«Когда мой палец невзначай…»

«Когда мой палец невзначай…»

ПРИКОСНОВЕНИЯ. Фигура отсылает ко всякому внутреннему дискурсу, вызываемому беглым соприкосновением с телом (более точно — с кожей) желанного человека.

1. Палец Вертера невзначай дотрагивается до пальца Шарлотты, их ноги соприкасаются под столом. Вертер мог бы отвлечься от смысла этих случайностей; он мог бы телесно сосредоточиться на крошечных зонах касания и наслаждаться вот этим безучастным кусочком пальца или ноги на манер фетишиста, не заботясь об ответе (как и Бог — такова его этимология — Фетиш не отвечает). Но в том-то и дело, что Вертер не перверсивен, он влюблен: он создает смысл — всегда, повсюду, из ничего, — и именно смысл заставляет его вздрагивать; он находится на пылающем костре смысла. Для влюбленного любое прикосновение ставит вопрос об ответе; от кожи требуется ответить.

Вертер

(Пожатия рук — их неисчислимо много в романах — жест, скрываемый внутри ладони, колено, которое не отодвигается, протянутая, будто ни и чем не бывало, вдоль спинки дивана рука, на которую мало-помалу клонится голова другого, — это райский уголок утонченных, потайных знаков; это словно праздник — не чувств, но смысла.)

2. Шарлю берет рассказчика за подбородок и проводит ему своими магнетическими, «словно пальцы парикмахера», пальцами вплоть до самых ушей. Этот начатый мною ничего не значащий жест продолжается другой моей частью; ничто его физически не прерывает, но он сворачивает в сторону, вместо простой функции обретает ослепительный смысл — просьбу о любви. Смысл (судьба) электризует мою руку; я вот-вот прорву непроницаемое тело другого, обяжу его (ответит он или нет, отдернется или смирится) вступить в игру смысла; я заставлю его заговорить. В любовном поле нет никакого acting-out’a: никакого влечения, даже, быть может, никакого удовольствия, ничего кроме знаков, самозабвенной речевой деятельности: при каждом представившемся украдкой случае создается система (парадигма) запроса и ответа.

Пруст[173]