Ф. ЭНГЕЛЬС АРМИЯ[1]
Ф. ЭНГЕЛЬС АРМИЯ[1]
Армия — организованное объединение вооруженных людей, содержащееся государством в целях наступательной или оборонительной войны. Из армий древнего мира первой, о которой мы имеем сколько-нибудь достоверные сведения, является армия Египта. Эпоха ее славы совпадает с царствованием Рамсеса II (Сесостриса); рисунки и надписи на многочисленных памятниках его царствования, повествующие о его подвигах, являются главным источником наших сведений о состоянии военного дела у египтян. Военная каста Египта делилась на два разряда — хермотибов и каласиров[2]; в лучшие времена первый насчитывал 160000 человек, второй — 250000. Эти два разряда, по-видимому, отличались друг от друга исключительно возрастом или продолжительностью службы, так что каласиры через определенное количество лет переходили в разряд хермотибов или в запас. Вся армия размещалась в своего рода военных поселениях, причем каждый воин получал обширный участок земли в качестве вознаграждения за свою службу. Поселения эти были расположены главным образом в нижней части страны, где можно было ожидать нападений со стороны соседних азиатских государств; лишь несколько поселений было основано по Верхнему Нилу, так как эфиопы являлись не очень грозным противником. Сила армии была в ее пехоте, особенно — в ее лучниках. Помимо последних в ней имелись отряды пехотинцев, различно вооруженных и сформированных в батальоны[3] в зависимости от их вооружения: копейщики, меченосцы, воины, вооруженные палицами, пращники и т. д. Пехоту поддерживали многочисленные боевые колесницы, с двумя воинами на каждой: возницей и стрелком из лука.
Изображение конницы на памятниках не встречается. Единственный рисунок, изображающий человека верхом на лошади, относят к римской эпохе, и по-видимому правильно предположить, что использование лошади для верховой езды и применение конницы стало известно египтянам только благодаря их азиатским соседям. В более поздний период, как это несомненно явствует из единодушных свидетельств на этот счет древних историков, египтяне располагали многочисленной конницей, которая действовала, как и всякая кавалерия древнего времени, на флангах пехоты. Защитное вооружение египтян состояло из щитов, шлемов, нагрудников или кольчуг, изготовлявшихся из различного материала. Их способ атаки укрепленной позиции обнаруживает многие из приемов и ухищрений, известных грекам и римлянам. У них имелись testudo, или таран, винея[4] и штурмовая лестница; но утверждение сэра Г. Уилкинсона, что они также были знакомы с применением подвижных башен и умели вести подкопы стен, является всего лишь гипотезой[5]. Со времен Псамметиха египтяне содержали отряд греческих наемников, которые тоже были поселены в Нижнем Египте.
Ассирия дает нам самый ранний образец тех азиатских армий, которые свыше тысячи лет боролись за обладание странами между Средиземным морем и Индом. Здесь, как и в Египте, главным источником наших сведений служат материальные памятники. Судя по ним, пехота была вооружена подобно египетской, хотя лук, по-видимому, играл меньшую роль, а защитное и наступательное вооружение, как правило, отличалось лучшей выделкой и более изящным внешним видом. Кроме того, здесь было больше разнообразия в вооружении ввиду больших размеров империи. Главным оружием были копье, лук, меч и кинжал. Ассирийцы в армии Ксеркса изображены также с окованными железом палицами. Защитное вооружение состояло из шлема (часто изготовленного с большим вкусом), войлочного или кожаного панциря и щита. Боевые колесницы все еще составляли важный элемент армии; в колеснице помещалось два человека, причем возница должен был-прикрывать щитом лучника. Многие воины, сражавшиеся на колесницах, изображены в длинных чешуйчатых панцирях. Кроме того, существовала конница, с которой впервые мы встречаемся именно здесь. На более ранних скульптурных памятниках всадник сидит на неоседланной лошади; позднее вводится нечто вроде мягкого седла, а на одной скульптуре изображено высокое седло, похожее на употребляемые ныне на Востоке. Кавалерия вряд ли значительно отличалась от кавалерии персов и более поздних восточных народов. Это была легкая, иррегулярная конница, атакующая беспорядочными группами, легко отражаемая хорошо вооруженной и стойкой пехотой, но грозная для приведенной в расстройство или разбитой армии. В соответствии с этим она изображалась в строю позади воинов, сражавшихся на колесницах, которые, по-видимому, составляли аристократический род войск. В тактике пехоты был, очевидно, достигнут некоторый прогресс в смысле правильности движений и построений. Лучники либо сражались впереди, тогда каждого из них прикрывал щитоносец, либо же составляли заднюю шеренгу, и тогда воины первой и второй шеренг, вооруженные копьями, нагибались или становились на колено, чтобы они могли стрелять. Ассирийцы несомненно были знакомы с использованием при осадах подвижных башен и устройством подкопов, а из одного места в книге Иезекииля[6] можно, пожалуй, заключить, что они воздвигали нечто вроде насыпи или искусственного холма для того, чтобы господствовать над стенами осаждаемого города, — примитивный зачаток римского agger {вала. Ред.}. Их подвижные и неподвижные башни также сооружались вышиной до уровня стены осаждаемой крепости и еще выше, чтобы они господствовали над нею. Ассирийцы применяли также тараны и винеи; так как их армии были многочисленны, то они отводили целые рукава рек в новые русла, чтобы овладеть подступами к слабому участку фронта атакуемой крепости или воспользоваться сухим руслом реки как проходом в эту крепость. Армии вавилонян были, видимо, подобны ассирийским, но конкретные подробности о них неизвестны.
Персидская империя обязана своим величием ее основателям — воинственным кочевникам нынешнего Фарсистана, страны наездников, в которой конница сразу приобрела то господствующее положение, какое она с тех пор занимала во всех восточных армиях вплоть до недавнего времени, когда в этих армиях было введено современное европейское военное обучение. Дарий Гистасп создал постоянную армию, чтобы держать в повиновении завоеванные провинции, а также предупреждать частые мятежи сатрапов, или гражданских губернаторов. Каждая провинция, таким образом, имела свой гарнизон под командой особого начальника; кроме того, отряды войск размещались в укрепленных городах. Расходы по содержанию этих войск должны были нести провинции. В эту постоянную армию входила также гвардия царя — 10000 отборных пехотинцев («бессмертные», Athanatoi), блиставших золотыми доспехами; в походах их сопровождали длинные вереницы повозок с гаремами и слугами, а также караваны верблюдов с припасами; в царскую гвардию входили, кроме того, 1000 воинов, вооруженных алебардами, 1000 всадников конной гвардии и многочисленные боевые колесницы, причем некоторые из них были вооружены косами. Для больших экспедиций этих вооруженных сил считалось недостаточно, и во всех провинциях империи производился общий набор. В совокупности эти разнообразные контингенты образовывали подлинно восточную армию, составленную из самых разнородных частей, которые отличались друг от друга вооружением и способом ведения боя; ее сопровождали громадный обоз и бесчисленное множество обслуживающих армию людей. Именно присутствием этих последних мы должны объяснить ту громадную численность персидских армий, о которой говорят греки. Воины, в зависимости от своей национальной принадлежности, были вооружены луками, дротиками, копьями, мечами, палицами, кинжалами, пращами и т. п. Контингент каждой провинции находился под отдельным командованием; эти контингенты, согласно Геродоту, по-видимому, подразделялись на десятки, сотни, тысячи и пр., причем каждая десятичная воинская единица имела во главе офицера[7]. Командование крупными соединениями или крыльями армии обыкновенно поручалось членам царской семьи. В пехоте персы и другие арийские народы (мидяне и бактряне) составляли elite {отборную часть. Ред.}. Они были вооружены луками, копьями средней величины и короткими мечами; голову защищали чем-то вроде тюрбана, туловище — одеждой, покрытой железными пластинками; щит большей частью делался из плетеных прутьев. И все же эта elite, как и остальная персидская пехота, терпела жестокое поражение всякий раз, когда ей приходилось иметь дело даже с самыми немногочисленными отрядами греков; против зарождающейся фаланги Спарты и Афин эти неповоротливые и беспорядочные толпы были способны только на пассивное сопротивление, свидетельство тому — Марафон, Платеи, Микале и Фермопилы[8]. Боевые колесницы, которые в персидской армии появляются в последний раз в истории, могли быть полезны на совершенно ровной местности против такой пестрой толпы, какой была сама персидская пехота, но против плотной массы копейщиков, которую образовывали греки, или против легких войск, использовавших неровности местности, они были более чем бесполезны. Малейшее препятствие останавливало их. Во время сражения лошади пугались и, не слушаясь возниц, топтали собственную пехоту.
Что касается кавалерии, то более ранние периоды империи дают нам мало доказательств ее высоких качеств. На Марафонской равнине, — удобной для конницы местности, — у персов было 10000 всадников, и все же последние не смогли прорвать ряды афинян. В более поздние времена конница отличилась в сражении на Гранике[9], где, построенная в одну линию, она напала на головные части македонских колонн, поднимавшихся на берег после перехода реки вброд, и опрокинула их прежде, чем они смогли развернуться. Таким образом она в течение длительного времени успешно действовала против авангарда Александра, которым командовал Птолемей, пока не подошли главные силы, а на ее флангах не появились легкие войска, после чего ей пришлось отступить ввиду отсутствия второй линии или резерва. Но в этот период персидская армия была усилена влившимся в нее греческим элементом, а именно греческими наемниками, которых, вскоре после Ксеркса, цари стали нанимать на службу, и кавалерийская тактика, примененная Мемноном в сражении на Гранике, отличается столь неазиатским характером, что мы можем, даже при отсутствии достоверных сведений, смело приписать ее греческому влиянию.
Греческие армии являются первыми, об организации которых во всех ее деталях мы имеем обширные и точные сведения. Можно сказать, что вместе с ними начинается история тактики, в особенности тактики пехоты. Не останавливаясь на описании военной системы героического периода Греции, как она изображена Гомером, когда кавалерия была еще неизвестна, когда знать и вожди сражались на боевых колесницах или сходили с них для поединка с равным по знатности противником и когда пехота, по-видимому, была не многим лучше азиатской, мы сразу перейдем к военным силам Афин в эпоху их величия. В Афинах каждый свободнорожденный мужчина был обязан нести военную службу. Только лица, занимавшие определенные государственные должности, а в более ранний период и четвертый, или беднейший, класс свободных освобождались от воинской повинности[10]. Это была милиционная система, основанная на рабстве. Каждый юноша по достижении 18 лет должен был отбывать военную службу в течение двух лет, особенно по охране границ. В течение этого времени он завершал свое военное обучение и в дальнейшем оставался военнообязанным вплоть до 60 лет. В случае войны собрание граждан устанавливало число людей, подлежащих призыву; только в крайних случаях прибегали к levees en masse {всеобщему набору. Ред}. (панстратия).
Десять стратегов, ежегодно избиравшихся народом, должны были производить набор этих войск и формировать их, причем члены каждого племени, или филы, составляли отряд под командой особого филарха. Филархи, как итаксиархи, или командиры рот, также избирались народом. Все призванные составляли тяжелую пехоту (гоплиты), предназначенную для образования фаланги, или глубокого линейного строя копейщиков; из этой пехоты первоначально состояли все вооруженные силы, а позднее, когда к ней были добавлены легкие войска и конница, она оставалась их основным стержнем — родом войск, решавшим исход сражения. Фаланга имела различную глубину; мы встречаем упоминания о фалангах глубиной в 8, 12, 25 шеренг. Вооружение гоплитов состояло из нагрудника или панциря, шлема, овального щита, копья и короткого меча. Сила афинской фаланги заключалась в атаке; она славилась своим бешеным натиском при нападении, в особенности после того, как Мильтиад ввел при Марафоне ускорение шага во время атаки, так что пехота устремлялась на врага бегом. Но в обороне афинскую фалангу превосходила спартанская, более устойчивая и теснее сомкнутая. В то время как при Марафоне все войско афинян состояло из тяжеловооруженной фаланги в 10000 гоплитов, при Платеях они имели, кроме 8000 гоплитов, такое же число легкой пехоты. Страшная угроза персидских вторжений вызывала необходимость увеличения числа военнообязанных; в их списки был внесен беднейший класс населения — феты. Из последних формировались легкие войска (гимнеты, псилы); они либо совсем не имели защитного вооружения, либо у них был один только щит; они имели копье и дротики. С расширением власти Афин их легкие войска были усилены контингентами союзников[11] и даже наемными войсками. В армию были включены жители Акарнании, Этолии и Крита, славившиеся как стрелки из лука и пращники. Была сформирована промежуточная — между легковооруженными и гоплитами — разновидность войск, пелтасты, вооруженная как легкая пехота, но способная захватывать и удерживать позиции. Однако эти войска не имели большого значения до тех пор, пока после Пелопоннесской войны[12] Ификрат не реорганизовал их. Легкие войска афинян пользовались хорошей репутацией за сметливость и быстроту, как в принятии боевых решений, так и в их выполнении. В ряде случаев, — вероятно на пересеченной местности, — они с успехом противостояли даже спартанской фаланге. Создание афинской конницы относится к тому времени, когда республика была уже богата и могущественна. Гористая поверхность Аттики была неблагоприятна для этого рода войск, но соседство Фессалии и Беотии — областей, богатых лошадьми, и поэтому первыми сформировавших конницу, — скоро привело к созданию ее и в других государствах Греции. Афинская конница, сначала насчитывавшая 309, затем 600 и даже 1000 всадников, комплектовалась из самых богатых граждан и существовала постоянно, даже в мирное время. Это была весьма боеспособная часть армии, чрезвычайно бдительная, сметливая и инициативная. В бою она, как и легкая пехота, обыкновенно занимала позицию на крыльях фаланги. В более поздний период афиняне содержали также наемный отряд в 200 конных лучников (гиппотоксотов). Вплоть до эпохи Перикла афинский воин не получал никакой платы. Позже ему стали платить 2 обола (кроме того еще 2 обола на продовольствие, которое воин должен был сам добывать), а иногда гоплиты получали даже 2 драхмы. Командиры получали двойную, воины-кавалеристы — тройную, а военачальники — четырехкратную плату. Одна только тяжеловооруженная конница обходилась в мирное время в 40 талантов (40000 долларов) в год, а во время войны — значительно дороже. Боевой порядок и способ ведения боя были чрезвычайно просты: фаланга образовывала центр, причем воины выдвигали свои копья и прикрывали весь фронт стеной своих щитов. Они атаковали вражескую фалангу параллельным фронтом. Если при первом натиске не удавалось расстроить боевой порядок противника, то исход сражения решала рукопашная схватка мечами. Одновременно легкая пехота и конница либо атаковали соответствующие войска противника, либо старались действовать на флангах и в тылу его фаланги и использовать малейшее замешательство в ее рядах. В случае победы они осуществляли преследование, в случае поражения по возможности прикрывали отступление. Они использовались также для разведки и набегов, беспокоили противника, когда он находился на марше, в особенности когда ему случалось проходить через дефиле, и старались перехватывать его обозы и отставших. Таким образом, боевой порядок был крайне прост; фаланга всегда действовала как одно целое; расчленение ее на более мелкие единицы не имело тактического значения; их начальники были обязаны лишь наблюдать за тем, чтобы строй фаланги не нарушался или чтобы он по крайней мере быстро восстанавливался. Выше на нескольких примерах мы показали, какова была численность афинской армии во время персидских войн. В начале Пелопоннесской войны она насчитывала 13000 гоплитов для полевой службы, 16000 (из самых молодых и самых старых солдат) для гарнизонной службы, 1200 всадников и 1600 лучников. По подсчетам Бека войско, посланное против Сиракуз, насчитывало 38560 человек, отправленные затем подкрепления доходили до 26000 человек, а всего — около 65000. После полного провала этой экспедиции[13] Афины поистине были истощены не меньше, чем Франция после русской кампании 1812 года.
Среди государств Греции Спарта была военным государством par excellence {по преимуществу. Ред.}. Если общее физическое воспитание афинян развивало ловкость наравне с физической силой, то спартанцы направляли свое внимание преимущественно на развитие силы, стойкости и выносливости воинов. Стойкость в строю и соблюдение воинской чести они ценили выше, чем сметливость. Афинянин воспитывался так, как если бы ему предстояло сражаться в рядах легких войск, хотя он был подготовлен, чтобы во время войны занять строго определенное место в тяжеловооруженной фаланге; спартанец, напротив, воспитывался исключительно для службы в фаланге. Отсюда явствует, что пока фаланга решала исход боя, спартанец в конечном счете одерживал верх. В Спарте каждый свободный гражданин числился в списках армии с 20 до 60 лет. Эфоры определяли число подлежащих призыву, который обыкновенно производился среди людей среднего возраста, от 30 до 40 лет. Как и в Афинах, люди одного и того же племени или одной и той же местности зачислялись в один и тот же отряд. В основе организации армии лежали братства (эномотии), созданные Ликургом; два братства составляли пентекостис, 2 пентекостиса соединялись в лох, а 8 пентекостисов, или 4 лоха, составляли мору. Такова была организация во времена Ксенофонта; в более ранние периоды она, по-видимому, была иной. Численность моры определяют различно — от 400 до 900 человек; а количество мор одно время доходило, как утверждают, до 600. Эти различные отряды свободных спартанцев составляли фалангу; гоплиты, образовывавшие ее, были вооружены копьями, короткими мечами и щитами, привязанными к шее. Позднее Клеомен ввел в употребление широкий карийский щит, закрепленный повязкой на левой руке и оставлявший кисти обеих рук воина свободными. Спартанцы считали позором для своих воинов, если они возвращались после поражения без щита; сохранение щита служило доказательством того, что отступление было совершено в полном порядке и в сплоченной фаланге, тогда как одиночные беглецы, спасая бегством собственную жизнь, конечно, были вынуждены бросать свои неуклюжие щиты. Спартанская фаланга обыкновенно имела 8 шеренг в глубину, но иногда глубина ее удваивалась размещением одного крыла позади другого. Воины, вероятно, двигались в ногу; применялись также некоторые простейшие перестроения, как, например, перемена фронта полуоборотом каждого воина, выдвижение или оттягивание крыла путем захождения плечом и т. д., но они, по-видимому, были введены только в более поздний период. В свои лучшие времена спартанская фаланга, как и афинская, знала только атаку параллельным фронтом. Дистанции между шеренгами фаланги были: в походе — 6 футов, во время атаки — 3 фута, а при отражении атаки — лишь 11/2 фута. Армией командовал один из царей; он и его свита (дамозия) находились в центре фаланги. Впоследствии, когда число свободных спартанцев значительно уменьшилось, численность фаланги поддерживалась путем отбора воинов среди зависимых периэков[14]. Численность конницы никогда не превышала 600 человек, разделенных на отряды (уламы) по 50 человек. Она только прикрывала фланги. Кроме того существовал отряд в 300 всадников — elite спартанской молодежи, но в бою они спешивались и образовывали нечто вроде отряда гоплитов-телохранителей, окружавших царя. Из легких войск у спартанцев имелись скириты — жители гор, расположенных близ Аркадии, — которые обычно прикрывали левый фланг; кроме того гоплиты фаланги имели слуг-илотов[15], которые в бою должны были играть роль застрельщиков. Так в сражении при Платеях 5000 гоплитов привели с собой 35000 легковооруженных илотов, но в истории мы не находим никаких сведений о действиях этих последних.
После Пелопоннесской войны несложная тактика греков претерпела значительные изменения. В сражении при Левктрах[16] Эпаминонду с небольшими силами фиванцев пришлось иметь дело с гораздо более многочисленной и до того времени непобедимой спартанской фалангой. Обыкновенная атака параллельным фронтом здесь означала бы верное поражение, ибо оба крыла Эпаминонда подверглись бы охвату со стороны более протяженного фронта противника. Эпаминонд вместо того, чтобы наступать в линейном строю, построил свою армию в глубокую колонну и двинулся против одного из крыльев спартанской фаланги, где находился царь. Ему удалось прорвать линию спартанцев в этом решающем пункте; затем он повернул свое войско п, двигаясь в обе стороны от прорыва, сам обошел с флангов прорванную линию фаланги, которая не могла образовать нового фронта, не расстраивая своего тактического порядка. В сражении при Мантинее[17] спартанцы придали своей фаланге более глубокое построение, но фиванская колонна все-таки снова прорвала ее. Агесилай в Спарте, Тимофей, Ификрат, Хабрий в Афинах тоже внесли изменения в тактику пехоты. Ификрат усовершенствовал организацию пелтастов — вида легкой пехоты, способной, однако, в необходимых случаях сражаться в линейном строю. Они были вооружены небольшим круглым щитом, панцирем из плотного холста и длинным деревянным копьем. В обороне Хабрий заставлял первые шеренги фаланги становиться на колено для отражения неприятельской атаки. Были введены полные каре, а также другие виды колонны и т. п., и в соответствии с этим развертывание разных боевых порядков стало составной частью элементарной тактики. В то же время уделялось больше внимания легкой пехоте всех видов; у своих варварских и полуварварских соседей греки заимствовали различные виды вооружения, ввели конных и пеших лучников, пращников и т. п. Большинство воинов этого периода составляли наемники. Богатые граждане, вместо того, чтобы самим отбывать воинскую повинность, находили для себя более удобным оплачивать заместителей. Характер фаланги как преимущественно национальной части армии, в которую допускались только свободные граждане государства, таким образом пострадал от этой примеси наемников, не имевших права гражданства. Накануне македонской эпохи Греция и ее колонии, подобно Швейцарии XVIII и XIX веков, являлись рынком для воинов-авантюристов и наемников. Египетские фараоны еще в ранний период формировали отряд греческих войск. Впоследствии персидский царь придал своей армии известную устойчивость, включив в нее отряд греческих наемников. Предводители этих отрядов были настоящими кондотьерами, подобно кондотьерам Италии XVI века. В этот период были введены в употребление, особенно афинянами, различные военные машины для метания камней, дротиков и зажигательных снарядов. Уже Перикл пользовался некоторыми из таких машин при осаде Самоса[18]. Осады велись посредством сооружения контрвалационной линии со рвом или парапетом, тянувшейся вокруг крепости; при этом стремились разместить военные машины на господствующей позиции вблизи стен. Для разрушения стен обыкновенно прибегали к подкопам. При штурме колонна образовывала синаспизм, то есть наружные ряды держали щиты перед собой, а внутренние — над головами, образуя, таким образом, крышу (у римлян она называлась testudo) для защиты от снарядов противника.
В то время как греческое военное искусство было таким образом направлено прежде всего в сторону создания из податливого материала наемных отрядов разного рода новых и искусственных формирований, в сторону заимствования или изобретения новых разновидностей легких войск, в ущерб древней дорической тяжеловооруженной фаланге, которая в ту эпоху одна могла решать исход сражений, — в это время выросла монархия, которая, усвоив все подлинные усовершенствования, создала из тяжеловооруженных пехотинцев формирование таких громадных размеров, что ни одна из армий, пришедших с ним в столкновение, не могла противостоять его натиску. Филипп Македонский сформировал постоянную армию, состоявшую из 30000 пехотинцев и 3000 кавалеристов. Главную часть армии составляла громадная фаланга, насчитывавшая примерно 16000 или 18000 человек и построенная по принципу спартанской фаланги, но лучше вооруженная. Небольшой греческий щит был заменен большим продолговатым карийским щитом, а копье средних размеров — македонским копьем (сариссой) длиною в 24 фута. Глубина этой фаланги колебалась при Филиппе от 8 до 10, 12, 24 шеренг. При чрезвычайной длине копья каждая из шести передних шеренг, опуская копья, могла выдвигать их острия впереди первой шеренги. Стройное движение таким растянутым фронтом в 1000–2000 человек предполагает совершенство элементарного обучения, которым поэтому непрерывно и занимались. Александр завершил создание этой организации. Его фаланга обычно насчитывала 16384 человека и имела в глубину 16 шеренг, по 1024 человека в каждой. Ряд из 16 человек — лох — находился под командой лохагоса, который стоял в передней шеренге. Два таких ряда составляли дилох, 2 дилоха — тетрарх, 2 тетрарха — таксиарх, 2 таксиарха — ксенагу, или синтагму, то есть построение, имевшее 16 человек по фронту и 16 в глубину. Это была эволюционная единица; на марше войска передвигались ксенагами, составлявшими колонны с фронтом по 16 человек. Шестнадцать ксенаг (составлявшие 8 пентекосиархов, или 4 хилиарха, или 2 теларха) образовывали малую фалангу; 2 малых фаланги — дифалангарх, а 4 — тетрафалан-гарх, или собственно фалангу. Каждая из этих единиц имела своего командира. Дифалангарх правого крыла называли головой, дифалангарх левого крыла — хвостом, или тылом. Всякий раз, когда требовалась особая устойчивость, левое крыло занимало место позади правого; образовывалось построение в 512 человек по фронту и 32 — в глубину. С другой стороны, развертыванием 8 задних шеренг влево от передних можно было удвоить протяженность фронта и уменьшить глубину до 8 шеренг. Расстояния между шеренгами и рядами были те же, что и у спартанцев, но сомкнутый строй был так плотен, что внутри фаланги отдельный воин не мог повернуться, Во время сражения интервалы между составными единицами фаланги не допускались: фаланга образовывала одну непрерывную линию, которая атаковала en muraille {стеной. Ред.}. Фаланга состояла исключительно из македонских добровольцев, однако после завоевания Греции в нее могли входить и греки[19]. Ее воинами были только тяжеловооруженные гоплиты. Кроме щита и копья они носили шлем и меч, хотя после атаки этого леса копий необходимость в рукопашном бое мечами не могла возникать очень часто. Но когда фаланге пришлось встретиться с римским легионом, положение оказалось совсем иным. Вся фаланговая система, с ранней дорической эпохи вплоть до распада Македонской империи, страдала одним крупным недостатком: ей не хватало гибкости. Эти длинные и глубокие линии могли равномерно передвигаться, сохраняя строй лишь на ровной и открытой местности. Каждое встречное препятствие заставляло фалангу строиться в колонну, но в таком построении она не была пригодна к действию. Кроме того фаланга не имела второй линии или резерва. Поэтому, как только ей приходилось встречаться с армией, подразделенной на менее крупные единицы, способной обходить неровности местности, не нарушая своего боевого порядка, и построенной в несколько линий, поддерживающих одна другую, фаланге приходилось вступать на пересеченную местность, где этот новый противник полностью рассекал ее на части. Но для таких противников, каких Александр имел перед собой в сражении при Арбелах[20], его две большие фаланги явно были непобедимыми. Кроме тяжелой линейной пехоты Александр располагал гвардией в 6000 гираспистов, носивших еще более тяжелое вооружение: более крупные щиты и более длинные копья. Его легкая пехота состояла из аргираспидов, имевших небольшие, окованные серебром щиты, и многочисленных пелтастов; оба эти вида войск были организованы в полуфаланги, обычно численностью в 8192 человека; они могли сражаться либо в рассыпном, либо в линейном строю подобно гоплитам, и их фаланга часто достигала такого же успеха. Македонская конница вербовалась из македонской и фессалийской знатной молодежи; впоследствии к ней был присоединен также отряд всадников из собственно Греции. Она делилась на эскадроны (илы), причем одна македонская знать формировала восемь таких эскадронов. Эта конница представляла собой то, что мы назвали бы тяжелой кавалерией; конные воины носили шлемы, латы с набедренниками из железных пластинок для защиты ног и были вооружены длинным мечом и копьем. Лошади тоже имели железные налобники. Этот вид кавалерии, катафракты, был предметом серьезной заботы как Филиппа, так и Александра; последний использовал катафрактов для своего решающего маневра в сражении при Арбелах, когда он сперва разбил и подверг преследованию одно крыло персов, а затем, обойдя их центр, обрушился с тыла на другое крыло. Конница эта атаковала в различных строях: в линейном строю, обыкновенной прямоугольной колонной, ромбовидной, или клинообразной, колонной. Легкая конница не имела защитного вооружения, она была снабжена дротиками и легкими короткими копьями; существовал также отряд акроба-листов, или конных лучников. Этот вид войск использовался для охранения, патрулирования, разведки и вообще для иррегулярных боевых действий. Он комплектовался из фракийских и иллирийских племен, из которых, кроме того, набирали несколько тысяч человек иррегулярной пехоты. Новым родом войск, изобретенным Александром, были димахи — конные войска, которые предназначались для боя как в конном, так и в пешем строю; этот род войск привлекает наше внимание в силу того обстоятельства, что он нашел подражание в новое время. Драгуны XVI и последующих столетий являются, как мы это увидим в дальнейшем, его точной копией. Мы, однако, не располагаем никакими данными, которые свидетельствовали бы, что этот войсковой гибрид античности удачнее справлялся со своей двойной задачей, чем современные драгуны.
Таков был состав армии, с помощью которой Александр завоевал страну, простиравшуюся от Средиземного моря до Оксуса и Сатледжа. Что касается численности этой армии, то в сражении при Арбелах она состояла из двух больших фаланг гоплитов (около 30000 человек), двух полуфаланг пелтастов (16000), 4000 конницы и 6000 иррегулярных войск, — всего около 56000 человек. В сражении на Гранике его армия, состоявшая из всех родов войск, насчитывала 35000 человек, в том числе 5000 конницы.
О карфагенской армии мы не имеем никаких подробностей; споры вызывает даже численность войск, с которыми Ганнибал перешел через Альпы. Армии преемников Александра не обнаруживают никаких усовершенствований по сравнению с введенной им организацией; использование слонов было лишь кратковременным, так как, пугаясь огня, эти животные оказывались более опасными для собственных войск, чем для противника. Позднейшие греческие армии (в период Ахейского союза[21]) были организованы частью по македонскому, частью по римскому образцу.
Римская армия дает нам образец самой совершенной из всех систем тактики пехоты, изобретенных в эпоху, не знавшую употребления пороха. Она сохраняет преобладание тяжелой пехоты и сомкнутых формирований, но добавляет к ней: подвижность отдельных небольших единиц, возможность сражаться на пересеченной местности, расположение нескольких линий одна позади другой, отчасти для поддержки и замены, отчасти же в качестве мощного резерва, и наконец, еще более целенаправленную, чем спартанская, систему обучения каждого отдельного воина. Благодаря этому римляне побеждали любые вооруженные силы, выступавшие против них, — как македонскую фалангу, так и нумидийскую конницу.
В Риме каждый гражданин в возрасте от 17 до 45 или 50 лет был военнообязанным, если только он не принадлежал к самому низшему классу или не участвовал уже в 20 кампаниях в качестве пехотинца либо в 10 кампаниях в качестве кавалериста. Но обычно в войска отбирались только люди помоложе. Обучение воина было очень суровым и было рассчитано на развитие в нем всеми возможными способами физической силы. Помимо регулярного обучения обращению с оружием и различным движениям широко практиковались бег, прыганье, прыжки с шестом, скалолазанье, борьба, плаванье — сначала без одежды, потом во всем снаряжении. Продолжительные марши в полном походном снаряжении, когда каждый воин нес на себе от 40 до 60 фунтов, совершались со скоростью 4 мили в час. В военное обучение входило также обращений с шанцевым инструментом и быстрое устройство укрепленного лагеря. И не только новобранцы, но и ветераны-легионеры должны были проделывать все эти упражнения, чтобы сохранять физическую бодрость и ловкость и быть привычными к утомительным занятиям и лишениям. Такие воины действительно могли покорить мир.
В лучшие времена республики обычно существовали две консульские армии, причем каждая состояла из 2 легионов и из контингентов союзников (численность пехоты в них была равна римской, а численность конницы вдвое большей). Набор войск производился на общем собрании граждан на Капитолии или Марсовом поле; из каждой трибы[22] брали одинаковое число людей; эти рекруты поровну распределялись между четырьмя легионами, до полного их укомплектования. Довольно часто граждане, освобожденные от службы по возрасту или в силу их участия в многочисленных кампаниях, вновь вступали в армию добровольцами. Рекрутов приводили к присяге и отпускали до вызова. Когда их призывали, самых молодых и бедных зачисляли в разряд велитов, следующая группа по возрасту и имущественному положению попадала в разряд хастатов и принципов, самые старшие и самые богатые зачислялись в разряд триариев. Каждый легион насчитывал 1200 велитов, 1200 хастатов, 1200 принципов, 600 триариев и 300 кавалеристов (всадников)[23], всего 4500 человек. Хастаты, принципы и триарии, каждые в отдельности, подразделялись на 10 манипул, или рот, к каждому манипулу добавлялось одинаковое число велитов. Велиты (rorarii, accensi, ferentarii {легкие войска, располагавшиеся за триариями, легкие вспомогательные войска, стрелки. Ред.}) составляли легкую пехоту легиона и вместе с конницей находились на его флангах. Хастаты образовывали первую, принципы — вторую линию; первоначально они были вооружены копьями. Триарии составляли резерв и были вооружены пилумом — коротким, но чрезвычайно тяжелым и грозным копьем, которое они метали в передние шеренги противника непосредственно перед тем, как вступить с ним в рукопашную схватку мечами. Каждый манипул находился под командой центуриона, имевшего второго центуриона в качестве помощника. Старшинство центурионов определялось их положением в легионе; самым младшим был второй центурион последнего, или десятого, манипула хастатов, а самым старшим — первый центурион первого манипула триариев (primus pilus), который в отсутствие старшего командира даже принимал на себя командование всем легионом. Обыкновенно primus pilus командовал всеми триариями, точно так же как primus princeps (первый центурион первого манипула принципов) — всеми принципами, a primus hastatus — всеми хастатами легиона. В более раннюю эпоху легионом командовали но очереди его шесть военных трибунов, каждый из них в течение двух месяцев. После первой гражданской войны[24] во главе каждого легиона в качестве постоянных начальников были поставлены легаты; трибунами теперь являлись большей частью лица, на которых были возложены штабные или административные обязанности. Различие в вооружении трех линий исчезло еще до времен Мария. Пилумом стали вооружать все три линии легиона; с этих пор он стал национальным оружием римлян. Качественное различие между тремя линиями, в той мере, в какой оно основывалось на различии в возрасте и в продолжительности службы, вскоре тоже исчезло. Хастаты, принципы, триарии, согласно Саллюстию, в последний раз появились в сражении Метелла против Югурты[25]. Марий свел 30 манипулов легиона в 10 когорт и расположил их в две линии, по 5 когорт в каждой. В то же время нормальная численность когорты была увеличена до 600 человек; первая когорта, находившаяся под командой primus pilus, несла легионного орла[26]. Конница, как и раньше, была объединена в турмы по 30 воинов и по три декуриона в каждой, причем первый из декурионов командовал турмой. Защитное вооружение римской пехоты состояло из деревянного щита полуцилиндрической формы длиной в 4 фута и шириной в 21/2, обтянутого кожей и укрепленного железными скрепами; в середине его имелась выпуклость (umbo) для парирования ударов копьем. Шлем был медный, обыкновенно с удлинением сзади для защиты шеи; укреплялся он на голове кожаными ремнями, покрытыми медными пластинками. Нагрудник размером около квадратного фута был укреплен на кожаном панцире чешуйчатыми ремнями, протянутыми через плечо. У центурионов защитное вооружение состояло из кольчуги, покрытой медными пластинками. Правая нога, подверженная ударам меча при выставлении ее вперед, защищалась медной пластиной. Кроме короткого меча, которым больше пользовались для того, чтобы колоть, чем рубить, солдаты имели пилум — тяжелое копье с древком длиной в 41/2 фута и железным наконечником в 11/2 фута, всего, следовательно, длиной около 6 футов, при 21/2 квадратных дюйма в поперечнике деревянной части, весом около 10 или 11 фунтов. Брошенное на расстояние 10–15 шагов, оно часто пробивало щиты и нагрудники и почти всегда повергало противника. Велиты — легковооруженные — имели легкие короткие дротики. В более поздние периоды республики, когда службу легких войск стали нести вспомогательные войска из варваров, этот вид пехоты совершенно исчез. Конница была снабжена таким же защитным вооружением, как и пехота, копьем и более длинным мечом. Но римская национальная конница отличалась не очень высокими качествами и предпочитала сражаться в пешем строю. Позднее она была совсем упразднена, и ее заменили нумидийские, испанские, галльские и германские всадники.
Тактическое построение римских войск допускало значительную подвижность. Манипулы строились с интервалами между ними, равными протяжению фронта каждого из них, глубина их колебалась от 5–6 до 10 шеренг. Манипулы второй линии располагались за интервалами первой линии; триарии строились еще дальше в тылу, но уже сплошным фронтом. Смотря по обстоятельствам, манипулы каждой линии могли сомкнуться, то есть образовать непрерывную линию, или же манипулы второй линии могли продвинуться вперед и заполнить интервалы первой линии, либо, наконец, когда требовалась большая глубина, каждый из манипулов принципов примыкал к тылу соответствующего манипула хастатов, удваивая его глубину. Когда пришлось иметь дело со слонами Пирра[27], все три линии строились с интервалами, причем каждый манипул прикрывал впереди стоящий, так что для животных оставался прямой проход через весь боевой порядок. В таком строю была во всех отношениях успешно преодолена неповоротливость фаланги. Легион мог двигаться и маневрировать, не нарушая своего боевого порядка, на такой местности, где фаланга не могла на это отважиться, не подвергая себя крайнему риску. Чтобы обойти препятствие, обычно приходилось сокращать свой фронт самое большее одному или двум манипулам; но через несколько минут фронт восстанавливался. Легион мог прикрыть весь свой фронт легкими войсками, так как последние при продвижении вперед линий манипулов могли отойти назад через интервалы. Но главное преимущество состояло в расположении войск в несколько линий, вводимых в действие одна вслед за другой, в зависимости от требовании момента. При фаланговой системе дело решалось одним ударом. В резерве не было свежих войск, вводимых в бой в случае неудачи, — фактически такая возможность вообще не предусматривалась. Легион мог завязать борьбу с противником по всей ширине своего фронта, пустив в ход свои легкие войска и конницу; он мог противопоставить наступающей фаланге противника свою первую линию хастатов, которых не так-то легко было одолеть, ибо надо было сначала разбить поодиночке по меньшей мере 6 из 10 манипулов; он мог измотать противника, выдвинув принципов, и в конечном счете добиться победы с помощью триариев. Таким образом полководец сохранял в своих руках управление войсками и ходом сражения, в то время как фаланга, раз вступив в бой, оказывалась безвозвратно втянутой в него всеми своими силами и должна была вести бои до конца. Если римский полководец хотел прервать сражение, то легионная организация позволяла ему занять позицию резервами, после чего ранее вступившие в бой войска могли отойти через интервалы и, в свою очередь, занять позицию. При всех обстоятельствах часть войск всегда была в полном порядке, ибо если даже триарии оказывались отброшенными, перестроившиеся первые две линии находились позади них. Когда легионы Фламинина встретились на равнинах Фессалии с фалангой Филиппа[28], их первая атака была сразу же отражена; но атака следовала за атакой; македоняне стали уставать и частично утратили сплоченность своего боевого порядка; а всюду, где только обнаруживались признаки расстройства, появлялся римский манипул, пытавшийся вклиниться в эту неповоротливую массу. Наконец, когда 20 манипулов атаковали фалангу с флангов и с тыла, сохранение боевого порядка стало невозможным, глубокое построение распалось, превратившись в толпу беглецов, и сражение было проиграно. Против конницы легион строился в orbis — своего рода каре с обозом в центре. На марше, когда можно было ожидать нападения, легион строился в legio quadrata — своего рода удлиненную колонну с широким фронтом и с обозом в центре. Это было осуществимо, разумеется, лишь на открытой равнине, там, где можно было двигаться напрямик.
Во времена Цезаря легионы комплектовались в большинстве случаев путем добровольного набора в Италии. После Союзнической войны[29] право гражданства, а вместе с ним и обязанность нести военную службу, было распространено на всю Италию, и потому пригодных людей теперь оказывалось гораздо больше, чем требовалось. Жалованье почти равнялось заработку работника; поэтому рекрутов, было более чем достаточно, так что не приходилось даже прибегать к принудительному, набору. Только в исключительных случаях легионы вербовались в провинциях; так, например, свой пятый легион Цезарь набрал в Римской Галлии[30], но впоследствии воины этого легиона en masse {все без исключения. Ред.} получили права римского гражданства. Легионы отнюдь не достигали своей номинальной численности в 4500 человек; так, легионы Цезаря редко насчитывали многим более 3000. Из новобранцев предпочитали формировать новые легионы (legiones tironum {легионы новобранцев. Ред.}), нежели смешивать их с ветеранами в старых легионах; эти новые легионы на первых порах не допускались к участию в сражениях в открытом поле, их использовали главным образом для охраны лагеря. Легион делился на 10 когорт, по 3 манипула в каждой. Наименования хастаты, принципы, триарии сохранились лишь постольку, поскольку это было необходимо для обозначения ранга командиров согласно указанной выше системе; в отношении же рядовых воинов эти наименования утратили всякое значение. Шесть центурионов первой когорты каждого легиона имели право присутствовать на военном совете. Центурионы были выходцами из рядовых солдат и редко достигали более высокого положения; школой для высших офицеров служил личный штаб военачальника, состоявший из молодых образованных людей, которые быстро продвигались до чина военного трибуна, а затем и до чина легата. Вооружение воина оставалось прежним — пилум и меч. Помимо снаряжения воин нес на себе личный багаж весом от 35 до 60 фунтов. Приспособление для ношения его было настолько неудобным, что воин, чтобы быть готовым к бою, должен был сперва спять с себя свой багаж. Лагерные принадлежности армии перевозились на лошадях и мулах, которых для одного легиона требовалось до 500. Каждый легион имел своего орла, а каждая когорта свое знамя. Для легкой пехоты Цезарь отбирал из своих легионов определенное число воинов (антесигнанов), одинаково пригодных как для службы в легких войсках, так и для ближнего боя в линейном строю. Кроме них у него были вспомогательные войска из провинций: критские лучники, балеарские пращники, контингенты из Галлии и Нумидии, германские наемники. Конница его состояла частью из галльских, частью из германских войск. Римские вылиты и римская кавалерия исчезли незадолго до этого.