Беседа

Беседа

ПРИЗНАНИЕ, Склонность влюбленного субъекта, сдерживая чувства, обильно беседовать с любимым человеком о своей любви, о нем, о себе, о них двоих: признания направлены не на заверения в любви, но на бесконечное комментирование формы любовных отношений.

1. Язык — это кожа: я трусь своей речью о другого. Словно у меня вместо пальцев слова — или слова заканчиваются пальцами. Моя речь содрогается от желания. Смятение проистекает от двойного контакта: с одной стороны, особая деятельность дискурса ненавязчиво, обиняками фиксирует одно-единственное означаемое, — «я хочу тебя», — высвобождает его, подпитывает, нюансирует, заставляет его раскрыться (речь наслаждается, касаясь сама себя); с другой стороны, я оборачиваю своими словами другого, ласкаю, задеваю его; я затягиваю это соприкосновение и изо всех сил стараюсь продлить то комментирование, которому подвергаю наши взаимоотношения.

(Любовная речь — это бесконечная, без кульминаций саморастрата; это как бы сношение без оргазма. Пожалуй, существует и литературная форма такого coitus reservatus — прециозное любезничанье.)

2. Импульс комментария смещается, следует по пути подмен. Поначалу я рассуждаю о наших отношениях перед самим другим — но, может быть, и перед наперсником, от второго лица переходя к третьему. А потом от третьего лица перехожу к форме неопределенно-личной: я разрабатываю некий абстрактный дискурс о любви, некую философию сего предмета, возводя свою болтовню в ранг обобщений. Заново проходя отсюда весь путь в обратном направлении, можно сказать, что любое высказывание, имеющее своим предметом любовь (сколь угодно отрешенное по своей манере), фатально включает в себя тайное обращение к кому-то (я адресуюсь к человеку, которого вы не знаете, но который присутствует там, куда стремятся все мои максимы). Возможно, такое адресное обращение наличествует и в «Пире»: Алкивиад обращается к желаемому им Агафону, а слушает его психоаналитик Сократ.

Лакан

(Атопичность любви, ее свойство ускользать от всех рассуждений о ней, состоит, по-видимому, в том, что в конечном счете о ней можно говорить только при строгой определенности адресата; в дискурсе о любви, будь он философическим, гномическим, лирическим или романическим, всегда присутствует некая личность, к которой обращаются, пусть даже личность эта переходит в состояние призрака или какого-то будущего создания. Никому не хочется говорить о любви, если не обращаться к кому-нибудь.)