a) «Observations on certain verbal disputes…» [скептицизм в политической экономии; сведение теоретических споров к спору о словах]

a) «Observations on certain verbal disputes…» [скептицизм в политической экономии; сведение теоретических споров к спору о словах]

«Observations on certain Verbal Disputes in Political Economy, particularly relating to Value, and to Demand and Supply». London, 1821.

Сочинение это не лишено известной остроты. Характерно его заглавие — «Verbal Disputes»^{45}.

Отчасти оно направлено против Смита, Мальтуса, но также и против Рикардо. Основная мысль этого сочинения сводится к утверждению, что

«споры… проистекают исключительно из того, что различные лица употребляют слова в разных смыслах, т. е. из того, что спорящие, подобно рыцарям в сказке, смотрят на разные стороны щита» (стр. 59–60).

Подобного рода скептицизм всегда является предвестником разложения той или иной теории, непосредственным предшественником бездумного и бессовестного эклектизма, приспособленного для домашнего обихода.

По поводу рикардовской теории стоимости анонимный автор говорит прежде всего следующее:

«Имеется явная трудность в предположении, что когда мы говорим о стоимости, или действительной цене в противоположность номинальной цене, то мы имеем в виду труд; ибо часто нам приходится говорить о стоимости, или цене, самого труда. Если под трудом, как действительной ценой вещи, мы понимаем тот труд, которым эта вещь произведена, то при этом возникает еще и другая трудность; ибо часто нам приходится говорить о стоимости, или цене, земли, а между тем земля не произведена трудом. Таким образом, это определение применимо только к товарам» (цит. соч., стр. 8).

Что касается труда, то возражение против Рикардо верно постольку, поскольку согласно Рикардо капитал покупает непосредственно труд, т. е. поскольку Рикардо говорит непосредственно о стоимости труда, тогда как в действительности тем, временное потребление чего здесь покупается и продается, является рабочая сила, которая сама представляет собой некоторый продукт. Вместо того чтобы разрешить проблему, анонимный автор тут только подчеркивает, что проблема не разрешена.

Совершенно верно и то, что «стоимость, или цена, земли», которая не есть продукт труда, по видимости непосредственно противоречит понятию стоимости и не может быть непосредственно выведена из него. Эта фраза имеет тем меньшее значение как возражение против Рикардо, что анонимный автор не выступает против рикардовской теории ренты, где Рикардо как раз объясняет, как на основе капиталистического производства образуется номинальная стоимость земли, и показывает, что она не противоречит определению стоимости. Стоимость земли есть не что иное, как цена, уплачиваемая за капитализированную земельную ренту. Здесь, следовательно, предполагаются гораздо более развитые отношения, чем те, которые prima facie^{46} вытекают из простого рассмотрения товара и его стоимости, — подобно тому как фиктивный капитал[44], являющийся объектом биржевой игры и представляющий собой фактически не что иное, как продажу и покупку известных прав на части ежегодных налогов, не может быть выведен из простого понятия производительного капитала.

Второе возражение, — что Рикардо превращает стоимость, которая есть нечто относительное, в нечто абсолютное, — в другом, позже появившемся полемическом сочинении (Самюэла Бейли) сделано отправным пунктом для нападения на всю систему Рикардо. При рассмотрении сочинения Бейли мы приведем также и то, что в «Observations on certain Verbal Disputes» относится к этой теме.

В одном мимоходом сделанном замечании мы находим, — правда, это осталось не осознанным для автора (автор, напротив, хочет этим доказать то, что у него сказано в следующей, не подчеркнутой мною фразе, а именно, что предложение труда само является препятствием для осуществления тенденции к понижению высокой цены труда до уровня его «естественной цены»), — меткую формулировку относительно того источника, из которого проистекает капитал, оплачивающий труд:

«Увеличившееся предложение труда есть увеличившееся предложение того, на что труд покупается. Поэтому, если мы говорим, вместе с г-ном Рикардо, что цена труда всегда имеет тенденцию к понижению до уровня того, что он называет естественной ценой труда, то нам следует лишь вспомнить, что увеличение предложения труда, долженствующее осуществлять эту тенденцию, само является одной из противодействующих причин, препятствующих действию этой тенденции» (цит. соч., стр. 72–73).

Если за исходный пункт не взять среднюю цену труда, т. е. стоимость труда, то невозможно никакое дальнейшее развитие теории, точно так же как оно невозможно в том случае, если не исходить из стоимости товаров вообще. Только на этой основе можно понять действительные явления колебаний цен.

[807] «Не следует думать, будто он» (Рикардо) «утверждает, что два отдельных экземпляра двух различных товаров, например шляпа и пара башмаков, обмениваются друг на друга в том случае, если именно эти два отдельных экземпляра были произведены одинаковыми количествами труда. Под «товаром» здесь следует понимать «род товара», а не отдельную индивидуальную шляпу, пару башмаков и т. д. Весь труд, производящий в Англии все шляпы, следует с этой целью рассматривать как распределяющийся между всеми этими шляпами. Это, как мне кажется, было недостаточно ясно выражено в начале и в общих положениях учения Рикардо». Так, Рикардо говорит о содержащейся, например, в паре чулок «части труда машиностроителя, затраченного на производство машины». «Между тем весь труд, который производит каждую отдельную пару чулок, если мы говорим об отдельной паре, включает весь труд машиностроителя, а не часть его; ибо одна машина производит много пар чулок, и ни одна из этих пар не могла бы быть произведена без любой части машины» (цит. соч., стр. 53–54).

Последняя фраза основана на недоразумении. Вся машина входит в процесс труда, но лишь часть ее входит в процесс образования стоимости.

В остальном приведенное замечание анонимного автора содержит кое-что правильное.

Мы исходим из товара — из этой специфической общественной формы продукта — как основы и предпосылки капиталистического производства. Мы берем отдельные продукты и анализируем те определенности формы, которые они имеют как товары, т. е. которые накладывают на них печать товара.

До капиталистического производства — при прежних способах производства — значительная часть продукта не поступает в обращение, не выбрасывается на рынок, производится не как товар, не становится товаром. С другой стороны, в это время значительная часть продуктов, входящих в производство, не является товаром и не входит в процесс в качестве товара. Превращение продуктов в товары происходит лишь в отдельных случаях, распространяется только на излишки продукции и т. д. или лишь на отдельные сферы производства (продукты обрабатывающей промышленности) и т. д. Продукты не во всем своем объеме входят в процесс как предметы торговли и не всей своей массой выходят из него в качестве предметов торговли. Тем не менее развитие продукта в товар, товарное обращение, а потому и денежное обращение в определенных границах, а значит и развитая до известной степени торговля — являются предпосылкой, исходным пунктом образования капитала и капиталистического производства. В качестве такой предпосылки мы и рассматриваем товар, исходя из него как из простейшего элемента капиталистического производства. Но, с другой стороны, товаром является продукт, результат капиталистического производства. То, что выступает как элемент капиталистического производства, потом являет себя как его собственный продукт. Лишь на основе капиталистического производства товар становится всеобщей формой продукта, и чем больше оно развивается, тем в большей мере в процесс капиталистического производства продукты входят, как ингредиенты, тоже в форме товаров. Товар, как он выходит из капиталистического производства, отличается от того товара, из которого мы исходим как из элемента капиталистического производства. Перед нами уже не отдельный товар, не отдельный продукт. Отдельный товар, отдельный продукт не только реально, в качестве продукта, но и в качестве товара выступает как часть совокупной продукции, часть не только реальная, но и идеальная. Каждый отдельный товар выступает как носитель определенной части капитала и созданной им прибавочной стоимости.

В стоимости совокупного продукта, например 1200 аршин ситца, содержится стоимость авансированного капитала плюс присвоенный капиталистом прибавочный труд — например, стоимость в 120 ф. ст. (если 100 ф. ст. составляют авансированный капитал, а прибавочный труд равен 20 ф. ст.). Каждый аршин ситца равен ¹²⁰/₁₂₀₀ ф. ст., т. е. ¹/₁₀ ф. ст., или 2 шилл. В качестве результата процесса выступает не отдельный товар, а вся масса товаров, в которых воспроизведена стоимость совокупного капитала с добавлением к ней прибавочной стоимости. Стоимость отдельного продукта определяется всей произведенной стоимостью, деленной на число продуктов, и только в качестве такой соответственной части совокупной стоимости отдельный продукт становится товаром. Теперь уже не затраченный на отдельный особый товар труд, который в большинстве случаев совсем нельзя было бы исчислить и который в одном товаре может быть большим по количеству, чем в другом, а совокупный труд, соответственная часть этого совокупного труда, среднее, получающееся от деления совокупной стоимости на число продуктов, определяет стоимость отдельного продукта и конституирует его как товар. Поэтому и для возмещения совокупного капитала с прибавочной стоимостью необходимо, чтобы каждый товар из совокупной массы товаров был продан по своей указанным образом определенной стоимости. Если бы из 1200 аршин было продано только 800, то капитал не был бы возмещен и тем более не была бы получена прибыль. Но и отдельный аршин тоже был бы продан ниже своей стоимости, так как его стоимость определяется не изолированно, а как определенная часть совокупного продукта.

[808] «Если вы труд называете товаром, то он не похож на такой товар, который сначала производится с целью обмена, а затем выносится на рынок, где он должен быть обменен на другие товары соответственно относительным количествам каждого из них, имеющимся в данное время на рынке; труд производится в тот момент, когда он выносится на рынок, — более того, он выносится на рынок раньше, чем он производится» (цит. соч., стр. 75–76).

В действительности на рынок выносится не труд, а рабочий. И капиталисту рабочий продает не свой труд, а временное использование самого себя как рабочей силы [working power]. В договоре, который заключают капиталист и рабочий, в покупке и продаже, относительно которой они договариваются, именно это и является непосредственным предметом сделки.

Когда имеет место сдельщина и рабочий оплачивается поштучно, а не по времени, в течение которого рабочая сила отдается в распоряжение капиталиста, то это есть лишь другой способ определять это время. Оно измеряется продуктом, причем определенное количество продукта считается выражением общественно необходимого рабочего времени. Во многих отраслях промышленности Лондона, где господствует сдельщина, оплата производится именно таким способом, исходя из часов [общественно необходимого рабочего времени], но часто возникают споры по поводу того, представляет ли тот или другой продукт труда «час» или нет.

Независимо от отдельных форм оплаты рабочих, не только при сдельщине, но и вообще, несмотря на то, что рабочая сила продается на определенных условиях до ее потребления, она оплачивается после выполнения труда, будь это в конце каждого дня, каждой недели и т. д. Деньги становятся здесь средством платежа, после того как они перед тем служили идеально средством покупки, так как номинальный переход товара к покупателю отличается от реального. Продажа товара — рабочей силы, — юридическая передача потребительной стоимости и ее действительная передача не совпадают здесь по времени. Реализация цены происходит поэтому позже продажи товара (см. первую часть моего сочинения, стр. 122)[45]. Здесь обнаруживается также, что авансирует не капиталист, а рабочий, — подобно тому как при сдаче дома внаем авансирует потребительную стоимость не наниматель, а сдающий внаем. Рабочий, правда, получает плату (или, по крайней мере, может получать плату, если товар не заказан предварительно и т. д.) еще до того, как произведенный им товар продан. Но его товар, его рабочая сила подверглась производственному потреблению, перешла в руки покупателя, капиталиста, до того, как он, рабочий, получил плату. И речь идет не о том, что покупатель товара намерен с ним делать, покупает ли он его для того, чтобы держать его у себя в качестве потребительной стоимости, или же для того, чтобы в свою очередь его продать. Речь идет о прямой сделке между первым покупателем и продавцом.

[Рикардо говорит в своих «Principles»:]

«На различных стадиях развития общества накопление капитала, или средств для применения труда, идет с большей или меньшей быстротой и должно во всех случаях зависеть от производительных сил труда. Производительные силы труда, по общему правилу, больше всего тогда, когда имеется в изобилии плодородная земля» (Ricardo. On the Principles of Political Economy. Third edition. London, 1821, стр. 92) [Русский перевод, том I, стр. 89].

По поводу этого положения Рикардо автор анонимного сочинения замечает:

«Если в первой фразе производительные силы труда означают незначительность той доли какого-либо продукта, которая достается тем, кто его произвел трудом своих рук, то эта фраза является почти тавтологией, так как остающаяся доля продукта образует тот фонд, из которого может накопляться капитал, если это угодно его владельцу».

(Таким образом, признаётся само собой разумеющимся, что, с точки зрения капиталиста, «производительные силы. труда означают незначительность той доли какого-либо продукта, которая достается тем, кто его произвел трудом своих рук». Это место великолепно.)

«Но в таком случае это не всегда бывает там, где имеется больше всего плодородной земли».

(Это возражение глупо. Рикардо предполагает капиталистическое производство. Он не исследует вопроса о том, легче ли оно развивается при плодородной или при относительно неплодородной земле. Там, где оно существует, оно наиболее производительно в тех местах, где земля наиболее плодородна. Как общественные, так и природные производительные силы труда, т. е. те, которые труд находит в окружающей его природе, выступают в виде производительной силы капитала. Сам Рикардо в приведенном выше месте отождествляет — и это правильно — производительные силы труда с трудом, производящим капитал, производящим то богатство, которое распоряжается трудом, а не то богатство, которое принадлежит труду. Его выражение «капитал, или средства для применения труд а», в сущности является единственным, где он схватывает действительную природу капитала. Сам он настолько во власти [809] капиталистической точки зрения, что это извращение, это quidproquo^{47} представляется ему чем-то само собой разумеющимся. Объективные условия труда, — к тому же созданные самим этим трудом, — сырье и орудия труда, — не являются такими средствами, которые труд применяет в качестве своих средств, а наоборот, они являются средствами для применения труда. Не труд их применяет, а они применяют труд. Труд является тем средством для этих вещей, при помощи которого они накопляются в качестве капитала, а не тем средством, которое обеспечивало бы рабочему продукты, богатство.)

«Так обстоит дело в Северной Америке, но это — искусственное состояние»

(т. е. капиталистическое состояние).

«Не так дело обстоит в Мексике и в Новой Голландии^{48}. Производительные силы труда в другом смысле, действительно, всего больше там, где имеется много плодородной земли, — в этом случае речь идет о способности человека, если он этого хочет, выращивать большое количество сырого продукта, большое по сравнению со всем выполняемым им трудом. В действительности, это дар природы, что люди могут выращивать больше предметов питания, чем тот минимум, какой необходим для содержания существующего населения».

(Это основа учения физиократов. Физической основой прибавочной стоимости является этот «дар природы», который нагляднее всего выступает в земледельческом труде, удовлетворяющем первоначально почти все потребности. В промышленном труде это не так ясно, ибо его продукт сперва должен быть продан как товар. Физиократы, которые впервые дают анализ прибавочной стоимости, рассматривают ее в ее натуральной форме.)

«Но «прибавочный продукт) (выражение, употребляемое г-ном Рикардо на стр. 93) обычно означает избыток всей цены какой-нибудь вещи над той ее частью, которая достается рабочим, сделавшим эту вещь»

(осел не видит, что там, где земля плодородна и где, следовательно, на достающуюся рабочему, хотя бы и небольшую, долю цены продукта можно купить достаточное количество предметов необходимости, — доля капиталиста бывает наибольшей), —

«отношение, которое регулируется соглашением людей, а не определяется природой» («Observations он certain Verbal Disputes», стр. 74–75).

Если последняя, заключительная фраза имеет какой-нибудь смысл, то он состоит в том, что «прибавочный продукт» в капиталистическом смысле следует строго отличать от производительности труда как таковой. Последняя интересует капиталиста лишь постольку, поскольку она для него реализуется как прибыль. В этом заключается ограниченность, предел капиталистического производства.

«Когда спрос на какой-нибудь предмет превышает то, что является действительным спросом по отношению к данному состоянию предложения, и когда поэтому цена повысилась, то или размеры предложения могут быть увеличены при сохранении прежней нормы издержек производства, — в этом случае размеры предложения будут увеличиваться до тех пор, пока данный предмет не станет обмениваться на другие предметы в таком же отношении, как прежде. Или, во-вторых, увеличить- предложение сверх прежних его размеров невозможно, и тогда повысившаяся цена не начнет понижаться, а будет продолжать давать, как говорит Смит, более высокую земельную ренту или более высокую прибыль или более высокую заработную плату (или все три) на те особые виды земли, капитала или труда, которые были применены при производстве рассматриваемого предмета. Или, в-третьих, возможное увеличение предложения требует соответственно больше земли или капитала или труда или всех трех этих факторов, ном было необходимо для периодического производства» (следует отметить это выражение!) «прежнего количества товара. В этом случае предложение увеличится не раньше, чем спрос будет достаточно силен для того, чтобы 1) оплачивать по этой повышенной цене добавочное предложение, 2) оплачивать по этой же повышенной цене прежнее количество предложения. Ибо для получения высокой цены за товар производитель добавочного количества товара будет иметь не большую возможность, чем те, кто произвел прежнее его количество… Таким образом, в этой отрасли будет получаться сверхприбыль… Сверхприбыль или будет доставаться только некоторым особым производителям… или, если добавочный продукт нельзя отличить от остального, в сверхприбыли будут участвовать все… Люди согласны будут давать кое-что за то, чтобы участвовать в такой отрасли, где можно получать такую сверхприбыль… То, что они с этой целью дают, есть рента» (цит. соч., стр. 79–81).

Здесь следует отметить только то, что в этом сочинении рента впервые рассматривается как общая форма консолидированной сверхприбыли.

[810] «Выражение «превращение дохода в капитал» представляет собой еще один источник этих споров о словах. Один человек хочет этим сказать, что капиталист часть прибыли, полученной им в результате применения своего капитала, затрачивает на увеличение своего капитала, вместо того чтобы расходовать ее для личного потребления, как он мог бы сделать это в противном случае. Другой хочет этим сказать, что кто-то затрачивает как капитал нечто такое, чего он никогда не получал в качестве прибыли на какой бы то ни было принадлежащий ему капитал и что ему досталось в качестве ренты, заработной платы, жалованья» (цит. соч., стр. 83–84).

Эти последние обороты — «еще один источник споров о словах», «один человек хочет этим сказать», «другой хочет этим сказать» — показывают манеру этого умничающего пачкуна.