никогда не пускала глубоких корней. Из жителей этой горной области и состоит в большей части так называемых пограничных штатов ядро свободного населения, которое уже в интересах самосохранения становится на сторону Севера.

Рассмотрим отдельные части спорной области.

Делавэр, самый северо-восточный из пограничных штатов, находится фактически и в духовном отношении во владении Союза. Все попытки сецессионистов создать здесь хотя бы одну дружественную им партийную фракцию терпели неудачу с самого начала войны благодаря единодушию населения. Контингент рабов в этом штате уже давно находится в процессе вымирания. Только за период с 1850 по 1860 г, число рабов уменьшилось наполовину, так что Делавэр насчитывает теперь, при общей численности населения в 112218 человек, лишь 1798 рабов. Несмотря на это, южная Конфедерация требует передать ей Делавэр, и в военном отношении Север действительно не смог бы его удержать, как только Юг овладел бы Мэрилендом.

Вышеупомянутый конфликт между горной областью и равниной имеет место и в самом Мэриленде. На 687034 человека всего населения здесь приходится 87188 рабов. То, что подавляющее большинство населения идет за Союзом, еще раз убедительно доказали недавние всеобщие выборы в вашингтонский конгресс. Тридцатитысячная армия Союза, занимающая в настоящее время Мэриленд, должна не только служить резервом армии на Потомаке, но также, в особенности, удерживать в повиновении мятежных рабовладельцев во внутренних районах страны. Здесь обнаруживается то же явление, что и в других пограничных штатах, где основная масса населения стоит на стороне Севера, а численно незначительная партия рабовладельцев — на стороне Юга. Свою малочисленность партия рабовладельцев возмещает средствами власти, которыми она располагает в результате долголетней монополии на все государственные должности, непрерывных занятий из поколения в поколение политическими интригами и концентрацией огромных состояний в немногих руках.

Виргиния представляет в настоящий момент огромный военный лагерь, где главная армия сецессионистов и главная армия Союза противостоят друг другу. В северо-западных гористых местностях Виргинии число рабов составляет 15000, в то время как в двадцать раз превышающее его свободное население состоит большей частью из независимых крестьян. Напротив, восточная равнина Виргинии насчитывает около полумиллиона рабов. Разведение негров и продажа их в южные штаты являются для нее главным источником дохода. Когда зачинщики мятежа в равнине путем интриг провели в законодательном собрании штата в Ричмонде акт о сецессии и поспешили открыть южной армии ворота Виргинии, северо-запад Виргинии отмежевался от сецессионистов, образовал новый штат и теперь под знаменем Союза с оружием в руках защищает свои владения от вторжений южан.

Теннесси, с населением в 1109847 жителей, среди которых 275784 раба, находится в руках южной Конфедерации, подвергнувшей всю страну осадному положению и системе проскрипций, как во времена римских триумвиратов. Когда рабовладельцы зимой 1861 г. предложили созвать всенародный конвент, который должен был так или иначе решить вопрос о сецессии, большинство населения отвергло какой бы то ни было созыв конвента, чтобы тем самым уничтожить всякий предлог для сецессионистского движения. Позднее, когда Теннесси был уже захвачен войсками южной Конфедерации и там была установлена система террора, все же больше одной трети голосовавших на выборах высказалось в пользу Союза. Подлинный центр сопротивления против партии рабовладельцев составляет здесь, как и в большинстве пограничных штатов, горная область — Восточный Теннесси. 17 июня 1861 г. в Гринвилле собрался всенародный конвент Восточного Теннесси, который высказался в пользу Союза, делегировал бывшего губернатора штата Эндрью Джонсона, одного из ревностных приверженцев Союза, в вашингтонский сенат и опубликовал «declaration of griev-ances» — жалобу, раскрывающую все средства обмана, интриг и запугивания, с помощью которых Теннесси был «отголосован» [ «hinausvotiert»] из Союза. С этого времени сецессионисты силой оружия удерживают Восточный Теннесси в повиновении.

Такое же положение, как в Западной Виргинии и Восточном Теннесси, мы встречаем на севере Алабамы, северо-западе Джорджии и на севере Северной Каролины.

Дальше к западу, в пограничном штате Миссури, где насчитывается 1173317 жителей и 114965 рабов, — последние по большей части сосредоточены в северо-западной части штата — народный конвент в августе 1861 г. высказался в пользу Союза. Джексон, губернатор штата и орудие в руках партии рабовладельцев, выступил против законодательного собрания Миссури и был объявлен вне закона; после этого он возглавил вооруженные банды, напавшие на Миссури из Техаса, Арканзаса и Теннесси, чтобы поставить Миссури на колени перед Конфедерацией и разрубить мечом узы, связывающие его с Союзом. Миссури, наряду с Виргинией, является в настоящий момент главным театром гражданской войны.

Новая Мексика — не штат, а только территория, куда во время президентства Бьюкенена были ввезены 25 рабов, чтобы вслед за ними прислать из Вашингтона рабовладельческую конституцию; Новая Мексика, как это признает даже Юг, вовсе не добивалась присоединения к нему. Зато Юг добивался Новой Мексики и поэтому перебросил через границу из Техаса вооруженную банду авантюристов. Новая Мексика взывала к правительству Союза о защите от этих «освободителей».

Читатель, вероятно, уже заметил, что мы придаем особое значение численному соотношению между рабами и свободными жителями в отдельных пограничных штатах. И действительно, это соотношение является решающим. Это термометр, которым следует измерять жизненные силы всей системы рабства. Душой всего сецессионистского движения является Южная Каролина. Этот штат насчитывает 402541 раба на 301271 свободного жителя. Далее следует Миссисипи, давший южной Конфедерации ее диктатора Джефферсона Дэвиса. Этот штат насчитывает 436696 рабов на 354699 свободных жителей. На третьем месте стоит Алабама, где 435132 раба приходятся на 529164 свободных жителя.

Последний из спорных пограничных штатов, который нам предстоит еще рассмотреть, — это Кентукки. Его недавняя история особенно характерна для политики южной Конфедерации. Кентукки насчитывает на 1135713 жителей 225490 рабов. Во время трех следовавших друг за другом всенародных выборов — зимой 1861 г., когда избирались делегаты на конгресс пограничных штатов, в июне 1861 г., когда состоялись выборы в вашингтонский конгресс, и, наконец, в августе 1861 г., при выборах в законодательное собрание штата Кентукки, — неизменно возрастающее большинство высказывалось в пользу Союза. Зато Магоф-фин, губернатор Кентукки, и все высшие должностные лица штата являются фанатическими сторонниками партии рабовладельцев, равно как и Брекинридж, представитель Кентукки в вашингтонском сенате, вице-президент Соединенных Штатов при Бьюкенене и кандидат на президентских выборах 1860 г. от партии рабовладельцев. Влияние партии рабовладельцев оказалось слишком слабым для того, чтобы склонить Кентукки на сторону сецессии, но достаточно сильным для того, чтобы заставить этот штат объявить в начале войны о своем нейтралитете. Конфедерация признавала нейтралитет до тех пор, пока тот служил ее целям, пока она была занята подавлением сопротивления в Восточном Теннесси. Как только эта цель была достигнута, она стала стучать ружейным прикладом в ворота Кентукки с кличем: «Югу нужна вся его территория. Он хочет и должен ее иметь!»

Разбойничьи банды Конфедерации ворвались в «нейтральный» штат одновременно с юго-запада и юго-востока. Кентукки очнулся от сна нейтралитета, его законодательное собрание открыто стало на сторону Союза, приставило к предателю-губернатору комитет общественной безопасности, призвало народ к оружию, объявило Брекинриджа вне закона и приказало сецессионистам немедленно очистить захваченную территорию. Это был сигнал к войне. Армия южной Конфедерации двинулась на Луисвилл, в то время как волонтеры из Иллинойса, Индианы и Огайо устремились в Кентукки, чтобы спасти его от вооруженных миссионеров рабства.

Попытки Конфедерации, присоединить к себе, например, Кентукки и Миссури против воли этих штатов доказывают нелепость предлога, будто бы она борется за права отдельных штатов против посягательств на них со стороны Союза. Конфедерация, правда, признает за отдельными штатами, которые она причисляет к «Югу», право отделиться от Союза, но отнюдь не признает за ними права оставаться в Союзе.

Даже собственно рабовладельческие штаты не свободны от противодействующих элементов, хотя война вовне, военная диктатура внутри и рабство повсюду придают им в данный момент видимость гармонии. Ярким примером является Техас, где 180388 рабов приходятся на 601039 жителей. Закон 1845 г., в силу которого Техас вошел в состав Соединенных Штатов в качестве рабовладельческого штата, давал ему право образовать из его территории не один, а целых пять штатов. Таким образом Юг приобрел бы в американском сенате десять новых голосов вместо двух, а увеличение числа голосов в сенате было главной целью его тогдашней политики. Однако рабовладельцы не считали возможным в 1845–1860 гг. разделить Техас, где большую роль играет немецкое население, хотя бы на два штата, чтобы не дать при этом во втором штате партии свободного труда преимущества по сравнению с партией рабовладения. Это — лучшее доказательство того, как сильно противодействие рабовладельческой олигархии в самом Техасе.

Джорджия — самый большой и самый населенный из рабовладельческих штатов. Из общего числа жителей в 1057327 человек здесь насчитывается 462230 рабов, что составляет почти половину всего населения. Несмотря на это рабовладельческой партии до сих пор не удалось санкционировать в Джорджии путем всенародного голосования конституцию, навязанную Югу в Монтгомери.

На конвенте штата Луизиана, собравшемся 21 марта 1861 г. в Новом Орлеане, политический ветеран штата Розелиес заявил:

«Монтгомерийская конституция — это не конституция, а заговор. Она учреждает не народное правительство, а ненавистную и неограниченную олигархию. Народу не было дозволено принять участие в этом деле. Конвент в Монтгомери вырыл могилу политической свободе, и теперь нас созывают, чтобы присутствовать на ее похоронах».

В самом деле, олигархия 300000 рабовладельцев использовала конгресс в Монтгомери не только для того, чтобы провозгласить отделение Юга от Севера. Она использовала его также и для изменения внутреннего устройства рабовладельческих штатов, для полного подчинения той части белого населения, которая сохраняла еще некоторую самостоятельность под защитой демократической конституции Союза. Уже в период с 1856 по 1860 г. политические лидеры, юристы, моралисты и теологи рабовладельческой партии старались доказать не столько правомерность рабства негров, сколько то, что цвет кожи не имеет значения для существа дела и что трудящиеся классы всюду созданы для рабства.

Итак, мы видим, что война, которую ведет южная Конфедерация, является в полном смысле слова захватнической войной, войной за распространение и увековечение рабства. Большая часть пограничных штатов и территорий находится еще во владении Союза, на сторону которого они стали сначала посредством своего волеизъявления на выборах, а затем и с оружием в руках. Конфедерация же причисляет их к «Югу» и стремится отвоевать их у Союза. В тех пограничных штатах, которые Конфедерации пока удалось захватить, она удерживает в повиновении сравнительно свободные горные районы посредством осадного положения. Что же касается собственно рабовладельческих штатов, то и там Конфедерация вытесняет прежнюю демократию, заменяя ее неограниченной олигархией 300000 рабовладельцев.

Отказавшись от своих завоевательных планов, южная Конфедерация признала бы свою нежизнеспособность и отказалась бы от цели, которая ставится сецессией. Ведь сецессия произошла только потому, что в рамках Союза превращение пограничных штатов и территорий в рабовладельческие штаты оказалось более невозможным. С другой стороны, мирно уступив южной Конфедерации спорные области, Север предоставил бы рабовладельческой республике более чем три четверти всей территории Соединенных Штатов. Север потерял бы целиком побережье Мексиканского залива и Атлантического океана, за исключением узкой полосы от бухты Пенобскот до залива Делавэр, и сам отрезал бы себя от Тихого океана. Миссури, Канзас, Новая Мексика, Арканзас и Техас последовали бы за Калифорнией[192]. Крупные земледельческие штаты, расположенные в котловине между Скалистыми горами и Аллеганами, в долинах Миссисипи, Миссури и Огайо, будучи не в состоянии вырвать устье Миссисипи из рук сильной и враждебной им рабовладельческой республики на Юге, были бы вынуждены в силу своих экономических интересов отделиться от Севера и присоединиться к южной Конфедерации. Эти северо-западные штаты, в свою очередь, вовлекли бы в тот же водоворот сецессии и все прочие северные штаты, расположенные далее к востоку, за исключением, быть может, штатов Новой Англии[193].

Таким образом, в действительности произошло бы не распадение Союза, а реорганизация его, реорганизация на основе рабства под признанным контролем рабовладельческой олигархии. План такой реорганизации был открыто провозглашен главными ораторами Юга на конгрессе в Монтгомери и воплощен в том параграфе новой конституции, который предоставляет любому штату прежнего Союза право свободно присоединиться к новой Конфедерации. Рабовладельческая система заразила бы весь Союз. В северных штатах, где рабство негров практически неосуществимо, белый рабочий класс был бы постепенно низведен до уровня илотов[194]. Это вполне соответствовало бы открыто провозглашенному принципу, что только определенные расы могут пользоваться свободой и что, если на Юге самый тяжелый труд является уделом негров, то на Севере он является уделом немцев и ирландцев или их прямых потомков.

Современная борьба между Югом и Севером есть, следовательно, не что иное, как борьба двух социальных систем — системы рабства и системы свободного труда. Эта борьба вспыхнула потому, что обе системы не могут долее мирно существовать бок о бок на североамериканском континенте. Она может закончиться лишь победой одной из этих систем.

Если пограничные штаты, эти спорные области, где обе системы до сих пор боролись за господство, являются шипом в теле Юга, то, с другой стороны, нельзя не признать, что они в минувший период войны были наиболее слабым пунктом Севера. Часть рабовладельцев этих округов по приказанию заговорщиков Юга выказывала лицемерную лояльность по отношению к Северу; другая часть действительно считала, что в соответствии с ее реальными интересами и традиционными представлениями ей следует быть на стороне Союза. Те и другие в одинаковой степени парализовали Север. Забота о том, чтобы удержать расположение «лояльных» рабовладельцев пограничных штатов, боязнь бросить их в объятия сецессионистов, — одним словом, трогательное внимание к интересам, предрассудкам и чувствам этих сомнительных союзников с самого начала войны чрезвычайно ослабило правительство Союза, принудило его к полумерам, заставило лицемерно скрывать принцип войны и щадить самое уязвимое место противника, корень зла — само рабство.

Если еще недавно Линкольн малодушно отверг Миссурийскую прокламацию Фримонта об освобождении рабов, принадлежащих мятежникам[195], то это произошло лишь из опасения перед громким протестом «лояльных» рабовладельцев Кентукки. Однако переломный момент уже наступил. Кентукки — последний из пограничных штатов — был втянут в борьбу между Севером и Югом. С началом действительной войны за пограничные штаты в самих пограничных штатах исход этой борьбы уже не будет зависеть от дипломатических и парламентских переговоров. Одна часть рабовладельцев сбросит маску лояльности, другая же удовольствуется перспективой денежного вознаграждения, подобного тому, какое Великобритания заплатила вест-индским плантаторам[196]. Сами события заставляют провозгласить решающий лозунг — освобождение рабов.

О том, что даже самые неисправимые деятели демократической партии и дипломаты Севера независимо от своей воли приходят к такому выводу, свидетельствуют некоторые заявления, сделанные в последнее время. Генерал Касс, военный министр при Бьюкенене и до сих пор один из самых ревностных сторонников Юга, в открытом послании объявляет освобождение рабов conditio sine qua non [непременным условием. Ред.] спасения Союза. Д-р Браунсон, лидер католической партии Севера, по его собственному признанию, самый энергичный противник аболиционистского движения с 1836 по 1860 г., публикует в октябре, в последнем номере своего «Обозрения»[197] статью за освобождение рабов.

«Если мы», — говорит он между прочим, — «до сих пор боролись против освобождения рабов, считая это опасным для Союза, то тем решительнее должны мы выступить против сохранения рабства теперь, когда убедились, что дальнейшее его существование несовместимо с сохранением Союза или нашей нации как свободной республики».

Наконец, «World»[198], нью-йоркский орган дипломатов вашингтонского кабинета, заключает одну из своих громовых статей против аболиционистов следующими словами:

«В день, когда будет решаться, что должно погибнуть — рабство или Союз, в этот день будет вынесен смертный приговор рабству. Если Север не может победить без освобождения, то он победит при помощи освобождения».

Написано К. Марксом в конце октября 1861 г.

Напечатано в газете «Die Presse» № 306, 7 ноября 1861 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого