К. МАРКС ИЗ ПАРЛАМЕНТА: ДЕБАТЫ О ПРУССИИ В ПАЛАТЕ ЛОРДОВ

К. МАРКС

ИЗ ПАРЛАМЕНТА: ДЕБАТЫ О ПРУССИИ В ПАЛАТЕ ЛОРДОВ

Лондон, 21 марта. На вчерашнем заседании палаты лордов лорд Линдхёрст, старый коллега Ливерпула и Каслри, внес, наконец, свое давно обещанное предложение «по поводу отношения Пруссии к Венской конференции». Два обстоятельства, заметил он, придали этому вопросу за последнее время новый интерес: послание умирающего русского императора прусскому двору и манифест Александра II, в котором последний обещает завершить политику Петра, Екатерины, Александра и своего отца. Как сама Россия представляла себе политику Пруссии, можно видеть по следующей выдержке из секретной депеши, которую Поццо-ди-Борго послал Нессельроде незадолго до войны 1828–1829 годов. В этой депеше, между прочим, говорится:

«Если Россия прибегнет к насильственным мерам в отношении Турции, то есть все основания надеяться, что Пруссия никоим образом не будет ей в этом препятствовать; напротив, позиция Пруссии, одновременно независимая и дружелюбная, будет оказывать сильное сдерживающее влияние на другие государства и заставит их согласиться с результатами, которые отвечают достоинству и интересам России. Берлинский кабинет необходимо будет в какой-то мере посвятить в наши замыслы и убедить его в том, что роль, которую мы отводим Пруссии, будет способствовать упрочению искренних отношений между обоими монархами и обоими дворами».

Можно ли было, восклицает Линдхёрст, более пророчески предсказать тот курс, которого прусский двор придерживался за последние полгода или год? Пруссия, правда, подписала протоколы от 5 декабря, 13 января и 9 апреля. Целью этих протоколов являлась эвакуация Дунайских княжеств и получение гарантий независимости султана и целостности Турции.

Действовал ли прусский двор в соответствии с этой целью? В связи с займом в 30 миллионов талеров на военные операции барон Мантёйфель заявил: в вышеуказанных протоколах Пруссия высказалась о политике России в том смысле, что была совершена большая несправедливость; но пойти дальше этого и принять активное участие в войне Пруссия не считает себя обязанной. Разве это язык великой нации? И разве Пруссия не взяла на себя прямое обязательство защищать Турцию, подписав договоры 1840 и 1841 годов? Барон Мантёйфель прибавил к этому, что независимость Германии или немецкие интересы не затрагиваются возникшим конфликтом и поэтому Пруссия не считает себя обязанной приносить какие-либо жертвы. Однако сам барон Мантёйфель в другом документе утверждал противоположное. Впрочем, если царь овладеет Константинополем, то будет излишне говорить о немецкой независимости и немецких интересах. Они должны будут уступить превосходящей силе. Коснувшись затем вскользь отставки военного министра Бонина, отозвания посла Бунзена из Лондона и отказа от составления ответного адреса прусских палат на тронную речь, Линдхёрст «перешел ко второму акту этой политической драмы». По истечении значительного времени, заявил он, Австрия сочла возможным потребовать от России эвакуации Дунайских княжеств. Это требование было составлено и направлено на подпись в Берлин. Из Берлина в Вену были посланы контрпредложения, совершенно неприемлемые, но повлекшие за собой потерю времени, поскольку их надо было представить на рассмотрение союзникам. Россия тем временем эвакуировала Дунайские княжества, продолжая оккупировать, однако, часть их территории по соображениям военного характера; вместе с тем она заявила, что впредь намерена занять чисто оборонительную позицию; тогда Пруссия вышла из объединения, утверждая, что Россия-де удовлетворила все благоразумные требования. С этого момента Пруссия пускала в ход все средства, чтобы расстроить планы Австрии. С этой целью она обращалась с предложениями, в большинстве случаев успешно, к Союзному сейму и к отдельным немецким государствам. В то же время Россия выразила публично благодарность двум немецким государствам за их отказ присоединиться к союзникам. Он (Линдхёрст) переходит теперь к третьему и последнему акту этой драмы. Союзники назначили встречу в Вене на 8 августа для того, чтобы решить, какие требования предъявить России в качестве основы любых предварительных переговоров. Пруссия, как обычно, была извещена об этом, и извещение посылалось ей не один раз. Она не отказалась прямо от участия в конференции, но на деле на нее не явилась. Вследствие ее отсутствия союзники вместо того, чтобы составить протокол, подписали ноту, в которой в качестве основы будущих переговоров выставлялись четыре пункта. России было предложено принять эти четыре пункта, но она отказалась это сделать. Пруссия, со своей стороны, опубликовала и распространила документ, в котором выдвигала возражения против указанных четырех пунктов. Наряду с этим она продолжала воздействовать на Союзный сейм и на отдельные немецкие дворы с целью воспрепятствовать присоединению мелких немецких государств к союзникам. После заключения договора от 2 декабря Пруссии было сообщено, что ей предоставляется возможность к нему присоединиться. Пруссия от присоединения отказалась, но заявила о своей готовности заключить подобные же договоры отдельно с Францией и с Англией. После того как указанные страны дали на это свое согласие, Пруссия в ходе различных переговоров, внося различные предложения, требовала бесконечных изменений, заведомо зная, что и Франция и Англия обязательно их отвергнут. Когда он (Линдхёрст) говорит о Пруссии, то имеет в виду лишь официальную Пруссию. Он знает, что население Пруссии в огромном большинстве своем настроено против России. Совершенно непонятно, как Пруссия, отказавшись присоединиться к договору от 2 декабря, может требовать, чтобы ее пригласили участвовать в венских переговорах. Он надеется, что союзные державы ни под каким предлогом не допустят представителя Пруссии, в противном случае Россия имела бы на Венской конференции не один, а два голоса. Прусская дипломатия не изменилась со времени Фридриха Великого. Он напоминает о 1794 г., о времени незадолго до сражения при Аустерлице и после него и т. д.

Лорд Кларендон. — Он намерен лишь восполнить несколько пробелов в информации о переговорах между Англией и Пруссией. После того как русское правительство отвергло условия союзников, была созвана конференция послов соответствующих стран, которая, однако, так и не состоялась, потому что представитель прусского правительства не пожелал принять в ней участие. Позже, правда, прусский посол в Лондоне заявил Кларендону, что его правительство намерено дать требуемое разрешение своему послу в Вене, но он (Кларендон) ответил: «Теперь слишком поздно». Переписка между Пруссией и Австрией послужила на пользу России. Еще до подписания договора от 2 декабря Пруссию приглашали присоединиться к нему, но безрезультатно. Пруссия потребовала допущения ее на новую конференцию без всяких условий на том основании, что она-де является продолжением прежней, еще не закончившейся конференции, с которой Пруссия и не думала уходить. По поводу последнего утверждения английское правительство сослалось на тот факт, что конференция уже однажды не могла состояться из-за нежелания Пруссии принять в ней участие, несмотря на неоднократные приглашения. К тому же новая конференция вовсе не является продолжением старой, ибо, когда Австрия в октябре и ноябре обратилась к Англии и Франции с просьбой снова созвать ее, то ей ответили, что время для протоколов и конференций прошло, но если Австрия согласна заключить с ними военный договор, то они посмотрят, нельзя ли добиться мира. Это привело к договору от 2 декабря. Позже была выражена готовность заключить отдельные договоры с Пруссией.

«Однако позволить Пруссии пользоваться всеми привилегиями, не разделяя с нами никаких опасностей, допустить ее без всяких условий на конференцию, которая может кончиться миром, но может привести и к войне еще больших масштабов, допустить Пруссию без всяких заявлений с ее стороны относительно ее целей и политики, без уверенности в том, что сейчас или в случае необходимости она вступит в союз с нами, не зная, явится ли она на конференцию в качестве нейтральной, враждебной или дружественной державы, — это совершенно невозможно».

Специальные миссии, которые позже послала Пруссия, сказал Кларендон, были одинаково благожелательно приняты как в Лондоне, так и в Париже, но переговоры пока ни к чему не привели. Все же он не считает переговоры прерванными. Всего лишь три дня тому назад были сделаны новые предложения. К несчастью, Венская конференция все же открылась в момент, когда Пруссия оказалась отстраненной от нее благодаря ее собственному поведению. Такой крупной державе, как Пруссия, нельзя держаться в узких границах немецкой замкнутости. Против такой позиции Пруссию неоднократно предостерегали, но Пруссия на это неизменно отвечала, что ее политикой является мир. В действительности же ее политика не является «ни европейской, ни немецкой, ни русской» и скорее рассчитана на то, чтобы мешать Австрии, чем на то, чтобы угрожать России. И все-таки Пруссия не сможет долго упорствовать в своей политике изоляции, когда на карту поставлены крупные европейские интересы. Она не может стать на сторону России — это противоречило бы национальным чувствам в Пруссии и Германии. Пруссия прекрасно понимает, что если она выступит на стороне России против Австрии, она попадет в зависимость от первой. Поддерживать Австрию Пруссия не хочет. Напротив, она заняла по отношению к ней недружелюбную позицию.

«Поэтому я утверждаю, что Пруссия занимает изолированную и ложную позицию. Это, вероятно, нравится ее врагам, но вызывает глубокое сожаление у ее союзников и патриотов из среды ее собственного населения».

Будут приложены все усилия, заверил лорд Кларендон в заключение, чтобы добиться сотрудничества Пруссии. В палате общин лорд У. Грехем запросил премьер-министра:

«Не затребовал ли австрийский посол от лорда Кларендона объяснений по поводу слов, сказанных сэром Робертом Пилем при его переизбрании, о том, что не может быть удовлетворительного разрешения восточного вопроса без восстановления Польши и Венгрии».

Лорд Пальмерстон вместо того, чтобы дать какой-либо ответ на этот вопрос, выразил лишь свою радость по поводу того, что сэр Роберт Пиль занял пост в его правительстве. Что касается Венгрии, то Австрия, мол, давно знает, что отделение Венгрии от империи Англия сочла бы за большое несчастье для Европы, ибо существование в центре Европы Австрийской империи в виде единого целого рассматривается как существенный элемент равновесия сил. Что касается Польши (тут раздался громкий смех, вызванный маленькой паузой в ответе Пальмерстона и тем странным тоном, в котором он продолжал свою речь), то он-де того мнения, что Польша при ее нынешнем устройстве и при том, как ею теперь владеют, является постоянной угрозой для Германии. Тем не менее пункты, обсуждаемые сейчас в Вене, не включают никаких положений о переустройстве Полыни. Но Англия и Франция оставили за собой право, в зависимости от обстоятельств или военных событий, дополнять четыре пункта, на основе которых сейчас ведутся переговоры, другими положениями, которые могут показаться им важными для будущей безопасности Европы.

Написано К Марксом 21 марта 1855 г.

Напечатано в «Neue Oder-Zeitung» № 141, 24 марта. 1855 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с немецкого