Возрождение и новейший кризис либерализма
Возрождение и новейший кризис либерализма
Размышлять о либерализме нужно, конечно, с учетом того опыта, который пережит нами в этой связи в ХХ веке. Важный урок прошлого состоит, в частности, в том, что фашизм и национал-социализм были результатом краха либеральных систем. Если бы функционировали коммунизм и, быть может, даже фашизм, то либерализм давно был бы похоронен. Аргументы, выдвинутые против либерализма еще в XIX веке, почти не потеряли своей значимости. Либерализм держится в ХХ веке в существенной мере на том, что все попытки преодолеть его и ликвидировать, окончились неудачей. С провалом каждой такой попытки либерализм выглядит убедительней, чем прежде.
Так произошло и в переломном 1989 году, когда повсюду было возвещено о возрождении либерализма. И если тогда либерализм действительно показал свои преимущества, это не является, однако, каким-либо окончательным аргументом в его пользу. Что бы мы ни говорили о достоинствах либерализма, не следует забывать, что все катастрофы ХХ века были следствием краха либерализма. Крушение Веймарской республики, как, впрочем, и неудачи медленной либерализации в России, а также трудности, с которыми мы сталкиваемся сегодня в процессе объединения Германии, - все эти явления каким-то образом связаны с тем, что не справляется с ситуацией тот специфический либерализм, с которым мы имеем дело в ХХ веке.
С другой стороны, кризис нынешнего либерализма не ставит под сомнение правильность либеральных принципов, если их верно понимать. Слабости сегодняшнего либерализма - следствие чрезмерности либерализма в сфере культуры и политики и недостаточности либерализма в экономике.
Либерализм губит себя, гипертрофируя свои принципы или осуществляя их в отрыве от реальности. В общем это известно еще со времен Французской революции. Вопрос стоит следующим образом: сколько либерализма и при каких обстоятельствах можно осуществить?
Этот вопрос - в какой мере можно осуществить либерализм - всегда зависит, пользуясь ленинским выражением, от анализа конкретной ситуации в определенной стране.
Решающей причиной возрождения либерализма после 1945 г. и затем снова после 1989 г. было крушение обеих самых радикальных попыток покончить с либерализмом вообще - национал-социалистского-фашистского эксперимента и марксистско-ленинского. Привлекательность, которую вновь обретают сегодня старые либеральные теории, объясняется в немалой степени провалом попыток уничтожить либерализм как таковой. История косвенным образом свидетельствует в пользу того, что в определенных масштабах либерализм необходим и отказаться от него невозможно. Говоря о старых либеральных теориях, мы имеем в виду либеральную традицию XVIII и XIX веков. Позиции этого классического либерализма нам следовало бы сравнить с притязаниями нынешнего западного общества. Такое сравнение позволит нам выявить бесчисленные противоречия современного либерализма.
В какой мере крах социализма придал убедительности либерализму? И что сохраняет в этой связи значимость из наследия либерализма?
Победу либерализма над социализмом связывают прежде всего с победой рыночной экономики над плановой и централизованной экономикой. От наличия свободного рынка зависит и свободный характер самой политической системы и ее культуры. Несомненно, идея свободного рынка составляет социально-политическое ядро либерализма. Свободный рынок появился как результат революционной перемены в сфере государства. Как понятие рыночная экономика предполагает внеполитичность рынка и его независимость от государства. Но исторически рынок возник именно как результат определенного политического решения. Условия-рамки и правовые предпосылки, необходимые для функционирования рынка, может и сегодня создать только государство. Французская революция освободила индивида, дав ему возможность преследовать и осуществлять свои собственные интересы. Индивид впервые смог входить сам в правовые отношения, заключать договора.
В свете негативного опыта централизованной плановой экономики возрастает значимость следующих двух основных принципов всякой либеральной системы:
1. Без рынка обойтись нельзя. Эффективно удовлетворить материальные потребности общества можно только посредством дееспособного рынка. Возражать против рынка как такового - значит действовать наперекор здравому смыслу в сфере экономики.
2. Средства производства не должны при этом непременно находиться в руках частных собственников. Вопрос собственности и наличие рынка - это несколько разные вещи. Важнейшие экономические решения принимают сегодня не собственники предприятий, а менеджеры, находящиеся на службе у этих предприятий. Акционерная форма собственности вполне сочетается с принципом рыночной экономики.
Решающим элементом рыночной экономики является принцип конкуренции. Идея конкуренции - столь же давняя, как и сама наша европейская культура. Для античной культуры была характерна, кстати, идея состязания. Величие древних греков состояло в том, что они рассматривали эту идею состязания, определения самых способных и доблестных как высший жизненный идеал, и они осуществляли эту идею на практике. Единственной формой продления этой ограниченной земной жизни и приобщения к бессмертию было достижение славы. Основа агонального мышления у древних греков была религиозного характера.
Конкуренция означает сегодня состязание в области предложения товаров и услуг за наилучшее удовлетворение спроса, потребностей. Производители товаров и услуг нацелены на достижение максимальной прибыли. Очень важно, чтобы на рынке предложения было много конкурентов, ибо только тогда интерес в прибыли у того, кто предлагает товар, будет соответствовать задаче экономики - удовлетворять реальный спрос и потребности по максимально низким ценам. Рациональность действий участников экономического процесса определяется только через цены. Отсюда, с точки зрения системной теории, вытекает и необходимость свободного ценообразования.
Цены - единственный источник информации, чтобы принять решение о целесообразности конкретных вложений средств производства. Поэтому цены являются важнейшим инструментом ориентации и управления в экономике. Решающий вопрос для каждого участника экономического процесса - куда вложить средства производства. Цены не могут выполнять свою функцию без конкуренции.
Рынок, ориентированный на конкуренцию, связан постоянно с принятием множества решений. Гарантий правильности таких решений нет, за неправильное решение приходится кому-то нести ответственность. Либеральное мышление отвечает в этой ситуации на вопрос об ответственности ссылкой на то, что это дело частных собственников. Частный собственник и его прибыли всегда оправдываются тем, что в случае провала весь риск этот собственник берет на себя. Так что отрицать частную собственность на средства производства значит снимать вопрос об ответственности за ошибочные решения. Адвокаты социализма всегда избегали ответа на этот вопрос об ответственности.
Западное общество не создает ныне относительного равенства шансов для всех с точки зрения доступа к рынку. Отнюдь не каждый человек может войти в этот рынок, хотя он и стал бы, быть может, успешным предпринимателем, будь у него такая возможность. Однако для начала у него просто нет капитала, чтобы войти в рынок. Значит, другие участники рынка создали, вероятно, картель, чтобы оградиться любыми средствами от появления новых конкурентов. Последовательный либерал считает, что в принципе все должно подчиняться логике рынка. Для консерваторов же, а, впрочем, также и для либеральных социалистов существуют, напротив, определенные цели, ценности, которые нельзя отдавать на откуп законам рынка и подчинять им. Потому что если предоставить рынок самому себе, он ликвидирует конкуренцию и тем самым самого себя. В конце концов тогда на рынке останется всего один сильнейший.
Только государство, сильное государство может обеспечить относительное равенство шансов конкурентов. Для этого созданы соответствующие политические инструменты вроде антимонопольных законов, которых, правда, недостаточно. Да и применяются они недостаточно эффективно.
Сколь оправданным бы ни было во многих случаях частичное ограничение рынка, один из уроков, вытекающих из поражения централизованной плановой экономики, состоит в том, что без конкуренции современная экономика существовать не может. Знания, необходимые для принятия рациональных экономических решений, предоставляет лишь рынок, организованный по определенным принципам.
Обобщить сказанное можно было бы следующим образом:
1. Идея незаменимости рынка - один из центральных выводов экономического либерализма.
2. Без рынка обойтись невозможно прежде всего по экономическим причинам. Без него нельзя также решить проблему власти.
3. Речь идет не о рынке ради рынка, а об определенной форме организации экономики, ориентированной на конкуренцию. Конкуренция существует лишь тогда, когда на рынке есть относительное равенство шансов. Рынок, предоставленный самому себе, проявляет тенденцию к ликвидации этого равенства шансов и конкуренции.
Экономика направлена на удовлетворение материальных потребностей. Но что такое общественные потребности? Социализм притязал на то, будто он нашел источник истины в этом вопросе. Те, кто были допущены к этому источнику, вправе были определять, какие потребности надлежит иметь обществу и каковы должны быть порядок и приоритеты их удовлетворения. Этот порядок определялся не рынком и не общественной дискуссией всех заинтересованных лиц с обеспечением их равноправного участия в таком решении.
Реальный социализм не дискутировал этот вопрос, а решал его властным порядком. Решали те, кому принадлежала власть. И если не властным порядком, тогда нужно решать этот вопрос с участием всех граждан, как в либерально-социалистической концепции Хабермаса. Но это значило бы, что способ и масштабы включения и применения средств производства должны были бы определяться всеми гражданами страны. Такое решение называется либерально-демократичным. По Хабермасу, нам нужно вести дискуссию.
Все люди, имеющие какие-то потребности, должны были бы договариваться между собой, в отношении каких именно потребностей имеется согласие. Как определить для каждого порядок удовлетворения его потребностей, чтобы он не чувствовал себя ограниченным в своих личных запросах. Утопический ответ Хабермаса гласит, что все находятся в процессе бесконечной взаимной дискуссии, при соблюдении симметричных условий, ведут некий диалог, в котором никто не господствует. В итоге должен быть получен ответ в отношении потребностей, который встретит одобрение большинства. Все притязания на какие-то потребности должны получить в процессе этого диалога рациональное оправдание, тогда они могут войти в консенсус.
Великая мысль экономического либерализма состоит, в противовес Хабермасу, в том, что вопрос этот должны решать сами потребители. Сами потребители, и притом именно лично каждый, должны решать, какие у них потребности и что для них тут важно. Это предполагает автономное положение каждого из граждан на рынке. Если соблюдается относительное равенство шансов участников конкуренции, то проблема власти в идеале решается таким образом: в конечном счете потребитель решает, что нужно производить. Такое решение на основе организованного рынка вполне демократично. Рынок со свободной конкуренцией сам нуждается в таких демократичных решениях.
Основная идея либеральной демократии заключается в том, что каждый вправе решать, какие у него потребности. Всякое решение, принятое наперекор рынку, окажется рано или поздно наруку бюрократии. Без права на частную собственность нельзя сохранить в обществе и заинтересованность в политической свободе, об этом свидетельствуют, в частности, и уроки социалистического эксперимента в Советском Союзе. В гегелевской "Философии права" собственность характеризуется в связи с пониманием свободы в христианстве. Гегель говорит, что понадобилось две тысячи лет, пока, исходя из христианского понятия свободы, были сделаны правовые выводы в отношении собственности.
Какой смысл остается в понятии "свободного общества", если мы оказываемся во всех жизненно важных вопросах все более подчиненными бюрократии? Порой кажется, что мы живем не в хваленной нами свободной стране, а в условиях деспотизма бюрократии. В ФРГ существует система налогов, носящая в известной мере явно конфискационный характер. Конфискацию собственности осуществляет у нас не диктатура пролетариата, а налоговое законодательство. При полном правовом признании принципа частной собственности государство вполне может практиковать конфискацию собственности у граждан путем налогового обложения. Между тем общество должно сделать налоги как можно более низкими, если оно хочет достичь благосостояния благодаря привлечению личной инициативы. Ибо, начиная с определенной точки налогового обложения, государство убивает в людях всякую заинтересованность в проявлении инициативы, в предпринимательстве. Или оно создает ситуацию преступности, когда люди думают лишь о том, как ускользнуть от конфискационного вмешательства государства, которое воспринимается совершенно незаконным.
Идея правового государства принадлежит к самим основам либерализма. Наряду с идеей рынка именно идея правового государства переживает ныне возрождение, учитывая опыт тоталитаризма. Рыночная экономика тоже не может нормально функционировать, если государство не создает и не осуществляет для этого соответствующий правовой порядок. Правовое государство, рожденное Французской революцией, составляет, пожалуй, величайшее политическое достижение в мировой истории. И поскольку без правового государства мы не жили бы в условиях свободы, всем нам нужно - при всей нашей критике реального либерализма - защищать либеральные принципы. Без них невозможно и само правовое государство.
О правовом государстве можно говорить, когда все равны перед законом. Нормальный характер права в таком государстве требует, чтобы правовые нормы соблюдались без исключений и не было в этом отношении ни у кого привилегий. Важнейшее достижение правового государства состоит в предсказуемости права, в устранении произвола.
Решающим условием осуществления либерализма в экономической, социальной, правовой области является проведение различий между государством и обществом. Этого различения не было до Французской революции. Антиподом либеральному обществу можно считать феодализм, при котором не было свободы как элемента, конституирующего все общество. Не было при феодализме и автономного индивида, признания достоинства личности. Отдельный индивид всегда был там лишь частью целого. Государство и общество не разделялись. Права отдельного человека были не личными, они относились к статусу или сословию.
Важная причина поражения реального социализма состоит в том, что последовательно устранялись различия между государством и обществом. Реальный социализм осуществил тотальное огосударствление общества. Государство могло вмешиваться в производство, во все сферы жизнедеятельности общества; вмешательство государства в частную жизнь граждан также было в принципе возможно.
Либеральная демократия немыслима без дееспособной общественности. Предпосылкой этого является плюрализм. При реальном социализме не было фактически общественности, которая участвовала бы в общественной дискуссии независимо от органов, ответственных за формирование политического сознания и осуществление политических решений. В обществе не было плюрализма. Но плюрализм как выражение различных мнений и интересов возможен, с другой стороны, лишь в том случае, если общественная дискуссия ведется на основе определенного основного консенсуса. Основной консенсус составляет условие и рынка (договора должны соблюдаться), и общественного плюрализма. Спор имеет смысл лишь до тех пор, пока есть какая-то форма общности. Иначе споры лишь разжигают еще более конфликты, которые могут разрушить и погубить общество.
В целом же индивид в либеральном государстве совершенно свободен, он располагает свободой мнений и свободой совести. Либеральное государство ограничивает сферу своего вмешательства только самым необходимым, оставляя индивиду свободное пространство, в котором тот действует по своему усмотрению. Основные права человека определяют границы вмешательства государства в жизнь отдельного человека. Все это предполагает отделение общественной сферы от частной. Отсюда и вытекает типичный для либерализма феномен - разделение между государством и обществом.
Общество есть в принципе ничто иное как совокупность отношений, развивающихся в результате самостоятельной деятельности отдельных лиц. Революции 1989 г. были направлены на осуществление именно этого принципа разделения между государством и обществом, между сферами частной жизни и общественной. В гражданском обществе действуют лишь отдельные индивиды, и граждане осуществляют свое право объединяться в ассоциации, союзы.
Права граждан - важный элемент либерализма. Либеральное государство наделяет индивида определенными свободами. Субъектом свободы является для либерализма отдельный индивид. Индивид - основная категория социальной философии либерализма. Для либерализма речь идет не об общих интересах государства или народа, а именно о правах и свободах отдельного индивида. В этой связи нужно всегда помнить о том, что обеспечение основных прав человека возможно лишь тогда, когда государство располагает волей и властью защитить эти обещанные права и свободы человека. Покушения каких-либо иных сил на свободы индивида должны пресекаться государством.
В чем же состоит конституирующий принцип политической философии либерализма? В поисках ответа нам приходит в голову прежде всего принцип свободы, понимаемой как полная свобода произвольных действий индивида. Однако отождествлять либерализм с произволом индивида было бы ошибкой. От либерализма в такой форме мы как раз и страдаем ныне. Это либерализм, переживающий распад. В таком обществе каждый отталкивает другого локтями, чтобы пробиться вперед. Ситуацию, при которой все борются в обществе друг против друга, может предотвратить сильное государство, устанавливающее определенные рамки, условия и контролирующее их соблюдение.
Свобода, которую либеральное государство гарантирует отдельному индивиду, всегда есть свобода в рамках закона. Пренебрежение законом, свобода от него означает разрушение либерализма как такового. Либеральное государство функционирует лишь при условии, что между гражданами есть консенсус по меньшей мере в отношении принципа права и его понимания в соответствии с законом. Без консенсуса либеральное общество не выживет. Консенсус нужен в признании права и в том, что каждый из граждан соблюдает самодисциплину, пользуясь своими правами только в рамках закона.
Основная либеральная идея в ФРГ формулируется таким образом, что каждый индивид имеет право на проявление своей личности, на раскрытие своих возможностей. Каждый вправе сам определять свой образ жизни. Либерализм гарантирует право на частную жизнь. Вместе с тем право индивида на раскрытие своих возможностей, на проявление своей личности ограничивается. Во-первых, человек может пользоваться этим правом лишь в той мере, чтобы не ущемлять такое же право другого человека. Это знаменитый принцип легальности. Стоит только либерализму пренебречь данным минимальным условием, соблюдением принципа легальности, как он превращается в анархизм.
Фундаментальное различие между либеральной конституцией Веймарской республики и либеральной конституцией ФРГ состоит в следующем: ФРГ сделала из гибели "Веймара" среди прочего тот вывод, что конституция не должна быть нейтральной по отношению к ценностям. Напротив, она должна формироваться на основе определенных ценностей. Исходя из этого, Основной закон ФРГ предусматривает дальнейшие ограничения свободы индивида, кроме уже упомянутых, отмечая, что человек вправе проявлять свою личность свободным образом лишь при условии, что он соблюдает при этом "естественные законы нравственности" и не нарушает их.
Это второе ограничение не имеет оснований в самом принципе либерализма, и поэтому фактически оно было снято. Если кто-то потребует сегодня ограничения индивидуальной свободы, ссылаясь на необходимость уважения законов нравственности, его публично заклеймят как неофашиста.
Понятие "нравственного закона" нуждается в дополнительном объяснении. Кто вправе давать толкование того, что именно требует от индивида уважение к естественному нравственному закону? На этот вопрос создатели Основного закона не дали ответа. Они знали, насколько трудно дать такое определение. Однако они не могли отказаться от понятия нравственного закона, поскольку создавали этот Основной закон под впечатлением преступлений, совершенных национал-социализмом. Авторы конституции полагали преступления национал-социалистов настолько самоочевидными, что понятие нравственного закона, считали они, не нуждается в объяснении.
Различение между государством и обществом, осуществление индивидуальной свободы выражается в свободе совести каждого. И здесь мы сталкиваемся с либеральным ответом на вопрос об истине. Либерализм предполагает отказ от публично признанной истины. Именно при этом условии либерализм и стал исторически возможен. До эпохи Нового времени этого вообще нигде не было.
Историческим условием отказа от публичного признания истины было христианство. В понимании и интерпретации собственной истины между христианами не было единства. Так называемая гражданская война между конфессиями в XVI и XVII вв. была тем историческим опытом, который имел решающее значение для эпохи Нового времени в целом и для выводов, сделанных либерализмом из прошлого. По поводу правильной интерпретации христианской истины между христианами царил раскол. Они не могли прийти к единому мнению, кто вправе интерпретировать христианскую истину как общеобязательную. Из-за этого и рухнули притязания на публичное признание истины.
Вопрос об истине был деполитизирован для общественности. Для организации политической, экономической и в конечном счете также культурной жизни он не должен был впредь служить препятствием. Отныне не стало более обязательной для всех и однозначно интерпретируемой истины, которая налагала бы соответствующие обязательства на общество. Никто не обязан был впредь признавать истину, которую требует общество. На вопрос, кто вправе интерпретировать христианскую истину в общеобязательном духе, дал ответ Томас Гоббс [6]: "Не истина, а авторитет творит закон".
Таковая основная аксиома современного либерализма. А Гоббс, которого многие представляют отцом тоталитаризма, является в действительности и по существу подлинным основателем либерализма. Правила и законы либеральной системы сохраняют свою значимость при условии, что вопрос об их истинности решить невозможно и что он и не нуждается в каком-либо решении. Вопрос об истине перестает тем самым быть предметом политики. Более того, политика, а также и право определять законы и упорядочивать жизнь общества ориентированы отныне на достижение мира как на высшую цель.
Обобщая сказанное, можно сказать, что отказ от публично признанной истины имеет для всякого либерального строя центральное значение. Из этого, естественно, вытекает, что во всех вопросах, связанных с истиной, индивид должен в конечном счете принимать решение сам. Каждый решает сам, что он считает истиной.
Каковы последствия отказа от публично признанной истины? Как должна теперь решать вопросы, связанные с истиной, культура, в том числе политическая культура? Инстанцией, компетентной решать спорные вопросы, считается отныне лишь юридический процесс или иной процесс разбирательства, рассмотрения вопроса. На место легитимации истиной либерализм ставит легитимацию посредством юридического решения. Но если исключается как легитимирующая сила истина, тогда остаются лишь две возможности. Либо каждый борется против каждого, пока кто-то не пробьется со своей истиной и не заставит других принять ее. Либо люди договариваются, что принятие решений будет зависеть от процесса их рассмотрения, от процедуры.
Либеральное государство не требует от своих граждан признания решений, принятых в соответствии с установленной процедурой, в качестве правильных и истинных. В этом состоит сила и либеральность данного государства. Обязанность гражданина - признать решения, принятые корректно и в установленном порядке, даже в том случае, если он считает их неверными.
И здесь возникает вопрос: а можно ли все обстоятельства человеческой жизни передать на процедурное рассмотрение, чтобы судьба их решалась таким формальным образом? Можно ли решать мнением большинства, к примеру, вопросы жизни и смерти? Одна из причин гибели Веймарской демократии заключалась в том, что она представила все вопросы ценностей, религии, нравственности на решение большинства.
Государство эпохи Нового времени, которое предшествовало либеральному государству, поставило вопрос: как отрегулировать совместную жизнь людей таким образом, чтобы они не боролись друг с другом из-за различных представлений об истине? Формальный порядок, делающий возможной совместную жизнь частных лиц в обществе, создает, по Гоббсу, сильная государственная власть. Должно быть какое-то лицо, принимающее окончательное решение, кто и в чем угрожает гражданскому миру. В какой форме представлена эта суверенная государственная власть - монарх ли это, аристократическое Собрание или демократический парламент, это для Гоббса в данном вопросе не столь существенно. Для него важно наличие такой суверенной инстанции в обществе.
В либеральном же государстве такой государственный суверен, как его понимал Гоббс, в принципе исчезает. Возникает проблема, как сохранить общественный и правовой порядок, если либеральное государство ограничивает сферу своего вмешательства. Когда упраздняется суверенная власть, остается лишь кодифицированное право. Власть ограничивает себя в пользу права. Либерализм пытается разрешить эту проблему таким образом, что в конечном счете сам отстраняется от употребления власти. Проблемы власти трансформируются либерализмом в правовые проблемы. В этом и состоит либеральная утопия.
Чтобы институционализировать правовой порядок и контролировать его поддержание, для осуществления санкций в случае нарушения права необходимо государство. И для выполнения своих функций государству нужно иметь власть, иначе наступит анархия. Вечная проблема либерализма состоит в том, сколько власти позволить государству. Степень самоограничения государства в употреблении власти зависит от конкретного положения в данном обществе. Процветающая ФРГ с ее выдающимися экономическими успехами, естественно, нуждается в том, чтобы было меньше государственного вмешательства.
Проблема политической власти решается либерализмом путем замены власти на право. Либеральное государство специфично тем, что оно само ограничивает свою власть, чтобы обеспечить и гарантировать основные права гражданина.
Основная проблема либеральной философии - это проблема ограничения власти. Основные права человека должны охраняться самим правом. Либерализм стремится к сведению власти до минимума, к ее нейтрализации, в этом состоит его долгосрочная стратегия. Функции современного правового государства сокращаются до основных, в остальном же общественная жизнь, как предполагается, должна складываться свободно по усмотрению граждан и общественных групп. Либерализм понимает свою историческую миссию как устранение власти и замену ее в конечном счете правом. Либеральное конституционное государство видит свой исторический долг в том, чтобы ликвидировать отношения господства и подчинения; не люди управляют людьми, а закон правит. Исполнение власти должно по идее утратить личный характер.
Истории известны две попытки осуществления этой цели: либерализм и марксизм. Основная идея марксизма заключается в том, что отношения господства и подчинения, вообще политика коренится в расколе общества на два класса. Когда диктатура пролетариата устранит этот раскол общества на два класса, не станет оснований тем самым и для отношений господства, и для политики. Их место займет, как говорил Ленин, рациональное управление делами и процессами, то есть технократия. Обмен веществ между обществом и природой должен будет осуществляться не по принципу господства и политики, а по принципу управления.
Разве не те же самые цели, хотя и другим образом, преследуются также у нас в ФРГ? До сих пор политика сводилась в Германии к социальной политике, а социальная политика - к перераспределению благ.
Либеральное конституционное государство следует принципу разделения властей, имея в виду, что различные ветви власти должны взаимно контролировать и нейтрализовать друг друга. Как же обстоит дело с соотношением законодательной и исполнительной власти в Германии? Формально между ними существует разделение властей, но фактически правительство представляет собой нечто вроде комитета, назначаемого парламентским большинством. При этом парламент выполняет свои контрольные функции лишь весьма условно. Законы принимает фактически не парламент в целом, а блок, существующий между парламентской фракцией большинства и правительством.
Еще сложнее обстоит дело с независимостью третьей власти, судебной. Федеральный конституционный суд контролирует парламент. Он проверяет законы на предмет их соответствия конституции. Следствием этого является все более возрастающая юридификация политики. Высшей и последней инстанцией уже не является более законодательная власть, эта роль принадлежит ныне федеральному конституционному суду.
Четвертую власть представляет общественное мнение. Согласно идее либерального государства общественное мнение должно было бы осуществлять постоянный контроль и тем самым политическую власть в собственном смысле слова. Свобода мнений и свобода слова, в том числе право публикации своего мнения относятся в либеральном государстве к основным правам человека. Постоянный общественный диалог должен быть по идее более действенным средством обеспечения либеральных свобод, чем разделение властей, потому что общественное мнение дает возможность постоянного контроля всех видов деятельности государства и каждой конкретной формы политики.
Между тем ныне с каждым днем тает доверие общественности к тому, сможет ли политический класс справиться с новой ситуацией и решить стоящие перед страной большие задачи. Значительное большинство граждан ФРГ отворачивается от политического класса и его партий. Рихард фон Вайцзеккер верно заметил, что в стране образовалась четвертая власть, не предусмотренная конституцией.
В Германии возникло партийное государство, которое в конституции даже и не значится. Вполне может наступить положение, когда появится сила, способная злоупотребить властью и низвергнуть принципы либеральной конституции. Согласно конституции партии должны "участвовать в формировании политической воли", но не оккупировать и не монополизировать ее. Участие в формировании политической воли предполагает большие возможности осуществления партиями духовного и политического руководства. Исторический перелом, произошедший за последние годы, создал огромную потребность в духовной и политической ориентации. Однако партии оказались не в состоянии дать такую ориентацию.
Сэр Ральф Дарендорф подверг критике предупреждение Рихарда фон Вайцзеккера в адрес политических партий, что тем не хватает духовного руководства. Возникает вопрос: насколько вообще легитимно с либеральной точки зрения принятие партиями духовного руководства? С точки зрения либералов, осуществление духовного руководства - дело общественного мнения, но не партий. Выражение общественного мнения, свободы слова и должно быть той сферой, где общество находит духовные силы, чтобы решить проблемы своей ориентации. Но если Рихард фон Вайцзеккер говорит с тревогой о недостатке интеллектуального руководства, значит, общественное мнение в ФРГ уже не отражает более объективно и по-деловому всего многообразия позиций, существующих фактически в обществе.
По представлению фон Вайцзеккера, образовавшийся духовно-политический вакуум должны были бы заполнить своей активной деятельностью интеллектуалы. Они вправе вмешаться в ситуацию, такое право дает им гражданское общество. Возлагая надежды на гражданское общество, фон Вайцзеккер ищет пути преодоления деформации нашей политической культуры, обращаясь при этом к идеям классического либерализма.
Классический либеральный ответ на вопрос о взаимоотношениях между общественностью и политическим руководством выражается в идее общественного договора, идущей от Томаса Гоббса. В естественном состоянии каждый был вправе делать все, что вздумается. Это естественное состояние характеризовалось войной всех против всех. Жизнь индивида, говорит Гоббс, была бесчеловечной, короткой и напрасной. Невыносимость этого состояния, в котором царил постоянный страх перед смертью, побуждала к поискам выхода.
Ответ Гоббса гласит: выход состоит в заключении общественного договора. Люди договариваются между собой ограничить власть до такой степени, чтобы сделать возможной мирную совместную жизнь граждан. Это означает, во-первых, что каждый может в ладах со своей совестью жить в собственной вере. И, во-вторых, что индивиды смогут самостоятельно заниматься своей хозяйственной деятельностью. Субъектом заключенного договора являются индивиды.
Всякая либеральная философия есть философия индивидуализма. Государство и общество исходят согласно этой теории из интересов отдельного человека. Индивиды рассматриваются как свободные и равные. Принцип равенства является для либерализма таким же конституирующим, как и для социализма во всех его формах. Устанавливая равенство всех перед законом, либерализм утверждает тем самым единственное равенство, которое вообще возможно осуществить реально.
Принцип правового государства потребовалось позднее дополнить в демократическом духе тем примечанием, что граждане, подчиненные все наравне закону, вправе также принимать участие и в формировании и осуществлении этого закона. В принципе правового государства заложено демократическое парламентарное представительство, поскольку это единственно возможная форма практического участия граждан в осуществлении закона. Основная идея демократии состоит в том, что в демократическом государстве граждане подчиняются законам, в принятии которых они принимали то или иное участие.
Современный либерализм исходит в своем самосознании из того, что правовое государство представляет единственную гарантию таких политических отношений, при которых индивиды могут в соответствии со своей природой и в равенстве с другими свободно следовать своей цели - удовлетворения потребностей.
Идея общественного договора - внеисторична; это модель, рожденная исключительно фантазией человека. Между тем она считается философской основой всякого либерализма в современном мире. Либеральное представление, согласно которому индивиды вступили между собой в договор об условиях осуществления своей природы, - это, конечно, чистейшая фикция. И Гоббс, и Руссо знали это. И все же вплоть до наших дней эта фикция считается критерием оценки либеральности конкретного общества. Соответствуют ли какие-то условия либеральному принципу свободы и равенства, о том судят, исходя из идеи общественного договора.
Существенные основы либеральной философии составляют, таким образом, во-первых, принцип равенства всех перед законом; во-вторых, свобода трудовой деятельности; в-третьих, свобода собраний и вступления в договорные отношения. И, наконец, гарантии защиты приобретенной собственности.
Свободное самоосуществление индивидов по формальным правилам современного правового государства приводит между тем не к равенству, а именно к неравенству. Формальное равенство на старте порождает в дальнейшем неравенство. На старте у всех участников состязания равная вероятность победить, однако к финишу кто-то приходит первым, а кто-то вообще не достигает финишной черты. И здесь возникает проблема с теми, кто остается на дистанции, то есть вопрос формального и материального равенства. Речь идет о социальном государстве, которое было рождено немецкой философской традицией. Духовными отцами этой идеи были Гегель и его ученик Лоренц фон Штайн.
Социальное равенство всегда обещал социализм во всех его формах. И ему верили в известной мере, потому что похожие обещания не способен был выполнить либерализм. Хотя в либеральной философии и содержались обещания установить равенство, причем не только формальное, но и материальное. Поэтому пока существует либерализм, будет существовать и социализм.
Классический либерализм выводил равенство всех индивидов из факта их равной принадлежности к разуму: все равны, поскольку все равным образом относятся к универсальному разуму. Новейший либерализм занимает совершенно другую позицию: равенство определяется как равенство потребностей. Это означает, что все люди по природе своей имеют одинаковые потребности и всех объединяет стремление к счастью. В американской конституции в этой связи говорится, что все люди по природе своей имеют равное право добиваться счастья. Правда, никто не обещал в истории Америки, будто счастье это создадут людям общество и государство.
Иначе толкует этот вопрос коммунистическое учение: революционный социализм выступает с притязанием создать такое общество, в котором вопросы справедливости и равенства вообще более не вставали бы. Цель марксизма - не осуществление справедливости или материального равенства, а снятие самой постановки этих вопросов. Однако приближение к такому состоянию возможно лишь в условиях результативного капитализма. Капитализм должен сначала создать то материальное богатство, которое предназначается к равному распределению социализмом. Такой апологии капитализма, как в данном отношении у Маркса, нет ни у одного либерального или консервативного теоретика. Так что даже последовательные марксисты никогда не хотели противодействовать обнищанию масс, порождаемому капитализмом, ибо чем больше обнищание масс при росте богатства, тем благоприятнее ситуация для предстоящей социалистической революции.
История пошла, однако, иным путем, чем предсказывал Маркс. Было создано социальное государство. Существует определенный вариант социального государства, сочетаемый с либеральным принципом правового государства. И есть другой тип социального государства, ведущий к фактической ликвидации правового государства.
В первом случае соответствие социального государства правовому выражается в том, что это социальное государство создает материальные условия лишь в той мере, чтобы каждый индивид мог воспользоваться правами и свободами, которые гарантирует ему либеральное государство. В этом смысле еще Гегель признавал, что без государственного социального обеспечения не обойтись.
Во втором случае речь идет о цели, поставленной Марксом, - достижения всеобщего материального равенства. Эта цель может быть осуществлена только при ликвидации свободы.
Можно организовать правовое государство в целях стабилизации либерального принципа права и свободы. Но можно и так поставить дело в правовом государстве, что от прав и свобод ничего не останется. Наше социальное государство в ФРГ уже вышло, кстати, из-под всякого управления и контроля. Принцип правового государства все чаще нарушается в пользу принципа социального государства.
Права, вытекающие из принципа правового государства, конечно, совершенно другого рода, чем те, которые обусловливаются принципом социального государства: это права-гарантии. Свобода занятий трудовой деятельностью, свобода собраний, гарантии защиты собственности, свобода мнений, свобода печати и т.д. - все эти права вытекают из принципа правового государства.
Совершенно противоположного характера, принципиально иной природы права, обусловленные принципом социального государства: они ограничивают свободы, чтобы обеспечить вмешательство государства. Принцип правового государства означает ограничение государственного вмешательства. А принцип социального государства - расширение такого вмешательства.
Тогда встает вопрос: как могло случиться, что либеральный принцип правового государства все более вытесняется вмешательством социального государства? Причин тут две, они очевидны.
1. Мы интерпретируем ныне права как ценности. Раньше считалось, что у индивида есть определенные права по отношению к государству. Однако затем, со ссылкой на понятие ценностей, эти права индивида были переиначены в права государства на вмешательство в сферу личной свободы граждан. В результате право истолковывается субъективно, произвольно. Оно становится непредсказуемо. Основные права превращают в основные ценности. Государство ориентируется тогда на основные ценности, его деятельность направлена на осуществление ценностей.
Существует, однако, большая разница между тем, состоит ли смысл государства в обеспечении индивиду его основных прав и в защите этих прав личности или государство служит реализации ценностей. В конституции Бранденбурга осуществление права на труд определяется, к примеру, как цель государства. Следовать такому требованию на практике означало бы ликвидировать одну из главных свобод современного мира, свободу выбора профессии.
2. Вытеснение правового государства социальным происходит также вследствие замены общих норм законами, направленными на проведение каких-то экстренных мер. В ФРГ право превращено в некоторой мере в средство социально-технической регуляции. Несовместимо с классическим либеральным понятием права практикуемое ныне произвольное выделение одних социальных групп и притеснение других.
С классическим либеральным понятием права несовместима также разрешенная законом практика абортов, представляющая собой фактически убийство неродившихся детей, даже при всем понимании людской нужды и ее социальных причин. Легализация убийства разрушает правовое государство как таковое. И если полагают, что такое убийство, как аборт, остается в конечном счете на совести отдельного человека, то тем самым чудовищным образом извращается то понятие совести, которое сложилось за последние две тысячи лет в Европе. Речь идет о традиции, ведущей начало еще от Сократа. [7] Эта традиция не имела тогда ничего общего с христианством. Сократ говорил, что совесть это тот внутренний голос, который предупреждает человека от свершения дурного поступка и призывающий его к свершению добра. Ссылаться на совесть при обосновании убийства было для Сократа совершенно исключено.
Обратим внимание на различия между либеральной конституцией Веймарской республики и либерально-консервативной конституцией ФРГ. Конституция Веймарской республики была действительно либеральной. Либерализм этой республики потерпел крушение из-за нейтрализма в вопросе о ценностях. Конституция Веймарской республики провозглашала нейтральное отношение к ценностям, не только к религии и мировоззрению, но и к ценности самой либеральности. Терпимое отношение к инакомыслию и открытость были единственными критериями, в результате чего демократия пришла к саморазрушению.
Веймар оказался не в состоянии использовать органы формирования политической воли и создать власть, способную защитить республику от ее врагов и решить огромные проблемы, с которыми столкнулась тогда страна. Либеральная конституция рухнула, не справившись с проблемами власти и консенсуса. Решающей причиной гибели Веймара было то, что граждане разочаровались в способности демократии решить проблемы общества. Процесс этот, кажется, повторяется ныне вновь.
У либерализма сложные и трудные отношения с демократией, в этом состоит основная проблема, которая вновь стала очевидной в свете нашего исторического опыта. Исследованием этого вопроса занимались Карл Шмитт [8] и Аугуст фон Хайек. Любопытнейший феномен: самый либеральный и самый консервативный теоретик ХХ века сошлись в своих выводах по этому вопросу.
Хайек видел корни беды в склонности демократии упразднить либерализм. Пока партии неограниченно владеют инструментами законодательства, дело либерализма находится, полагал он, в опасности. Фон Хайек критиковал положение, при котором самый важный орган, законодательная власть, используется в целях отдельных политических групп. Отсюда исходит главная угроза. Ибо партии используют законодательство не в интересах общего блага, а для обеспечения своей клиентуры и ее расширения. Вопреки конституции, отмечал фон Хайек, происходят следующие деформации:
1. Правительство контролируется уже не парламентом в целом, а лишь партией, находящейся в данный момент в оппозиции.
2. Судьба законов уже не решается в открытой парламентской дискуссии, когда согласно конституции каждый депутат обязан действовать по совести и руководствуясь интересами общего блага. Причину фон Хайек видит в том, что изменилась форма закона. Закон понимается не как всеобщая норма, а как экстренные меры. Тем самым парламент может делать с законодательством все, что он хочет, его деятельность в данном отношении ничем не ограничивается. Можно применять законы в любых целях. В меру своего политического оппортунизма парламент может, к примеру, использовать налоговое законодательство как машину для осуществления экстренных мер. Защита собственности была для классического либерализма второй главнейшей задачей государства после защиты самой жизни человека. Теперь же подрывается это право на сохранение собственности, на ее защиту государством.