К. МАРКС ПРИГОТОВЛЕНИЯ К ВОЙНЕ В ПРУССИИ

К. МАРКС

ПРИГОТОВЛЕНИЯ К ВОЙНЕ В ПРУССИИ

Берлин, 23 октября 1860 г.

Гнев и страх наших либералов по поводу участия принца-регента в Варшавском конгрессе, как и всякое недовольство истинных прусских либералов, нашли выход в ожесточенной клевете против Австрии и ее новоиспеченной конституции[122]. Прежде всего Францу-Иосифу никогда не простят, что он лишил этих господ их главного утешения, а также неизменной темы их болтливых самовосхвалений, а именно — противопоставления «конституционной» Пруссии «абсолютистской» Австрии. Конечно, австрийский диплом дает повод не только для придирок, но и для всякого рода серьезных опасений. Обстоятельства, при которых был пожалован этот дар, и руки, которые его преподнесли, — все это придает ему характер скорее уловки, нежели искренней уступки. Еще ранее, 4 марта 1849 г., Франц-Иосиф обнародовал общие положения конституции лишь для того, чтобы аннулировать их в следующем году, после того как военное счастье улыбнулось ему[123]. Однако в летописях истории вообще не существует примеров, чтобы монархи когда-либо ограничивали свои собственные привилегии и уступали народным требованиям иначе, как под сильным давлением извне, равно как не существует и примеров того, чтобы они оставались верными своему слову, всякий раз когда им представлялась возможность безнаказанно нарушить свои клятвы и данные ими обещания. Старая венгерская конституция[124] полностью не восстановлена, ибо два важнейших полномочия — вотирование государственных доходов и набор войск — отняты у пештского сейма и переданы центральному рейхсрату в Вене; последний предполагается превратить в генеральные штаты всей империи, и потому его наделяют атрибутами, которые, по-видимому, станут постоянным источником конфликтов между ним самим и различными национальными или провинциальными сеймами. Так как конституции немецких и славянских провинций содержат лишь самые общие и неопределенные положения, то их можно толковать по-всякому. Крупнейшим недостатком диплома является, по мнению мадьяр, отделение Хорватии, Сербии и Трансильвании от Венгрии и предоставление этим провинциям особых сеймов; однако, если вспомнить события 1848–1849 гг., то мы вправе сомневаться в том, что хорваты, словенцы, сербы и валахи захотят присоединиться к этой жалобе мадьяр и оказать ей поддержку. По-видимому, в данном случае венские государственные деятели ловко сыграли на национальном принципе, обратив его в свою пользу.

Однако, что касается общего сейма всей империи — рейхсрата, заседающего в Вене и состоящего из делегатов от различных сеймов Галиции, Венгрии, Трансильвании, Хорватии, Сербии, Венеции и немецких провинций, то, находясь вне контроля сейма Германского союза, не разорвет ли он отношения, которые до сих пор существовали между немецкой Австрией и Германским союзом? Вот та великая тема, о которой без конца толкуют теперь представители официального прусского либерализма, приводящие все новые доводы в пользу своей любимой идеи — исключения австрийской части Германии из Германского союза. Но все их рассуждения основаны на заблуждении, так как они принимают за чистую монету диплом Франца-Иосифа. Хотя последний надо рассматривать как ловкий трюк со стороны австрийской династии, тем не менее он предоставляет различным народам, подпавшим под иго Габсбургов, прекрасную возможность самим устроить свою судьбу и открыть новую эру революций. Теперь же австрийская конституция принесет большую пользу тем, что она смирит фарисейскую гордость прусских лжелибералов и лишит династию Гогенцоллернов единственного преимущества, которым она могла хвастаться перед своим соперником, а именно, что Пруссия, оставаясь по-прежнему средоточием бюрократии и военщины, прикрывается более приличной формой конституционализма.

Чтобы вы ясно представляли подлинное положение в этой хваленой «возрожденной» Пруссии, необходимо напомнить о переменах, происшедших недавно в организации прусской армии. Как вы помните, прусская палата депутатов, не имея мужества ни на то, чтобы нанести оскорбление общественному мнению открытым санкционированием правительственных предложений о реорганизации армии, ни на то, чтобы решительно воспротивиться солдафонским наклонностям принца-регента, прибегла к обычной уловке слабых, избрав средний путь — ни рыба ни мясо. Палата отказалась утвердить правительственный план реорганизации армии, но голосовала за ассигнование 9500000 долларов на приведение армии в состояние готовности для отражения угрозы извне. Другими словами, прусские депутаты голосовали за отпуск средств, необходимых правительству для выполнения его плана, но делали это под искусственным предлогом. Как только прусский парламент был распущен на каникулы, правительство, открыто нарушая условия, на которых оно получило ассигнования, принялось без дальнейших церемоний вводить те изменения в организации армии, которых желал принц-регент и которые были отвергнуты так называемыми представителями. Во время перерыва в заседаниях парламента численность постоянной армии была удвоена, причем число ее полков было доведено с 40 до 72 линейных и 9 гвардейских полков. Таким образом, верховной волей принца-регента и явно в нарушение воли народа, а также вопреки голосованию его лжепредставителей, постоянные ежегодные расходы военного бюджета были увеличены на 100 %. Но не думайте, что гогенцоллернский принц или кто-либо из его коллег рискует разделить судьбу Страффорда[125]. Все дело ограничится тем, что тихонько поворчат, не переставая при этом пылко уверять в своей преданности династии и неограниченном доверии кабинету. Принимая во внимание, что даже старая организация армии, существовавшая главным образом за счет земледельческого населения, сделалась невыносимым бременем для финансов и препятствием для производительной деятельности народа, который с течением времени вступил на путь промышленного развития, можно легко понять, в какой степени армия, численность которой теперь удвоилась, должна подавлять самую драгоценную энергию народных масс и поглощать источники национального богатства. Прусская армия может теперь похвастаться тем, что по отношению к численности населения и национальным ресурсам она является самой большой в Европе.

Вы знаете, что государь из династии Гогенцоллернов называет себя сам и именуется министрами и чиновниками Kriegsherr, т. е. «верховный военачальник». Это, конечно, не значит, что прусские короли и регенты имеют власть над военным счастьем. Их сильное стремление к сохранению мира и их известная склонность бывать битыми в открытом бою лучше всего доказывают это. Титул «верховный военачальник», столь дорогой сердцу гогенцоллернских государей, означает скорее, что истинную опору их королевской власти следует искать не в народе, а лишь в одной его части, отделенной от массы, противопоставленной ей, отличимой от нее нашивками, вымуштрованной в духе пассивного повиновения, превращенной посредством дрессировки в простое орудие династии, которая располагает ею как своей собственностью и использует ее по собственной прихоти. Поэтому прусский король скорее отречется от престола, нежели позволит своей армии принести присягу на верность конституции. Таким образом, государь из династии Гогенцоллернов, будучи королем своего народа лишь постольку, поскольку он является «верховным военачальником», другими словами, собственником армии, — должен прежде всего страстно любить свою армию, лелеять ее, льстить ей и подкармливать ее все более жирными кусками за счет национального богатства. Эта великая цель была достигнута путем новой организации армии. Число офицеров удвоено, а быстрое повышение в чинах, свойственное французской, австрийской и русской армиям и прежде служившее предметом зависти прусских офицеров, теперь обеспечено им без какой-либо необходимости подвергать свою драгоценную жизнь хотя бы малейшей опасности. Отсюда тот огромный энтузиазм по отношению к принцу-регенту и его «либеральным» министрам, который царит теперь не среди простых солдат, а среди офицеров прусской армии. В то же время аристократические охотники на лисиц[126], ворчавшие против либеральной фразеологии нового режима, вполне примирились с ним благодаря тому, что им предоставлена новая возможность содержать своих младших сыновей за счет народа. Во всем этом есть один минус даже с династической точки зрения. Теперь Пруссия сосредоточила все имеющиеся в ее распоряжении силы в постоянной армии. Если эта армия будет разбита, то у нее не останется никакого резерва, к которому она могла бы прибегнуть.

Написано К. Марксом. 23 октября 1860 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 6097, 8 ноября 1860 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского