III АЛЬЯНС В ШВЕЙЦАРИИ

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

III АЛЬЯНС В ШВЕЙЦАРИИ

Альянс подобен Фальстафу, он «находит, что спокойствие и осторожность — наилучшее проявление храбрости» [Шекспир, «Король Генрих iv», часть 1, акт V, сцена четвертая. Ред.]. Поэтому «сидящий в них черт» нисколько не мешает интернациональным братьям смиренно преклоняться перед властью существующих государств, не переставая в то же время энергично протестовать против института абстрактного государства; однако удары их этот «черт» направляет исключительно против Интернационала. Сначала они хотели завладеть Интернационалом, а когда это им не удалось, они попытались его дезорганизовать. Покажем теперь их работу в различных странах.

Интернациональные братья были не чем; иным, как находящимся в резерве генеральным штабом; им не хватало армии. Они решили, что Интернационал как раз и создан для этой цели. Чтобы быть допущенным к командованию этой армией, нужно было протащить в Интернационал открытый Альянс. Опасаясь, что они унизят Альянс, если обратятся с просьбой о своем приеме в Генеральный Совет, полномочия которого тем самым были бы ими признаны, они с этой целью несколько раз тщетно обращались к Бельгийскому и Парижскому федеральным советам. Эти повторные отказы принудили Альянс 15 декаоря 1868 г. с просьбой о приеме обратиться к Генеральному Совету. Альянс прислал свой устав и свою программу, в которых открыто провозглашалось его намерение («Документы», № 2 [См. настоящий том, стр. 449—450. Ред.] ). Заявляя о своем «полном растворении в Интернационале», Альянс одновременно претендовал на то, чтобы составлять внутри Интернационала вторую международную организацию. Наряду с Генеральным Советом Интернационала, избираемым конгрессами, должен был существовать сам себя назначивший центральный комитет Альянса, находящийся в Женеве; наряду с местными группами Интернационала — местные группы Альянса, которые при посредстве своих национальных бюро, функционирующих помимо национальных бюро Интернационала, «будут обращаться к центральному бюро Альянса с просьбой о приеме их в Интернационал». Таким образом, центральное бюро Альянса присваивало себе право приема в Интернационал. Наряду с конгрессами Интернационала должны были происходить конгрессы Альянса, так как «делегация Альянса на ежегодных конгрессах рабочих» претендовала на проведение «своих открытых заседаний в отдельном помещении».

22 декабря Генеральный Совет (в письме, опубликованном в его циркуляре «Мнимые расколы в Интернационале», стр. 7 [См. настоящий том, стр. 9—11. Ред. ]) заявил, что эти притязания находятся в явном противоречии с Уставом Интернационала, и категорически отказал Альянсу в приеме. Несколько месяцев спустя Альянс снова обратился к Генеральному Совету, запросив его, признает ли он или нет принципы Альянса. В случае утвердительного ответа Альянс заявлял о своей готовности распустить себя, преобразовавшись в простые секции Интернационала. Генеральный Совет 9 марта 1869 г. (см. «Мнимые расколы в Интернационале», стр. 8 [См. настоящий том, стр. 11—12. Ред.]) ответил, что выносить суждение о научной ценности программы Альянса значило бы для него выходить за пределы своих функций и что если вместо «уравнения классов» будет поставлено «уничтожение классов», то не будет препятствий к превращению секций Альянса в секции Интернационала. Генеральный Совет добавлял: «Если вопрос о роспуске Альянса и о вступлении его секций в Интернационал будет окончательно решен, то согласно нашему Регламенту необходимо будет сообщить Совету о местонахождении и численности каждой новой секции».

22 июня 1869 г. женевская секция Альянса сообщила Генеральному Совету, как о совершившемся факте, о роспуске Международного альянса социалистической демократии, всем секциям которого якобы было предложено «превратиться в секции Интернационала». После такого категорического заявления Генеральный Совет, введенный в заблуждение некоторыми подписями под программой, заставлявшими предполагать, что Альянс признан Романским федеральным комитетом, принял его. Прибавим, что ни одно из поставленных условий никогда не было выполнено. Напротив, именно с этого момента тайная организация, скрывавшаяся за открытым Альянсом, заработала вовсю. За секцией Интернационала в Женеве скрывалось центральное бюро тайного Альянса; за секциями Интернационала в Неаполе, Барселоне, Лионе, Юре — тайные секции Альянса. Опираясь на эту франкмасонскую организацию, о существовании которой ни рядовые члены Интернационала, ни их руководящие центры даже не подозревали, Бакунин рассчитывал, что ему удастся на Базельском конгрессе в сентябре 1869 г. захватить в свои руки руководство Интернационалом. На этом конгрессе тайный Альянс благодаря пущенным им в ход нечестным приемам был представлен по меньшей мере десятью делегатами, среди которых находились пресловутый Альбер Ришар и сам Бакунин. Делегация привезла с собой множество незаполненных мандатов, которые она не смогла использовать за отсутствием надежных людей, хотя и предлагала их базельским членам Интернационала. Однако имевшегося количества делегатов Альянса оказалось недостаточно даже для того, чтобы заставить конгресс санкционировать отмену права наследования — старый сен-симонистский хлам, — которую Бакунин хотел сделать практическим исходным пунктом социализма[312]; еще меньше успеха имела попытка навязать конгрессу перенесение местопребывания Генерального Совета из Лондона в Женеву, о чем мечтал Бакунин.

Тем временем в Женеве шла открытая война между Романским федеральным комитетом, поддерживаемым почти всеми женевскими членами Интернационала, и Альянсом. Союзниками последнего в этой войне были локльская газета «Progres», редактируемая Джемсом Гильомом, и женевская «Egalite», являвшаяся официальным органом Романского федерального комитета, большинство редакции которого, однако, составляли альянсисты, по всякому поводу нападавшие на Романский федеральный комитет. Не упуская из виду главной цели — перенесение местопребывания Генерального Совета в Женеву, — редакция «Egalite» открыла кампанию против существующего Генерального Совета и призывала парижскую газету «Travail» поддержать ее. Генеральный Совет в своем циркуляре от 1 января 1870 г. заявил, что не считает нужным вступать в полемику с газетами[313]. Тем временем Романский федеральный комитет устранил из редакции «Egalite» людей Альянса.

Тогда эта секта не рядилась еще в антиавторитарные одежды. Полагая, что ей удастся овладеть Генеральным Советом, она первая на Базельском конгрессе потребовала принятия и предложила текст постановлений по организационным вопросам, предоставлявших Генеральному Совету «авторитарные полномочия», на которые она с такой яростью обрушилась два года спустя. Ничто не дает лучшего представления о ее тогдашних взглядах на авторитарную роль Генерального Совета, как следующая выдержка из локльской газеты «Progres» (4 декабря 1869 г.), редактировавшейся Джемсом Гильомом, по поводу конфликта между «Social-Demokrat»[314] и «Volksstaat».

«Нам кажется, что Генеральный Совет нашего Товарищества обязан был бы вмешаться и начать расследование того, что происходит в Германии, вынести решение по поводу спора между Швейцером и Либкнехтом, положив тем самым конец той неопределенности, в которой мы очутились благодаря этому странному положению».

Можно ли поверить, что это тог самый Гильом, который 12 ноября 1871 г. в сонвильерском циркуляре обвинял тот же некогда недостаточно авторитарный Генеральный Совет в «желании внести в Интернационал принцип авторитарности»?

Газеты Альянса с момента своего появления на свет не только вели пропаганду его особой программы, чего никто не мог бы поставить им в вину, но и настойчиво создавали и поддерживали умышленную путаницу между его программой и программой Интернационала. Это повторялось всюду, где Альянс располагал какой-либо газетой или сотрудничал в ней — в Испании, в Швейцарии, в Италии; но совершенства эта система достигла в русских изданиях Альянса.

Секта дала решительный бой на съезде Романской федерации в Шо-де-Фоне (4 апреля 1870 г.). Дело заключалось в том, чтобы заставить женевские секции признать женевский открытый Альянс частью федерации и перенести Федеральный комитет и его орган в какую-либо местность Юры, где тайный Альянс оказался бы хозяином положения.

При открытии съезда два делегата «секции Альянса» потребовали, чтобы их допустили на съезд. Женевские делегаты предложили отложить этот вопрос на конец съезда и немедленно приступить к более важному делу — к обсуждению программы. Они заявили, что их императивный мандат предписывает им скорее покинуть съезд, чем допустить в свою группу эту секцию «ввиду интриг и властолюбивых стремлений людей из Альянса, и что голосовать за прием Альянса значит голосовать за раскол Романской федерации».

Но Альянс не хотел упустить такого случая. Соседство его маленьких юрских секций позволило ему добиться ничтожного фиктивного большинства, так как Женева и крупные центры Интернационала были представлены крайне слабо. По настоянию Гильома и Швицгебеля секция была принята спорным большинством в один или два голоса. Женевские делегаты получили от всех секций, запрошенных немедленно по телеграфу, приказ покинуть съезд. Так как члены Интернационала в Шо-де-Фоне поддерживали женевцев, то альянсисты были вынуждены оставить помещение съезда, принадлежавшее местным секциям. Несмотря на то, что, по словам их собственного органа (см. «Solidarite» от 7 мая 1870 г.), они представляли лишь пятнадцать секций, тогда как в одной Женеве их было тридцать, они присвоили себе звание романского съезда, назначили новый федеральный комитет для Романской Швейцарии, в котором блистали Шевале и Коньон [Через два месяца орган этого же комитета («Solidarite» от 9 июля) объявил обоих этих субъектов ворами. Они действительно доказали свою анархистскую революционность, обокрав кооперативное товарищество портных в Шо-де-Фоне.], и провозгласили газету Гильома «Solidarite» органом Романской федерации. Специальная миссия этого молодого школьного учителя заключалась в том, чтобы клеветать на рабочих «фабрики»[315] в Женеве — этих ненавистных «буржуа» — вести войну с органом Романской федерации «Egalite» и проповедовать полное воздержание в области политики. Авторами наиболее значительных статей на эту тему были в Марселе — Бастелика и в Лионе — два столпа Альянса: Альбер Ришар и Гаспар Блан.

Кстати, случайное и фиктивное большинство съезда в Шо-де-Фоне допустило явное нарушение устава Романской федерации, на представительство которой оно претендовало, причем следует заметить, что главари Альянса принимали большое участие в составлении этого устава[316]. Согласно параграфам 53 и 55, всякое важное постановление съезда, чтобы получить силу закона, должно быть санкционировано двумя третями входящих в федерацию секций. Между тем женевские и шодефонские секции, высказавшиеся против Альянса, составляли одни более двух третей общего числа секций. На двух больших общих собраниях женевские члены Интернационала, несмотря на противодействие Бакунина и его друзей, почти единогласно одобрили поведение своих делегатов, которые при общих аплодисментах предложили Альянсу не соваться куда не следует и не претендовать на то, чтобы входить в Романскую федерацию; при этом условии могло бы состояться примирение. Впоследствии несколько утративших иллюзии членов Альянса предложили его распустить, но Бакунин и его приспешники всеми силами воспротивились этому. Вопреки всему, Альянс продолжал настаивать на том, что он входит в Романскую федерацию; это вынудило тогда Романскую федерацию принять решение об исключении из своих рядов Бакунина и других главных зачинщиков.

Таким образом, в Романской Швейцарии оказалось два федеральных комитета — один в Женеве, другой в Шо-де-Фоне. Огромное большинство секций осталось верным первому, тогда как за другим последовали лишь пятнадцать секций, многие из которых, как мы увидим дальше, одна за другой прекратили свое существование.

Едва успел закрыться романский съезд, как новый комитет в Шо-де-фоне потребовал вмешательства Генерального Совета, обратившись к нему с письмом, подписанным в качестве секретаря Ф. Робером, а в качестве председателя Анри Шевале (см. примечание к предыдущей странице). Рассмотрев документы, представленные обеими сторонами, Генеральный Совет 28 июня 1870 г. постановил сохранить за женевским комитетом его прежние функции и предложить новому федеральному комитету в Шо-де-фоне принять какое-нибудь местное наименование[317]. Комитет в Шо-де-Фоне, обманутый в своих надеждах этим решением, поднял крик по поводу авторитарности Генерального Совета, забывая, что он первый потребовал его вмешательства. Смута, в которую этот комитет втянул швейцарскую федерацию своим упорным стремлением узурпировать название романского федерального комитета, заставила Генеральный Совет прекратить с ним всякие официальные сношения.

4 сентября 1870 г. в Париже была провозглашена республика. Альянс решил, что пробил час «спустить с цепи революционную гидру в Швейцарии» (стиль Гильома). «Solidarite» выпустила манифест, призывавший к формированию швейцарских волонтерских отрядов против пруссаков. Этот манифест, если верить педагогу Гильому, хоть и не был «ни в коей мере анонимным», все же «не был и подписан». К сожалению, весь воинственный пыл Альянса испарился, как только газета и манифест были конфискованы. Но я, — воскликнул кипучий Гильом, сгоравший желанием «рисковать собственной шкурой», — «я остался на своем посту… в типографии газеты» («Bulletin jurassien», 15 июня 1872 года).

Вспыхнуло революционное движение в Лионе. Бакунин поспешил присоединиться к своему лейтенанту Альберу Ришару и к своим унтер-офицерам Бастелика и Гаспару Блану. 28 сентября, в день его приезда, народ завладел городской ратушей. Бакунин водворился в ней; и вот наступил критический момент, которого ждали столько лет, момент, когда Бакунин получил возможность совершить самый революционный акт, какой когда-либо видел мир, — он декретировал Отмену Государства, Но государство в образе двух рот буржуазных национальных гвардейцев вошло в дверь, перед которой забыли поставить охрану, очистило зал и заставило Бакунина поспешно ретироваться в Женеву.

В тот самый момент, когда воинственный Гильом «на своем посту» защищал сентябрьскую республику, его верный Ахат — Робен бежал от этой республики и укрылся в Лондоне. Хотя Генеральному Совету было известно, что Робен является одним из самых ярых сторонников Альянса и, к тому же, автором нападок на Генеральный Совет в газете «Egalite», он, несмотря на сообщения брестских секций о далеко не мужественном поведении Робена, включил его в свой состав ввиду отсутствия французских членов Совета. С этого момента Робен непрерывно выполнял в Совете функции официозного корреспондента комитета в Шо-де-Фоне. 14 марта 1871 г. он предложил созвать закрытую конференцию Интернационала для разрешения швейцарского конфликта. Совет, предвидя, что в Париже назревают крупные события, наотрез отказался. Робен несколько раз возвращался к этому вопросу и даже предлагал Совету принять окончательное решение по поводу конфликта. 25 июля Генеральный Совет постановил включить это дело в число вопросов, подлежащих разрешению конференции, созываемой в сентябре 1871 года.

10 августа Альянс, отнюдь не желая, чтобы его происки расследовались на конференции, объявил себя распущенным с 6-го числа того же месяца. Вскоре, однако, получив подкрепление в лице нескольких французских эмигрантов, он появился вновь, выступая под другими названиями, например: секция атеистов-социалистов и секция пропаганды и революционного социалистического действия. Основываясь на резолюции V Базельского конгресса[318], Генеральный Совет, в полном согласии с Романским федеральным комитетом, отказался признать эти секции — новые очаги интриг.

Лондонская конференция (сентябрь 1871 г.) подтвердила постановление Генерального Совета от 28 июня 1870 г. относительно юрских раскольников.

Так как «Solidarite» прекратила свое существование, то новые приверженцы Альянса основали газету «Revolution Sociale», в которой сотрудничала г-жа Андре Лео, заявившая на конгрессе Лиги мира в Лозанне, как раз в то время, когда Ферре в тюрьме ожидал своей отправки в Сатори, что «Рауль Риго и Ферре были двумя зловещими фигурами Коммуны, которые до этого» (до казни заложников) «не переставая требовали, — правда, всегда безуспешно — кровавых мер».

С первого же номера газета поспешила стать на один уровень с «Figaro», «Gaulois», «Paris-Journal» и другими грязными листками, перепечатывая их гнусные выпады против Генерального Совета. Она сочла момент подходящим для того, чтобы даже в самом Интернационале разжечь пламя национальной ненависти. По ее словам, Генеральный Совет является немецким комитетом и им руководит человек бисмарковского склада.

Тремя своими резолюциями: о швейцарском конфликте, о политическом действии рабочего класса и о публичном дезавуировании Нечаева, конференция нанесла Альянсу удар в самое сердце[319]. Первая из этих резолюций выносила прямое порицание псевдороманскому комитету в Шо-де-Фоне и одобряла действия Генерального Совета. Она рекомендовала юрским секциям присоединиться к Романской федерации, а в случае невозможности такого объединения конференция предлагала горным секциям принять наименование Юрской федерации. Она заявила, что если их комитет будет продолжать газетную войну перед лицом буржуазной публики, то эти газеты будут дезавуированы Генеральным Советом. — Вторая резолюция, о политическом действии рабочего класса, окончательно положила конец той путанице, которую Бакунин хотел создать в Интернационале, включив в свою программу доктрину об абсолютном воздержании в области политики. — Третья резолюция, относительно Нечаева, представляла непосредственную угрозу Бакунину. Мы увидим дальше, когда будем говорить о России, насколько Бакунин был лично заинтересован в том, чтобы скрыть гнусности Альянса от Западной Европы.

Альянс справедливо усмотрел в этом объявление войны и немедленно открыл военные действия. Юрские секции, поддерживавшие псевдороманский комитет, собрались 12 ноября 1871 г. на съезде в Сонвилье. Там присутствовало шестнадцать делегатов, якобы представлявших девять секций. Согласно отчету Федерального комитета, секция Куртелари, представленная двумя делегатами, «прекратила свою деятельность»; центральная секция Локля «в конце концов распалась», но затем была временно восстановлена, чтобы послать двух делегатов на съезд шестнадцати; секция граверов и узорщиков Куртелари (два делегата) «организовалась в общество сопротивления», не входящее в Интернационал; секция пропаганды в Шо-де-Фоне (один делегат) «находится в критическом состоянии; ее положение не только не улучшается, а скорее ухудшается»; центральная секция Невшателя (два делегата, в том числе Гильом) «сильно пострадала, и, если бы не самоотверженность отдельных ее членов, гибель ее была бы неминуема». Два кружка по изучению социального вопроса в Сонвилье и Сент-Имье (четыре делегата) в округе Куртелари были созданы, согласно отчету, в результате роспуска центральной секции в Куртелари; таким образом, несколько членов этого округа трижды представлены шестью делегатами! Секция в Мутье (один делегат) состоит, по-видимому, только из своего комитета. Итак, из шестнадцати делегатов четырнадцать представляли мертвые или умирающие секции. Чтобы составить себе, однако, представление о том развале, к которому привела проповедь анархии в этой федерации, следует продолжить немного чтение этого отчета. Из двадцати двух секций только девять были представлены на съезде; семь секций ни разу не ответили ни на одно из обращений комитета, а четыре были объявлены мертвыми. Вот какова федерация, считавшая себя призванной потрясти самые основы организации Интернационала!

Съезд в Сонвилье начал, однако, с того, что подчинился Лондонской конференции, предложившей созвавшим его организациям принять название Юрской федерации; но в то же время, чтобы доказать свой анархизм, он объявил вею Романскую федерацию распущенной (последняя вернула горцам их автономию, изгнав их из всех секций). Вслед за тем съезд выпустил крикливый циркуляр, основной целью которого было опротестовать законность конференции и апеллировать к общему конгрессу, немедленного созыва которого он требовал.

Циркуляр обвиняет Интернационал в том, что он изменил своему духу, который заключается именно «в грандиозном протесте против авторитета». До Брюссельского конгресса все шло как нельзя лучше в этом лучшем из обществ, но в Базеле делегаты потеряли голову и, охваченные «слепым доверием», «нарушили и дух и букву Общего Устава», в котором так ясно провозглашалась автономия каждой секции и каждой группы секций. Итак, Интернационал написал на своем знамени — авторитарность, а Юрская федерация, эта марионетка Альянса, — автономию секций. Мы уже видели, каким образом Альянс собирается осуществлять эту автономию.

Но грехи Базельского конгресса бледнеют перед грехами Лондонской конференции, резолюции которой

«стремятся превратить Интернационал из свободной федерации автономных секций в иерархическую и авторитарную организацию дисциплинированных секций, находящихся всецело в руках Генерального Совета, который может по своему усмотрению отказать им в приеме или приостановить их деятельность».

Очевидно писавшие этот циркуляр альянсисты забыли, что их тайный устав составлен исключительно с целью упрочить «иерархическую и авторитарную организацию», возглавляемую персоной перманентного «гражданина Б.», и содержит указания, как «дисциплинировать» секции и как отдать их не просто «в руки», но даже «под высокую руку» этого самого «гражданина».

Если грехи конференции уже являются смертными грехами, то грех из всех грехов — грех против святого духа был совершен Генеральным Советом. В нем имеется «несколько личностей», которые рассматривают свой

«мандат» (членов Совета) «как личное достояние, а Лондон представляется им неизменной столицей нашего Товарищества… Некоторые люди дошли до того… что захотели обеспечить господство в Интернационале их особой программы, их собственной доктрины… в качестве официальной теории, которая одна только имеет право гражданства в Товариществе… таким образом мало-помалу образовалась ортодоксия, центром которой является Лондон, а представителями — члены Генерального Совета».

Одним словом, они захотели обеспечить единство Интернационала путем «централизации и диктатуры». — В этом же самом циркуляре Альянс претендует на то, чтобы «обеспечить преобладание в Интернационале своей особой программы», — называя ее «грандиозным протестом против авторитета» и заявляя, что освобождение рабочих усилиями самих рабочих должно произойти «без какого бы то ни было авторитарного руководства, даже и такого, которое избрано и санкционировано рабочими». Мы увидим, что всюду, где Альянс пользовался влиянием, он делал именно то, в чем он ложно упрекает Генеральный Совет, — пытался навязать свое нелепое подобие теории в качестве «официальной теории, которая одна только имеет право гражданства в Товариществе»

[Так, например, Мадзини возлагал на весь Интернационал ответственность за нелепые измышления папы Бакунина. Генеральный Совет счел себя вынужденным публично заявить в итальянских газетах, что он «всегда выступал против неоднократных попыток подменить широкую, доступную для понимания, программу Интернационала (открывавшую доступ в его ряды и приверженцам Бакунина) узкой и сектантской программой Бакунина, принятие которой сразу повлекло бы за собой исключение огромного большинства членов Интернационала»[320]). Циркуляр Жюля Фавра, доклад депутата помещичьей палаты Саказа по поводу нашего Товарищества, реакционные речи во время прений по вопросу об Интернационале в испанских кортесах[321], да и все направленные против него публичные нападки, кишат цитатами из ультра-анархистских фраз, исходящих из бакунистского лагеря.]. — Все это относится лишь к публичной, открытой деятельности Альянса; что касается его тайной деятельности, то «дух и буква» тайных статутов уже показали нам, до какой степени «ортодоксия», «собственная доктрина», «централизация» и «диктатура» господствуют в этой «свободной федерации автономных групп». Нам вполне понятно, что Альянсу хотелось бы помешать рабочему классу создать себе общее руководство, поскольку бакунистское провидение уже позаботилось об этом, образовав свой Альянс в качестве генерального штаба революции.

Генеральный Совет не только не намеревался навязывать Интернационалу какую бы то ни было ортодоксию, но, напротив, предложил Лондонской конференции отменить сектантские названия некоторых секций, причем это предложение было принято единогласно [Вторая резолюция конференции, пункт 2; «Все местные отделения, секции, группы и их комитеты впредь именуются и конституируются исключительно как отделения, секции, группы и комитеты Международного Товарищества Рабочих с прибавлением названий соответствующих местностей». Пункт 3: «Ввиду этого всем отделениям, секциям и группам запрещается впредь именоваться сектантскими названиями, как, например, позитивисты, мютюэлисты, коллективисты, коммунисты и т. п., или создавать сепаратистские организации под названием «секций пропаганды» и т. п., претендующие на выполнение особых задач, отличных от общих целей Товарищества».] .

Вот что писал Генеральный Совет о сектах в своем закрытом циркуляре («Мнимые расколы», стр. 24 [См. настоящий том, стр. 30. Ред.])

«Первый этап борьбы пролетариата против буржуазии носит характер сектантского движения. Это имеет свое оправдание в период, когда пролетариат еще недостаточно развит, чтобы действовать как класс. Отдельные мыслители, подвергая критике социальные противоречия, предлагают фантастические решения этих противоречий, а массе рабочих остается только принимать, пропагандировать и осуществлять их. Секты, созданные этими зачинателями, по самой своей природе являются абстенционистскими: чуждыми всякой реальной деятельности, политике, стачкам, союзам, — одним словом, всякому коллективному движению. Пролетариат в массе своей всегда остается безразличным или даже враждебным их пропаганде. Рабочие Парижа и Лиона не хотели знать сен-симонистов, фурьеристов, икарийцев, так же как английские чартисты и тред-юнионисты не признавали оуэнистов. Секты, при своем возникновении служившие рычагами движения, превращаются в препятствие, как только это движение перерастет их; тогда они становятся реакционными. Об этом свидетельствуют секты во Франции и в Англии, а в последнее время лассальянцы в Германии, которые в течение ряда лет являлись помехой для организации пролетариата и кончили тем, что стали простым орудием в руках полиции. В общем это — детство пролетарского движения, подобно тому, как астрология и алхимия представляют собой детство науки. Прежде чем стало возможным основание Интернационала, пролетариат должен был оставить этот этап позади.

В противоположность фантазирующим и соперничающим сектантским организациям, Интернационал является подлинной и боевой организацией пролетариата всех стран, объединенного в общей борьбе против капиталистов и землевладельцев, против их классового господства, организованного в государство. Поэтому в Уставе Интернационала говорится просто о рабочих обществах, преследующих одинаковую цель и признающих одну и ту же программу, которая ограничивается тем, что намечает основные линии пролетарского движения, тогда как теоретическая разработка их осуществляется под воздействием потребностей практической борьбы и в результате обмена мнениями в секциях, в их органах и на съездах, где допускаются все без различия оттенки социалистических убеждений».

Альянс не хотел, чтобы Интернационал был боевой организацией; в циркуляре требовалось, чтобы Интернационал был верным прообразом будущего общества:

«Мы должны поэтому добиться того, чтобы по возможности больше приблизить эту организацию к нашему идеалу… Интернационал, зародыш будущего человеческого общества, должен быть уже сейчас верным отображением наших принципов свободы и федерации и должен отбросить всякое начало, ведущее к авторитарности, к диктатуре».

Если бы Юрской федерации удалось осуществить свой план и превратить Интернационал в верное отображение еще не существующего общества, лишить его всякой возможности согласованных действий с тайной целью подчинить его «власти и диктатуре» Альянса и его перманентного диктатора «гражданина Б.», то тем самым были бы полностью исполнены желания европейской полиции, которой больше ничего не надо, как только то, чтобы Интернационал сошел со сцены.

Господа из Альянса, чтобы доказать своим бывшим коллегам из Лиги мира и радикальной буржуазии, что открытая ими кампания направлена против Интернационала, а не против буржуазии, разослали свой циркуляр всем радикальным газетам. «Republique francaise» г-на Гамбетты в статье, полной поощрений по адресу юрцев и нападок на Лондонскую конференцию, поспешила признать их заслуги[322]. «Bulletin jurassien», обрадовавшись такой поддержке со стороны буржуазной прессы, воспроизвел эту статью in extenso [полностью. Ред.] в своем № 3, показав, таким образом, что самое сердечное согласие объединяет ультрареволюционных членов Альянса и версальских гамбеттистов. Для того чтобы шире распространить среди буржуазии приятную весть о нарождающемся расколе в Интернационале, сонвильерский циркуляр продавался в базарный день на улицах ряда французских городов, в частности в Монпелье. Как известно, во Франции для продажи на улице печатных произведений требуется разрешение полиции [Тулузский процесс[323]; см. «Reforme» (тулузскую) от 18 марта 1873 года.].

Этот циркуляр рассылался кипами повсюду, где Альянс рассчитывал навербовать себе друзей и недовольных Генеральным Советом. Результат оказался почти равным нулю. Испанские члены Альянса высказались против созыва конгресса, которого требовал циркуляр, и осмелились даже дать отповедь папе[324]. В Италии один только Терцаги некоторое время поддерживал созыв конгресса. В Бельгии, где не было пользующихся известностью членов Альянса, но где все движение Интернационала запуталось в буржуазных разглагольствованиях о политическом воздержании, об автономии, свободе, федерации, децентрализации и погрязло в узких местных интересах, циркуляр имел некоторый успех. Хотя Бельгийский федеральный совет воздержался от присоединения к требованию созыва чрезвычайного общего конгресса — что, впрочем, было бы абсурдом, так как Бельгия была представлена на конференции шестью делегатами, — но он выработал проект общего устава, в котором Генеральный Совет просто-напросто упразднялся. Когда это предложение обсуждалось на бельгийском съезде, делегат от Лодленсара заметил, что для рабочих наилучшим критерием служит настроение их хозяев. Уже по той радости, которую вызвала у хозяев идея упразднить Генеральный Совет, можно утверждать, что нельзя было бы «совершить более крупную ошибку, чем декретировать такое упразднение».

Поэтому предложение было отвергнуто. В Швейцарии Романская федерация выразила энергичный протест против циркуляра[325], во всех же других странах он был встречен просто презрительным молчанием.

Генеральный Совет ответил на сонвильерский циркуляр и на бесконечные происки Альянса закрытым циркуляром «Мнимые расколы в Интернационале», от 5 марта 1872 года. Краткое изложение значительной части этого циркуляра было дано выше. Гаагский конгресс должным образом расправился с этими интригами и этими интриганами.

Конечно, люди эти, шумевшие тем больше, чем мельче они были сами, имели бесспорный успех. Вся либеральная и полицейская пресса открыто встала на их сторону; их клевета на отдельных членов Генерального Совета, их беззубые нападки на Интернационал встретили поддержку со стороны мнимых реформаторов во всех странах. В Англии их поддержали буржуазные республиканцы, интриги которых были расстроены Генеральным Советом. В Италии — свободомыслящие догматики, предложившие основать под знаменем Стефанони «универсальное общество рационалистов» с обязательным местопребыванием в Риме, организацию «авторитарную» и «иерархическую», монастыри для атеистических монахов и монахинь и т. п., организацию, по уставу которой в зале заседаний устанавливается мраморный бюст каждого буржуа, пожертвовавшего десять тысяч франков. Наконец, в Германии они встретили поддержку со стороны бисмарковских социалистов, которые, не говоря уже об издаваемой ими полицейской газете «Neuer Social-Demokrat», выполняют роль белорубашечников[326] прусско-германской империи.

Так как «Revolution Sociale» прекратила свое существование, то Альянс сделал своим официальным печатным органом «Bulletin jurassien», который под предлогом защиты автономных секций от авторитарности Генерального Совета и от узурпаторских действий Лондонской конференции старался дезорганизовать Интернационал. В номере от 20 марта 1872 г. «Bulletin» открыто признал, что

«под Интернационалом он разумеет не ту или иную организацию, охватывающую в настоящее время часть пролетариата. Организации — дело второстепенное и преходящее… Интернационал, в более общем смысле, есть то чувство солидарности эксплуатируемых, которое господствует и современном мире».

Интернационал, сведенный к простому «чувству солидарности», был бы еще более платоничен, чем христианская любовь. Чтобы показать, к каким честным приемам прибегает «Bulletin», мы приведем следующую выдержку из письма Токажевича, главного редактора польской газеты «Wolnosc» в Цюрихе:

«В № 13 «Bulletin jurassien» напечатана программа польского социалистического общества в Цюрихе, которое через несколько дней начнет выпускать свою газету «Wolnosc». Мы уполномочиваем Вас заявить Генеральному Совету Интернационала через три дня после получения этого письма, что эта программа является фальшивой» [327].

Номер «Bulletin» от 15 июня содержит ответы членов Альянса (Бакунина, Малона, Клари-са, Гильома и т. д.) на закрытый циркуляр Генерального Совета. Эти ответы не отвечают ни на одно из обвинений, которые Генеральный Совет выдвинул против Альянса и его вожаков.

Папа за отсутствием доводов решил закончить спор, обозвав циркуляр «ушатом помоев».

«Впрочем», — заявил он, — «я всегда оставлял за собой право привлечь всех клеветников к суду чести, в создании которого очередной конгресс мне, без сомнения, не откажет. И коль скоро этот суд предоставит мне все гарантии беспристрастного и серьезного приговора, я смогу изложить ему со всеми необходимыми подробностями все факты как политического, так и личного характера, не страшась неприятностей и опасностей, связанных с нескромной оглаской».

И, конечно, гражданин Б., как обычно, не щадил своей жизни — он просто не явился в Гаагу.

Приближался конгресс, а Альянс знал, что до начала конгресса должен быть опубликован доклад о деле Нечаева, составление которого конференция поручила гражданину Утину. Для Альянса было чрезвычайно важно, чтобы доклад этот не был опубликован до конгресса и делегаты не могли получить полную информацию об этом деле. Гражданин Утин отправился в Цюрих для выполнения своей задачи. Лишь только он там поселился, как сделался жертвой покушения, которое мы без колебаний относим за счет Альянса. В Цюрихе у Утина не было других врагов, кроме нескольких славянских членов Альянса, находившихся «под высокой рукой» Бакунина. К тому же организация засад и убийств — одно из признанных и применяемых этим обществом средств борьбы; другие примеры этого мы увидим в Испании и в России. Восемь человек, говоривших на одном из славянских языков, подстерегли Утина в пустынном месте у канала; когда он приблизился к ним, они напали на него сзади, нанесли удары тяжелыми камнями по голове, опасно ранили в глаз и после избиения убили бы и бросили бы его в канал, если бы не подоспели четыре немецких студента. При виде их убийцы разбежались. Это покушение не помешало гражданину Утину закончить свою работу и послать ее конгрессу.