I. ТУРЕЦКАЯ АРМИЯ
I. ТУРЕЦКАЯ АРМИЯ
В начале нынешней войны турецкая армия была более боеспособной, чем когда-либо раньше. Различные попытки ее реорганизации и преобразования после восшествия на престол Махмуда, янычарской резни[242] и особенно после Адрианопольского мира были объединены и приведены в систему. Первое и самое большое препятствие — независимое положение пашей, командующих отдаленными провинциями, — было в значительной степени устранено; в целом они стали подчиняться дисциплине в такой же мере, в какой, примерно, подчиняются и командующие европейскими округами. Однако невежество, наглость и стяжательство пашей сохранились в полной силе, остались такими же, как и в период хозяйничания азиатских сатрапов; и если в течение последних двадцати лет нам редко приходилось слышать о восстаниях пашей, то мы достаточно слышали о восстаниях провинций против своих алчных правителей. Эти правители — в прошлом самые ничтожные домашние рабы и «люди, готовые на все» — пользовались своим новым положением, чтобы накапливать богатства путем вымогательств, взяток и бессовестного хищения государственных средств. Само собой разумеется, что при таком положении дел организация армии в значительной мере существует лишь на бумаге.
Турецкая армия состоит из регулярной действующей армии (низам), резерва (редиф), иррегулярных войск и вспомогательных войск вассальных государств.
Низам состоит из шести корпусов (орду), каждый из них набирается в том округе, который он занимает, подобно армейским корпусам в Пруссии, где каждый корпус дислоцирован в той провинции, из которой он рекрутируется. Вообще, как мы увидим, организация турецкого низама и редифа скопирована с прусского образца. Штабы шести корпусов находятся в Константинополе, Шумле, Толи-Монастыре, Эрзеруме, Багдаде и Алеппо. Каждый корпус должен иметь во главе мушира (маршала) и состоять из двух дивизий, или шести бригад, включающих в себя шесть пехотных полков, четыре кавалерийских полка и один артиллерийский полк.
Пехота и кавалерия организованы по французской системе, артиллерия — по прусской.
Пехотный полк состоит из четырех батальонов по восемь рот в каждом и должен насчитывать при полной его укомплектованности 3250 человек, включая офицеров и штаб, или 800 человек в батальоне; однако до войны в батальоне редко было более 700 человек, а в Азии почти всегда значительно меньше.
Кавалерийский полк включает четыре эскадрона улан и два эскадрона егерей; каждый эскадрон должен насчитывать 151 человек, обычно же эскадроны еще менее укомплектованы, чем пехотные роты.
Каждый артиллерийский полк состоит из шести конных и девяти пеших батарей, с четырьмя орудиями в каждой, так что общее количество орудий в полку равно шестидесяти.
Таким образом, каждый корпус должен насчитывать 19500 человек пехоты, 3700 человек кавалерии и шестьдесят орудий. В действительности же общая численность корпуса никогда не превышает 20000—21000 человек.
Кроме шести корпусов имеется четыре артиллерийских полка (один резервный и три полка крепостной артиллерии), два полка саперов и минеров и три особых отряда пехоты, посылаемых в Кандию, Тунис и Триполи, общей численностью в 16000 человек.
Итак, до войны общая численность низама, или регулярной постоянной армии, была, повидимому, такова:
36 полков пехоты в среднем по 2 500 человек 90 000 чел.
24 полка кавалерии в среднем по 660–670 человек 16 000»
7 полков полевой артиллерии 9 000»
3 полка крепостной артиллерии 3 400»
2 полка саперов и минеров 1 600»
Отдельные отряды 16 000»
Всего 136 000 чел.
Солдаты, отслужив пять лет в низаме, увольняются в отпуск и в течение последующих семи лет образуют часть редифа, или резерва. Этот резерв делится на такое же количество корпусов, дивизий, бригад, полков и т. д., как и постоянная армия; по отношению к низаму он является по существу тем же, чем в Пруссии ландвер первого призыва по отношению к линейным войскам, с той лишь разницей, что в Пруссии в соединениях более крупных, чем бригады, линейные войска и ландвер всегда перемешаны, тогда как в турецкой армии они друг от друга отделены. Офицеры и унтер-офицеры редифа всегда находятся при запасных частях; раз в году редиф созывается на учения и в течение этого времени получает такой же оклад и паек, как и линейные войска. Но такая организация, предполагающая хорошо налаженное гражданское управление и такой уровень цивилизации, от которого Турция еще очень далека, существует в значительной степени лишь на бумаге; поэтому, если мы примем, что редиф количественно равен низаму, то, видимо, назовем максимально возможное его количество.
Контингент вспомогательных войск набирается в следующих местах:
1. Дунайские княжества 6 000 чел.
2. Сербия 20 000»
3. Босния и Герцеговина 30 000»
4. Верхняя Албания 10 000»
5. Египет 40 000»
6. Тунис и Триполи 10 000»
Всего 116 000 чел.
К этим войскам надо прибавить добровольцев — башибузуков; Малая Азия, Курдистан и Сирия могут доставлять их в большом количестве. Это — последние остатки тех полчищ иррегулярных войск, которые в прошлые века наводняли Венгрию и дважды подходили к Вене[243], преимущественно кавалерийские части; до какой степени они уступают даже наиболее слабо снаряженной европейской кавалерии, доказывают постоянные поражения, которые они несли в течение последних двух веков. Они утратили свою прежнюю самоуверенность, и теперь роль их сводится к тому, чтобы, собираясь вокруг армии, поедать и уничтожать ресурсы, необходимые для пропитания регулярных войск. Страсть к грабежам и ненадежность башибузуков делают их неспособными даже к той службе сторожевого охранения, которую русские поручают своим казакам; в момент, когда башибузуки бывают больше всего нужны, их невозможно найти. Поэтому в нынешнюю войну было признано целесообразным уменьшить количество этих войск, и мы полагаем, что их было собрано не больше 50000 человек.
Таким образом, количественный состав турецкой армии в начале нынешней войны мы
можем определить в следующих цифрах:
Низам 136 000 чел.
Редиф 136 000»
Вспомогательные регулярные войска из Египта и Туниса 50 000»
Вспомогательные иррегулярные войска из Боснии и Албании 40 000»
Башибузуки 50 000»
Всего 412 000 чел.
Но из этого общего числа следует вычесть некоторое количество. Представляется довольно достоверным, что корпуса, расположенные в Европе, находились в сравнительно хорошем состоянии и были укомплектованы в той мере, в какой это возможно в Турции; однако в Азии, в отдаленных провинциях, где преобладает мусульманское население, люди, возможно, и были наготове, но с оружием, обмундированием, боевыми припасами дело обстояло очень плохо. Дунайская армия была организована главным образом из трех европейских корпусов. Это ядро, вокруг которого был собран европейский редиф, сирийский корпус, или, по крайней мере, большая его часть, отряды арнаутов[244] и босняков и башибузуки. Между тем исключительная осторожность Омер-паши — его упорное нежелание до самого последнего времени вводить в действие свои войска — служит лучшим доказательством того, как мало. верил он в боеспособность этой единственной хорошей регулярной армии, которой когда-либо располагала Турция. Но в Азии, где все еще процветает прежняя турецкая система хищений и бездействия, оба корпуса низама, весь редиф и вся масса иррегулярных войск не могли противостоять значительно более слабой в численном отношении русской армии; каждое сражение кончалось поражением турок, и к концу кампании 1854 г. азиатская армия Турции почти перестала существовать. Отсюда ясно, что не только отсутствует организация армии во всех ее деталях, но и большей части самих войск фактически не существует. От иностранных офицеров и газетных корреспондентов в Карсе и Эрзеруме постоянно слышались жалобы на недостаток в оружии, обмундировании, боевых припасах и продовольствии, и все они утверждали, что причиной этого являлись бездеятельность, неспособность и алчность пашей. Им регулярно посылались деньги, но они каждый раз присваивали их себе.
Обмундирование солдата турецкой регулярной армии в общем скопировано с западных армий; существенным отличием является красная феска, наихудший для тамошнего климата головной убор, способствующий в летнюю жару частым солнечным ударам. Качество материала очень скверное, между тем обмундирование не меняется в положенный срок, так как офицеры обычно присваивают себе деньги, предназначенные для его замены. Оружие — несовершенного образца как в пехоте, так и в кавалерии; лишь артиллерия обеспечена прекрасными полевыми пушками, отлитыми в Константинополе под руководством европейских офицеров и гражданских инженеров.
Турок сам по себе неплохой солдат. По природе своей он храбр, исключительно вынослив и терпелив, и при известных условиях послушен. Европейские офицеры, которым удалось заслужить доверие турецкого солдата, могут положиться на него; об этом свидетельствуют Грах и Батлер в Силистрии и Искандер-бек (Ильинский) в Валахии. Но это — исключения. В целом врожденная ненависть турок к «гяурам» настолько сильна, их обычаи и представления настолько отличны от европейских, что, пока турки останутся правящей нацией в стране, они не подчинятся людям, которых в душе презирают, считая их гораздо ниже себя. Это чувство презрения распространилось даже на организацию армии, после того как она приняла европейский вид. Рядовой турок ненавидит учреждения гяуров не меньше, чем их самих. К тому же строгая дисциплина, непрерывная активность и постоянное внимание, требуемые в современной армии, крайне ненавистны ленивому, созерцательному фаталисту — турку. Даже офицеры скорее допустят, чтобы армию разбили, чем проявят активность и здравый смысл. Это одна из самых слабых сторон турецкой армии, и ее одной уже достаточно, чтобы сделать армию непригодной для какой-либо наступательной кампании.
Рядовые и унтер-офицеры рекрутируются посредством добровольной записи и жеребьевки; среди младших офицеров встречаются иногда люди, выдвинувшиеся из рядовых, но, как правило, это нестроевые и денщики, так называемые чубукджи и кахведжи старших офицеров. Военные школы в Константинополе, стоящие далеко не на высоком уровне, не могут подготовить достаточного количества молодых людей для заполнения вакансий. Что касается более высоких чинов, то здесь процветает система такого фаворитизма, о котором в странах Запада не имеют никакого представления. Большая часть генералов — это бывшие черкесские рабы, mignons [фавориты. Ред.] тех или иных знатных лиц во времена их молодости. Крайнее невежество, ограниченность и самоуверенность господствуют повсюду, а дворцовые интриги являются главным средством продвижения по службе. Даже тех немногих европейских генералов (ренегатов), которые находятся на турецкой службе, не приняли бы, если бы они не были абсолютно необходимы, чтобы не дать развалиться всей военной машине. Но при данных условиях принимали без разбора как действительно достойных людей, так и просто авантюристов.
В настоящее время, после трех кампаний, турецкой армии, можно сказать, не существует, за исключением 8000 человек первоначальной армии Омер-паши, часть которых находится на Дунае, а часть — в Крыму. Азиатская армия состоит из всякого сброда в количестве приблизительно 25000 человек, она не пригодна для полевых действий и деморализована вследствие поражений. Куда исчезли остальные из имевшихся 400000 человек, никому неизвестно: возможно, что часть их пала на поле сражения, погибла от болезней, стала инвалидами и уволена, а часть превратилась в разбойников. Весьма вероятно, что это будет последняя турецкая армия, ибо трудно предположить, чтобы Турция могла оправиться от удара, полученного благодаря союзу с Англией и Францией.
Прошло то время, когда бои под Олтеницей[245] и Четате вызывали преувеличенные восторги турецкой отвагой. Упорного бездействия Омер-паши оказалось достаточно, чтобы породить сомнение относительно остальных военных качеств турецких войск; этого сомнения не смогла полностью рассеять даже блестящая оборона Силистрии. Поражения в Азии, бегство из-под Балаклавы, строго оборонительная позиция турок в Евпатории и их абсолютное бездействие в лагере под Севастополем — все это дало возможность более правильно оценить военные качества турок. Организация турецкой армии была такова, что вынести какое-либо общее суждение о ее достоинствах было до сих пор совершенно невозможно. Несомненно, некоторые из ее полков отличались храбростью, имели хороших командиров и способны были нести любую службу, но таких было очень мало. Огромной массе пехотинцев недоставало сплоченности, поэтому пехота не годилась для полевой службы, хотя и обнаруживала хорошие качества в окопной войне. Регулярная кавалерия безусловно уступала кавалерии любой европейской державы. На более высоком уровне стояла артиллерия, полевые полки ее были превосходны; солдаты казались рожденными для такого рода службы, однако офицеры оставляли желать много лучшего. В редифе, по-видимому, сильно сказывалась плохая организация, хотя солдаты его несомненно готовы были сделать все возможное. Среди иррегулярных войск арнауты и босняки проявили себя только отличными партизанами и чаще всего использовались в обороне укреплений. Зато башибузуки оказались почти бесполезными и даже больше чем бесполезными. Египетский контингент находился, по-видимому, примерно на одном уровне с турецким низамом, тунисские же войска почти вовсе ни на что не были пригодны. Поэтому не удивительно, что вся эта разношерстная армия с таким плохим офицерским составом и негодным управлением почти совершенно развалилась после трех кампаний.