[6) Эклектическое соединение у Шербюлье взаимоисключающих концепций Рикардо и Сисмонди]

[6) Эклектическое соединение у Шербюлье взаимоисключающих концепций Рикардо и Сисмонди]

Вернемся к Шербюлье.

В духе Сисмонди следующее рассуждение:

«Экономический прогресс общества, поскольку он характеризуется абсолютным возрастанием производительного капитала и изменением соотношения между различными элементами этого капитала, предоставляет рабочим некоторые выгоды: 1) Повышение производительности труда, в особенности благодаря применению машин, вызывает столь быстрое возрастание производительного капитала, что несмотря на происшедшее изменение соотношения между фондом жизненных средств и остальными элементами капитала этот фонд тем не менее абсолютно возрастает, что позволяет не только применять прежнее число рабочих, но и дать работу еще и добавочному числу рабочих, так что результат прогресса, если не считать некоторых временных перерывов, сводится для рабочих к увеличению производительного капитала и к возрастанию спроса на труд. 2) Рост производительности капитала имеет тенденцию значительно понижать стоимость целого ряда продуктов и, следовательно, делать их доступными для рабочего, круг удовлетворяемых потребностей которого благодаря этому расширяется…

Однако:

1) Происходящее временами уменьшение фонда жизненных средств, образующих цену труда, даже если оно кратковременно и частично, приводит к весьма плачевным для рабочего результатам. 2) Обстоятельства, способствующие экономическому прогрессу данного общества, в значительной части случайны, они не зависят от воли производителей-капиталистов. Поэтому действие этих причин не является постоянным» и т. д. «3) Не столько абсолютное потребление рабочего, сколько его относительное потребление делает положение рабочего счастливым или несчастным. Какое значение имеет для рабочего, что он может добыть себе некоторые продукты, ранее недоступные людям его круга, если количество тех продуктов, которые ему недоступны, возросло в еще большей пропорции, если расстояние, отделяющее его от капиталиста, только увеличилось, если его социальное положение стало еще более низким и еще более неблагоприятным? За исключением предметов потребления, совершенно необходимых для поддержания сил, ценность предметов нашего потребления весьма относительна.

Забывают, что наемный рабочий — это мыслящий человек, одаренный теми же способностями, движимый теми же побуждениями, что и работник-капиталист» (стр. 65–67).

[1120] «Какие бы выгоды ни приносил наемным рабочим быстрый рост общественного богатства, он не устраняет причину их нищеты… Они остаются лишенными всякого права на капитал, а следовательно, вынужденными продавать свой труд и отказываться от всяких притязаний на продукты этого труда» (стр. 68). «В этом и состоит основной порок закона присвоения… Зло коренится в этом полном отсутствии связующего звена между наемным рабочим и тем капиталом, который приводится в движение его трудом» (стр. 68–69).

Эта последняя фраза насчет «связующего звена» целиком в духе Сисмонди и вообще нелепа.

О нормальном человеке, отождествляемом с капиталистом, и т. д. — см. там же, стр. 74–76.

О концентрации капиталов и устранении мелких капиталистов — стр. 85–88.

«Если при современном положении вещей действительная прибыль получается от сбережений капиталистов, то [при иной системе распределения] она с таким же успехом могла бы получаться и от сбережений наемных рабочих» (стр. 88–89).

(С другой стороны,] Шербюлье

1) разделяет взгляд [Джемса] Милля, что все налоги следует взимать с земельной ренты[128] (стр. 128), но, так как невозможно «установить налог таким образом, чтобы он действительно взимался с ренты и затрагивал только ренту», так как трудно отличить прибыль от ренты, — это, мол, совершенно невозможно тогда, когда собственник земли сам ее обрабатывает, — то Шербюлье

2) идет дальше и приходит к правильному выводу из учения Рикардо:

«Почему не делают следующего шага и не отменяют частную собственность на землю?» (стр. 129). «Земельные собственники — это праздные люди, которые содержатся на общественный счет без какой бы то ни было пользы для производства и для общего благосостояния общества». «Землю делают производительной применяемые в земледелии капиталы. Земельный собственник ничем этому не содействует. Он существует только для того, чтобы получать ренту, которая не составляет части прибыли с его капиталов и не является ни продуктом труда, ни продуктом производительных сил земли, а есть результат той цены, до которой конкуренция между потребителями поднимает земледельческие продукты» и т. д. (стр. 129). «Так как отмена частной собственности на землю ничего не изменила бы в тех причинах, которые порождают ренту, то рента продолжала бы существовать; но ее взимало бы государство, которому принадлежала бы вся земля и которое сдавало бы в аренду участки, годные для обработки, частным лицам, обладающим достаточными капиталами для их эксплуатации» (стр. 130). Рента заменила бы все государственные доходы. «В результате всего этого освобожденная промышленность, избавленная от всех оков, получила бы неслыханное развитие» и т. д. (стр. 130).

Но как примирить этот рикардианский вывод с благочестивым пожеланием в духе Сисмонди: наложить «оковы» на капитал, на капиталистическое производство? Как примирить его с такими вот стенаниями:

«Капитал в конце концов станет повелителем мира, если какой-нибудь переворот не остановит того процесса развития, который совершает паше общество при [нынешнем] господстве закона присвоения» (стр. 152). «Повсюду капитал уничтожит все старые социальные различия, чтобы вместо них установить это простое деление людей на богатых и бедных: на богатых, которые наслаждаются и управляют, и на бедных, которые работают и повинуются» (стр. 153). «Всеобщее присвоение производительных фондов и продуктов во все времена низводило многочисленный класс пролетариев до состояния подчинения и политической неправоспособности; но это присвоение сочеталось некогда с системой ограничительных законов, которые, сковывая развитие промышленности и накопление капиталов, [1121] ставили преграды возрастанию класса обездоленных, ограничивали тесными рамками его гражданские свободы и этим путем всячески содействовали тому, чтобы обезвредить этот класс. Ныне капитал разорвал часть этих оков. Он готовится разорвать их все» (стр. 155–156).

«Деморализация пролетариев — таково второе последствие [нынешнего] распределения богатств»[129] (стр. 156).